Роман Сергеевич Лагутин
12 месяцев до рассвета
– Оо-о, надо же, как кстати, Говард! – сразу же оживилась Майя и подошла к столу, чтобы изучить надписи на консервных банках. – У нас как раз начала заканчиваться провизия. «Лосось атлантический», – молча прочла она, на одной из банок. Потом женщина поставила ее на стол и удивленно посмотрела на Говарда. – Но откуда все это?
Говард улыбнулся ей, а потом ответил:
– Из городских магазинов, конечно же.
– Ты что, по такой темноте ходил в центр города? – ужаснулся Браин. – Это же так опасно, и еще этот ужасный ветер с липким снегом.
Говард вытащил последнее, что было в пакете, – двухлитровую коробку персикового сока, а затем взглянул на Браина.
– Ты слишком давно не был за порогом собственного дома. Ветра по непонятной причине больше нет. На улице уже целых две недели абсолютный штиль. Хотя снег все еще понемногу падает с неба.
– Значит, ты грабишь магазины? – спросил Браин.
– Нет! Ты неправильно себе это представляешь, стал оправдываться Говард. – Они брошены, там никого нет, а я просто беру продукты, чтобы выжить. Я пришел сюда, чтобы попросить тебя присоединиться к нам.
– К нам?.. – вопросительно повторил Браин.
– Ах да, я же еще не сказал. Я не единственный участник этого мероприятия.
То, чем занялся Говард, совсем не порадовало Браина, и он хотел было сразу же отказаться от предложения, но остановился на полуслове, увидев, как Луиза пристально рассматривает консервы голодными глазами. Браин почувствовал, как у него защипало в груди, а сердце сжалось, словно маленький мячик, который проткнули шилом, а затем со всей силы наступили на него.
– Сегодня вечером мы собираемся пойти снова, – пробормотал Говард, а затем более внятным голосом спросил Браина: – Ты пойдешь с нами?
Браин бросил краткий взгляд на жену и, глубоко вздохнув, задумчиво склонил голову.
– Возможно, это не самое лучшее занятие сможет нас на какое-то время обеспечить пищей, – вставил Говард, тем самым помогая Браину принять окончательное решение.
Браин упер руки в бока, согласно закивал головой и наконец озвучил свои мысли:
– Хорошо, я в деле!
– Отлично! – обрадовавшись, потер руки Говард. – Ты не пожалеешь.
– Надеюсь, ты прав.
***
Перед тем как выйти на холод, который как будто и в самом деле являлся приспешником затянувшейся ночи, Браин помедлил. Остановившись на пороге, мужчина обернулся к жене, услышав ее шаги за своей спиной. Как только он оказался к ней лицом, Майя внезапно прижалась к нему и крепко обняла, а потом еще и поцеловала перед уходом.
– Хорошо закрой дверь и не поднимай жалюзи на окнах, – прошептал он ей на ушко, после того как ее губы прикоснулись к его щеке. – Никому не отвечай и не открывай, кроме меня. Я постараюсь не задерживаться.
Отстранившись, Майя кивнула.
– Я люблю тебя! – воскликнула она, когда Браин вышел на улицу и захрустел подошвами по снегу.
– Я тебя тоже очень люблю, – сказал он и послал ей воздушный поцелуй.
Женщина выставила вперед руку, словно пытаясь поймать его, а потом сжала кулачек и прижала его к своей груди.
Говард не водил друга за нос, когда говорил ему, что на улице совершенно безветренно, и в этом Браин вскоре сам убедился. Сейчас они шли через темноту к дому Говарда, чтобы подготовиться к очередной вылазке. Единственный луч крупного фонарика освещал им путь, среди черной тьмы красиво мерцая на белом снегу.
Оказавшись на пороге дома Говарда и захлопнув за собой дверь, Браин застыл в проходе, не решаясь пройти в гостиную, в которой помимо хозяина дома и пришлого гостя находилось еще три знакомых Браину человека. Два мужчины и одна женщина сидели на широком диване, наслаждаясь горячим пламенем костра, который плясал в камине.
– Привет, Браин, – прохрипел товарищу Норберт.
Браин, в свою очередь, приветственно кивнул головой.
– А чего ты там стоишь, как неродной?! – удивилась Катрина.
– Да, – подхватил Стен, – проходи, погрейся с нами у камина.
Обратив внимание на явную озадаченность друга, Говард, закончив заваривать чай, подошел к нему и протянул напиток.
– Что-то не так?.. – спросил он, когда Браин принял в свои руки полупрозрачную кружку с чаем.
Гость покачал головой, а потом сразу спросил:
– Откуда ты берешь электричество?
Говард бросил мимолетный взгляд на единственный светильник, стоявший на тумбочке. Пусть он был небольшого размера, зато его диодная лампа, потребляющая незначительное количество энергии, тем не менее выделяла очень много света, который, казалось, освещал почти всю комнату.
– В последний раз мы заглянули в магазин автозапчастей и прихватили оттуда пару аккумуляторов, – ответил Говард. – Если кроме этого светильника больше ничего не подключать, – мужчина качнул рукой в направлении тумбочки, – то энергии хватит на два-три месяца.
– Неплохо… – закивал Браин.
Как только Браин прошел в гостиную, остановился возле спинки дивана и повернул голову в сторону кухни, откуда Говард принес заварку для чая, он не поверил своим глазам, когда увидел там целую гору различных продуктов питания. Консервы и разнообразные упаковки аккуратно лежали в картонных коробках. А возле самих коробок Браин заметил еще и пятилитровые бутылки с чистой водой.
– Ого, сколько у тебя тут добра, – не сдержался он.
– И у тебя будет столько же, – сказав, посмеялся Говард. Его очень рассмешило удивленное лицо друга. – Только, конечно, не за один раз…
– Ну что, когда выдвигаемся?! – спросил Норберт. На его лице было заметно, как он сгорает от нетерпения, очень желая поскорее обогатиться халявным продовольствием.
– Собирайтесь, – промолвил Говард, продолжая странно улыбаться. – Лучше прямо сейчас и пойдем, пока нас кто-нибудь не опередил.
Бравая Троица, дружно спрыгнув с дивана, быстро засобиралась.
Возможно, Браину показалось, он не был в этом уверен на сто процентов, однако Говард и тройка товарищей по работе, как только он увидел их, показались ему странными – будто чужими. Их взгляды утратили былую доброту и теперь, поблескивая, разили откровенной жадностью. Браин не спешил делать окончательных выводов… пока что.
«Любое подозрение требует хоть каких-то подтверждений», – подумал он и застегнул верхнюю пуговицу на куртке, таким образом намереваясь защитить горло от внешнего холода.
– Надеюсь, – донесся до Браина оптимистичный голос Норберта, – сегодня обойдется без эксцессов?
– Будем на это рассчитывать, – в меру серьезно ответил Говард, понимая, что вопрос главным образом был адресован именно ему. – Во всяком случае, я очень на это уповаю.
Сперва Браин не обратил особого внимания на кратенький диалог соратников, однако потом, когда они уже подходили к первым высоткам, до него вдруг дошло. Вспомнив о том, когда к нему домой пришел Говард, и о том, что тот говорил ему по поводу мародерства, Браин вдруг осознал, что давний друг, скорее всего, сказал ему неправду, касательно того, что магазины, которые они посещают, никем не охраняются. В действительности все было иначе. А потом еще, вдобавок к его величайшему огорчению, Норберт по неосторожности выронил топор, который все это время прятал за пазухой.
Тогда Говард, мучимый собственной совестью, которая подсказывала ему о догадках друга, сказал Браину, что не все случаи в их набегах были такими уж невинными. Большинство из них являлись, так сказать, достаточно негативными, чтобы за такое дело можно было посадить в тюрьму на долгий срок, если бы они сейчас жили в прошлом мире – примерно сто пятьдесят лет тому назад, от которого уже мало что осталось.
Браин был очень шокирован такой откровенностью друга.
– Мне интересно знать, а почему же ты мне раньше ничего об этом не сказал? – обидчивым голосом спросил он.
– Потому что я боялся, что ты откажешься от моего предложения, – извиняющимся голосом ответил Говард на его вопрос.
Теперь Говард начал понимать, что ошибся, сразу не рассказав всю правду Браину. Он солгал ему, в очередной раз, поставив под угрозу их крепкую дружбу. Однако мужчина соврал не со зла, он просто хотел, чтобы Браин тоже мог как-то прокормить свою семью и самого себя. На самом деле он желал ему добра. Но Браина, по-видимому, не совсем устроило оправдание Говарда, так как он, еще раз взглянув в лицо друга, резко развернулся на каблуках, намереваясь пойти в обратную сторону, решив вернуться к себе домой. Его фонарь, который ему безвозмездно презентовал лживый друг, еще не успел скользнуть вперед по снегу, как Говард остановил Браина.
Схватив его за правое запястье, Говард как-то умудрился вывернуть ему руку, а затем выхватил фонарь у несговорчивого друга.
– Я просто отказываюсь в этом участвовать! – воскликнул Браин, опешив от неожиданности.
– Фонарь твой теперь находится в моих руках, а значит и твоя жизнь. Теперь ты не сможешь найти дорогу назад без источника света, и тебе придется остаться рядом с нами.
Норберт тоже недолго молчал. Вообще Браин заметил, что теперь он стал намного разговорчивее, чем раньше.
– Браин, – сказал Норберт, – либо ты с нами, либо против нас.
– Я ни за кого…
– Послушай, Браин, – произнес Говард так по-дружески мягко. – Выбирать врагов нужно так же тщательно, как и друзей. Ты ведь не хочешь…
Озадаченный слушатель строго смежил брови.
– Не пытайся запугать меня, Говард! – перебил он товарища.
Говард выставил перед собой руки и вопреки сказанному замахал ими.
– Ты меня не правильно понял, Браин!
– Ну, в самом деле, Браин, – вновь прорезался голос Норберта, – согласись, ведь Говард прав!.. Самая большая опасность для каждого из нас в такой ситуации – быть совращенными на путь добродетели.
Сразу отвечать что-либо на сказанное Браин не спешил, для пущего эффекта он решил немного подождать, тем самым подав соратникам ложные надежды о тесном сотрудничестве.
Перевалившись с ноги на ногу, он покачал головой, а потом вставил свое слово:
– Нет, ты не прав, Норберт!.. Самая большая опасность в любой ситуации – это быть совращенным на пути к добродетели.
И без того затянувшийся диалог между соратниками мог бы сейчас закончиться, если бы к разговору не подключилась единственная женщина, входившая в группу.
– Мы ведь никого не убиваем, – сказала Катрина. – Мы просто оказываем моральное давление, то есть воздействуем психологически… И вообще, я считаю, что в спорных ситуациях всегда нужно пользоваться умом, крайне редко прибегая к физической силе. И тогда мы сможем выжить.
На лице Браина прорисовалось откровенное раздражение.
– Интеллект – не привилегия, – твердо сказал он, – а бесценный дар. Он должен служить на благо всего человечества, а не на его малую часть. Вы же… – Не удержавшись, Браин ткнул в Направлении Говарда пальцем, продолжая смотреть на Катрину. – …Делаете кому-то плохо, чтобы самим получить то, чего так желаете.
Когда он закончил говорить, Катрина обидчиво отвернулась от Браина, чтобы скрыть негодование, предательски отразившееся на ее лице. А Говард тем временем, обратив внимание на то, что Стену тоже нечего сказать, хотя он даже и не пытался переубедить Браина, решил применить последнее свое оружие, которое берег до настоящего момента, припрятав его в закоулках мыслей, словно козырь в рукаве.
– Подумай о своей дочке, Браин, – напрямую сказал Говард. – Так, значит, ты хочешь позаботиться о ней – всесильно стремясь обречь ее на голодную смерть?
Говарду все-таки удалось убедить Браина пойти с ними, и оставшуюся часть пути они все проделали молча.
Шагая по автомобильной дороге, по колено засыпанной снегом, среди погребенных под белой простыней автомобилей и устремляющихся вверх – в темноту, высотных зданий, путники опять озирались по сторонам, остро желая избежать случайной встречи с кем-либо. Особенно Говарду не хотелось повстречаться с теми людьми, которым они уже успели причинить значительные неудобства. Остановились же они только тогда, когда оказались в паре шагов от главного входа небоскреба, на первом этаже которого, насколько помнил Говард, располагался отличный магазинчик, в котором помимо продуктов питания, можно было еще и обзавестись неплохой одеждой.
Чтобы там не думал себе Браин, молча проходя за товарищами через стеклянные створчатые двери, Говард не случайно выбрал именно это место для очередной наживы. Магазин этот был очень большой и занимал практически весь первый этаж высотки, чем и привлек к себе жадно-потребительский интерес Говарда. В этот раз он рассчитывал затариться по полной программе.
Войдя в вестибюль офисного здания, который заканчивался лестницей, ведущей на второй этаж, где по желанию можно было воспользоваться и лифтом, пятерка соратников остановилась.
Одной лишь мысли о тех сокровищах, которые хранятся внутри магазина, было достаточно Норберту, чтобы соблазниться большим желанием расколошматить вдребезги широкую дверь, в том случае, если она окажется закрытой. Осознав, что та и в самом деле оказалась запертой на ключ, Норберт вытащил из-под куртки топор, и хотел было замахнуться, однако Говард почему-то остановил его.
– Не трать понапрасну силы, – сказал он подельнику, когда Норберт вопросительно взглянул на него.
Затем Говард направил свой взгляд куда-то в сторону, а потом в том же направлении сделал пару шагов. «То, что надо, – подумал мужчина, – отсюда как раз удобно будет выносить продовольствие». Сейчас он стоял прямо перед огромной прямоугольной витриной и, светя перед собой фонариком, заглядывал внутрь магазина. Луч его фонаря не касался противоположной стены помещения, побуждая Говарда в очередной раз убедиться в правильности своего выбора. Столько добра, сколько находилось в этом чудесном магазине, позволит им всем продержаться в период студеной ночи достаточно долго.
Много было шума, когда лезвие топора, длинная рукоятка которого находилась в руках Норберта, соприкоснулось с относительно хрупкой поверхностью стеклянной витрины. Накаченному мужчине потребовался всего лишь один несильный удара, чтобы вся прозрачная поверхность разлетелась на тысячи мелких осколков, рассыпавшихся по полу. В темноте под светом фонарей они радужно поблескивали, словно были высечены из монолитного драгоценного камня, такого, как, например, алмаз.
Когда они все перешагнули через поребрик и вошли внутрь магазина, Говард вспомнил тот день, когда впервые – еще в одиночку – посягнул на чужую собственность. Тогда ему было страшно нарушать общественный порядок, но голод, который мучил его на протяжении нескольких дней, после того как закончились все продукты у него дома, побудил Говарда пойти на крайние меры. Мужчина больше не мог противиться инстинкту самосохранения: ему требовалась пища, и он сумел найти простой способ добыть ее себе. Однако теперь мародерство ему не казалось таким уж страшным делом. Проходя между рядами с зимней одеждой, он чувствовал себя спокойно, и выбирал новую куртку с таким настроем, будто собирался ее купить. Ну, конечно же, денег у него при себе не было, и на самом деле он совсем не намеревался за что-то рассчитываться, потому что расценивал весь товар, который находился в магазине, как материальную помощь.
Наполняя огромное помещение звуками своих шагов, незваные гости, шатаясь от отдела к отделу и бегая лучами фонарей по полкам с товарами, пока что не торопились сгребать их, чтобы унести с собой. Они присматривались, стараясь заранее определить, какие товары следует обязательно присвоить, а какие лучше оставить. Дело же было в том, что у них не имелось на данный момент какого-либо транспортного средства, чтобы они могли себе позволить взять все сразу.
Говард так и не вернул Браину фонарик, остерегаясь того, что тот сразу же покинет их сплоченную четверку. Чтобы не бродить за Катриной и Норбертом по пятам, словно голодный пес, выклянчивающий у прохожих хлеба, Браин не растерялся и задержался у прилавка, когда соратники проходили мимо небольшого отдела электронных мелочей.
Норберт с Катриной прошли дальше, даже не заметив внезапное затишье шагов Браина, что только что слышали позади себя. Они были ну очень сконцентрированы на богатом ассортименте различного рода товаров.
Проворно переместившись на место продавца, Браин прильнул к полке, на которой ранее заметил блеснувший корпус металлического фонарика, когда товарищи проходили здесь, ползая по стенам яркими лучами своих фонарей. Придя к выводу, что разглядеть тут ему сейчас ничего не удастся, он снял перчатку и принялся осторожно вести пальцами по полке, в надежде наткнуться на то, чем ему так хотелось завладеть. Острый холод пронзил его ладонь, как только Браин обнаружил то, что искал, и крепко сжал в кулаке. Вернувшееся к нему мгновение назад чувство защищенности сразу же развеялось, когда он щелкнул переключателем: даже тусклого, едва заметного луча света не появилось.
Оно было и немудрено, так как в корпусе прибора не было батареек.
– По крайней мере, здесь нет ничего удивительного… и расстраиваться не надо. Фонарь будет работать, если в него вставить батарейки, – ухмыльнувшись самому себе, шепотом произнес Браин, пытаясь сообразить, где именно те могут находиться.
Пока Браин, ощупывая различные предметы на полках, искал батарейки, Стен тем временем, уже как пять минут назад отделившись от Говарда, разгуливал по помещению магазина абсолютно один. Его любопытство могло бы сыграть с ним злую шутку, и очень болезненную, если бы он, как только услышал подозрительные звуки в нескольких метрах от себя, не подозвал бы товарищей, а сам бы решил все выяснить. К счастью, он был достаточно умен, чтобы не совать свой нос в темные закоулки, в которых, как ему сейчас казалось, кто-то прятался, и внимательно следил за всеми ними.
Говард не заставил себя долго ждать и в самые кротчайшие сроки оказался возле разволновавшегося Стена. Приблизившись к соратнику, он, не произнося ни слова, принялся надевать, обнаруженную им на вешалке в гардеробном отделе, новую теплую куртку. Когда мужчина начал застегивать пуговицы, подоспели Катрина и Норберт.
– Мне кажется, что за нами кто-то наблюдает, – прошептал Стен единомышленникам. – К тому же я только что слышал подозрительные звуки, очень похожие на шаги. Они доносились оттуда.
В тот самый момент, когда Стен протянул руку и указал в одном из направлений, Катрина, нагнувшись, наклонила голову и увидела нечто, нечто очень удивившее ее – это был свет. Осознав, что свечение слишком призрачное, а фонари соратников были достаточно яркими и не светили туда, она резко выпрямилась и жестом руки приманила к себе взоры мужчин, после осведомив их о своем внезапном открытии.
Говард сердито смежил брови от неприятных мыслей…
Лица товарищей, стоявших прямо перед ним, уставились на него с привычной вопросительной маской, которая каждый раз появлялась на их физиономиях, когда что-то шло не по замыслу.
Тут Говард сделал несколько шагов вперед и прошел между разошедшихся в стороны соратников. Он недовольно посмотрел сначала в одну сторону, затем – в другую. Судя по лицу мужчины, можно было сделать безошибочный вывод, что его и впрямь терзали какие-то мысли, на которые он, по-видимому, никак не мог получить разумного ответа.
– Мне кажется, что среди нас кого-то не хватает, – негромко сказал Говард, намекая своими словами на явное отсутствие Браина. – Я же попросил вас обоих следить за ним очень пристально. А если с ним что-нибудь случится?
– Ничего со мной не случится, – послышался голос Браина, а потом появился и он сам, выйдя из темноты под сопровождением ярчайшего света мощного фонарика. Новые батарейки, которые ему все-таки удалось найти, несмотря на вездесущий холод, работали на ура.
Говард, увидев друга, мысленно порадовался, что тот все-таки решил остаться с ним.
Потом все они на цыпочках направились к тому месту, откуда Стен слышал странный звук, и где Катрина заметила линию призрачного сияния. Остановившись в темном проеме между стеллажей, соратники даже немного удивились, когда увидели прямо перед собой сложенный вчетверо брезент, а за ним едва приоткрытую дверь, через щель которой в помещение магазина просачивался скудный желтоватый свет. Судя по всему, прямо перед ними была какая-то комната, которую, по всей вероятности, использовали в качестве жилья.
Несильный толчок ногой в нижнюю часть двери, который позволил себе совершить Норберт, заставил ее широко раскрыться, а когда Катрина отвела рукой в сторону брезент, все они увидели перед собой квадратную комнатку, которая, скорее всего, была наскоро переоборудована из просторной кладовки в тесноватое жилое помещение. На углу пластикового стола (такой стол обычно можно увидеть в открытых летних кафе), который стоял в центре коморки, блестел под парафиновыми свечами позолоченный канделябр. Почти на самом краю стола находилась фарфоровая тарелка с незаконченной трапезой, а справа от нее – прямо рядом с вилкой, стоял стакан с горячим чаем, над которым в прохладном воздухе кружилось совсем жиденькое облачко пара. Кроме того, здесь была еще и кровать, поверх которой валялось взбудораженное одеяло, а ближе к подушке лежала электрическая грелка, от которой тянулся провод к автомобильному аккумулятору, покоившемуся у изголовья расправленного ложа.
Однако, несмотря на то, что в комнате присутствовали чьи-то явные признаки жизни, проживающего здесь человека в данный момент не было, а многочисленные факты свидетельствовали о том, что уходил он – этот некто, в большой спешке. Говарду почти сразу же удалось понять, что местный жилец, скорее всего, мужчина, являющийся, безусловно, хозяином этого магазина. Рассчитывая на то, что тот, испугавшись незваных гостей, убежал прочь из торгового помещения уже достаточно далеко, Говард прошел в комнатку, чтобы покопаться в чужих вещах в поисках дополнительной информации. За ним туда проследовали все, кроме Норберта. Силач остался дежурить у входа на тот случай, если владелец магазина вдруг передумает и все ж вернется назад.
Ему нужно было быть повнимательнее.
Если бы Норберт был охранником, то его, скорее всего, уволили бы за столь явную некомпетентность. Наверное, он совершенно ни о чем не беспокоился, раз стоял сейчас в дверном проеме, глядя не в торговый зал, как должен был делать, а на рыскающих в чужом тряпье соратников. Внезапно у Говарда в руках появилась пластиковая карточка, которая очень заинтересовала Норберта. Мужчина пристально уставился на товарища, с нетерпением ожидая, когда тот произнесет вслух имя человека, который здесь обосновался. Он так сильно сосредоточился на своем ожидании, что даже не услышал, как кто-то подкрался к нему сзади, а потом резко замахнулся, возвысив над головой Норберта железный ковш совковой лопаты, которую, скорее всего, позаимствовал из отдела для огородников.
«Ага, значит, я не ошибся, предположив, что тут и впрямь живет хозяин этого большого магазина, – подумал Говард, глядя на информационную карту владельца. – Должно быть, мы его сильно напугали своим внезапным визитом, и он теперь еще нескоро сюда вернется».
Впервые с того момента, как чуть не сорвался в шахту лифта, Говард испытал невероятно сильный испуг, появившийся не сам по себе, а вследствие нежданного громкого стука с металлическим оттенком. Пластиковая карточка тут же выпала из его рук, а сам мужчина уставился в сторону входа, куда уже глядели его соратники.
Само собой разумеется, перед его взглядом оказалась крупногабаритная фигура Норберта. На первый взгляд с ним, казалось, было все в полном порядке, и Говард начал уже было думать, что шум был вызван самим неуклюжим соратником, однако потом он понял, что это совсем не так. Это произошло сразу же после того, как он рассмотрел лицо товарища, а точнее – его глаза. Они и раньше-то не светились безграничным разумом, но теперь, казалось, принадлежали умалишенному – человеку, который не в состоянии контролировать свои действия, в том числе правильное движение глаз. Они у него как будто бы смотрели в разные стороны, а затем и вовсе закатились. После чего Норберт сразу же замертво упал на пол. А из раны на затылке соратника, через которую можно было рассмотреть часть его мозга, обильно вытекала кровь.
– Стоять на месте и никому не двигаться! – сердито выкрикнул человек, как оказалось, стоявший все это время за спиной теперь мертвого Норберта.
– Ты что наделал, кретин безнравственный?! – воскликнул Говард, бросив быстрый взгляд на голову товарища, а затем обратно на лицо незнакомца. – Ты же только что бессердечно убил человека… совершенно ни за что. Он тебя даже ничем не обидел и слова дурного не сказал. – В груди Говарда запылала свирепая ярость и к этому убийце, когда он вспомнил, каким образом расправился с сумасшедшим в офисном здании, который прикончил Вербера. – Я тебе этого с рук не спущу! – проскрежетал он, пообещав себе мысленно, что отныне и всегда будет каждому отплачивать той же монетой.
Хотя Говард произносил свои слова с враждебным пристрастием, вооружившийся совковой лопатой человек, и сейчас выставивший ее перед собой, словно копье, не обратил большого внимания на его строгость и серьезность, с которой тот говорил. Человек, убивший Норберта, думал сейчас только о том, как бы поскорее избавиться от пожаловавших наглецов и впредь отбить у них всякое желание возвращаться сюда и брать без спроса его постепенно заканчивающиеся товары, поступление новой партии которых в ближайшее время точно не планируется.
Продолжая неподвижно стоять на прежнем месте, пристально глядя в бегающие зенки враждебного индивида, что испуганно тыкал лопатой в направлении ближайших к нему чужаков, Говард мысленно разрывал его на части, даже не пытаясь сопротивляться ненависти, которая сейчас полноценно завладела его сознанием. Размышляя, как быть дальше, потом он опустил голову и увидел у себя под ногами топор Норберта. Нехитрое рубило ушибленный по голове мужчина выронил из своих рук, когда падал на пол.
Необузданная сила мести заставила его резко присесть на корточки, чтобы схватить топор, а затем сразу же использовать его в качестве оружия. Крепко сжав в кулаке рукоятку топора, Говард стремительно замахнулся и, вытянувшись вперед, нанес молниеносный удар по руке владельца магазина, таким образом отрубив ему правую кисть.
Загромыхав сталью, на пол упала совковая лопата, деревянный чиренок которой продолжала удерживать отсеченная часть человеческой руки.
Но Говарду этого оказалось мало.
– Пожинай плоды, которые заслужил! – воскликнул он яростно и нанес еще один удар однорукому мужчине, на этот раз по голове.
Лезвие топора пришлось ему как раз посередине лба, после чего оба полушария незнакомца навеки разошлись по разные стороны. Затем собственник магазина пошатнулся и упал вперед столбом, прямо на спину своей собственной жертве.
Когда человек с разрубленным надвое черепом распростерся поверх чужого тела, продолжая заливать новой порцией крови некрашеный до этого момента пол, никто не проронил ни слова. Говард видел теперь перед своими ногами не врага, которым тот только что был, не мертвеца, которым тот сейчас являлся, а всего лишь обычного старика, загубленного его же рукой. Седые волосы бедолаги слиплись в патлы, обагрившись свернувшейся кровью.
– Что же я наделал, – болезненно простонал Говард, выронив топор и схватившись руками за голову. – Ведь этот человек был того же возраста, что и Вербер, а я сейчас… вроде как тот убийца, который прибил его: безрассудный, жестокий, самый что ни наесть сумасшедший.
– Не ты один здесь такой! – возмутилась Катрина, пытаясь вернуть Говарду такими словами уверенность в себе. – Тяжелое время, выпавшее на нашу судьбу, – в веке, который сделал человечество невероятно слабым, – сводит нас всех с ума. Теперь мы видим в других отнюдь не товарищей и помощников, а потенциальных врагов.
Говард опустил свою голову, расслабленно свесив руки по бокам, а затем искоса поглядел на Браина.
Заметив на себе этот краткий взгляд, Браин закивал головой, промолвив:
– И теперь даже преданные друзья запросто могут оказаться нашими врагами. Все зависит от того, какая подвернется ситуация и в какой момент.
Говард, расстроившись, опустил глаза, и, казалось, очень глубоко погрузился в свои мысли, вроде бы пытаясь придумать такое обстоятельство, в котором мог бы возвысить оружие над головой лучшего друга. Но он даже представить себе подобного не смог, как не старался. Стоит ли в этом случае говорить о том, что он всерьез мог бы пойти на это.
Не было никакого смысла еще хоть на секунду задерживаться в тесной коморке, залитой кровью. А через пару минут они все четверо поняли, что и в самом магазине тоже не хотят надолго оставаться: дурные мысли от болезненных эмоций причиняли им моральную боль.
Огорченные событием соратники вышли наружу, оставив тела нетронутыми, так же как и рабочие инструменты, которые изощренный человеческий ум вознамерился использовать как оружие.
– Что это у тебя здесь? – спросила Катрина, посветив на куртку Говарда, когда он поравнялся с ней.
Наклонив голову, мужчина взглянул себе на грудь и четко увидел еще влажный след от человеческой крови, которая брызнула на него, когда он опустил топор на лысоватый крупный лоб того старца. Мало того, что ему сейчас было плохо от воспоминаний, которые теперь в мельчайших подробностях застрянут в его долговременной памяти, так тут еще и кровавый след, на его новой куртке, доставшейся ему даром. Хотя – не совсем даром. Он заплатил высокую цену за нее, взяв на себя грех убийства.
– Я пойду в гардеробный отдел и переоденусь, – сказал Говард, по пути расстегивая пуговицы, прикрывавшие замочную молнию, – А вы пока что снимите тот брезент, висящий перед дверью комнаты, из которой мы только что вышли. Оттащите его прямиком на улицу и положите рядом с входом так, чтобы глянцевая поверхность – его скользкая сторона – находилась лицом к снегу.
– И что ты собираешься с ним делать потом?! – удивленно поинтересовалась Катрина.
Говард резко остановился и скинул с себя испачканную куртку, а после ответил:
– Сложим на него товары… – Потом он снова зашагал в выбранном направлении. – Раз мы пришли сюда и пережили такой стресс, не возвращаться же нам обратно с пустыми руками, – эхом донеслось до уха Катрины такое предложение.
Говард растворился в темноте павильона, а женщина, проводив его светом своего фонаря, развернувшись, зашагала обратно. И пусть у нее не было большого желания снова видеть безжизненные тела, утопающие в собственной крови, которая сейчас уже, должно быть, начала подмерзать, но ей во что бы то ни стало очень хотелось самой выполнить поступившее распоряжение. Ей хотелось быть нужной.
Однако Катрину уже опередили.
Резкий шелестящий звук, стихнувший столь же быстро, как и появился, привлек ее внимание. Женщина отняла взгляд от своих ног и увидела впереди Браина. Мужчина, по-видимому, догадался, что брезент можно использовать таким способом, какой предложил Говард, а может, он просто услышал его слова. Стен стоял рядом с Браином и тоже помогал ему сворачивать плотную пропитанную чем-то материю, чтобы ее было легче оттащить к выходу.
