Роман Сергеевич Лагутин
12 месяцев до рассвета
Когда Говард переоделся в новые одежды, он подошел к тому месту, где в последний раз разговаривал с Катриной. Осмотревшись по сторонам, мужчина, как не старался, но все ж не заметил никаких признаков присутствия товарищей.
«Наверное, они все вышли на улицу», – подумал он и тоже поспешил к выходу.
***
Еще когда звучно шагал по вестибюлю, после того как вышел через разбитую витрину магазина, Говард через стеклянные входные двери увидел, что товарищи уже вынесли брезент на улицу и даже успели собрать на нем немного провизии. Распахнув перед собой створки дверей, трубчатые ручки которых были украшены позолоченными листочками из стали, он, удивившись, изменился в лице, заметив рядом с собранными в кучу товарами еще и пару вместительных рюкзаков с широкими лямками, которые наверняка будет очень удобно нести на спине.
– Отличная идея, Браин, – приподняв брови, произнес Говард в тот момент, когда друг проходил мимо него, собираясь направиться в магазин за новой партией товаров.
В отличие от Говарда, лицо Браина своими чертами выглядело сейчас не столь благосклонно, как, например, в тот день, когда друг пришел к нему в гости и принес законсервированные гостинцы. Молчаливо пройдя через двери, хмурый мужчина скрылся в вестибюле высотного здания, а яркий след от луча его фонарика тоже сразу же исчез, как только Браин проскользнул в фойе магазина.
Задумчиво наклонив набок голову и скорчив недоуменное лицо, Говард погрузился в свои мысли, в надежде отыскать там причину странного поведения своего давнего друга. Удовлетворившись лишь косвенными подозрениями, он снова вернулся сознанием в реальность и вдруг заметил, что Катрина, ухмыляясь, скорее всего, над его задумчивым видом, смотрит на него.
Женщина сидела на корточках и запихивала в рюкзаки продукты питания, чья упаковка размером была не больше консервной банки, правильно решив, что так можно будет лучше избежать случайной потери некоторых продуктов. Застегнув наполненный рюкзак, Катрина выпрямилась и направилась в сторону Говарда.
Как мужчине сперва показалось, вроде бы подруга хотела пройти мимо, намереваясь проскользнуть через дверь в здание, но, внезапно для него, остановилась по его правую руку. Говард не повернул головы в ее направлении, заметив боковым взглядом, что женщина наклонила к его уху голову, скорее всего, желая что-то ему сказать.
Так оно и было на самом деле.
– Не мучайся понапрасну, – умеренно громким голосом произнесла Катрина. – Браин просто немного переживает о случившемся. Со мной и Стеном он тоже сейчас не очень-то хочет говорить.
Говард поджал губы и чуть заметно закивал головой.
– Теперь все ясно, – сказал он. Потом Говард повернулся лицом к соратнице и обнаружил, что та уже входит через открытую дверь в здание. – Спасибо, что поделилась со мной своими соображениями.
Женщина остановилась в проходе, затем обернулась и пожала плечами.
– Всегда пожалуйста.
Стен стоял коленями на краю прорезиненной ткани и, продевая в кольца, привязывал толстые ремни из какой-то прочной ткани. Делал он это для того, чтобы им всем потом удобно было волочить за собой заполненный продуктами брезент, когда они тронутся в путь. Занятый полезным делом, худощавый паренек не заметил ни отсутствия Катрины, которая не так давно ушла в магазин вслед за Браином, ни появления Говарда, стоявшего у него сейчас за спиной. Держа во рту фонарик, и ловко работая пальцами, Стен светил перед собой и совершенно не обратил внимания на то, что свет стал гораздо насыщеннее.
– Кажется, с каждым днем становится все холоднее, – спокойным тоном проговорил Говард, подняв глаза в черное, абсолютно пустое небо.
Стен от неожиданности вздрогнул, а потом повалился на брезент, в неловкой попытке быстро обернуться и посмотреть назад.
– Что с тобой, парень?! – удивился Говард, теперь глядя в широко раскрытые глаза соратника.
Стен расслабленно выдохнул в холод облако теплого пара, а потом, поднимаясь на ноги, ответил:
– Я просто испугался! – признался тот, говоря на повышенных нотах. – Ты хоть бы предупреждал, что ли. Свалился как снег на голову. Я думал, что все ушли в магазин.
– Ты слишком увлекся своей работой, – усмехнулся Говард. – Ну как, получается? – потом спросил он, присев на одно колено и подергав за один из ремней. – Вроде бы туго…
– С этим проблем не будет, – произнес Стен. – Я как раз закончил, когда ты спугнул меня.
Говард, одобрительно кивая, выпрямился во весь рост.
– Ну, тогда нам теперь только остается сходить еще раз в магазин и принести оттуда с собой добрую охапку товаров, а после отправимся в дорогу.
Стен согласно кивнул, и они оба зашагали в направлении стеклянных дверей.
– А чего ты так испугался? – шутливо спросил Говард, когда они входили в здание. – Ты что, так сильно боишься темноты… или того, кто прячется в ней?
– Ни того, ни другого, – заулыбался Стен. – Больше всего в жизни я боюсь самого страха.
– Одобряю!.. – сказал Говард, приподняв левую бровь.
***
Нести на спине рюкзак с консервами и вдобавок к этому волочить за собой тяжелую поклажу, на деле оказалось совсем непросто. Однако выбора не было: повторно возвращаться в магазин, где они оставили Норберта и того старика, никому из них больше не хотелось. Товарищи желали сейчас только одного: поскорее забыть обо всем этом – как будто это был всего лишь страшный сон и ничего более.
Ноги впрягшихся в ремни людей, неуверенно ступая, раз за разом проваливались и застревали в глубоком снегу, от чего путь их становилось все затруднительнее. Они не знали сколько уже прошло времени с того момента, как отправились в дорогу. Извилистый широкий шлейф, который оставлял за собой брезент, тянулся на многие десятки метров и, естественно, гораздо дальше, скрываясь от лучей фонариков в глубокой темноте за пеленой редкого, но крупного снегопада. А монохромная темнота, как назло, создавала иллюзию полного отсутствия времени в этом мире. И лишь только механические часы, висевшие на запястье Говарда (их уже больше месяца не подводили), показывали примерное время, близившееся к концу дня.
Трудный путь, выпавший на их долю, оправдал себя с лихвой, когда соратники, не поверив своим глазам, увидели в нескольких метрах прямо перед собой знакомые железные ворота, на поверхности которых, в лучах света их мощных фонарей, сверкали крохотные кристаллики изморози. Они забавно покрывали собой металл, словно белой простыней.
Так как путники следовали за Говардом, который, в свою очередь, пользовался компасом, все они мгновенно поняли, что пришли именно к дому своего проводника, а не куда-то еще.
– Наконец-то! – обрадовался Стен, чуть ли не прыгая от возбуждения.
Оказавшись внутри гостиной, где стоял весьма вместительный диван (Говард не любил тесноту так же сильно, как и высоту), все они, даже не разуваясь и не стряхнув с обуви снега, обессилено рухнули на мягкое ложе. После чего ломота и боль в гудящих ногах и спине, стали постепенно ослабевать на радость добытчикам.
Не прошло и десяти минут, а Браин, не согревшись как следует у камина, огонь в котором развел Говард только как пять минут назад, резко вскочил с места и, повернувшись к соратникам, посмотрел на их измученные, но в состоянии выражать эмоции лица. Казалось, их вялые физиономии терзал один и тот же вопрос: «Какого черта… куда ты собрался?!»
– Мне пора домой… к семье, – вдруг произнес Браин, удовлетворив тем самым вопрошавшие умы подельников.
Нет, ему не было противно присутствовать в доме убийцы – дело было совсем не в этом. Он не мог позволить себе обвинить Говарда в чем-то. Жизнь их стала слишком сложной и неконтролируемой, чтобы искать виноватых. Он был почти уверен, что поступил бы точно так же, окажись на его месте. Сейчас Браина больше тревожило состояние его семьи: все ли у них в порядке? Как сильно они волнуются, переживают? Ему было больно от того, что его жена и дочка, обе вынуждены так сильно страдать. Но он ничего не мог с этим поделать: контроль над силой Солнца не в его власти. И только его присутствие могло хоть как-то успокоить их.
Качнувшись для инерции, Говард вскочил с дивана, а потом быстро зашагал к собранному в мешочек брезенту, оставленному на полу недалеко от входной двери. Он наклонился и поднял один из рюкзаков, что припертыми стояли рядом.
– Повернись спиной, – попросил Браина Говард, направляясь в его сторону с тяжелой ношей в руках.
Браин незамедлительно выполнил просьбу.
Говарду было очень приятно осознавать, что его друг все еще ему доверяет, раз повернулся к нему спиной и даже не оглядывается. На вдохе дернувшись, словно тягал сейчас штангу, Говард приподнял сумку на уровне своей груди, помогая Браину надеть ее на спину.
– Спасибо тебе, Говард, – искренне поблагодарил Браин друга и протянул ему руку.
Говард тем же жестом принял его благодарность, хотя чувствовал, что Браин все равно говорит одно, но думает совершенно другое.
Однако чувства его ошибались: голова Браина уже давно была занята исключительно мыслями о своей семье.
– Остальную часть наживы, которая тебе причитается, – произнес Говард, провожая друга к двери, – я сам принесу в твой дом в следующем месяце.
Браин едва улыбнулся и кивнул.
– Ты лучше всех, Говард.
– Ну, я же твой друг.
Они по-дружески обнялись, похлопав друг друга по плечу.
После этого действия печаль, что лежала весь путь на сердце Говарда, понемногу начала рассасываться.
– Берегите себя, – произнес Браин, адресовав эти слова двум соратникам, обессилено сидящим сейчас на диване Говарда.
– Обязательно, – почти одновременно сказали они от усталости сонным голосом. – Ты тоже себя береги.
И только Стен нашел в себе силы, чтобы привстать и проводить товарища взглядом. Тогда как Катрина, по-видимому, практически уже спала и не нашла в себе сил сделать этого.
Как только он вышел в ночной холод, дверь за Браином сразу же закрылась, чтобы жгучий мороз не успел проникнуть в помещение, в котором остались трое, греясь у костра, горящего в камине. Ценное тепло отныне стоило дороже любых денег и сокровищ, и даже дороже еды. Если без пищи еще можно было прожить хоть несколько дней, то от нестерпимого холода погибнешь уже через несколько часов, все зависит от сопротивляемости организма отдельного человека, но в любом случае срок этот будет составлять не больше двадцати четырех часов.
Сделав всего лишь пару тройку шагов по глубокому снегу, Браин почувствовал, что тоже очень сильно устал психологически, но больше физически. Оказавшись за железными воротами и прикрыв их за собой, мужчина, не снимая перчатку, зарылся рукой в узкую прорезь кармана, а потом вытащил оттуда фонарь. Включился он только после того, как Браин своим дыханием немного отогрел его.
Тускловатая подрагивающая дорожка света прорисовалась перед ним, и безумно уставший семьянин, едва волоча за собой ноги, побрел в том направлении, где предположительно находился его дом. Пусть вокруг и было темно, как в могиле, Браин все равно мог хорошо ориентироваться в пространстве, но, естественно, только в том случае, если в приделах видимости находилась «опорная точка». В данном же случае «опорной точкой» Браину послужил дом Говарда.
Несмотря на то, что на нем были толстые перчатки, теплые непромокаемые ботинки, шерстяные носки, три пары штанов, футболка, водолазка, свитер с горлышком, не продуваемая куртка (пусть ветра и не было), а также шапка, Браину все равно было очень холодно. Он весь дрожал, зарывшись лицом в высокий воротник куртки, пытаясь хотя бы лицо согреть пока что еще теплым дыханием. Делать это было весьма затруднительно, потому как тяжелый рюкзак с провиантом, висевший у него за спиной, то и дело оттягивал шею вместе с плечами назад. Вскоре у Браина заболела спина, однако он не торопился вынимать лицо из теплого местечка под воротом куртки.
От теплого пара, у него вокруг глаз, на ресницах и бровях образовался многослойный иней, ограничив и без того скудный обзор мужчины. Рывками шагая по снегу, он пыхтел, как паровоз, и поэтому совершенно не заметил, что в нескольких метрах от него движется безмолвная пара.
Судя по комплекции – эти двое были мужчинами. Они не просто так прогуливались, наслаждаясь свежим воздухом, их замыслы были коварными, потому что сердца от тяжелой жизни сделались холодными, как лед, и жесткими, как кора столетнего дерева.
Если бы Браин заметил их или хотя бы услышал, он бы сразу догадался, что за ним следят. Но он не замечал присутствие подозрительного дуэта, потому что был слишком слаб для проявления элементарной бдительности. Так он шел и не оглядывался до самого дома, показав парочке злоумышленников, где среди неизлечимого холода и темноты еще можно найти тепло и уют, а также недурные запасы пищи.
Как же сильно обрадовался Браин, когда слабенький луч его фонаря уперся в высокий забор. В этот раз он точно был уверен в том, что здесь находится именного его дом. Он не просто чувствовал это инстинктивно, а был полностью в этом уверен, потому как шел от дома Говарда напрямик.
Войдя во двор, Браин прикрыл за собой железные ворота и насколько мог быстро зашагал к крыльцу своего родного дома, который казался ему сейчас самым уютным и безопасным местом во всем мире. Постучал мужчина в дверь так, как обычно делал это, в свойственной себе манере – три быстрых и один добавочный.
– Кто там?.. – почти сразу же прозвучал голос Майи.
Хотя женщина и узнала знакомую трель, все же не поспешила открывать дверь, так как чтобы заставить ее сделать это, на данный момент требовались еще какие-то доказательства. Например, проверка голоса: действительно ли он соответствует тому, кто постучал.
– Майя, – произнес мужчина усталым голосом, упершись головой и плечом в дверь, задубевшую от холода. – Открой, Майя, это я – Браин.
Как только он закончил говорить, входная дверь тут же распахнулась, а мужчина расслабленно повалился на руки жены. Она, конечно, не смогла его удержать так долго, чтобы он сам смог найти в себе силы выпрямиться. Они оба свалились на пол – Майя на колени, а Браин на бок.
Потом женщина сразу же вскочила на ноги, стремясь поскорее закрыть распахнутую дверь, потому как холод мгновенно начал заполнять согретую камином комнату. После, стянув со спины мужчины тяжелый рюкзак, она принялась приводить его в чувства, оттаивая дорогого мужа горячим чаем.
Вскоре Браин почувствовал себя намного лучше. А когда он сбросил с себя мокрую изнутри, пропитанную потом одежду, и надел чистую и сухую, они все вместе стали разбирать гостинцы, которые принес в сумке такой заботливый отец и надежный муж в одном лице.
Майя и Луиза были безумно счастливы снова видеть Браина рядом с собой. Он для них, в сущности, так же как и они для него, был единственным лучиком почти божественного света, который указывал им путь к жизни в этой холодной тьме.
Март
Время продолжало идти своим чередом, абсолютно никак не влияя на густую тьму, которая полностью окутала Землю, словно бы нарядив ее еще совсем молодое тело в черный костюм вдовы. И без того редкий снегопад, все это время являвшийся верным спутником затянувшейся ночи, как неделю назад полностью прекратился. Казалось, что с исчезновением солнца все естественные погодные условия тоже оставили некогда живую планету в одиночестве пережидать период уныния.
За прошедший месяц много произошло разных событий в жизни постепенно редеющего населения, но ничего такого, что могло бы опять вернуть солнце людям, изголодавшимся по теплу. Даже кажется невероятным, так сильно изменилась демография на Земле. Она и раньше-то была достаточно скромной, а теперь таковой вообще не было. Оно и понятно, почему: люди от холода или от голода ежедневно во всем мире умирают тысячами, и все это может привести к совсем уж печальным последствиям. Тем более что население Земли в новом мире составляет всего два миллиарда человек, а не семь, как было в прошлом мире – до ядерной войны.
К счастью Браина, Майи и Луизы, кровожадная на души старуха с косой еще не успела посетить их дом. И все это благодаря Говарду, который смог найти способ заставить своего друга пойти в тот день на преступление. Продуктов, которые они тогда понабрали, хватит им еще на несколько месяцев, а если питаться поскромнее – не больше одного раза в день, и пить побольше воды, – то может хватить и на год.
Если по поводу пищи дела были не так уж и плохи, зато касательно тепла, тут было все намного сложнее. На дровах много не сэкономишь: в камине нужно было постоянно поддерживать хоть какой-то огонь. За окном все-таки минус сорок. Если костер потухнет и его не удастся развести в ближайшее время – последствия будут весьма печальными.
Браину не очень-то хотелось оставлять свою семью без присмотра, но он не мог больше откладывать это дело на потом. Все дрова, которые предназначались для камина (раньше его разжигали для создания приятной атмосферы в гостиной), уже начинали заканчиваться.
Сидя в кресле и задумчиво поглаживая пальцем небритый подбородок, Браин посмотрел в сторону дивана, на котором лежали его жена и дочь. Механические часы на стене показывали еще совсем раннее время, но Браин не спал. Обычно он всю ночь дежурил у камина, а отдыхал исключительно днем. Хотя и ночью, и днем было одинаково темно.
«Сегодня или никогда!» – подумал он, приняв окончательное решение.
Мужчина убрал руку от подбородка.
– Я схожу туда ненадолго, – словно бы убеждая самого себя, прошептал он.
Майя уже не спала, а просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Луизы. Услышав шепот мужа, женщина открыла глаза и приподняла голову.
Браин продолжал сидеть в кресле, отрешенным взглядом наблюдая за пляшущими волокнами костра.
Аккуратно вытащив свою руку из-под маленькой головки девочки, Майя встала с дивана и надела теплые тапочки.
– Ты куда-то собрался? – тихо спросила она, подойдя к отрешенному Браину.
Мужчина резко повернул голову, а потом кивну.
– У нас заканчиваются дрова… – негромко сказал он.
– А куда ты намереваешься отправиться?
– Я думал… – Браин помедлил, но молчал недолго. – В центральном парке можно раздобыть дрова, ведь там много деревьев. Я возьму с собой бензопилу и сани.
Майя состроила беспокойное выражение на лице.
– А ты уверен, что это безопасно.
Браин отрицательно покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Однако у нас нет другого выбора.
– Это же так далеко, – забеспокоилась Майя, а на глазах ее хотели появиться слезы.
Браин быстро поднялся с кресла и обнял любимую женщину.
– Не переживай сильно, все будет хорошо. Я вернусь ближе к вечеру.
Нарядившись в тройные одежды; надев шерстяную облегающую шапку, которая даже немного прикрывала глаза; обмотав шею и лицо вязаным шарфом и напялив горнолыжные очки, Браин был полностью готов к намечающемуся походу. Понимая, что снега на улице за месяц стало еще больше, он достал из кладовки короткие широкие лыжи (их как раз можно было надеть на ботинки), и подошел к двери.
– Пожалуйста, побереги себя, – прошептала Майя, подойдя к мужу и положив ему на грудь свою ладонь.
Браин улыбнулся ей.
– Конечно, поберегу. Кто еще сможет позаботиться о вас, если со мной что-то случится. Я просто обязан выдержать все… – Сквозь плотный шарф голос его казался приглушенным и далеким, но все равно нежным.
Браин всегда по-доброму разговаривал с людьми, а особенно с женой и дочерью, используя только мягкие тона в голосе.
Вышел он за дверь быстро, чтобы уличный холод не успел проникнуть в согретое пространство гостиной комнаты. Луиза еще спала, когда он ушел. Браин не хотел ее будить, иначе она могла разволноваться от того, что папа, возможно, хочет оставить ее. Он не хотел зря заставлять свое любимое чадо волноваться.
Шагая скользящими движениями по снегу и освещая себе путь ярким лучом фонаря, мужчина вышел за ворота и насколько мог быстро побрел по, казалось бы, бесконечной белизне снега, блеск которого с каждым шагов вырывался из темноты. Со стороны или же с высоты Браин был сейчас похож на крохотную букашку, заблудившуюся в темной комнате.
То и дело он останавливался, но не от усталости, хотя таковая была. Чтобы не сбиться с пути, он глядел на часы, дабы точно знать, в каком направлении двигаться дальше: под циферблатом механических часов, которые достались ему от отца, а тому от деда, располагался самый обычный компас. Благодаря этому нехитрому приспособлению Браин мог сейчас более-менее ориентироваться в пространстве.
«Надеюсь, я не заблужусь!» – подумал он и поскользил по снежку дальше, волоча за собой детские сани на широкой опоре, поверх которых лежала серая простыня, а под ней, ожидая своего часа, покоилась бензопила.
Браин очень рассчитывал на то, что она все-таки заведется, когда ему это будет нужно. Сейчас он старался не думать о возможных проблемах, намереваясь разрешать таковые по мере их поступления.
***
Вот уже на протяжении нескольких дней, которые точь-в-точь были отражением ночи, два скитальца, чьи мысли от страдальческой жизни были полны дурных помыслов и ненависти, ходили к дому Браина. Они проделывали это, в надежде дождаться момента, когда глава семейства уйдет куда-нибудь на длительное время, предоставив им редкую возможность погреться у огня и насытить свои желудки, изголодавшиеся по нормальной пище.
Парочка негодяев остерегалась действовать в открытую. Избегая прямого столкновения, они зачастую наносили удар со спины или же нападали на бедных женщин, которым неоткуда было искать защиты. А поужинать же они совсем не брезговали и человеческим мясом. Когда заканчивались продукты в тех домах, на которые они совершали свои гнусные набеги, потом мерзавцы съедали и их хозяев. Было крайне удобно вторгнуться в чужое жилище, когда поблизости не было главы семейства, а если таковой потом наведывался, они жестоко расправлялись с ним, застав того врасплох.
Вот так они и выживали на протяжении последних дней – нещадно грабя и убивая, выискивая слабых жертв, неспособных дать им хоть какой-то отпор.
Проследив за Браином и убедившись в том, что тот собрался куда-то далеко и надолго, смертоносный дуэт обратно вернулся к дому мужчины, ушедшего на длительную прогулку. Они незаметно прошли во двор, погасив свои тусклые фонари, и прильнули к занавешенным окнам, через щелки жалюзей пристально наблюдая голодными взглядами за суетящейся у камина женщиной. Их глаза засверкали, когда они заметили совсем еще маленькую девочку, спавшую на широком диване.
– Должно быть, она вкусная, – облизываясь, прошептал один из ненормальной пары.
– Точно… – кивнул другой.
Их пустые желудки совсем уже изголодались по какой-нибудь пище. На протяжении целой недели им не удавалось найти подходящего дома для разбоя. Им уже надоело жевать снег и прятаться в разграбленных домах, в которых они пережгли практически всю мебель. А нападать на магазины в офисной части города они как-то не решались. Они боялись, что хозяева своих магазинов, зная в своей обители каждый уголок, поубивают их там, к чертовой матери. Они слишком хотели жить, и не собирались так отчаянно бросаться с головой в «жерло вулкана».
Что может быть хуже убийцы, который настолько ценит свое гнусное существование?!
Отстранившись от окна, мерзкие каннибалы, согнувшись в три погибели, просеменили к крыльцу двери, но перед тем как постучать, решили еще раз повторить отработанную до совершенства методику действий.
– Значит так! – прошептал один из них. – Я стучусь в дверь и говорю, что с мужем ее случилась беда, а ты молчишь, лежа у меня на руках, и стонешь…
– Да-да, знаю, – прервал подельника товарищ. – Я наброшусь на нее и с силой втолкну в дом. Она даже ничего толком понять не успеет.
Мужчина бросил на соратника недоброжелательный взгляд.
– Ты только не вздумай ее убивать раньше времени, понял?! – сказал он резко, но тихо. – Сам потом будешь жрать испорченное мясо.
Подельник кивнул.
– Не учи меня жить. Я знаю, как нужно поступать. Я же не кретин!
– Ты в этом абсолютно уверен?
– Не раздражай меня лучше, а то… – Он сразу же замолчал, когда соратник злобно взглянул на него.
– Успокойся, – сказал тот. Мы обязаны терпеть друг друга и сотрудничать, если хотим выжить. Поодиночке мы не продержимся и трех дней.
Подельник покорно опустил голову.
– Я не буду делать ничего такого, чтобы нам потом пришлось сожалеть, – мягко сказал он.
Соратник ухмыльнулся и произнес:
– Однако поздно так говорить… – Заметив на себе взгляд единомышленника, резко обратившийся на него, он добавил: – Мы уже слишком много совершили ужасных вещей.
Подельник хмыкнул и ничего не ответил ему на это высказывание.
Майя больше испугалась, чем удивилась, когда кто-то очень громко постучал в дверь, при этом разбудив и юную Луизу. Девочка открыла еще сонные глазки, приподнялась над подушкой и посмотрела на свою мать, которая, казалось, остолбенела, стоя возле камина.
– Кто это? Где папа?
– Тс-с-с… – выдала такой звук Майя, поднеся указательный палец к своим губам.
Женщина так пристально смотрела на дверь, боясь пошевелиться, как будто и впрямь обладала рентгеновским зрением и пыталась увидеть того, кто сейчас стоял там – на пороге, по другую сторону входной двери.
– Скорее откройте! – неожиданно прозвучал взволнованный, приглушенный, мужской голос с улицы.– На вашего мужа напали животные.
– Кто Вы?! – дрожащим голосом спросила Майя, подойдя к двери.
– Вы меня не знаете, – ответил мужчина. – Ваш муж сказал мне, чтобы я принес его сюда. Он теряет сознание. Скорее откройте дверь!
Когда мужчина замолчал, Майя, напрягая слух, прислушалась и вдруг услышала за дверью едва различимый стон.
«Наверное, он говорит правду!» – подумала она и внезапно испугалась за жизнь Браина.
Маленькая девочка села на диване и подобрала ножки под себя, обняв их руками, когда мать поспешно принялась открывать входную дверь, щелкая встроенными замками. На всякий случай оставив застегнутой дверную цепочку, Майя приоткрыла дверь и через щель выглянула наружу. В темноте, которая, казалось, уже полностью пропиталась космическим холодом, она увидела на заснеженном пороге очертание сидящего на корточках человека, у которого на руках кто-то неподвижно лежал.
«Не может быть! Браин?! – в мыслях воскликнула Майя и поспешила отстегнуть дверную цепочку, чтобы распахнуть дверь. – Что же с тобой случилось, дорогой?»
Для нее было полной неожиданностью, когда хитроумная пара привела финальную часть своего замысла в действие. Человек, лежавший на руках другого мужчины, внезапно резко вскочил, напугав тем самым Майю до безумия, и с силой втолкнул женщину внутрь гостиной.
Женщина упала на пол примерно в центре комнаты, а когда злоумышленники вошли в дом и поспешно принялись закрывать за собой дверь, она, вспомнив о дочери, обернулась и быстро поползла на карачках в ее направлении. Оказавшись рядом, Майя крепко прижала напуганную Луизу к своей груди, при этом крепко обняв ее головку.
– Отпусти ее и займись делом! – громко рявкнул на Майю один из пожаловавших мужчин. – К тебе голодные гости пожаловали, неужели ты откажешься уважить их приличным кушаньем?
– Наверное, она плохая хозяйка, – усмехаясь, промолвил другой, сев на стул рядом с обеденным столом. – Сдается мне, нужно бы ее воспитать немного.
Тот безумец, что стоял сейчас перед испуганной женщиной и ее плачущим чадом, мерзко осклабился, выставив напоказ свои желтые зубы. Сделав еще шаг, мужчина оказался прямо напротив Майи, а затем, состроив агрессивное выражение лица, резко замахнулся.
Негодяй ударил бедняжку прямо по ее нежной щеке своей грубой ладонью. От сильного удара женщина опрокинулась набок, и чуть было не скатилась с дивана на пол.
Луиза, испуганно моргая заплаканными глазенками, забилась в угол дивана между спинкой и подлокотником, когда ее мать схватили за руку и отдернули от нее.
– Живо поднимайся и дай нам еды! – заорал мерзавец на плачущую женщину. Потом мужчина взглянул на девочку и добавил: – А то твоей малышке ох как не поздоровится.
– Я все сделаю! – взмолилась Майя, когда услышала эти слова. – Только не трогайте ее, пожалуйста.
– Обещай, что будешь хорошо себя вести, и тогда никто не пострадает, – сказал тот, который сидел на стуле возле стола. – По крайней мере, не сейчас, – потом добавил он.
– Обещаю!.. Обещаю!..
Майя продолжала плакать, когда державший ее за запястье мужчина толкнул бедняжку в сторону и грубо приказал:
– Накорми нас немедленно!
Она упала на пол, больно ударившись коленями, но эта физическая боль, по сравнению с тем, что происходило сейчас и что могло произойти в дальнейшем, ничего не вызывала у нее, кроме легкого неудобства.
***
Уже больше месяца Говард не видел своего лучшего друга Браина. В последний раз, когда они виделись, был тот день, забравший жизнь их соратника Норберта, у которого дома с женой остался совсем еще маленький ребенок. Несколько недель назад Говард в компании с Катриной и Стеном ходили туда, не просто навестить их, но принести продуктов, в которых те так нуждались в последнее время, оставшись без своего главного кормильца. Норберт погиб, чтобы добыть продовольствие для своих близких, а значит, часть добытого должна быть отдано его семье.
– Сегодня, – пробормотал себе под нос Говард и поднялся с дивана. После пошел на кухню, которая, можно так сказать, играла теперь роль холодильника. Он поднял там с пола полупустой рюкзак. – Сегодня я обязательно схожу к Браину. – Говард присел на корточки и стал нагружать сумку продуктами, которые чуть ли не горой лежали на развернутом брезенте.
Совсем еще недавно он узнал от Катрины, которая частенько заходила к нему перекинуться парой тройкой слов, что в жилой части города участились случаи разбойного нападения и людоедства. Кто-то из ее знакомых знал семью, от которой остались только кости и недоеденные части тела, которыми, вероятнее всего, каннибалы просто побрезговали.
«Как ты не боишься ходить по темноте совсем одна-одинешенька?» – спросил ее тогда Говард, после страшного рассказа, на что женщина вполне серьезно ответила, что если бы ей попались эти ублюдки, то пожалели бы о том, что родились на свет.
И вот уже на протяжении стольких дней Говарда не покидало беспокойство, которое, вероятнее всего, можно было назвать внутренним голосом. Он переживал, что эти ненормальные психи могут убить, а потом съесть его друга вместе с женой и дочкой. Он не мог этого допустить. И по этой самой причине все же решился именно сегодня пойти к Браину домой, намереваясь сообщить ужасную новость об убийцах и заодно отнести продуктов, которые в последний раз обещал Браину.
После того как вышел на улицу – в отрезвляющий ночной холод, Говард тщательно запер дверь на несколько замков, петли для которых недавно повесил, а потом проверил, прочно ли держатся на окнах стальные решетки. Он времени зря не терял. Как мог, сделал из своего легкодоступного жилья маломальское убежище. Чтобы проникнуть внутрь, придется здорово постараться.
