Роман Алимов
Академия святости
Гений под корягой
Все внимание в мою сторону, слушаем! Значит так! С отцом у нас все улажено, он под контролем, лишних действий пока не требуется. Сейчас нужно оперативно, слышите! Оперативно! Решать с этим оборвышем! Что это он никак от мамкиных россказней не избавится? Вы как с ним работаете господа?! Надо быстрее, БЫ-СТРЕ-Е! Понимаете меня? Я вам – силам зла, говорю! Бес должен работать со скоростью мысли, даже быстрее ее! Денница, да будет его мерзость проклята, пал с неба как молния! Вы с той же скоростью должны действовать! – по лунной поляне расхаживал черный демон и размахивая подобием рук, учил своих собратьев подчиненных.
Он совсем не был похож на черта, которого рисуют в детских сказках-страшилках. Не имел ни хвоста, ни свиного пятачка, даже рогов у него по какой-то причине не выросло. Зато, он целиком состоял из плотной черноты. Это отсутствие света в нем скорее походило на темную яму, всосавшую в себя дым от жженой резины или от хорошо прогоревших угольков, превратившихся постепенно в мрачную пыль. Темнота жила сама по себе, активно шевелилась, двигалась во все стороны и извивалась, как небольшая космическая черная дыра, что пытается поглотить все светлое.
В зависимости от внутреннего состояния и меры зла, бес иногда становился похож на клубок ненависти, с черным дымком вокруг, часто на облачко с ножками, готовое взорваться от раздражительности и высокомерия, а в особые моменты походил на пузырящуюся густую смолу.
Черный – занимал начальствующую должность уже многие тысячелетия, опустился он так низко очень давно и шел к цели, как это принято в сообществе демонов – по головам своих собратьев. Много сложностей и бед он создал и людям, но за все эти заслуги, даже опытные коллеги побаивались на него взглянуть лишний раз. Сам же он высоко ценил свои достижения. Казалось, в моменты поучений или рассуждений о своих проектах, бес раздувался, увеличивался в объемах от мысли о собственном превосходстве и значимости.
Вокруг него всегда постоянно крутились несколько приближенных помощников, но больше всего он ненавидел серенького, похожего на обгоревшего барашка, у которого на морде, при приемах у начальства держалась дежурная ухмылка, как будто приклеенная несколько мгновений назад не очень качественным клеем. За верность и искреннюю ненависть, приглашал Черный, его во все важные для себя проекты и тот успешно их выполнял и ценил оказанное доверие.
– Серый! Ко мне! Разве я не приказал тебе решать оперативнее вопрос с мелким оборвышем? И что же ты предпринял за прошедшее время? Давай ка, приступай к докладу руководителю! – с максимальным пафосом и высокомерием приказал Черный бес.
– Кхе, кхе, значит так босс, – откашлялся для виду Серый.
– Отец, как все знают, сдался уже давно, кхе-кхе. Сейчас мы ему побольше насаживаем тяги к зеленому змию. Пьет литр в день регулярно, иногда по ситуации бывает и поменьше, но тогда добавляем ему мыслей по части ругани или наглости. Средства к существованию закончились у него уже давно, подселяем мысли о заработке с помощью сына. Пока четкого плана нет, ждем подходящий случай, – доложил Серый.
– Плохо отработал, надо еще хуже! У нас времени совсем нет, он, итак, уже скоро допьется до цирроза. А малец пытается что-то там калякать, обращаясь туда, вверх, на небо, просит он, видите ли, ха-ха-ха! Кто там его слушать будет хэ-хэ! Но остановить его нужно, и сделать это надо срочно! По крайне мере, пока у нас в руках такой чудный инструмент – его папаша! Эх и короткая же у людишек жизнь, всего зла и не успеешь, что задумал, – добавил Черный.
– Разрешите? Ваше темнейшество! – из-под сухой лесной коряги послышался голос. Оттуда начал вылезать похожий на длинную палку или плохо гнущуюся змею темно-желтый бес.
– Кто такой? – повернулся в сторону коряги Черный.
– Салафур я, желтый Салафур, раб вашей мерзости! – склонившись перед начальством и ожидая одобрения, чтобы продолжить речь.
– Ну давай, давай, что хочешь?
– У меня ваше темнейшество, готовое решение имеется. Излагаю. Есть возможность пригнать сюда торговцев краденым, запрещенными препаратами всякими, ну вы понимаете. Так вот, они с радостью купят не только старый холодильник или участок под картошку, но и человечишку, если предложение будет. А что, если нам подначить отца? Пусть и продаст сынишку. Морально он к такому уже давно готов, нам и делать почти ничего не нужно будет. В результате такой операции мы получим сразу две души! – протараторил Салафур.
– Это как же мы получим две души, да еще и сразу хе-хе-хе? Когда сын этот проклятый, все по мамкиному научению пытается с небом разговаривать! – покосился в сторону желтого беса, Серый.
– Да легко! Папаша как известно готов ко всем нашим пожеланиям. Ниже он, к сожалению, не опустится, слишком хлипок, пора бы отправляться в царство теней. В теперешнем состоянии заоблачным святошам он не нужен, вот и прокрутим последнюю пакость в его жизни, а потом заберем.
– Ну а голодранец этот мелкий, с ним что предлагаешь? – начал раздуваться в объемах Черный.
– С мальчишкой все просто как с Иудой. У мальца, итак, почти как у нас – кромешный ад! Остался лишь папашка, если и он парня предаст и продаст а-ха-ха, поселим оборвышу мысль, мол, никому ты не нужен, польем немного ненавистью к миру, подогреем чувством сострадания к себе несчастному и все, душа наша будет!
– Как бы он молиться не начал, а то может и не получиться ничего, – добавил Серый.
– А это ваше темнейшество, уже зависит от степени загрязненности сердца, будем надеяться вы его хорошо подготовили за прошедшие годы, в любом случае попробовать нужно, глядишь и юную душу заарканим, а там сколько возможностей открывается, – мечтательно преподнес ситуацию желтый Салафур.
– Ну, гляди желтобрюх! Получится, понижу тебя на три ранга за заслуги! А не справишься с мальцом, отправлю к бабкам на скамейку, будешь в сплетнях тренироваться следующую тысячу лет!
Дракон умер
В самый сложный и ответственный момент Дима смог вспомнить о маме и ее молитве, которую они вместе читали перед сном. Это дало ему сил не закрыться, вспомнил он, как мама часто говорила:
– Обращайся сынок к Богу, не оставайся один с бедой. Небо поможет, ведь двери ада тоже заперты изнутри. А ты не храни зло, откройся и все обязательно пойдет на лад!
И Дима, через силу и обиду обратился, очень кратко, двумя словами. Ответ пришел, сердце очистилось, ушла чернота из мыслей, мгновенно появилась, казалось бы, случайная помощь, но зато в нужном месте и времени. Так Димка оказался в детском доме, куда его, испуганного доставил патрульный сотрудник ГАИ.
В воспитательном учреждении он задержался ненадолго. Снова и снова повторялась ситуация. Мысли путались, тянули его назад, в темноту и прививали подозрительность к людям. Часто бывали стычки с местными детдомовцами, а огорчения от жесткой воспитательницы заставляли постоянно думать о побеге. Он молился как умел и вновь просил о помощи.
Спустя год, его неожиданно усыновила пожилая пара. Новые родители долго еще ужасались истории его небольшой жизни. Выбрали они именно Димку, среди многих детей с похожими судьбами.
Мальчик был счастлив и рад обрести нового папу и заботливую маму, искренне признателен и благодарен за желание помочь, ведь ему было с чем сравнивать. Большое часто видится издалека и в новой семье он мог лучше понять, почему его увезли из деревни, зачем позволили продать в рабство.
Останься он с отцом, через время Димкина жизнь превратилась бы в злую сказку с названием – «Дракон умер! Да здравствует новый дракон!». С годами Дима занял бы место спившегося отца, а в его новой, круто изменившейся жизни он получил заботливых родителей, пусть и не молодых, небогатых, но добрых и надежных, которых ему давно не хватало.
Время шло, Дима окончил школу и поступил в институт, многое в его жизни наладилось. Постепенно память о детстве осталась за пеленой и вспоминать о бедах прошлого совсем не хотелось. Единственное, что иногда терзало мысли – это отец. Встречая на улице пьяного человека, ему казалось, что это он – его папа, проходя мимо уличной пивной, обдавало дурными ароматами из детства. Всплывали мрачные образы грязного стола, вечной газеты на нем и огрызка огурца рядом с рюмкой.
Как-то вечером, за ужином, разговор коснулся о даче и загородном участке. Тут Дима и вспомнил, у него ведь есть земля! Посетить бы дом, съездить, проверить, что там в деревне, не поменялся ли отец. Было уже не страшно, ведь у него появились родители, да и сам он мог теперь постоять за себя. Посовещавшись, решили ехать всем семейством.
Рано утром в выходной день, отправились в путь, на старенькой машине.
Вдоль дороги Дима рассматривал густой лес, ветки которого его часто преследовали в страшных снах. Проезжали через поле, где он в последний раз, сквозь слезы, всматривался в стекло машины.
Сердце заколотилось сильнее, когда они подъезжали к знакомой улочке, где он провел годы детства.
– Не дождался ты меня домик, видать, долго я возвращался к тебе! – с досадой прошептал Дима.
Участок был тот же, роса на траве такая же, небольшие цветы на ней, но вместо старого дома, из земли торчали черные обугленные бревна. Этот хаос из хлама, грязных стеклянных бутылок, сломанной металлической кровати и кусков мебели, все окрасилось в пепельный цвет.
– Ух-х, что-то здесь произошло сынок, после твоего отъезда, – утвердительно кивал его новый папа.
Дима вздохнул. Знакомый комок снова подкрался к горлу:
– Нужно зайти к соседям, они, наверное, знают!
Душа горела
Итак, ненавистный ты мой Салафур! Заметь, я не отправил тебя заниматься сплетнями, доносами или кляузами! И только по той причине, что ты выполнил задачу ровно наполовину! Ай, маладца папаша, он достоин призового кубка в конкурсе худших подлецов! Я даже прослезился, когда он мастерски торговался, при продаже своего сынка. А вот за то, что ты этого слезливого сынка упустил, будешь теперь заниматься отцом, пока я его душу здесь не увижу у своих лап! – прохаживался вперед и назад Черный бес.
– Да ведь я готов, разрешите, сейчас и отправлюсь к папаше? – ответил желтый Салафур.
– Будешь под контролем Серого, одному я тебе задачу не доверю!
– Как скажете шеф, всегда готов! – вытянулся по струнке Серый, отчего кудряшки стали похожи на пригоревшие куриные перья.
Легкий ветерок шевелил самодельный флюгер на сарае, трава больше не клонилась от росы и могла подняться в полный рост. Соседские петухи закончили приветствовать новый день и важно разгуливали вдоль улицы.
Отец Димки стоял с пачкой денег в руке и махал вслед удаляющейся машине с успешно проданным сыном. Возвращаясь к дому, решил сесть на трухлявый пень и пересчитать прибыль, не обманули ли старого пьяницу?
Разворачивая пакет с купюрами, начал перекладывать по одной на пенек.
– Пятьдесят…
– Сто…
Медленно разглядывая трясущимися руками очередную купюру, вспоминал общую сумму:
– Стопятьдесят…
Из ниоткуда поднялся порыв ветра и лихо смахнул верхушку пачки. Бумажки разлетелись по траве. Пошатываясь, отец встал и начал собирать деньги, затем вернулся на пень и продолжил считать, засовывая руку в пакет:
– Значит, стописят было…
– Так, продолжим.
– А это еще чего?!
Пристально рассматривая очередную бумажку прокуренными пальцами.
– Та-ак, и чего, это что внутри?!
– Елки зеленые…
– Не, я не по-оя-ял…, да я ща к ментам пойду, вы это…
– Э-э-э, вы че такое подсунули мне, слышь, это че такое лежит, я не догоняю?! – схватился за сердце отец.
Громко выкрикивая злые слова в сторону дороги, отец нахмурился и отчаянно бросил пакет на землю. Под парой верхних купюр лежали аккуратно сложенные, вырезанные по точному размеру настоящих денег – куски старой газеты. В пакете находилась бумажная пустышка.
– Как мы его?! А-ха-а-ха-а-ха, нет ты видел «я не дага-а-аня-яю!» а-ха-ха, – разрывался от дикого хохота Серый бес.
– Да-а-а, лихо, к «ментам он пойдет», надо же такое придумать, уха-а-ха! – поддакивал желтый.
– Пусть радуется, что хоть немного настоящих положили, а то могли бы и всю пачку газет всучить! Ну он и овощ, надо ж до такого дойти, а ведь был человеком! – не унимался Серый.
– Давай, уже подселяй ему мысль, пусть на радостях хоть на эти деньжищи напьется.
– Бес подлетел и проник внутрь. И начал активно всем своим черным существом соединяться с душой пьяницы, раздражая сердце и страсти.
– Ой-й не могу-у, горло горит, душу всю выворачивает наизнанку, – бормотал сам с собою пьяница, направляясь в сторону дома местной самогонщицы, бабы Зины.
Пока плелся, цепляясь за верхушки заборов, бесы приплясывали рядом, в надежде скоро заполучить душу, над которой так долго трудились, и завершить наконец этот затянувшийся проект. Отчеты ведь нужно было уже давно отправлять, да не куда-нибудь, а в самый низ, туда, куда может спускаться лишь Черный! К самому главному боссу!
– Мать, дай литрушку, трясет всего вишь как!
– Э-эх дурень ты дурень, у тебя сын растет, а ты никак не угомонишься окаянный! – направляясь в сторону погреба, пробурчала баба Зина.
– Нет сына больше, предал отца, уехал, – делая вид пострадавшего и брошенного, скукожился отец, указывая рукой в сторону дороги.
– Куда он уехал, сбежал небось от такого, как ты черта то! – позвякивая бутылками в погребе, выкрикивала бабка.
– Думаешь я демон, чтоб от меня сыновья сбегали? Растишь их растишь, а потом ба-а-ац и бросают! – чтобы показать звук и усилить впечатление, отец вставил грязный палец за щеку и резко дернул в сторону, от чего получился звук лопнувшего пузыря.
– На вот, держи! Деньги, то есть?
– Ух ты, и алчная мать, разве ж я, могу без них, это ж всегда пожалуйста! – вытаскивая из кармана смятую купюру.
– Ох и плохо, давно так не скручивало, сердце аж горит, – пытаясь аккуратно передвигаться, чтобы не разбить драгоценный груз, шагал домой отец.
– Ну все, пусть теперь дома сидит, наслаждается, а там посмотрим, что с ним делать, – прокомментировал Серый.
– А может его – того! Уже забрать можно? – желтый вопросительно посмотрел на Серого.
– Что? Ну ты даешь! Нет, конечно! На такое специальное разрешение нужно брать, и не снизу, а та-а-ам! – скривился Серый, поглядывая вверх, – ты что забыл, как Денница упрашивал у Него сеять апостолов как пшеницу? Не помнишь, как разрешение целый наш легион просил, зайти в свиней? Запамятовал как наши клянчили запрос на испытания Иова? А пророка Михея? Как там брат наш, предлагал их Богу внести разлад в видения пророков! На все разрешение требуется, кто их знает, зачем они это позволяют, наше дело злое, крути да трепай души.
– Ну-у-у я тогда к Черному, пусть запрос пока делает? – озадаченно уставился желтый.
– Давай, лети, а я здесь, поглумлюсь немного еще.
Пока запрос о пьянице шел по адской структуре в самый низ, а потом возвращался вверх для одобрения, Серый пытался осквернить отца по полной адской программе.
– Давай ка папаша, сходи к соседке, у нее там еда есть. Все вокруг едят, а ты чем хуже! – внушал отцу Серый.
– Во-о-от молодец, даже сам додумал. Петуха можно не только слушать по утрам, но и есть! Давай бегом, бегом, поймай, еще успеешь сегодня пир устроить.
Отец заканчивал варить пойманного соседского петуха, а к этому моменту уже готов был документ на жизненный выбор души, который принес Серый.
– Фух, торопился как мог, там у нас, на седьмом кругу взяточников, хотели его затормозить, еле отвязался. А как до самого низа запрос дошел, то на небо носили, мгновенно решение вынесли, вот, – желтый бес протягивал документ с огненной печатью. Там значилось имя души, место рождения, имя приставленного к ней ангела-хранителя после крещения и много другой информации о жизни, о грехах и добродетелях, но главное в заключительной строке было написано, – «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди больше возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы».
– Разрешение есть, отлично, как будем забирать?
Перебирая варианты, Серый мысленно ушел внутрь себя, – у нас давно пожары не дымились, как тебе пожар? – обращаясь к желтому, предложил Серый.
– Мне нравится, как раз сейчас курить начнет, пусть и привыкает к геенне огненной.
Серый немедленно отправился к отцу для навязывания мыслей. Тот зажег спичку и закоптил смердящею самокруткой, после этого налил еще стопку, немного выпил и склонился над столом.
Закрыв глаза, вспомнил жену и сына, в сердце сверкнул тусклый голос совести:
– Что же я наделал дурак пропитый, протрезвею, поеду в табор, верну назад, пусть меня даже посадят, но сына верну! – глаза совершенно закрылись, последняя мысль в его жизни затухла во сне. А пепел от сигареты не угас, падая на тлеющую газету, что лежала на столе еще с прошлого месяца.
Под мирный храп отца задымился стол, затем начали тлеть тряпки возле ножек стульев, а после воспламенилась ветхая мебель.
Клуб в Гоморрасъево
Несколько минут спустя, полыхало пламя. По улице неслись с криками и ведрами соседи, густой дым валом валил изо всех щелей многострадального дома. В пламени находились три неприметных для всех фигуры. Два беса держали душу отца, которая в ужасе, мгновенно отрезвев, наблюдала за своим телом, что сидело в центре пламени, за столом, рядом с бутылкой.
Душа отца паниковала и пробовала отогнать этот жуткий сон, брыкаясь и норовя удрать с пожара, но злодеи крепко-накрепко ее держали, потешаясь над напрасными попытками.
– Ну что друг, попался? Теперь ты наш! Можно сказать, брат и единомышленник, ах-а-ха! Как ты ловко сына продавал, а? Мы сами не додумались бы. Еще и торговаться начал, хо-о-хо-хо!
– Вы кто ваще такие?! Хочу проснуться! – стал требовать отец.
– Сейчас домой доберемся брат ха-ха-ха-а, там узнаешь, кто мы! – захихикал Салафур.
– Ага, в центр беззакония низвергнемся! – подшучивая, добавил Серый.
– Вы людишки глупы как эти бутылки. Пока в них что-то есть, они вам нужны, а если там пустота, вы их сдаете в прием стеклотары! Так и ты, сдался прямо в наши лапы, по своей пустоте, ведь никому не нужен! Была бы в тебе капля мозгов, понял бы, что это уже не сон! – крепко держал душу Серый.
Рядом возле горящего дома горячо молился, склонив голову ангел-хранитель, не пытаясь подойти к подопечному. Выбор человеческой души был так очевиден, что даже не требовались мытарства. Ангел отлично помнил, как однажды его собрат проводил без мытарств святую душу, прямо на небо, сейчас был такой же случай, только душа отправлялась в обратном направлении.
– Ну что, нет у тебя власти! Хе-ха-а-ха! Попробуй забери его от нас! По вашему закону работаем! На-аш он, такой же как мы-ы! – выкрикнул Салафур в сторону ангелу.
Ну, не хочет в облако к вам, на арфах играть! НЕ ХО-ЧЕТ молитв и неба вашего! – захлебываясь от победы, радовался Серый.
Давай желтый, летим уже от этого святоши-молитвенника, отчет сдавать пора, – скукожился Серый, вспоминая о молитве.
Отец в ужасе осознал, что он умер, ясно понял, что недалеко от дома находился его ангел-хранитель и мгновенно в мыслях начали пролетать моменты жизни, когда ангел пытался его вернуть на правильный путь. Вот супруга просит его не идти к друзьям, а сбегать в аптеку, ведь у маленького сына высокая температура. Вот нужно сделать выбор, «принять на грудь» или сходить на собрание в школу. Вот ее похороны и никто не принес выпивки и нужно бежать к бабе Зине. Вот уже и болезнь печени, когда сын летит сломя голову за лекарствами к соседке. Одна за другой вспышки в памяти, и рядом всегда стоит ангел, предлагая принять правильное решение, преодолеть страсть, не дать упасть еще ниже!
К удивлению отца, бесы несли его совсем не в недра земли, а вдоль, немного выше деревьев. Пролетали соседнюю деревню, город, затем как сквозь стенку невидимого мыльного пузыря проникли дальше, в совершенно другую незримую область. Все вокруг виднелось как сквозь мутное стекло зеленоватой бутылки, хотя под ними пролетали те же сосны, город, позади деревня. Стало невероятно мерзко внутри и очень захотелось выпить.
Перед взором отца предстал православный храм, правда, на куполе почему-то отсутствовал крест, а на главном входе, рядом с графиком работы, вместо икон висела табличка – «Сельский клуб села Гоморрасъево». Внутри здания рядами стояли деревянные скамейки, на стенах висели фотографии известных писателей, общественных и государственных деятелей. В дальнем углу располагался красный аналой, на котором лежали инструкции по гражданской обороне, видимо, приспособленный под переносную трибуну. Вместо входа в Царские врата стоял плакат в полный человеческий рост, прикрепленный к стене из досок. На плакате изображалась большая бутылка и выпившие люди с красными носами. Как бывает в житийных иконах святых, по бокам шли кадры, вероятно, из тех событий, что пьяницы натворили в своей жизни. В самом низу крупными буквами отпечатана надпись – «Долой церковные праздники!»
Из левой кулисы выплыл Черный:
– Ну что, доставили? Ох и выпрашивать пришлось за него, оказывается папаша помер с мыслью о сынке, еще чуть-чуть и раскаялся бы. Едва не ушел от вас!
– Посмотрим, что там у него, – с интересом пробубнил Черный, проплывая вдоль скамеек, по направлению к отцу.
Пробравшись с легкостью внутрь души, черный изнутри проговорил:
– Да тут как у нас дома, жить можно! Совесть заглушил, ай, молодчага! Предательство с лестью вскормил, просто умница! Ну, добавим вишенку на тортик, Зеленый, давай занимайся клиентом!
Из-под лавки вылезла толстая зеленая масса, больше похожая на прозрачный и мягкий огурец в несколько метров длиной.
Подползая к душе, в которой расположился Черный, змея встала, опираясь на часть своего тела, как это делает королевская кобра, некоторое время наблюдала за испуганной душой, которую уже тряс изнутри бес и в мгновение ока влетела целиком в область сердца.
– Аа-а-а, нее могу-у-у, немедленно дайте выпить! – Не-ена-а-авижу-у себя-я-я! – мучительно завопил отец, сотрясаясь от действия собственной страсти.
Змея полноправно шевелилась внутри души, взбудораживая страсти:
– Что же я с собой сдела-ал! Не-е-е могу, да-айте выпи-и-ить! По-омогите-е-е!
– Безголовый ты пьяница, чем же ты пить будешь? У тебя и желудка нет, да и печень уже пропита, ты ведь душа теперь! – наблюдая за его муками, хмыкнул Серый.
Змея свернулась в кольцо и в миг разжалась как жесткая пружина. С легкостью она выполняла акробатические номера, достойные заслуженных цирковых артистов. Зеленый поедал мысли, полученные от мучений, лакомился терзаниями и нарастающей чернотой укоренившегося греха.
– Отпусти-и-ите, я не-е-е хочу-у-у! – вопил отец.
– Аа-а-ха-а-ха, куда же тебя отпустить? Ты ведь всю жизнь сюда настойчиво просился, а теперь отпустить?! Нет уж, теперь ты наш брат, вечный друг и ближайший товарищ! – поглядывая с ухмылкой на пропагандистский плакат в алтаре, захихикал желтый.
