Роланд Лазенби
Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы
Глава 10: «Лоуэр Мерион»
Брайанты вернулись в Филадельфию в ноябре 1991 года, найдя мир в смятении. Взрывы в Белфасте, гражданская война в Хорватии и президентские выборы в Соединенных Штатах. Относительно неизвестный политик из Арканзаса по имени Билл Клинтон пытался добиться успеха в своей борьбе за выдвижение кандидатом от Демократической партии. Кларенс Томас, претендовавший на место в Верховном суде, столкнулся с обвинениями в сексуальных домогательствах к Аните Хилл.
Альбомом года был Back on the Block («Назад на район») Куинси Джонса, что и сделали Брайанты, переехав обратно в свой старый загородный дом в Винвуде. Вскоре Джо и Коби сражались на подъездной дорожке в титанических поединках один на один. С каждым днем Коби рос как игрок, а это означало, что Джо приходилось играть во все более силовой баскетбол, пытаясь удержать свое доминирование. В результате разбитые губы и крикливые матчи выманят разгневанную Пэм во двор, которая разгонит толкающихся и бросит грозный взгляд в сторону Джо.
Незадолго до Дня благодарения – через несколько недель после объявления Мэджика Джонсона о ВИЧ – Фредди Меркьюри, фронтмен рок-группы Queen, умер от СПИДа, что подогрело эмоции «Лейкерс» и их поклонников, которые полагали, что и Джонсона может постигнуть та же участь. Атмосфера траура охватила франшизу, и без лидерства Джонсона шансы команды резко упали.
Тем временем Коби Бин был полон решимости с головой окунуться в свою американскую школьную карьеру. Восьмиклассником он столкнулся с некоторыми трудностями, которые были сопряжены с городским афроамериканским опытом. За восемь лет, проведенных за границей, он приобрел уникальную идентичность. Его одноклассники в пригороде Филадельфии будут восхищаться новым братом со странным акцентом.
Как обычно, он с головой бросился в баскетбол. Он завербовал соседского парнишку Робби Шварца, который был тощим и низкорослым, но во многих отношениях таким же целеустремленным, и тот присоединился к нему для бросков и игровых упражнений. В основном Шварц отступал и заканчивал игру проигрышем со счетом 100:10, играя на целой площадке один на один.
Брайант был выше 1,83 метра ростом и поразительно худ, с длинными руками, которые росли из худых плеч.
Но его тренеры считали его грубым, нетерпеливым молодым завсегдатаем площадки, который настолько сердился всякий раз, когда кто-то делал движение, чтобы заменить его в игре, что Джо начинал говорить с ним по-итальянски, успокаивая его. Именно его своеволие регулярно раздражало людей. Перед Брайантом стояла очевидная задача – доказывать свою правоту снова и снова.
Первая для этого возможность не заставила себя долго ждать.
Он обедал в кафетерии средней школы Бала Синвид в свой первый день в восьмом классе, когда другой мальчик подошел и встал над ним.
«Я слышал, ты неплохо играешь в баскетбол, – сказал мальчик. – Ну, чтобы быть мужиком, ты должен победить мужика».
«Так что я играл с ним после школы, – рассказывал Брайант позже. – Я разделал его всухую. И тем самым завоевал уважение к себе. Это было то, что я искал все эти годы в Италии. Мой адреналин зашкаливал так сильно. О чем он и понятия не имел».
«Мужик» из средней школы Бала Синвид был не единственным, кого унизил тринадцатилетний Коби. Став намного старше, Мо Ховард все еще считал свою игру солидной и играл в дворовых играх в оздоровительном клубе в Филадельфии с группой старых друзей, среди которых был Джо. «Если у нас было только восемь или девять парней, то мы просили одного из наших сыновей подсобить нам, – вспоминал Ховард. – И, чувак, когда Коби в первый раз с нами сыграл, я тебе кое-что скажу, я опекал его, и этот парень надрал мне задницу. Ему должно было быть лет тринадцать. Знаете, как потом, будучи уже игроком «Лейкерс», когда он забивал, он бросал на соперников такой взгляд? Я ощутил это на себе в его тринадцать лет. Этот парень просто испортил мое эго, полностью уничтожил его».
Довольно скоро возникли слухи о новом парне в команде школы Бала Синвид, сыне игрока НБА. Грег Даунер, тридцатитрехлетний тренер из соседней средней школы «Лоуэр Мерион», заглянул посмотреть на игру восьмиклассников.
«Когда я пришел посмотреть на эту игру, она совсем не была похожа на шоу Коби Брайанта, – вспоминал Даунер в интервью 2015 года. – Я пошел туда и увидел, что его дергают туда-сюда из игры, и я по-настоящему не смог прочувствовать, насколько он хорош. Он был худой, чуть более 183 см роста и около 61 кг веса. Было похоже, что он хотел играть разыгрывающего. Я имею в виду, что он хотел, чтобы мяч был у него в руках».
Даунер второй год работал в качестве тренера в «Лоуэр Мерион», программе пригородного округа Монтгомери, которая в последний раз выигрывала чемпионат штата в 1943 году. Он не совсем понимал, как собирается оживить программу, но, посмотрев на Коби в первый раз, тренер понял, что тощий парень на площадке был частью этого ответа.
«Когда я взялся за эту работу в 1990 году, программа была в значительной степени в состоянии полной перестройки, – вспоминал Даунер. – Когда меня собеседовали на эту работу, они рассказывали истории о прекращении игр из-за того, что на площадке было лишь четыре игрока, что влекло за собой академическую дисквалификацию. В одной игре они проиграли 54:13 и не набрали ни одного очка во второй половине матча».
Поэтому Даунер и пригласил нового восьмиклассника посетить школьную тренировку в «Лоуэр Мерион».
«Вот тогда-то я и понял, кто он такой», – сказал тренер.
Потенциальный игрок пришел вместе со своим отцом ростом 206 см.
«Когда я начал работать с Коби, Джо стоял в углу, – сказал Даунер. – И я начал складывать два и два относительно того, кем же он на самом деле был с генетической точки зрения».
В 1980-х годах Даунер играл разыгрывающего в колледже Линчбурга, школе третьего дивизиона Вирджинии. Но в 1970-х годах он был серьезным поклонником «Сиксерс», с абонементом на «Спектре». Он боготворил Дага Коллинза, но он вспомнил и о Мармеладе. Он даже вспомнил, что у Мармелада был отец, который сидел рядом с ним на «Спектре».
Джо Брайант держал себя в тени в тот день на тренировке «Лоуэр Мерион», предпочитая вместо этого оставаться на заднем плане, чтобы позволить Коби проявить себя, и этот подход станет правилом. Прошло всего несколько минут после начала разминки, когда Даунер понял, что наблюдает за кем-то, имеющим профессиональные навыки, простым ребенком, который с легкостью разделывал его школьных игроков.
Старшие игроки в «Лоуэр Мерион» видели то же самое и были поражены тем, что подрастающий новичок вскоре может напропалую доминировать в игре.
«Как только ты видел его первоначальный набор навыков, – вспоминал тренер, – как только ты понимал генетическую часть всего этого, и как только ты начинал по-настоящему думать обо всем этом, как только ты видел его отношение к труду и своего рода альфа-менталитет, ты сразу начинал понимать, что имеешь дело с чем-то очень особенным, абсолютно уникальным».
Наблюдая за ними, он сказал ассистенту, что уверен, что именно такой игрок позволит им сохранить свою работу.
Его студенческие годы давно закончились, но Даунер все еще играл соревновательные матчи в лиге досуга. Итак, что-то побудило его в тот день самому пригласить на небольшой тет-а-тет восьмиклассника. Тренера постигла та же участь, что и его подопечных, та же участь, что и Мо Ховарда, та же участь, что и европейских товарищей по команде Джо Брайанта – конфуз от рук тринадцатилетнего подростка.
Тем летом игрок примерно того же возраста по имени Донни Карр встретился с Коби Бином в Лиге развития Сонни Хилла. Они оба заканчивали восьмой класс, но оба играли «на самом верхнем уровне» в Лиге Хилла для одиннадцатиклассников и двенадцатиклассников.
Карр так много слышал об этом сыне игрока НБА с якобы неограниченным потенциалом. «Но когда я впервые его увидел, – вспоминал Карр, – это был тощий, длинный парень с двумя наколенниками. Это было совсем не то, чего я ожидал. Он все еще рос, и, поскольку у него постоянно болели колени, ему было трудно наклоняться, ну и все такое. Он был очень длинным. Длинные руки, длинный корпус. Он был довольно крупным молодым парнем. Он вырос почти до 193 см».
Проблемы с коленом были связаны с болезнью Осгуда-Шлаттера, которая вызывает сильную боль в коленях у склонных к атлетизму подростков. Это состояние замедляло Брайанта, и он выглядел неловко. В то время чтобы бросить мяч, он должен был заставить своих защитников занять место на полу, а затем начать использовать серию ложных замахов, чтобы суметь произвести бросок. Как только он взлетал, он обычно мог подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы сделать свой бросок поверх защитников, вспоминал Карр. «Но, честно говоря, тогда мы видели потенциал, но в нем не было ничего особенного, потому что, опять же, он не был таким быстрым или взрывным, каким стал позже. Он был похож на долговязого пацана, двигающегося как в замедленной съемке».
«Мы все говорили: “Он хорош, но так ли уж он хорош?” Очевидно, никто не говорил ему этого в лицо, но все мы говорили между собой: “Я не вижу в нем ничего особенного”».
Их великое школьное соперничество начнется тем же летом, прямо там, в Лиге Сонни Хилла, смеясь, вспоминал Карр: «Вот так и началось наше соперничество, потому что мы болтали друг с другом всякую чушь. Я грубил ему, он огрызался в ответ. Несмотря на то что Коби был из пригорода, я всегда говорил людям: он никогда не вел себя как провинциальный парень. Он всегда вел себя как парень из центра, и это поведение не было ни враньем, ни подделкой. У него всегда была филадельфийская твердость и такой менталитет, как будто он никогда не отступит. Он любил вызовы. Например, если бы ты начал говорить с ним, он бы действительно замкнулся и сосредоточился, и ты мог бы просто увидеть эту решимость на его лице, и он просто начал бы играть еще сильнее».
Когда Карр познакомился с Коби Бином, он понял, что этот парень в наколенниках потратил много времени, создавая себе вызовы: «Он просто будет искать все, что будет его мотивировать и бросать ему вызов. Когда он был молодым парнем, у него был такой же менталитет, о котором люди будут говорить позже. Он всегда просто пытался найти что-то, что могло бы разжечь этот огонь и заставить его играть на пределе сил. Когда он переходил в девятый класс, в его игре было много чего-то подобного».
Среди тех, кто рано получил представление о Коби в Хилл Лиге, был Эдди Джонс, в то время 198-сантиметровый форвард Университета Темпла. «Даже тогда, когда ему было тринадцать, он умел играть, – вспоминал Джонс. – Даже тогда он мог обыгрывать взрослых».
«Это было большое соревнование, большое удовольствие, – вспоминал Брайант о Лиге Сонни Хилла. – Ребята из Университета Темпла часто приходили посмотреть, как мы играем, потому что мы играли в их спортзале. Там бывали Эдди Джонс, Аарон Маккай и Рик Брансон. Это были ребята, которые начинали играть после нас. Поэтому я оставался и немного прощупывал их. Эдди обычно выбирал меня, чтобы я в товарищеских играх играл в его команде. Он думал, что я чутка умею играть, поэтому он выбирал меня, и я играл с ними».
Ранние «Эйсес»
Той осенью в «Лоуэр Мерион» Даунер обнаружил, что у Брайанта поразительная трудовая этика. Он заставил себя пройти через изнурительный график самосовершенствования, который включал длинные пробежки, поднятие тяжестей и, казалось, безостановочный баскетбол. На тренировках с командой он был полон решимости никогда не проигрывать в командном упражнении или соревновании. В течение почти четырех лет он будет поддерживать безупречную репутацию в этом отношении.
«Когда я начал понимать, насколько хорош этот персонаж по имени Коби Брайант, я нанял людей в свой тренерский штаб, исходя из его лучших игровых способностей, – сказал он. – Моим единственным намерением было: “Я должен найти людей, которые смогут опекать этого парня, которые смогут конкурировать с этим парнем, которые смогут бросить вызов этому парню”».
Он подобрал бывшего игрока колледжа, атлетичного защитника по имени Джимми Кизерман. Затем он уговорил своего брата Дрю, который был большим и сильным, покинуть свой бизнес и поработать тренером.
«Внутряковая» шутка программы «Лоуэр Мерион» звучала так: «Черт возьми, я запрыгну в самолет. Я выйду с этим четырнадцатилетним подростком на площадку. Это не будет проблемой». Кульминацией, конечно, было то, что свирепый новичок всех их в пух и прах разобьет.
Другим сотрудником Даунера был отец его молодой звезды. Где-то в глубине сознания тренера была еще одна проблема: пригородная программа, подобная программе «Лоуэр Мерион», может потерять своего нового рекрута в пользу одной из известных программ Филадельфии, таких как Римско-католическая, в чьем составе был сам Карр. Наличие отца Коби в качестве тренера помогло бы укрепить отношения; кроме того, две дочери семьи уже учились в Лоуэр Мерионе, хорошо адаптировались и играли в волейбол.
Это будет вопрос, который будет молча висеть над программой в течение следующих нескольких сезонов. Но становилось все более ясно, что Брайанту нравилась программа, в которой он может доминировать, в которой он может найти все то игровое время, которое ему необходимо для развития, питающее его отношение к игре.
«Первые пару раз, когда мы играли в городских школах, обо мне ходили слухи, – объяснил он однажды. – Половина из них сказала бы: “О, да он неженка из пригорода”».
Часть негативной атмосферы исходила от соотношения побед и поражений «Лоуэр Мерион» во время первого года обучения Брайанта. Сезон назад Даунер довел команду до двадцати побед в сезоне. Ожидания были высоки, но выпуск игроков и травмы истощили состав команды. «Лоуэр Мерион Эйсес» 1992/93 годов, в которых новичок Коби Брайант выступал в качестве игрока стартового состава, шли по сезону с показателем 4–20.
«Это было не очень», – сказал Даунер.
Тренер и его будущая звезда обнаружат, что их объединяет абсолютная ненависть к поражениям. «Проигрывать так много раз, вероятно, для него было нечто из ряда вон выходящее, – сказал Даунер, и когда Коби проигрывал, тренеру было труднее вытаскивать его из игр. – Будучи на площадке, он для нас делал все, знаете ли, он играл с пятой позиции до первой, но он был трудным парнем, когда сидел на скамейке, скажу я вам».
Как и его отец, Коби Бин был склонен делать плохие броски. Даунер убирал его из игры, чтобы попытаться помешать этому.
«Я имею в виду, что мы делали это несколько раз, и он этого терпеть не мог, – вспоминал Даунер. – Он сердито смотрел на тебя и орал. Ему это не нравилось».
Когда дела шли плохо, Джо снова говорил по-итальянски, чтобы успокоить сына. Даунер никогда не понимал, что говорит его ассистент, но, похоже, это работало.
«Я думаю, что Джо был в какой-то степени хорошим заслоном, – объяснял тренер. – Знаешь, Коби не так чтобы и орал на меня, но если он это и делал, то, думаю, ему приходилось за это оправдываться перед отцом».
Не навредил и тот факт, что молодой тренер начал пересматривать идею снятия его с игры. Тренерский штаб перестроился под новую философию: «Плохой бросок Коби лучше, чем смазанный пас товарища по команде».
«Очевидно, у него был баскетбольный интеллект, – объяснял тренер. – Он был очень хорошим пасующим, даже в первый свой год. Он мог бы сделать своих товарищей по команде лучше, но я думаю, что когда мы испытывали трудности, когда наша база талантов была не так хороша, он просто говорил: “Знаешь что? Мне тут много чего надо сделать самому”».
Эти обстоятельства были идеальным рецептом для возникновения проблем между молодым Брайантом и его старшими товарищами по команде – те же проблемы, с которыми он столкнулся и в Италии, с которыми он позже столкнется и в НБА.
«Время шло, и альфа-самец начал действовать», – признался Даунер о доминирующей личности Брайанта.
Но очевидным для любого тренера в таких обстоятельствах было то, что присутствие Брайанта также многое облегчало. «Главным были его трудолюбие и его поглощающий менталитет, чтобы выжимать из себя максимум и впитывать информацию, – сказал Даунер. – Я всегда думал, что его мозг был губкой, и, очевидно, если ты тренировал, то знаешь, что не можешь сказать подобного обо всех своих игроках. Скажи Коби что-нибудь один раз, и тебе не придется повторять это снова. Мол, все уже там, внутри. Коби изменил ситуацию в том смысле, что теперь у нас была центральная фигура, но не было похоже, что он был окружен большим количеством великих талантов».
«Самое простое, – добавил Даунер, – это то, что он выигрывал все забеги, был самым усердным трудягой в команде, вставал перед своими товарищами по команде, призывая их к ответственности».
Такой подход привел к неизбежным трениям, особенно с поражениями того первого года, но другим игрокам было трудно отрицать преданность Брайанта игре, как сказал тренер. «С точки зрения старших и некоторых более опытных парней, которые не имели большого успеха, я имею в виду, как только они увидели, как усердно он работал и как страстно он был увлечен игрой, я думаю, что им было трудно переосмыслить то, что мы им говорили, или не войти в то положение, к которому мы пытались прийти».
Эван Монски, один из старших игроков команды, сказал, что, оглядываясь на Брайанта, также важно понять, что его стремление быть великим не было единственным и всепоглощающим компонентом его личности в раздевалке. «Он был счастливым, нормальным ребенком, смеялся и шутил со всеми остальными», – рассказывал Монски.
И все же тренерам порой было трудно принять ошеломляющую самонадеянность молодого Коби Бина. «Я находил его немного упрямым, – признавался Даунер. – Я находил его немного высокомерным, но именно эти качества делают тебя великим».
Даунер любил, чтобы его игроки «стояли перед корзиной» или защищали своих игроков, играя перед ними, лишая их мяча. «Однажды мы орали на Коби на тренировке перед корзиной, и он сказал: “Ну, это не то, что я собираюсь делать в НБА”. Мы рявкали в ответ: “Ну, это же и не НБА”».
Некоторые утверждают, что доминирующая личность Коби Брайанта, которому помогало присутствие его отца в тренерском штабе, полностью ориентировала на себя программу «Лоуэр Мерион». Возможно, в этом есть доля правды, но, как заметил Даунер, Джо Брайант никогда не переступал черту приличий, всегда старался быть нормальным родителем, никогда не давил и не агитировал за получение какого-либо преимущества.
Джо был прилежен в своих тренерских обязанностях и стал надежным тренером юниорской команды и отличным помощником в школьной команде.
«Тогда у них была такая штука, называемая правилом пристегивания ремней безопасности, когда тренеры должны были сидеть», – вспоминал Даунер. «Глупое правило, действительно глупое правило, но если вдаваться в подробности, то ты не мог встать для выкрикивания установок с бровки. Я провел, наверное, десять лет своей тренерской карьеры с этим правилом, когда ты должен был сидеть».
В одной из игр того первого года Джо встал, будучи на скамейке запасных, чтобы оспорить решение судьи, и получил технический фол. В следующей игре его нигде не было видно, он ушел со скамейки запасных. Во время первой половины встречи один из тренеров поднял голову и увидел Мармелада, сидящего высоко на трибунах арены. В перерыве Даунер послал помощника, чтобы выяснить, что произошло. Джо сказал, что не хочет негативно влиять на команду и спокойно решил уйти подальше от игры.
Даунер и другие тренеры засмеялись и настояли, чтобы Джо вернулся на скамейку запасных, потому что его присутствие слишком ценно, чтобы его лишиться. Кроме того, никто из них не говорил по-итальянски.
Хотя в то время Даунер был молодым тренером, он стал главой баскетбольной школьной команды Пенсильвании с тремя титулами чемпионата штата в своем резюме. По его словам, опыт тренерской работы с Коби Брайантом был определяющим: «Знаешь, когда ты сейчас складываешь всю эту головоломку, смотришь на его возраст и понимаешь, какой путь он совершил, просто его необычность, фокус, это было просто невероятно. Я не знаю, правильное ли слово “сумасшедший”, но он определенно был уникален».
Поражения первого сезона, безусловно, осложнили жизнь как молодому тренеру, так и звездному новичку, но вместо того, чтобы отдалить их, неудачи послужили связующим элементом, как сказал Даунер. «Мы не любили проигрывать. Мы были не очень хороши. Я имею в виду, что после каждого проигрыша мы просто не могли дождаться, чтобы вернуться в спортзал на следующий день и приняться за работу».
«Мой первый год был очень трудным, – вспоминал Брайант. – Я думаю, что у нас было что-то около 4 побед и 20 поражений. Это был очень тяжелый год. Но я приобрел некоторый опыт. Мой школьный тренер был отличным тренером, и он оставался со мной допоздна после тренировки и рано приходил, чтобы помочь мне перед тренировкой. Мы говорили об игре, и он действительно помог мне вырасти и созреть в качестве игрока».
Несмотря на свое разочарование тяжелыми поражениями своей команды в том первом сезоне, Брайант уже показывал некоторые необыкновенные атлетические способности, что вызвало удивление в баскетбольных кругах средней школы Филадельфии.
Его талант и драйв нравились многим тренерам по всему городу. Сэм Райнс, тренер команды Любительского Спортивного Союза в Филадельфии и, следовательно, парень, всегда ищущий таланты, вспоминал, как впервые увидел Брайанта.
«Он не был настолько известен, – вспоминал Райнс. – Я имею в виду, можно было сказать, что он был хорош, и он был из тех парней, на которых смотришь и говоришь: “Черт возьми, он же только в девятом классе”».
Вскоре после этого молодой Брайант повредил колено и пропустил несколько последних игр своего первого сезона. «Ему было четырнадцать лет, рост около 188 сантиметров, – вспоминал Джереми Тритмен, местный баскетбольный журналист и телеведущий. – Тогда он еще не забрасывал сверху. Он был очень худым. По факту, он сломал коленную чашечку потому, что кто-то просто столкнулся с ним коленями. Вот каким он был худым».
Эта ситуация дала Даунеру возможность увидеть, насколько мрачными были бы дела без присутствия Брайанта в команде. «Я всегда думал, что мы были в одном растяжении лодыжки Коби Брайанта от того, чтобы быть средненькой школьной командой, – сказал он, – и, вероятно, все так и было».
Даже после того первого сезона Даунер понимал, какое огромное влияние Брайант оказал на команду. Он понимал, что в ближайшие годы давление будет только нарастать. У Коби Брайанта была четкая цель, и если ты был с ней не согласен, то он ясно давал понять, что он без колебаний схватит тебя за шиворот и вышвырнет прямо с поезда.
