Родион Михайлов
Вера, мышонок и другие
Глава 9
Утром во время завтрака сеньора Суарес поделилась с присутствующими за столом:
– Сеньора желает встретиться с тем несчастным профессором Монтойей, и, может быть, ей удастся убедить его в том, что она не пришелец из космоса, или что он там о ней думает. Она не хочет, чтобы на зоопарк падала какая-то тень, да и профессору, возможно, станет легче, если у неё получится исполнить задуманное.
– А ведь мой отец его знает по работе. Что если он поможет организовать встречу? – откликнулась Вера.
– Поговори с ним. Они могли бы встретиться, чтобы обговорить это. Он согласится?
– Конечно согласится, тем более, он и госпожу немного знает, видел её в библиотеке, – сказала Вера.
– Вон ты как похорошела-то, как батюшку нашла. А то, когда явилась сюда, вся такой болезненной смотрелась, – не слыша толком о чём говорят, вставила возившаяся у плиты сеньора Диас.
Роза улыбнулась и спросила Ди, как там Фелипе, поскольку он не заходил последние два дня.
– Они с другом где-то шляются с самого утра, и не говорит где. Ничего, уж не сегодня-завтра придёт, дорогу к вкусненькому он не забудет, – ответила Ди.
В первой половине дня Вера выполняла работу по дому, а после обеда воспользовалась полученным прежде разрешением сеньоры Мендес покопаться в её библиотеке. Вере хотелось найти книги о грызунах или просто что-нибудь интересное.
Книг по биологии действительно было очень много, но те две по интересующей её теме, что она отыскала, показались ей слишком сложными. Дальше пошли книги о доисторическом прошлом Земли, тоже рассчитанные на подготовленного читателя. Та-а-ак, а это что? Среди научных трудов затесалась, по-видимому, детская книжка с нарисованными на обложке красивыми животными – «Истории о маленьком динозаврике Руфи».
«Это, видимо, он, – подумала Вера, – А рядом, наверное, его друзья. Эту книжку я обязательно возьму!»
Побродив ещё, она обнаружила сравнительно небольшой отдел с художественной литературой, и тут ей бросилось в глаза знакомое имя автора на корешке – того, чья книга у неё уже имелась. А эта называется «Лезвие бритвы», и она была на испанском.
«Вот мне повезло сегодня с книгами. А я и не знала, что другие его романы переведены на наш язык. Но надо попробовать всё же найти что-нибудь о крысах, мышах и им подобных грызунах, – то, что я смогу понять».
Вера принялась более тщательно копаться на полках, и усердные поиски принесли плоды.
«Крыса – ваш надёжный друг!» – такое название красовалось на одной из книг. Она была толстенная и с фотографиями. Из предисловия Вера узнала, что это перевод с вьетнамского. Автор обещал, что расскажет не только о своих любимцах, но и о мышах, хомяках, белках, а также других, в том числе экзотических, представителях этого великолепного отряда.
«Что ж, наверное, этот дедушка и правда много о них знает, судя по его преклонному возрасту и проницательному взгляду».
Автор работы, запечатлённый на фотографии с обратной стороны книги, имел возраст… тот возраст, каким уже может заинтересоваться палеонтология. Выглядел он, как дружелюбная мумия, какой не испугается даже маленькая девочка.
Вера в отличном расположении духа спустилась к себе в комнату и позвонила Марисоли, сообщив, что ровно через час будет у сеньоры Эрнандес, чтобы уже оттуда идти к отцу. Та ответила, будто скоро выходит, но может задержаться, так как хочет заскочить в хозяйственный магазин по дороге. Ей туда посоветовала зайти Рамона, ибо, как она поделилась по секрету, там продаются самые лучшие тряпки для протирания пыли. Они не оставляют ни одной пылинки. Рамона пошутила: «Можно даже подумать, что эти тряпки заговаривает местная ведьма и сбывает их через хозяйственный. Но, конечно, этого не может быть, потому что в существование ведьм верят только дуры, а те, кто сами себя считают ведьмами, дуры в кубе. Однако тряпки – просто волшебные!»
– Хорошо, я подожду тебя, если ты задержишься, – ответила Вера и посмотрела на обложку детской книги о динозавриках.
«Может, почитать полчасика? Ведь сейчас заняться нечем, а мне хочется узнать, что там».
Через тридцать минут Вера быстрым шагом шла по направлению к апартаментам сеньоры Эрнандес, полная решимости уговорить сеньору Мендес, чтобы она позволила и Марисоли почитать ту книгу о динозавриках. Вера никогда ещё не читала книг о столь древних животных, и вот наконец! Её подруга, тоже должна это прочитать, уж ей-то такое придётся по душе.
Марисоль всё же пришла вовремя и показала чудо-тряпки без опознавательных знаков, а Вера рассказала ей о своих интересных находках.
Поскольку у Веры был ключ, они вошли в квартиру Марко самостоятельно – тот ещё не вернулся с работы. Они приступили к уборке, которая не была столь уж обширной. Убирать пришлось не так чтобы много, не считая лишь некоторых труднодоступных уголков с сантиметровым слоем пыли, в остальных местах квартиры запылённость не была чрезмерной. Самую большую сложность представляло мытьё окон, но зато после улица стала видна, как вживую. В этот вечер, войдя к себе домой, Марко почувствовал что-то неладное, но увидев двух подруг, спокойно о чём-то беседовавших на диване, подумал, что ему померещилось.
«Нет, всё же что-то изменилось, но не пойму что!»
Ему всё объяснили, и он поблагодарил девушек за старания, тем более что он сам, не взялся бы за столь тщательную уборку. Всё же этим вечером Марко чувствовал себя неуютно, поскольку ему всё казалось, что окон вовсе не стало, и в конце концов он задёрнул шторы.
Вера поговорила с отцом о сеньоре Мендес, вернее, о
её желании посетить профессора Монтойю. Не может ли
отец тому поспособствовать?
– Насколько я знаю, пока к нему никого не пускают, но можно поговорить с его супругой об этом. Знаешь, я думаю, что должен пойти вместе с твоей сеньорой Мендес. Профессор меня знает, ведь мы, можно сказать, даже дружили. Я могу поручиться за неё перед ним.
– О-о-о, это было бы совсем замечательно, – обрадовалась Вера. – Когда я вернусь домой, то передам госпоже через сеньору Суарес, что ты хочешь ей помочь.
– Ваша сеньора живёт слишком высоко и не принимает простых смертных? – улыбнулся отец.
– Да. Зато она нас не контролирует, и мы можем делать всё что угодно, – тоже улыбнулась Вера.
– И что же вы делаете?
– Да ничего… Но мы можем!
Глава 10
В следующую свою встречу Вера и Марисоль надумали посетить ту самую кофейню-кондитерскую.
– Вера, пошли попьём кофе в том месте и чего-нибудь съедим. Ну в том, где работает сопливый Ансельмо.
– Ладно, пошли.
Сегодня он как раз и работал – они попали в его смену.
– Здравствуйте! Вы давно не заходили, – поприветствовал он, думая про себя, что вряд ли таким красоткам очень уж нужно это убогое заведение.
– В следующий раз мы придём не скоро, по крайней мере, вдвоём, – ответила Марисоль. – На весь сентябрь я уезжаю в свой родной город. Буду месяц жить там, потом месяц здесь, и так по очереди.
Ансельмо попытался скрыть своё огорчение, но у него не очень получилось, и он довольно унылым голосом сказал:
– А у нас вскоре ассортимент сладостей пополнится. Я думал… А вы что, из другого города?
– Мы обе из города, который называется Три Енота, и в октябре мы обязательно зайдём к вам.
– Вы это читаете? Как называется эта книжка? – спросила Марисоль о лежащей на стуле книге.
– Это не книжка, это книга о…
Марисоль жестом попросила книгу себе в руки.
«Хроники Зла. Том первый. Восхождение» – прочитала она название вслух и начала листать.
Остановившись на одной из страниц, зачитала для всех:
«В тёмных безднах моего сознания едва ли могла найтись хоть капля сострадания к этой жалкой твари. Но поскольку дело в случае удачного исхода сулило хороший барыш, то я, сдерживая раздражение, состроил сочувственную мину и произнёс:
– Мусью Лепети (маленький, низкорослый), – сознательно искажая обращение на простонародный лад, – я готов взяться за ваше дельце, но успеха гарантировать не могу. Также предупреждаю вас, что моё расследование может потребовать значительных накладных расходов, а следовательно, мне нужен задаток. Перерасход этого аванса потребует немедленной дополнительной оплаты с вашей стороны, без всяких отговорок! Вы готовы к большим расходам?».
Марисоль перелистнула страницу:
«Посмотрите, как обрадовалось это ничтожество, взирает на меня заискивающими глазками. Он и не надеялся, что я так скоро соглашусь. Образ сыщика, берущегося только за самые тёмные и запутанные дела, отлично на меня работает. Ну что ж, теперь надо подумать о том, как выпотрошить его кошелёк. Необходимо придумать побольше всяческих препонов, которые, якобы, затрудняют расследование и требуют для своего устранения всё больше и больше денег.
До чего же приятно сжимать в руке под столом стилет, зная, что я могу в любой момент достать его и воткнуть в горло этому насекомому, а он и не подозревает, что именно я являюсь сейчас властелином его жизни, – он-то уж наверняка думает, что это бог. Ха-ха-ха! Как же, бог!»
– Это кто-то вроде Шерлока Холмса, только жадный и злой? – спросила Марисоль. – И зачем про таких читать?
У Ансельмо перехватило дыхание от возмущения таким пренебрежительным отношением к творениям его кумира. Он хотел много чего сказать, но, взглянув на девушек, лишь пробурчал:
– Это исследования тёмных сторон личности, поиски истоков зла, а не просто какие-то детективчики.
– М-да? А по моему, тут и исследовать нечего. Этого детектива плохо воспитывали в детстве. Всячески потакали ему, не учили тому, что правильно, а что неправильно, вот он и вырос таким, кто слишком много о себе думает и презирает всех вокруг. И мысли у него глупые – это я о том, что он владеет чьей-то жизнью, потому что может убить. Какой-нибудь дурак может взять и разбить драгоценную статуэтку – так что же, он теперь её властелин? Он просто сломал то, на что кто-то потратил много сил и времени, а для того, чтобы сломать, много ума не надо.
Возмущению Ансельмо не было предела, но он невероятным усилием взял себя в руки, успокоившись тем, что: «эти девчонки ничего не понимают в таких вещах, и глубина мысли им недоступна». Первоначальное желание метать громы и молнии пропало, и вместо этого он примирительно сказал:
– Здесь всё гораздо сложнее, но не будем об этом.
– Ну ладно, – согласилась Марисоль. – А я сейчас читаю одну книжку о животных. Очень смешно они там описаны! А читать о всяких испорченных людях я не люблю. Чем мне это поможет? Я и так знаю, что они есть.
Ансельмо уже не хотел спорить и лишь пожал плечами, подумав: «Она, конечно, не глупая, но, видимо, до сих пор верит в говорящих кроликов и хомячков».
Поговорив ещё немного, они расстались на хорошей ноте. Подруги пообещали, что не забудут зайти.
– Ну и чудик этот Ансельмо, – поделилась с подругой Марисоль.
– Ага, но, кажется, он неплохой, и книги читает. Разве сейчас это не редкость? – ответила Вера.
– Верно-верно. Но я запомнила, что он читал. Надо будет спросить у твоего отца об этом авторе, – решила Марисоль.
Глава 11
Через два дня на одиннадцать часов утра было назначено посещение профессора Монтойи в клинике.
Вера села в автомобиль вместе с сеньорой Мендес, и садовник-водитель Хуан отвёз их к дому Марко. Марко сел в машину, а Веру оставили, хоть она и мечтала посмотреть на психиатрическую клинику. Сеньора и Марко уже предварительно говорили по телефону, пытаясь построить план беседы с больным. У Марко возникла мысль по этому поводу, и если всё пойдёт как надо, то они с сеньорой смогут переубедить профессора, и это желательно сделать поскорее, так как, по словам его жены, тот рвётся в бой с пришельцами и намерен их разоблачить.
Въехав в ворота тихой и уютной клиники, расположенной за городской чертой, автомобиль остановился возле главного входа. Посетителям, вышедшим из машины, быстро стало ясно, что за первое приятное впечатление ответственны природа и уединённость, но при внимательном взгляде становился заметен застарелый недостаток финансирования.
Навстречу вышла женщина, заведующая клиникой, уже поджидавшая их заранее, поскольку они попали сюда по просьбе жены профессора – та была её давней знакомой со школьных времён.
Доктор Баррера с очень странным двойным именем Амор-Валентина хотела с ними переговорить, прежде чем пускать к пациенту, и не став тянуть кота за хвост – прямо в вестибюле обратилась к посетителям, говоря очень быстро и отрывисто, почти скороговоркой, с необычным акцентом, всякий раз после произнесённой фразы глядя посетителям в глаза, как бы ожидая немедленного ответа:
– Сеньор Гомес, я подумала над тем, что вы мне предложили, а именно: попытаться внушить профессору Монтойе, что пришельцы, скрывающиеся среди нас, не опасны. И хоть я не считаю верным поддерживать навязчивые идеи больного, так или иначе потакая им, но в данном случае, думаю, не будет большого вреда, а скорее даже польза, если мысли больного будут направлены в менее агрессивное русло. С этим согласна и его жена. К сожалению, иного способа показать ему, что мысли о присутствии пришельцев иррациональны, я не вижу. Он твердолобый, убеждённый в своей правоте, имеющий большой багаж знаний по болезненной теме пожилой человек. Он постоянно выкручивается и не желает попадать в логические ловушки, которые ему ставят наши психиатры в надежде показать прорехи в его воззрениях. Медикаментозно мы можем на него воздействовать очень ограниченно. Его жена против. Вы ведь её знаете, сеньор Гомес? Мне кажется, однажды мы виделись у них дома на юбилее профессора?
Сейчас Марко её вспомнил и кивнул.
– Так что можете попробовать, но не увлекайтесь, а лишь постарайтесь дать ему понять, что никакой опасности для землян не существует. Возможно, тогда, снедающая профессора неуёмная жажда борьбы сойдёт на нет, а его жена вернёт себе мужа. Но помните: в его личности произошли некоторые изменения, и сейчас это не тот спокойный и воспитанный человек, каким вы его знали ранее, сеньор Гомес. Позже я прошу вас зайти ко мне, чтобы рассказать, как прошёл разговор.
На том они прервались, и медсестра отвела их в палату больного, который лежал на постели, уставившись в потолок, а когда вошли посетители, быстро сел на край кровати, взяв в руки очки, и зловещим голосом произнёс:
– А-а-а-а, вот и ты, злыдня! Явилась – не запылилась! Пожаловала собственной персоной, дабы убедить меня в том, что я сумасшедший. Так ведь твой визит, напротив, только подтверждает мои подозрения. Иначе, с чего бы тебе сюда являться? – и прищурив глаз, посмотрел на сеньору Мендес с таким презрением, с каким бывает смотрят на какую-нибудь жалкую врунью недалёкого ума.
Сеньора Мендес никак не ожидала такого напора от пожилого профессора и беспомощно посмотрела на Марко. Тот выдвинулся вперёд, поняв, что с этим фруктом без хитрости не обойтись. Профессор только сейчас обратил внимание на мужчину, вошедшего вместе с его воображаемой противницей и, поправив очки, удивлённо спросил:
– Марко? Марко Гомес? Как… ты с ней? Неужели… – и заморгав, умолк.
Марко поставил стул в уголке – для спутницы, а сам, прихватив другой, сел перед профессором и взял двумя руками его ладонь, безвольно упавшую на колено от удивления.
– Проф… Фернандо, ведь мы с тобой много лет знали друг друга, и у нас не было поводов для взаимного недоверия. Ведь так?
Профессор кивнул, но в его взгляде уже появилась искорка недоверия, хотя пока он больше был растерян.
– А теперь я прошу тебя внимательно выслушать нас.
Тот снова кивнул.
– Твоя жена рассказала мне о том, что тебя тревожило, и даже дала почитать некоторые из твоих записок.
– Да как она посмела! – профессор аж подпрыгнул. – Пошла всем разносить, сорока такая!
Отняв руки, Марко поднял их вверх и после приложил к сердцу, уверяя бывшего коллегу в том, что это он настоял, и сейчас профессор сам поймёт почему. А также пообещал сохранить прочитанное в тайне.
– Видишь ли, я пытался понять, какие ходы мыслей привели моего друга к выводам, послужившим причиной его уверенности в некотором чужеродном присутствии.
– Никакая это не уверенность, а уже нечто складывающееся в гипотезу, основанную на моих наблюдениях, гипотезу, в которую включены и соображения о молниеносной конвергенции, к которой способны эти твари. Прошу заметить, это не камуфляж! Они изменяются морфологически и становятся похожими на нас, внешне похожими, но при этом остаются чуждыми нам организмами, которые могут существовать в тех же условиях, что и мы. Кажется, не все они на такое способны или не все хотят. Но главное, это тот необычный метеорит, о котором я говорил много лет назад, ведь это – никакой не метеорит! Но от меня тогда все отмахнулись, а ведь он двигался по необычной траектории. Его сочли частично разрушенным при соприкосновении по касательной с нашей атмосферой, однако я уверен, что это был челнок, отделившийся от корабля-носителя. Многие наблюдатели видели, что этот, якобы, отвалившийся кусок метеорита не сгорел в атмосфере Земли и упал-таки. Но ведь ничего же не нашли на предполагаемом месте падения. Вообще ничего! Потому что пришельцы его спрятали, разумеется, а может, и совсем уничтожили, чтобы не осталось улик против них.
– Послушай, Фернандо, может быть, ты сам расскажешь о том моменте, который стал для тебя решающим? Я приблизительно это понял из твоих заметок, но лучше расскажи сам.
– Отчего же не рассказать? Пожалуйста! Раз уж ты ознакомился с моими записями, то для тебя не секрет, что с некоторых пор я стал подозревать коварные и планомерные попытки по-тихому нас захватить. И делают это осьминогоподобные существа, прилетевшие на том корабле, как я понял позднее. Мне нужны были доказательства. И я пошёл в наш зоопарк, так как неоднократно слышал восторженные отзывы о необыкновенных умственных способностях осьминога, живущего в тамошнем океанариуме. Конечно, я знаю, что интеллект осьминогов достаточно высок, но услышанное мной – это уже слишком!
Я решил действовать прямо и, дождавшись того часа, когда посетители стали расходиться, без лишних свидетелей всё и выложил этому осьминогу! Всё как есть! И что же произошло, ты спросишь? Ты бы видел! Он определённо меня понял, подплыл ко мне, то есть к стеклянной стенке, и стал как бы мигать, стремительно меняя окраску с коричневой на серую, даже с какой-то синевой. Наконец и вовсе посинел. А в его глазах вспыхнула такая злоба, какой я ещё не видывал! После же, жестикулируя щупальцами, он дал мне понять, что уничтожит меня! Показал, будто ножичком меня по горлу чик-чик. Каково?!
– Ах, Фернандо, Фернандо. Ну как ты мог допустить такую ошибку? Ты хоть и не биолог, но всё же человек науки.
– Что такое? Что за ошибка? – взвился профессор.
– Да ведь ты ошибся в интерпретации эмоционального состояния осьминога. Кстати, его зовут Марио.
– Но я видел ужасную злобу и чёрное понимание!
– Сеньора Мендес, – обернулся Марко, давая ей знак, после чего она достала из сумочки книгу и вручила ему. Книга называлась «Тридцать лет среди осьминогов. Нравы, повадки, образ жизни».
Марко передал книгу профессору, добавив:
– Вот, прочти. Там имеются две закладки в нужных местах.
Профессор взял книгу, уверенный в том, что в ней нет ничего достойного внимания, и, повертев в руках, прочитал имя автора:
– Я его знаю. Его работы то есть. Учёный с именем. Но имя или нет, а наука не признаёт авторитета. Что ж, посмотрим, о чём он тут написал, – и найдя первую закладку, стал читать.
Сначала бегло, но немного погодя он увлёкся и, не обращая внимания на посетителей, прилёг на кровать, одной рукой поправив подушку.
Марко тихо встал и подошёл к сеньоре. Она тоже встала, но он, приложив палец у губам, призвал её к тишине. Она снова села. Им оставалось ждать.
Глава 12
– То, что он пишет, в корне всё меняет, – подал голос профессор. – Я не понимаю, как такое произошло, но это было недопустимо с моей стороны. Прежде чем делать выводы, я был обязан получше справиться о поведении осьминогов. Получается, что сначала он меня испугался, а потом попробовал со мной играть?
– Что я тебе говорил, Фернандо? Так и есть! – поддержал его Марко. – И те, кто работает в зоопарке, говорят то же самое, в том числе подруга моей дочери.
– Твоей дочери? Разве у тебя есть дочь, Марко? Откуда она взялась?
– Об этом мы можем поговорить в другой раз, – ответил Марко.
– Ну что же, надеюсь, ты нас познакомишь. Она ведь уже большая? Или нет?
– Ты с ней знаком, Фернандо, и с её подругой тоже – той, что служит в зоопарке.
– Знаком? Я что-то не припомню… Хотя в последнее время мне было не до этого, так что прости, если я запамятовал под давлением тех забот, что терзали меня.
– Ну, познакомился ты с ними не так давно, а подругу моей дочки встряхнул будь здоров!
Профессор испуганно посмотрел на друга:
– Как это встряхнул? Ты о чём?
Марко напомнил ему о встрече с двумя девушками в переулке.
– Ах, вон оно что! – поражённо прошептал профессор.
– Я понимаю, ты искал свой черновик, но почему ты решил, что он именно у них, и почему спрашивал об этом на латыни?
– Видишь ли… – смутился профессор, – хотя сейчас я уже думаю по-другому, но тогда я считал, что злобные осьминогоподобные существа, которые умеют трансформироваться в людей, должны всё же придерживаться неких эстетических пристрастий, а потому люди, под личиной которых они скрываются, скорее всего, будут иметь в строении тела некоторую осьминогоподобность. Я предварительно выделил для себя четыре признака, указывающих на пришельца, это: длинные руки и ноги, большая голова, гибкое тело, и главное – тёмные, большие, выразительные глаза. Я посчитал, что начинать присматриваться нужно к тем, кто имеет хотя бы два признака, но лучше, чтобы их было не менее трёх. И вот у подруги твоей дочери, если я правильно тебя понял, оказалось сразу три признака, а уж один из них, – а именно глаза, – были точь-в-точь как у того осьминога из океанариума. Правда, голова подкачала – она не была большой, но в то же время и маленькой её не назовёшь. Таким образом, я увидел сразу три ярко выраженных признака и один слабовыраженный. Ну, а поскольку я считаю… считал, что у них коллективный разум, то даже если тетрадку стащила не она, то всё равно должна знать, что с ней. Ты ей передай, Марко, что я хотел только потрясти её и больше ничего делать бы не стал, ведь она хоть и осьминожина, но всё же женская особь. То есть тогда я так думал.
– А почему ты спрашивал на латыни?
– Видишь ли… тут было очень вольное допущение с моей стороны. Я решил, что раз уж пришельцы столь умны и зловредны, то по необходимости, изучая что-то, они стараются смотреть в глубь вещей. И изучать наши современные языки они должны были начинать с языков древних, а латынь – один из самых известных языков древности, к тому же, положивший начало многим языкам современности, в том числе и нашему, испанскому. Вот я и спросил на латыни.
– А что ты делал в том переулке?
– Я купил кое-что поесть на площади Революции и, чтобы не привлекать к себе внимания, зашёл в это тихое место, присел на крыльцо, и только приступил к приёму пищи, как услышал голоса. Дабы не искушать судьбу, я затаился в кустах, но, увидев ту, которая мне показалась похожей на осьминога, я не выдержал и выскочил, а остальное вы знаете.
– А непонятный знак на двери ты поставил?
– Им я обозначил то место, где можно спокойно переночевать, ведь там никто не ходит.
Марко Гомесу потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное его другом. Сеньора же Мендес, сидя в уголке, несколько раз была вынуждена прикладывать ладонь к губам, так как её разбирал смех от того, что навыдумывал профессор об осьминогах, да и рассказывал он с немалой долей актёрского таланта.
– Теперь понимаешь, Фернандо, как ты оговорил сеньору Мендес?
– Да-да. Прошу простить меня, сеньора, это было вследствие прискорбной ошибки из-за моей горячности.
Марко понимал, что сейчас наступил решительный момент для профессора. Либо он отвергнет свои заблуждения окончательно и встанет на путь выздоровления, либо…
– Позвольте-позвольте, – встрепенулся профессор. – Я согласен, что ошибся в некоторых оценках, но не во всём же! Якобы «метеорит» – всё же был! И у меня имеются существенные доводы в пользу того, что наблюдавшийся в небе несколько лет назад объект имел не природное происхождение. Далее, я отменно помню, что осьминог из океанариума отлично меня понял. И это вовсе не то эмоциональное соучастие, которое проявляют многие высокоразвитые животные. Не-е-ет! Этот, как вы говорите его? Марио? Он меня отлично понял, понял смысл мною сказанного, а это не способно понять ни одно животное, кроме некоторых приматов, видимо. Помню я ту гориллу Коко, о которой много писали. Ну, что вы на это скажете? Как можно это объяснить? Нет-нет, я знаю, что с этим зоопарком и с этим осьминогом дело нечисто!
Марко вздохнул: «Придётся, видно, рассказать ту небылицу, о которой они договорились с Лаурой заранее, для его же блага, чтобы он утихомирился. Пусть она и расскажет, так будет убедительнее», – и он посмотрел на сеньору Мендес.
Та встала, и они с Марко поменялись местами. Она присела, сцепив руки и положив их на колени, помолчала немного, и начала:
– Вы совершенно правы, профессор Монтойя, насчёт Марио. Это действительно необычный осьминог. Например, он ест только корм для аквариумных рыбок, что просто невозможно для обычного осьминога, и принимаемые им расцветки тоже необычны – вы сами упомянули о синеве. Но сопоставьте все факты, например, его реакцию на ваши слова, и подумайте вот о чём: что если это не захватчик, как вам казалось ранее, а, напротив, существо, ищущее спасения на нашей планете? Он и ещё небольшое количество вместе с ним.
Постепенно увлекаясь своими словами, сеньора и сама начала находить их не лишёнными смысла. Тем более что почва для такого особенного отношения к Марио уже была подготовлена заранее. Ведь осьминог Марио ей очень нравился, в том числе его развитый интеллект, но ранее она была склонна видеть в этом скорее фантастические причины, окромя биологических, ведь она допускала и то, что у них оказался представитель не известного науке вида. Однако сейчас парадигма её отношения к головоногому менялась с фантастическо-научной на научно-фантастическую.
– Конечно, мы многого не знаем, но что если они прячутся от преследователей, которые сейчас потеряли их след? Когда же вы рассказали Марио о своих подозрениях и о том, что вы всё обнародуете, он побелел, потому что испугался этого. Но далее он, видимо, присмотрелся к вам и, решив, что вы не так опасны, попытался показать свою симпатию к вам, стал игривым. Всё это следует из вашего же описания его поведения.
– Вот оно что! Так значит, вы его оберегаете? Но кто их преследователи?
– Об этом не спрашивайте, – ответила сеньора, – мы мало что знаем, да и в том не уверены. Знаем лишь одно – то, что Марио и осьминоги вообще нуждаются в защите.
– Да-да-да, – прошептал профессор, – всё сходится. Значит, нужно срочно уничтожить все записные книжки, чтобы сведения об этих существах не получили распространения, – раздумывал профессор. – Постойте! Но кто же стащил мой черновик?
– Думаю, что никто, Фернандо, – попытался урезонить его Марко. – Скорее всего, ты где-нибудь его потерял.
– Потерял? Даже если и так, то его могут прочитать. Разве не следует немедленно нанять частного детектива, чтобы его найти? Хотя нет, нельзя – он-то его и прочитает.
– Не думаю, что потеря черновика так уж опасна. Учитывая твой стиль изложения, твой почерк и общую необычность изложенных тобой мыслей, всё это едва ли кого-то настроит на серьёзный лад. А если кто-то и прочтёт до конца твои записи, то, скорее всего, сочтёт эту тетрадку наброском фантастического романа.
– Ну, пожалуй, ты прав, – согласился профессор. – Но я бы хотел снова поговорить с Марио. Это можно устроить? А также принести извинения твой дочери и её подруге.
– Не беспокойся насчёт девочек – они не в обиде на тебя, а встреча с Марио, я думаю, может состояться в любое время после того, как ты покинешь это место.
Сеньора Мендес согласно кивнула.
Спустя десять минут они оставили Фернандо и зашли к доктору Амор-Валентине Баррера, чтобы сообщить об успешном перенаправлении помыслов больного в мирное русло.
– Я уже всё знаю. Во всех палатах установлены камеры, которые мы включаем в некоторых случаях – таких, как ваша беседа, например. Простите, что не предупредила, но я не могу позволить кому-либо бесконтрольно влиять на моего подопечного. Хочу заметить, сеньорита, что вы вели себя совершенно правильно, до поры до времени сидя тихонько в уголке.
– Так вы смотрите за пациентами только иногда? – спросила сеньора Мендес.
– Да, только в особых случаях. Поймите, контингент здесь особенный – эти люди не всегда владеют собой и могут навредить себе же и окружающим. Для того и камеры.
– Что теперь с ним будет? – поинтересовался Марко.
– Понаблюдаем несколько недель, полечим, но умеренно, поскольку его жена против использования серьёзных препаратов из-за возраста мужа. Да и я пока не вижу в этом особой надобности. Посмотрим за ним, и если он не будет проявлять признаков беспокойства и агрессии, то его заберут домой.
По пути к выходу сеньора Мендес невольно познакомилась с одним из пациентов клиники, известным здесь как Невидимка, который догнав её, заглянул в лицо:
– Вы меня видите? Скажите же, вы меня видите?
Сеньора Мендес, опешив от неожиданности, остановилась и ответила:
– Я вас хорошо вижу.
– Нет! Вы меня не видите. Ну почему вы меня не видите?
– Я вас вижу, не волнуйтесь, – попыталась сеньора убедить больного.
– Никто меня не видит. Никто! Я никто! Меня нет. Нигде меня нет… невидимка…
– Ну как вам не стыдно безобразничать, Антонио? – раздалось со стороны, и Марко с сеньорой увидели молодую медсестру, которая, поманив Невидимку, увела его за собой. Тот явно знал, что уж эта-то медсестра его видит, и, захихикав, чуть не цыпочках побежал за ней, а Марко, посмотрев на сеньору, прокомментировал:
– Вон оно как бывает. Получается, выходки Фернандо – это ещё цветочки.
