Регина Мазур
Леди Осень
– Есть еще концентрированный раствор, который вкалывают под кожу, – добавил алхимик. – Как именно ваш герой был отравлен?
Я задумалась, пытаясь вспомнить тот день.
Было утро. Я так волновалась, что даже позавтракать нормально не смогла. Потому порошок, чай и дым отменяются. А вот позже…
Капля алой крови на белом платье, такая незаметная на фоне всех этих пестрых цветов…
Проколотая кожа за несколько минут до церемонии и обморока…
Неужели это Лана меня отравила? Она ведь сама вызвалась помочь приколоть цветы к фате.
Нет! Не может быть! Лана – моя лучшая подруга, которая меня всегда поддерживала, которая всегда была рядом, которая… искренне верила в то, что я увела у нее любимого… Значит, все-таки она?
Мне не хотелось в это верить, но других вариантов не находилось. В попытке оправдать лучшую подругу я чуть было не задала еще один вопрос: «Как много времени должно пройти, чтобы средство подействовало?» Ведь может быть такое, что мне что-то подлили за несколько дней до этого. Но я вовремя вспомнила, что мешочков с деньгами осталось всего два, и один из них – на обратную дорогу.
К тому же, нетрудно догадаться, что концентрированный раствор, попавший в кровь, подействует почти моментально.
Поэтому ответила:
– Иглой, – и протянула деньги. – Беру.
В этот момент в лавку вошло сразу несколько человек, и одним из них был незнакомый стражник. Я невольно напряглась, что не укрылось от цепкого взгляда человека в форме. Но к счастью, он быстро утратил ко мне интерес, окликнутый кем-то из толпы.
Оборачиваясь к алхимику, я обнаружила, что все деньги с прилавка уже исчезли, а сам мастер протягивает мне крошечный флакончик темно-синей жидкости.
– Воистину увлекательнейший роман, леди!
– Рада, что вам понравилось, мастер! – натянуто улыбнулась я, пряча флакон. – Благодарю за приятную беседу! До свидания!
– Буду с нетерпением ждать от вас нового фантастического сюжета!
«Ну уж нет! Надеюсь, ничего «фантастического» в моей жизни больше не произойдет!» – мысленно проговорила я и вышла на улицу.
5
За несколько часов до нашего выхода из дома и начала представления в театре я, одетая и накрашенная, сидела в кресле перед зеркалом и слушала восторженные восклицания Дары по поводу моей внешности. А все дело было в волосах. Теперь на мою беду еще более рыжих.
– Это ты здорово придумала! Перекрасить волосы! Надо же! Ты ведь теперь как сама леди Осень! – кружила она вокруг меня. – И почему никто до этого прежде не перекрашивался?
Сестра Глеба – по-настоящему творческий человек, открытый ко всему новому и необычному. Поэтому не просто спокойно прияла новую внешность Инны, но еще и активно поддержала. А вот Катерина и Артур, напротив, были крайне недовольны.
– Ох, что же скажет Глеб, когда увидит? – досадливо щелкала языком женщина.
– Куда катится мир! – вторил ей мужчина, качая головой.
А я просто помалкивала и не пыталась ничего доказывать. Лучше пусть считают, что я намеренно перекрасила волосы, подражая принцессе Софии, чем узнают, что я и есть та самая принцесса…
На самом деле, краска алхимика сработала как надо. Целых два дня я ходила спокойная и уверенная в том, что замела все следы. А потом вдруг проснулась на коричневой от краски подушке с рыжими, как медь, волосами.
Вот почему на самом деле люди не меняют цвет волос…
У дворян, в чьих жилах вместе с кровью течет сезонная магия, краска просто не держится. Седину она способна закрасить, но сохранить цвет, отличный от натурального, – нет.
Простолюдины же обычно перенимают моду от тех, кто известнее и богаче, поэтому тоже не занимаются ничем подобным. Хотя у них бы все держалось, как положено.
А вот я, хоть и занимала тело простой девушки Инны, была все же наследницей Осеннего Двора. Вероятно, во всем виноваты зелья мастера лекаря. Они наладили связь души и тела, и теперь моя истинная сущность начала проявляться в полной мере. И никакое тело не способно скрыть ее.
Это означало лишь одно – полный крах моей конспирации. Но к счастью, не окончательный. Да, волосы и глаза немного изменились, но в остальном тело сохраняло черты своей прежней хозяйки. За леди Осень меня могут принять только те, кто никогда не видел ее в лицо. И оставалась надежда, что король и его свита будут придерживаться того же мнения, что и семья Глеба – что я просто молодая эксцентричная художница, склонная к экспериментам, в том числе и со внешностью.
«Свою роль я отыграю до конца. Чего бы мне это ни стоило!» – с этими мыслями я выходила из дома и погружалась в карету, а затем выходила из нее же перед зданием театра в самом центре Эльтереса.
Монументальное строение невероятной красоты подсвечивалось множеством разноцветных огней. Играла красивая ненавязчивая музыка, придающая атмосфере еще большую торжественность. Снаружи и внутри уже собралась публика в богатых нарядах, с дорогими украшениями и шикарными прическами.
Я выглядела ничуть не хуже. Вечернее платье, сшитое модисткой, из темно-зеленого бархата было великолепным и действительно подчеркивало лучшие стороны моей внешности. Волосы уложены в сложную прическу – я специально попросила служанку сделать так, чтобы ни единой прядки не свисало свободно. Да, рыжину уже не скрыть, но может, хоть так меньше внимания привлекут.
Все это дополнял изумрудный гарнитур, подаренный мне Катериной. В честь нашей с Глебом свадьбы, как она сказала. Его блеск удивительным образом отвлекал от цвета моих глаз, что было мне лишь на руку.
Короля Леонарда Январского, стоящего в компании жены, наместника Теодора и еще нескольких неизвестных людей, мы заметили сразу. Они расположились в самом центре холла, о чем-то увлеченно беседуя и время от времени отвечая на приветствия проходящих мимо гостей.
Мы тоже не стали исключением, хотя я бы с большим удовольствием по широкой дуге обогнула эту компанию и незаметно смылась куда-нибудь. В уборную, например. Но увы, это было невозможно. Не поприветствовать короля – верх неприличия. Да и не замеченной я бы в любом случае не осталась – то и дело ловила на себе взгляды окружающих.
Какие-то из них были недоуменными, принадлежащие, вероятно, тем, кто сперва принял меня за леди Осень. Другие выражали крайнюю степень осуждения или даже брезгливости. Эти принадлежали ярым противникам всего, что выбивается из общепринятого. Но, как ни странно, были еще и заинтересованные взгляды. Эти даже меня удивили.
Глаза короля тоже были прикованы ко мне все то время, что мы приближались, кланялись, а потом произносили длинную приветственную речь. Точнее, говорил в основном Артур, как глава семейства и всей нашей компании. А мы просто мило улыбались и кивали в подтверждение его слов о том, какая это большая честь быть представленным его величеству, как это лестно, да и вообще, мы буквально разрываемся от счастья его лицезреть…
Для достоверности я еще и вылупилась на него так восторженно, как только могла. Настоящая я никогда бы так на него не посмотрела. А простушка Инна вполне могла позволить себе беззастенчиво разглядывать такого мужчину, как Леонард. Пусть все думают, что я никогда в жизни короля не видела.
Уж не знаю, насколько правдоподобно я притворялась, но король, заметив мою реакцию, быстро потерял ко мне всякий интерес. Но расслабляться рано. Он не единственный, кого стоит опасаться.
– Вся семья снова в сборе, – заметил Теодор, оглядывая нас. – Да еще и с пополнением! Рад наконец-то с вами познакомиться, Инна. Мой племянник много о вас рассказывал.
Я мысленно отметила, что он не посчитал нужным обращаться ко мне со словом «леди», как к равной себе, кем Инна теперь и являлась, войдя в семью Февральских, а предпочел более фамильярное обращение. Упрекнуть его в несоблюдении этикета я не могла. Формально, он имел на это право, ведь я теперь его родственница. Да и вряд ли кто-то решится делать замечание самому наместнику, особенно в присутствии королевской четы.
Но то пренебрежение, каким сквозила вся его реплика, ясно давало понять, насколько дядя Глеба не доволен выбором его спутницы жизни.
Тем не менее, я сделала вид, что встреча с ним для меня не меньшее счастье, чем встреча с королем. Еле сдержалась, чтобы не ляпнуть что-нибудь язвительное…
– Жаль только, что все наши встречи происходят в столь формальной обстановке, – вставил Леонард. – Если не возражаете, лорд Артур, я бы хотел пригласить вас всех на ужин после спектакля. Частный ужин. Только для своих.
– Благодарю, ваше величество, – поклонившись, ответил Артур. – Мы непременно будем.
Наместник снова с превосходством посмотрел на меня и сказал:
– Ужин будет проходить в моем доме. Там у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше.
– Жду с нетерпением, – улыбнулась я.
Что ж, я и без этих слов прекрасно поняла, что лучше бы мне туда не соваться – устроят допрос с пристрастием. Но избежать этот ужин не было никакой возможности.
Так оно всегда и происходит в подобных семьях. Все блюдут чистоту крови и избегают связей с «чернью», как они называют простолюдинов. По крайней мере, официальных связей…
Как, интересно, при таком несносном брате, Артур умудрился официально взять в жены Катерину?
Пусть я улыбалась во весь рот так, что от напряжения сводило скулы, внутри меня все дрожало от страха перед возможным публичным разоблачением и последующим наказанием. Однако после беседы с наместником весь страх испарился без следа. Теперь меня переполняли решительность и раздражение.
Как же я ненавижу лгать и притворяться! Но иного выхода просто не было. Произошедшее со мной – отличный шанс на новую, свободную жизнь. Именно сейчас я поняла, как сильно не хотела иметь ничего общего со всеми этими придворными снобами, возомнившими себя выше остальных.
Как ни странно, ко мне всегда относились так же пренебрежительно. Пусть я была настоящей леди по происхождению, наследницей всего Осеннего Двора, но в то же время оставалась беззащитным ребенком. Не было никого, кто мог постоять за меня и мою честь. Ни родителей, ни братьев и сестер, ни даже троюродных дяди или тети. Поэтому окружающие безнаказанно позволяли себе говорить всякое в мой адрес. Открыто мне вредить, конечно, никто не решался – король бы этого не простил, а я все-таки была на его попечении. Но во дворце я все время чувствовала себя одиноко.
Теперь же, вкусив полную искренней любви и внимания жизнь Инны, я поняла, сколь многого была лишена все эти годы. Мне хотелось того же. Найти человека, которому я смогу доверить свое сердце, обрести семью. Просто быть счастливой.
Поэтому я была готова пойти даже на этот злосчастный ужин и с честью пройти испытание наместника, ответить на все его вопросы, даже самые каверзные. Не зря же я за эти недели наслушалась столько подробностей про жизнь Инны. А заодно возможно удастся разговорить Леонарда или его жену на тему похищения принцессы.
Выдохнуть с облегчением я смогла лишь только тогда, когда мы отошли от короля и его компании в сторону, давая дорогу следующим желающим его поприветствовать. Отвернувшись, я неосознанно закатила глаза… и наткнулась взглядом на только что вошедшего в холл Глеба. Тот смотрел прямо на меня и почему-то был зол. Очень зол.
Мне стало не по себе.
За все время моего знакомства с этим мужчиной, нам удалось пообщаться совсем немного, но мне казалось, я успела полностью составить представление о нем. Глеб был чутким, сдержанным, внимательным и необычайно нежным. По крайней мере по отношению к семье. Но таким, как сейчас, я его видела впервые.
Мужчина стремительно приближался, чеканя шаг и прожигая меня гневным взглядом. От него исходила столь сильная аура злости и ненависти, что люди мгновенно расступались перед ним, давая дорогу, а знакомые не решались подойти поздороваться.
Что на него нашло? Неужели Катерина была права, и ему не понравился цвет моих волос? Или он заметил, как я улыбалась другим мужчинам и позволяла им целовать мне руку? А может…
Нет! Точно нет! Даже король и королева ничего не заподозрили, а они, между прочим, знали меня лучше всех присутствующих здесь.
И все же меня снедало нехорошее предчувствие.
– Глеб, дорогой! И ты здесь! – удивленно воскликнула Катерина, когда он подошел. – Какая приятная неожиданность!
– Добрый вечер! – поприветствовал он нас всех, но смотрел при этом только на меня. А я от волнения начала кусать губы и не знала куда деть взгляд. Ой не нравится мне все это… – Мне дали выходной, поэтому сегодня я с вами.
– Ну это же прекрасно! Его величество как раз пригласил нас на ужин после представления. Кстати, иди поприветствуй его!
– Обязательно. Только на ужин мы не пойдем.
– Как не пойдем?! – подала голос возмущенная Дара. – Я ведь уже…
– Я имею в виду меня и Инну, – пояснил Глеб, перебив сестру. – А вы можете идти, куда хотите.
– Ох, точно! Ты же так давно не видел свою жену! – спохватилась Катерина. – Вам же нужно побыть вместе, пока ты вновь не уехал…
– Я уже не уеду. Точнее Инне больше нет смысла оставаться у вас дома. Она возвращается обратно, – заявил он категоричным тоном. – Пришлете потом ее вещи?
– Конечно, не переживай, сынок! Все будет в лучшем виде.
– Благодарю, – коротко кивнул он и отошел поприветствовать короля и его свиту, оставляя меня недоуменно хлопать глазами.
Что это вообще было?!
Явился, раздал указания и ушел. Смотрел только на меня, но вел себя так, будто я пустое место и меня не существует. А остальные не заметили в его поведении ничего странного. Или для них это нормально?
До самого начала спектакля он так и не вернулся. Я видела, как Теодор отозвал его в сторону, и они о чем-то долго беседовали. Судя по выражению их лиц, разговор был серьезным и крайне неприятным, что еще сильнее выводило меня из себя.
Все представление я сидела, как на иголках. Глеб находился рядом, но ни разу даже не прикоснулся ко мне, хотя я ощущала на себе его тяжелый взгляд. Его эмоции давили на меня, и я не понимала, почему другие этого не чувствуют. Мне казалось, своим присутствием он должен портить окружающим настроение, но все были полностью зачарованы действием, развернувшимся на сцене.
Я тоже внимательно смотрела спектакль. По крайней мере, пыталась. Напряжение не позволяло мне даже улыбнуться, когда смеялся весь зал, а когда все плакали, выражение моего лица оставалось каменным. В результате, я не запомнила ничего из того, что происходило на сцене, и выходила из зала на ватных ногах.
От волнения меня снова начали мучить головокружение и тошнота, и весь антракт я провела в уборной. А после спектакля Глеб, не церемонясь, схватил меня за руку и выволок из театра, на ходу прощаясь с родными, а потом запихнул в карету и увез домой. В тот самый дом, в котором я очнулась в теле Инны месяц назад.
Там было темно и пусто. Нас никто не ждал. Слуг дома не было, и от этого все внутри сжалось от страха. Если меня сейчас начнут убивать, никто не придет на помощь…
Хлопнула дверь. Щелкнул ключ в замке. Путь назад отрезан.
Раздался голос Глеба:
– Кто ты такая и что сделала с моей женой?
Ну вот… Началось…
Я давно для себя решила, что, услышав этот вопрос, не буду юлить и лукавить, а тут же во всем сознаюсь. В некотором роде я даже ждала этого момента, ведь так устала притворяться той, кем не являюсь, тщательно следить за словами, увиливать от вопросов, на которые не знаю ответа, и постоянно что-то недоговаривать.
Однако, вероятно, страх и волнение повлияли на меня не лучшим образом, пробуждая глупое упрямство. Поэтому, задрав подбородок, я ответила:
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Все еще оставалась надежда на то, что это глупый розыгрыш, простая шутка удивленного внешностью жены мужчины. Но приглядевшись к лицу Глеба, я поняла – он серьезен, как никогда.
– Не понимаешь, значит… – обманчиво спокойным голосом произнес он, надвигаясь на меня.
С трудом подавив желание отшатнуться, я замерла на месте, глядя ему прямо в глаза.
– Если тебе не нравится рыжий цвет, я могу перекраситься обратно. Твоя мама тоже была против, но после той аварии мне захотелось что-то в себе изменить. Прости, что не посоветовалась с тоб…
– Ты меня совсем за идиота держишь?! – рявкнул Глеб, прерывая меня на полуслове и больно впиваясь пальцами в мои плечи. – Думаешь, я не смогу узнать свою жену?! Ту, что изучил вдоль и поперек, каждое движение, взгляд, вздох и жест? Цвет волос тут не при чем! Ты говоришь не так, делаешь не то, даже мыслишь иначе! Про глаза я вообще молчу. Не понимаю, как другие оказались настолько слепы, что так близко подпустили к себе такую змею, – презрительно выплюнул он. – Я был в галерее, искал тебя. Мне сказали, ты там появилась лишь однажды на десять минут. А сама писала, что ездишь туда регулярно. Да что там! У тебя даже почерк не тот! И в шахматы Инна играть не умеет. А ты еще и умудрялась обыгрывать моего отца, опытного шахматиста и стратега, который много лет командовал королевской гвардией. Рыбалка, охота, политика… И ни одной написанной картины! Тайные дела с алхимиками… – он усмехнулся, заметив выражение моего лица. – Мне передали, что недавно ты потратила весьма кругленькую сумму на краску для волос…
Продолжая удерживать меня одной рукой на месте, второй он коснулся моих волос и задумчиво накрутил прядь на палец. А потом пронзительно заглянул в мои глаза:
– Коричневую!
Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Я тяжело дышала и мысленно проклинала себя за неосторожность. Стоило Глебу уехать, как я совсем расслабилась. Не думала, что у него будет время следить за каждым моим шагом, пытаться выведать все мои тайны.
Про почерк в письме я даже не подумала. А в шахматы поначалу упорно пыталась проигрывать, но в конце концов азарт настолько захватил меня, что все планы на конспирацию просто забылись. Ездить в галерею я не видела смысла, полагая, что могу писать дома в более приятной обстановке, в компании приятных мне людей, а не тех ядовитых змей, что кишели в галерее. В тот момент я даже не задумывалась о том, что настоящая Инна поступила бы совсем иначе.
А тот стражник в алхимической лавке оказывается заметил гораздо больше, чем я надеялась. После этого наверняка еще и умудрился мастера-алхимика разговорить. Надеюсь, тот не все ему разболтал…
– Где Инна?! – с силой тряхнул он меня. – Что ты с ней сделала? Отвечай! Решила таким образом шпионить за мной? Притворившись моей женой? Где она?!
Глеб сжимал меня с такой силой, что ко мне пришла уверенность – на коже обязательно останутся синяки. В его глазах горело пламя ярости, челюсть была напряжена так, что слышался скрип зубов. Кто знает, на что он способен в таком состоянии! И проверять на себе я не желала. Поэтому выдохнула и призналась:
– Не знаю.
Такой ответ мужчину явно не устроил, потому что он вдруг прижал меня к стене и наклонился к моему лицу.
– Где Инна, я спрашиваю! – рыкнул он.
– Я не знаю! – закричала я с истеричной ноткой в голосе.
– Врешь!!! – он дернул меня так, что я ударилась головой об стену.
В глазах все закружилось и на миг потемнело. Я схватила его за руки, пытаясь отцепить от себя, но безуспешно – Глеб был слишком силен для такой хрупкой девушки, как я.
Внезапно я почувствовала в груди какое-то тепло. Приятное, немного щекотное, тягучее, как мед. Не знаю, что это, но оно придало мне уверенности и решительности. Да, я виновата перед Глебом, не спорю. Но не могу позволить себе проявить слабину, попросить о пощаде и просто все объяснить. Он не поймет мою ситуацию, не захочет войти в мое положение и уж точно не согласится на компромисс. Поэтому я пошла в наступление:
– Не знаю, где сейчас душа Инны, но ее тело прямо перед тобой! – словно разъяренная кошка прошипела я, злобно прищурив глаза. – Причинив мне вред, ты навредишь в первую очередь ей! Хочешь, чтобы она вернулась в искалеченное тело?! Как ты ей после этого в глаза посмотришь? Или, может, ты вообще не желаешь ее возвращения?
– Да как ты смеешь!.. – воскликнул он, но все же отпустил меня.
И пока он не успел опомниться, я продолжила:
– К твоему сведению, не я виновата в произошедшем! Поверь, мне тоже не понравилось ни с того, ни с сего вдруг очутиться в чужом теле, да еще и терпеть после этого… побочные эффекты. Лично я твоей Инне ничего не делала. До недавнего времени я даже не знала о ее существовании! Как, собственно, и о твоем.
– С чего я должен тебе верить?! Ты столько времени всех обманывала! Втерлась в доверие к моей семье. И явно неспроста! Чего ты хотела этим добиться? Вызнать наши тайны? Выйти на связь с наместником? Устроить государственный переворот?
Я рассмеялась.
– Ты себя вообще слышал? Государственный переворот! И как я по-твоему должна была его провернуть?
На Глеба мои выпады не произвели никакого впечатления. Он продолжал стоять на своем:
– Для начала втереться в доверие к наместнику за ужином. Затем, может, и королю. Кто тебя знает вообще, на что ты еще способна…
– Ну да, конечно! К тому самому наместнику, что смотрел на меня, как на шавку подзаборную, которую проще утопить, чем вышвырнуть вон! Как он, должно быть, счастлив, что еще одна безродная запятнает его чистую голубую кровь!..
Не знаю, что на меня нашло, но я не сразу осознала, что именно сказала. И уж точно не поняла, почему это сделала. Знала только, что хотела посильнее задеть Глеба, ответить чем-то обидным на его нелепые обвинения, а в результате невольно оскорбила двух в высшей степени достойных женщин.
Но мое намерение удалось на славу – Глеб настолько вышел из себя, что, наплевав на все, сомкнул вдруг руки на моей шее и принялся душить.
Мысленно раскаявшись в содеянном, я пыталась его оттолкнуть, но никак не выходило. Паника стремительно подступала, а вместе с ней крепло то неясное чувство в груди.
Странное тепло все нарастало, ширилось, плавилось во мне, буквально выжигая все мысли и чувства без остатка. Краем уха я уловила грохот оконной рамы, распахнувшейся от сильного ветра и ударившейся со всей силы о стену. На пол посыпалось разбитое стекло.
Вихрь холодного ветра окружил нас, всколыхнув мои волосы, которые, казалось, стали еще длиннее и рыжее. Запахло чем-то необычным, но отдаленно знакомым. Чем-то непохожим ни на что, но в то же время таким родным и близким…
Кончики пальцев начало покалывать. На ум тут же пришли услышанные когда-то на уроке слова лорда Ясеня: – «Во время применения магии обычно ощущается легкое покалывание в пальцах рук. Это абсолютно нормально, хотя поначалу может быть довольно неприятно».
Так вот, значит, что это! Магия! Во мне проснулась осенняя магия!
Ликование накрыло меня с той же силой, с какой легкий прелый аромат осени затопил комнату. Я даже не заметила, что Глеб уже давно выпустил меня из рук, отошел на пару шагов назад и потрясенно взирал на меня и произошедшие со мной изменения.
А я увлеченно рассматривала свои руки и улыбалась во весь рот от небывалого счастья. Наконец-то! Долгожданная магия! Она теперь со мной!
Вот только…
Радость вдруг сменилась неподдельным ужасом. Ведь прямо на моих глазах кожа на руках вдруг начала меняться. Приятное покалывание сменилось жжением, да таким сильным, что слезы брызнули из глаз. Кисти рук вдруг посерели и покрылись жуткими морщинами. Кожа ни с того, ни с сего стала очень сухой и тонкой, как бумага.
Я поднесла ладони к лицу и застонала от ужаса. «Это невозможно! Просто невозможно! Мое тело, хоть и чужое, молодо и прекрасно, я не могу иметь такие кошмарные скрюченные, как у старухи, руки!» – пронеслось в голове отчаянные мысли.
А потом я уже ничего не видела – в глазах резко потемнело, ноги подкосились, и я начала падать.
