Регина Мазур
Леди Осень
Романтичного в его словах было не так уж много, но Инне и этого было достаточно, чтобы проникнуться. Не отводя от мужа влюбленного взгляда, она взяла его за руки. А небольшой клочок земли под ними вдруг ожил. Из сухой почвы проклюнулась редкая травка, пусть и пожухлая, но жизни в ней было больше, чем в серой пыли, что была здесь до этого.
– Вскоре с нас стали брать пример другие месяцы, – продолжил Глеб. – Хотя, по правде говоря, не уверен, что до меня никто не додумался до такого. Думаю, весенние месяцы стали соблазнять человеческих девушек задолго до нашего брака, поэтому у них маги появились гораздо раньше. А зимние вообще додумались на примере человеческих стран основать свое государство. Так и получилось то, что мы имеем теперь – люди и сезонные маги, наши прямые потомки, живут сообща. Где-то среди них обитает двенадцать совсем необычных магов, смертных телом, но бессмертных душой. Но никто об этом не подозревает, потому что не помнит.
– И все-таки, почему погиб Осенний Двор? – задала я вопрос, который волновал меня больше всего.
Глеб печально опустил голову, но отвечать не спешил. А земля под ним продолжала оживать. Из маленького клочка под ногами магия распространялась дальше и уже убегала за поле зрения. Правда, процесс шел очень медленно и отнимал у него все силы. Поэтому Филипп вклинился между парочкой, и теперь они втроем держались за руки.
Не стала дожидаться приглашения и присоединилась к ним. Теперь мы образовали круг и стали вливать свою магию в окружающий мир. Прямо на глазах погоревшие деревья стали восстанавливаться и покрываться разноцветными листочками, мрачные серые тучи разошлись и открыли закатное солнце, осветившее нас своими теплыми лучами. Ветер подул с новой силой, и где-то вдалеке даже стали слышны голоса птиц.
А Филипп продолжил говорить за Глеба.
– Потому что люди и природа несовместимы, – его голос звучал жестко и категорично, не допуская даже возможности подумать иначе. – Людям свойственны алчность и коварство. Они эгоистичны и думают только о собственной выгоде. Прости, Инна, но это правда. По крайней мере, касающаяся большинства.
– Я и не спорю, – с грустью ответила девушка.
Должно быть, она сейчас вспомнила свое прошлое – до встречи с Дарой на улице Эльтереса, когда вынуждена была выживать за счет своего творчества и терпеть нападки грубых и бесчестных клиентов, ни во что не ставящих чужой труд.
– Во всей сложившейся ситуации мы виноваты не меньше людей, – чуть смягчившись, добавил Филипп. – Глеб прав, это была наша роковая ошибка – дать людям власть над природой и сезонной магией, позволить им свергнуть нас. Мы изменились ради них, хотели угодить, доверились им, а получили нож в спину…
Я покачала головой, не соглашаясь с его словами.
– Но это вовсе не значит, что о прошлом нужно жалеть! – воскликнула с жаром и повернулась к Инне и Глебу. – Ведь вы были счастливы, вас свела судьба – сила, над которой даже мы, месяцы, не властны. Уже лишь за это следует быть благодарными ей! А не жалеть о том, что что-то пошло не так!
– Ты не понимаешь, – возразил вдруг Филипп. – Не помнишь…
– Не понимаю? – я резко расцепила руки, разрывая поток силы, идущий от нас, и вновь окрашивая лес в унылую серость. – Еще скажи, что тоже жалеешь! Ведь у нас с тобой даже выбора никогда не было, в отличие от них! – указала на Инну и Глеба, с недоумением наблюдающих за моей неожиданной вспышкой. – Мы с тобой даже существовать раздельно друг от друга не можем! Всегда вместе, следуем друг за другом по пятам, как привязанные, обречены вечно любить друг друга, несмотря ни на что!.. Разве у тебя хоть раз не возникало желания разорвать этот порочный круг? Изменить что-то в этой ситуации?
Филипп переменился в лице. От него вдруг повеяло опасностью, а за его спиной, слетая с деревьев, стали закручиваться в буйный вихрь мелкие листочки. Откуда-то я знала, что они способны причинить страшную боль, нанося противнику тысячу порезов за раз…
– А у тебя, значит, возникало, – вкрадчиво произнес он, угрожающе наступая на меня. И что-то мне подсказывало, что ответь я сейчас утвердительно, кое-кому сильно не поздоровится.
Невольно сделала шаг назад, призывая на помощь свою магию. Холодный ветер подул с новой силой, теперь концентрируясь вокруг меня, обещая защитить от любой беды. Мне казалось, я слышала его утешающий шепот. Это вселило в меня уверенность в себе, и я продолжила стоять на своем:
– Представь себе, мне совсем не нравится, что в этой ситуации, как и во всей своей жизни я ничего не решаю сама! Я будто лист, гонимый ветром! Меня носит с места на место, а я только и делаю, что пытаюсь приспособиться, выжить. Дворец Леонарда, дом Глеба, особняк Ясеня… Где мое место? Теперь я, кажется, нашла его, но тут выясняется, что и об этом должна жалеть, потому что когда-то давно в прошлой жизни это привело к плохим последствиям.
Филипп сделал еще один шаг вперед. Я напряглась, не зная, чего от него ожидать. Понимала, что мне он не навредит, но его недовольство моими словами ощущалось так сильно, и мне самой было от этого неприятно. Никогда бы не подумала, что чье-то мнение будет значить для меня так много. Часть меня уже готова была взять свои слова назад, лишь бы между нами снова был мир и покой.
Но тут незаметно он проник сквозь мой заслон из ветра, – видимо, мои сомнения его ослабили, – и я почувствовала на себе крепкие руки, прижимающие меня к широкой груди. Вокруг нас кружились листья, и мой ветер пел с ними в унисон, а мы стояли в обнимку, и мне было так тепло и уютно…
– Глупенькая, я никогда не жалел о нас, – услышала его шепот, пощекотавший мое ухо. – И тебе не советую. Судьба, не судьба. Какая разница? Мы вместе навеки, нравится тебе это или нет!..
– Нравится, – с улыбкой вставила я. – Прости, я просто…
– Понимаю, – усмехнулся Филипп и чуть отстранился, позволяя взглянуть вокруг.
Лес преобразился! На этот раз окончательно. Теперь все стало именно таким, каким я помнила – ярким, красивым, необычайно живописным. Здесь пахло магией, дышать стало легче. Все было таким чудесным, что хотелось вобрать в себя эту красоту. И я вбирала каким-то образом, чувствуя, как вернувшаяся к жизни природа делится своими силами в знак благодарности. Я чувствовала себя бодрее, чем после пробуждения, и могущественнее, чем когда бы то ни было.
– Мы восстановили источник, – сказал Филипп. – Твоя магия, правда, слегка вышла из-под контроля, но это позволило завершить процесс.
– Разве только моя? – весело переспросила я и в шутку ущипнула его за живот. Во мне вдруг проснулась какая-то игривость, тело переполняла энергия, а на ум сразу же пришли сны, в которых мы, будучи еще духами, бегали по осеннему лесу, развлекались и наслаждались свободой.
Но сейчас было не до веселья, потому что помимо них вспомнилось и еще кое-что…
Однако прежде чем я успела что-то сказать, Инна решила выразить свое восхищение:
– Это было так красиво! Ваша магия сцепилась друг с другом в схватке, и в то же время это смотрелось так гармонично!.. Ветер и листья! Если честно, мне казалось, вы растворились в стихии, вас едва ли можно было разглядеть!..
– Уверен, любой случайный прохожий увидел бы в тот момент не нас, а просто ветер и листья, – улыбнулся Филипп.
– Я обязательно вас нарисую! – воскликнула девушка. – Такое необходимо запечатлеть! Поверьте, это будет лучшая работа на моей выставке! – она повернулась к мужу и потянула его за руку. – Пошли! Пора заняться делом… Ой, прости. Как твоя рука?
Глеб закатал рукав, на котором больше не было никаких ожогов, и мы дружно вздохнули с облегчением. Все получилось. И лес вернули, и друга спасли.
Осталось лишь еще одно.
– Скоро вернемся в дом все вместе, – сказала я. – Здесь все-таки пока негде жить. Нужно все восстанавливать, строить, переманивать народ из ближайших окрестностей сюда. А пока… Мы так и не прояснили кое-что.
– Что ты вспомнила? – спросил Филипп, снова став серьезным.
– Заговор, – ответила я. – На который мы не обращали внимания, наивно полагая, что нам никто и ничто не сможет навредить. Разве могли мы предвидеть, что погубить нас окажется так просто… Всего лишь одной спичкой…
Я сделала паузу, собираясь с мыслями. Остальные напряженно ждали.
– Все началось с момента, как Январь решил отойти от дел и оставить трон своим наследникам, – наконец произнесла я. – К власти пришли родители Леонарда, а затем и он сам.
– О чем конкретно ты говоришь? – спросила Инна.
– Я говорю о войне между временами года. И вижу, что сейчас она только начинает входить в апогей своего безумия. Зима ведет войну против Лета! С чего это вдруг? Где такое видано? Мы, месяцы, всегда жили сообща! Да, у нас бывали разногласия и конфликты. Это естественно для таких, как мы. Но никогда ни один из нас не пытался полностью уничтожить другого, взять под контроль или подавить его магию!
Филипп приобнял меня рукой в попытке успокоить.
– Об этом я и говорю, Софи. Когда худшие качества человека смешиваются с теми, что свойственны его магии, это нехорошо. Начинают страдать окружающие. Король захотел больше власти, а Летний Двор – его главная угроза, которая пока что мирится с его правлением, но в любой момент может взбунтоваться.
– Они единственные, кто может хоть что-то противопоставить Зимнему Королю, – осознала я. – Их сила противоположна и опасна для всех детей Зимы.
– Да. Думаю, Леонард посчитал, что лучше ударить их первым, пока те не успели нанести свой удар.
Глебу явно не понравились умозаключения Филиппа.
– Так, – поднял он руки, привлекая к себе внимание. – Я понимаю, что наше королевство на пороге гражданской войны. Но тебе не кажется, что причина может быть в другом? Что, если именно Летний Двор все устроил? Может, они уже взбунтовались? Это выглядит правдоподобнее, ведь король и так держит под контролем всю страну, все четыре Двора ему подчиняются. И разве не Летний Двор, как главный противник нашего короля, сорвал свадьбу Софи и Ясеня, которая сулила установление более тесного сотрудничества Зимнего и Весеннего Дворов?
– Их свадьба нужна была королю только для того, чтобы заручиться поддержкой большей части Весенней знати, – возразил Филипп. – Какие мотивы были у Ясеня и его Двора, сказать наверняка не могу. Но уверен, он так же, как и Леонард, хотел обезопасить себя от воздействия конфликтующей силы.
Подавить и подчинить мою магию… Да, я помню. Именно этого он и хотел.
– Но чем тогда Леонарду помешал Осенний Двор? – спросила я. – Понятно, почему он пытался заручиться поддержкой Весны – ему нужны были союзники. Но Осень! Что плохого мы ему сделали? Мы ведь даже не вмешивались в его политику!
– Вот ты и ответила на свой вопрос, – сказал Филипп. – Мы не вмешивались. Ни во что, – он стал загибать пальцы, перечисляя. – Не интересовались политикой, не посещали светские рауты в Зимнем Дворце, не вмешивались в дела остальных Дворов. Этого достаточно для того, чтобы посчитать нас наиболее слабыми противниками. А значит, и бесполезными союзниками.
Явно несогласный с мнением Филиппа, Глеб заключил:
– Значит по-твоему, Леонард подкупил Весенний Двор тем, что уничтожил Осенний, чтобы в последствии завоевать еще и Летний. Да, я понимаю, выглядит логично. В итоге у нас было бы полностью зимнее королевство с маленьким клочком весны на востоке. И все же по-прежнему остается еще один вариант.
– Ты считаешь, что именно Летний Двор все устроил, – кивнул Филипп. – Да, я помню твои слова. Но поверь мне, ты ошибаешься. Мы, конечно, тоже с настороженностью относились к потенциальным противникам и не были столь беспечны, как Осенний Двор, наученные их опытом. Но мы, напротив, пытались сорвать закрепление союза.
Он вдруг повернулся ко мне с виноватым выражением лица и взял за руки.
– Прости, Софи. Но это именно мои родственники из рода Июня подговорили леди Ландыш Апрельскую уколоть тебя тем зельем для перемещения души. Мы не знали, куда именно ты переместишься, но понимали, что отдавать тебя Ясеню нельзя ни в коем случае. В качестве запасного плана был еще вариант с твоим похищением, который должен был осуществить именно я.
Последняя фраза неприятно задела. Я ведь успела убедить себя, что он приехал именно за мной, потому что я его суженная. А оказалось, это все ради дела. Ради чертовой политики!..
Словно зная, что именно я сейчас чувствую, Филипп приблизился ко мне и провел тыльной стороной ладони по щеке. Его серо-зеленые глаза поймали мои и не отпускали, когда я пыталась их отвести.
– Не обижайся, – шепнул он. – Это был предлог. Я вызвался на это дело, чтобы увидеть тебя. Чтобы убедиться, что ты не станешь чужой женой. Ты – только моя. Навеки.
– Знаю, – коротко ответила я и с облегчением улыбнулась.
Он был так близко, что нестерпимо захотелось его поцеловать. Я уже потянулась к нему, но была остановлена расстроенным голосом Инны.
– Столько жертв… И все ради какого-то жалкого клочка земли!..
Летний Двор, конечно, сложно назвать жалким клочком земли, особенно если присоединить к нему Осенний. Но я понимала, что она имела в виду. Никакая площадь не сравнится с ценностью живой души. И уж точно никакая земля не будет стоить и гроша, если баланс природы будет нарушен.
– Но почему тогда Софи оставили в живых? – задал вопрос Глеб. – Если им надо было полностью уничтожить Осенний Двор, разве не проще было убить и ее? А не отдавать Ясеню. Что он с ней собирался делать? Держать, как диковинную зверушку?
Да-а… Глеб – сама тактичность. Но его слова не ранили. Напротив, мне и самой было интересно понять, зачем Леонарду столько мучений со мной? Зачем брать меня под свою опеку? Чтобы получить законную власть над моим наследством? Но она и так у него была! Он ведь король!
– Не знаю, для чего все это было нужно Ясеню, но Леонард… – задумчиво произнес Филипп и вновь посмотрел на меня. —Думаю, он знал, кто ты. Настоящая ты.
– Что я Октябрь?
– Да. И понимал, что если ты умрешь, то возродишься где-нибудь еще, и тебя очень сложно будет найти. Он упустит потенциальную угрозу, которой смогут воспользоваться враги. Гораздо проще и выгоднее было держать тебя при себе.
– И подавлять мою магию, чтобы я не смогла восстановить Осенний Двор… – дополнила я.
Подтверждения не требовалось, поэтому все молчали. А я поняла одну важную вещь – как бы ни пытался Леонард уничтожить и другие времена года, на самом деле это сделать невозможно. По крайней мере до тех пор, пока по миру ходят все двенадцать духов месяцев в человеческих телах и с потерянными воспоминаниями.
Дорога назад заняла совсем немного времени. Каждый из нас был глубоко погружен в собственные размышления и почти не обращал внимания на окружающий пейзаж. А тем временем уже почти стемнело, и в зимней части леса заметно похолодало.
Укрыться в доме, в тепле и уюте, как будто ничего особенного не случилось, вдруг показалось странным. Мы больше не были прежними. Сейчас казалось, что всю свою жизнь мы были неполноценными, а теперь вдруг обрели то самое, чего нам не хватало больше всего, пусть мы и не подозревали об этом – нашу память и друг друга.
По пути я бросала задумчивые взгляды на Филиппа, крепко держащего меня за руку, и узнавала в его профиле такие знакомые черты, ставшие новыми: прямой нос, суровую линию губ, волевой подбородок… и этот пронзительный взгляд серо-зеленых глаз, которого так сильно боятся люди нашего королевства.
«Лучше бы тебе не попадаться в поле зрения королевского следопыта, – вспомнилась вдруг фраза, брошенная кем-то во дворце Леонарда. – Он найдет и вытащит наружу даже самое сокровенное и надежно скрытое. Не позволяй себя заподозрить хоть в чем-то…»
И это все при том, что сам он скрывал столь многое…
Почувствовав мой интерес к себе, мужчина повернулся и ласково улыбнулся, мгновенно руша образ таинственного и опасного сыщика и заставляя мое сердце трепетать. Вряд ли хоть кто-то мог похвастаться лицезрением такого необычайно нежного и внимательного лорда Филина Июньского…
Он вопросительно посмотрел на меня, а я вдруг смутилась и не нашла ничего лучше, чем спросить:
– А где остальные месяцы? Ты знаешь?
– Нет. Но это и не важно. Мы все теперь живем своими жизнями, больше нет нужды встречаться. Ты права, судьба сильнее нас. Если потребуется, она сведет нас снова, как свела нашу семью.
– Семью… Думаешь, удастся нам снова стать семьей? – покосилась на Глеба и Инну, идущих чуть в отдалении под ручку и о чем-то тихо беседующих. Приятно наконец-то видеть их вместе, счастливыми и беззаботными.
Филипп проследил за моим взглядом.
– А почему нет? В любом случае, нужно время, чтобы свыкнуться со всем, что нам открылось. Вот только…
– Что?
– Есть вещи, которые не терпят отлагательств, – серьезно напомнил он. – Я говорю о короле.
Я тяжело вздохнула, понимая, что он, как всегда, прав. Возвращение магии в Осенний Двор не пройдет незамеченным. И уж Леонард, который с самого начала был не только в курсе всего происходящего, но и сам это замыслил, не оставит этот факт без внимания. В его руках вся власть. Страшно подумать, как он может ею воспользоваться, и что может нас ждать…
– Возможно, учитывая то, что ты говорила, тебе не придется по вкусу моя идея, но пожалуйста выслушай, – попросил Филипп. – Люди больше не должны править нашим королевством! Иначе все, что происходит сейчас, не только никогда не закончится, но и скорее всего лишь усугубится.
Я нахмурилась. Мне и правда не нравилось то, как он отзывался о простых смертных магах. Может, Глеб прав, и это мы виноваты в том, что сами породили их, подарили им магию, развратили силой и властью. Но ведь не все люди такие. Достаточно вспомнить Инну, Дару и Катерину…
– И что ты предлагаешь? – спросила я.
– Страной должен править кто-то другой.
– Месяц? – догадалась я.
– Да.
– И у тебя есть кандидатура на примете? Ты же сказал, что не знаешь, где находятся другие месяцы. Как мы их найдем?.. – тут меня осенила догадка и заставила меня ошеломленно застыть на месте. – Ах, постой! Уж не о нас ли ты говоришь? Нет, только не это! Из меня выйдет ужасная королева! Я не хочу! Ты же знаешь!
Я схватила его за руку, готовая умолять изменить решение. Не хочу быть королевой! Не хочу брать на себя ответственность за страну и народ. Хочу просто тишину и покой, вернуться к прежней жизни из далекого прошлого и не вспоминать о том, что произошло в этой.
Филипп рассмеялся, озаряя воздух вокруг нас взявшейся из ниоткуда охапкой осенних листьев. Пока наблюдала за тем, как они медленно оседают на белый декабрьский снег, паника постепенно стала отступать.
– Не переживай, Софи! – в порыве веселья он поднял меня на руки и закружил, а потом поставил обратно. – Я имел в виду вовсе не нас с тобой. Поверь, я тоже не стремлюсь занять место короля. Мое место рядом с тобой и только. А твое – со мной. А вот королевство в наших отношениях будет третьим лишним. Прости, но я слишком ревнив, чтобы делить тебя с кем-то еще.
С этими словами он чмокнул меня в нос, и его беззаботный настрой передался и мне.
– Тогда о ком речь? – спросила я.
Но он ответил вопросом:
– Как думаешь, стал бы истинный король отсиживаться в сторонке, узнав, что задумали его дети?
– Ты говоришь о Январе?
– Да. Я считаю, что хоть он и отдал трон своим детям добровольно, вряд ли смог бы остаться равнодушным ко всему произошедшему.
Это точно… Он бы не позволил своим детям разрушить королевство. И уж точно не одобрил бы их попытки навредить друг другу.
– Хочешь сказать с ним что-то случилось? – поняла я.
Теперь и Глеб с Инной подошли ближе и стали заинтересованно прислушиваться к каждому нашему слову.
– Уверен в этом, – сказал Филипп. – Его заперли или взяли под контроль, как тебя когда-то. Возможно стерли память, благо алхимия прогрессирует не по дням, а по часам, и это уже не кажется чем-то невероятным.
Мы с Инной переглянулись. Нам обеим на ум пришел тот самый пресловутый обмен телами. И мы-то уж точно не считали подобное благом.
– Насколько я помню, – Глеб вклинился в разговор, – Январь единственный из всех месяцев, кто никогда не перерождался.
– Верно, – кивнул Филипп. – А значит, ему не приходилось, как нам, по крупицам восстанавливать воспоминания, и его магия сильнее кого бы то ни было на этом свете. Ее невозможно подавить или ослабить.
Вывод напрашивался лишь один, и его озвучила Инна:
– Значит его заперли.
– Именно. В надежном месте, откуда невозможно выбраться. Поэтому наша задача – найти его, спасти и вернуть на трон.
Мы все дружно вздохнули. Ни один из перечисленных Филиппом пунктов не казался легким…
