Петр Вяземский
Об альманахах 1827 года

В числе хороших стихотворений, помещенных в Северной Лире и носящих подписи уже известные, отличаются начальные опыты поэта, в первый раз являющагося на сцене. Стихотворения Андрея Муравьева: Ермак, Воззвание к Днепру, Русалки, Отрывок из описательной поэмы: Таврида, исполнен надежд, из коих некоторые уже сбылись. Выпишем несколько стихов из Русалок:

 
Волнуется Днепр, боевая река,
Во мраке глухой полуночи;
Уж облако месяц прорезал слегка
И неба зарделися очи.
Широкия идут волна за волной
И с шумом о берег биются,
Но в хладном русле, под ревущей водой,
И хохот и смех раздаются…
Как под вечер звезды ясные
Заиграют в небесах,
Друг за другом, девы красные
Выплывают на волнах…
Русы косы рассыпаяся,
С обнаженных плеч бегут,
По валам перегибаяся,
Золотым руном плывут;
Грудь высокая волнуется
Сладострастно между вод,
Вал ревнивый полюбуется
И задумчиво пройдет;
Руки дев, как мрамор белые,
Подымаются, падут;
То в восторге юной радости
Будят песнями брега,
Иль с беспечным смехом младости
Ловят месяца рога
Над водою….
 

Картина прелестная и во всех частях с искусством выдержанная: последняя черта удивительно игрива. Можно только заметить лишнее слово в стихе:

 
И хохот и смех раздаются –
 

смех после хохота – вставка, и неправильное ударение в слове: русло. Ермак написан другою кистью: краски здесь мрачные и более силы в чертах; но в нем также есть живая поэзия в вымысле и выражении. Посреди имен известных и анонимов, в подписях Северной Лиры встречается загадочное имя: Делибюрадер. Вот одно из его стихотворений, с Арабского:

 
Уаль нашру мискун.
Усть её дыханье –
Мускус благовонный;
А ланиты – розы;
Зубы – млечны перла;
Стан – лозы стройнее;
Бедра округленны –
Холмики песочны;
Локоны густые –
Мрак осенней ночи;
А лицо сияет –
Словно полный месяц.
 

Скажите по совести: не правы ли мы, когда сказали, что мало радости и пользы от похищений такого рода, хотя и добыты они издалека? Пускай это и тому подобное с Арабского на Арабском языке и остается. Довольно нам и одного Греческого Анакреона, которому нам велят кадить, потому что он древний и Грек, хотя в новейшие времена нередко за приятельскими пирушками встречаются свои Анакреоны; но для Европейской гордости нашей слишком уже будет оскорбительно, когда захотят колоть нам глаза Арабским анакреонтичеством. Отрывок из сочинения об искусствах носит ту же загадочную подпись. В сей статье, которая по большей части одна компиляция, но довольно искусно и живо составленная, полушуточно, полуучено, полумифологически, полуисторически, излагают мнения о могуществе музыки и степенях состояния её у разных народов. Письмо о Русских романах, или, правильнее, о возможности писать Русские романы, произведение г-на Погодина, умное и занимательное. Признаемся однакож, что, соглашаясь с ним во мнении, что у нас в истории встречаются предметы для поэтических романов, сомневаемся в богатстве наших материалов для романов в роде Вальтера Скотта. В нашей истории, по крайней мере до Петра Великого, встречаются, разумеется, лица, события и страсти, но нет нравов, общежития, гражданственного и домашнего быта: источников необходимых для наблюдателя-романиста. Жаль, что автор, в письме своем о Русских романах, задевает, как многие из наших комиков, погрешности условные, мнимые, а не существенные. Описывая, например, общество, в коем он находился, продолжает он: «Сперва похвалены были, как водится, все присутствовавшие взаимно друг другом». – Характеристическая-ли это черта наших нравов? Мало ли в наших блистательных собраниях встретится истинно смешного? За чем прибегать к общим, так сказать, давно заданным уликам? «Сколько есть у нас Тарасов Скотининых», говорит автор: и тут не метит он в цель. Тарас Скотинин и в комедии Фоневизина каррикатура, а не портрет. Пред пороком и глупостью не должно выставлять увеличительное зеркало: им это по руке. Они скажут: «мы себя здесь не узнаем» – и ваши исправительные меры останутся без успеха. Лучше дотрогивайтесь слегка, но задирайте всегда за живое, то есть, за истинное. Читатели найдут еще в Северной Лире произведения Гг. Шевырева, Титова, Веневитинова, Тютчева, кн. Одоевского и некоторых других; все они более или менее отличаются или игривостью мыслей, или теплотою чувства, или живостью выражения. Одним словом, Северная Лира, посвященная издателями любительницам и любителям отечественной словесности, может во многих отношениях заслужить их признательность.