Петр Вяземский
О злоупотреблении слов
В званиях, титлах встречаются часто злоупотребления. В скольких городах во зло употреблены слова: Совестный судья! Бедный просил капитана исправника рассудить его дело по совести. «А мне какое дело до совести?» сказал он, «я не Совестный судья!»
Разберите слово: сословие – и вы увидите, что оно составлено из частиц единородных с совещанием. Но злоупотребление наложило на него руку и придало ему другой смысл: казалось-бы, что сослов должно происходить от сословия, но ни мало. Впрочем, иные и сослов, в смысле синонима, не признают за благоупотребленное слово. Во всяком случае, должно бы, кажется, говорить: сослово, сослова. Окончательное: слов придается у нас лицам, как наприм. богослов, острослов, и проч.
Во многих комедиях, трагедиях и операх слова: первое, второе и так далее действие и действующие лица – выходят на поверку злоупотреблением слов. Мало ли у нас комедий, в коих все пять действий заключаются в одном действии: пять раз повторенном поднятии и опускании занавеса. Сколько опер, где только одно действующее лицо: машинист. Сколько водевилей, где главные действующие лица не на сцене, а в креслах, то-есть: друзья переводчика, нещадящие ни ладоней, ни совестей своих. Как ни будь холодна пьеса, но они свою горячо разыгрывают; как пьеса ни хлопнись в растяжку, а они выхлопают автора и на своем поставят.
«Извольте мне заплатить то, что вы мне изволили проиграть». Берите, отвечает с досадою наказанный игрок, но знайте, что я проиграл и плачу вам не из воли, а против воли. Глаголы изволить, пожаловать – за душу тянут. Можно ли видеть барина? – спрашивает заимодавец у швейцара, отгадывающего заимодавцов чутьем. – Барин изволит почивать, а пожалуйте в другой раз. Бедный заимодавец! ты уверился, что знатные должники спят Эпименидовым сном! «Его сиятельство изволил разругать меня, но обещался завтра пожаловать ко мне откушать», говорит с улыбкою подлости волокита за знатью, и спешит продать рекрутскую квитанцию, чтобы купить стерлядь в 14 вершков. Впрочем, это и у Римлян водилось; ссылаюсь на Марциала: книга десятая, эпиграмма тридцать первая. Каллиодор продал невольниква и купил рыбу, которою украсилась его пирушка. Марциал на языке своем беспощадном называет это: не рыбу есть, а есть человека.
