Петр Сосновский
Белые пески
– Я твоя, твоя, давай ложись на меня, ложись быстрее, ― услышал он жаркий шепот дочки Петраша. Женщина дернула Семена за руку, он, не удержав равновесие, повалился на нее. Все было как в тумане. Палатку непонятно отчего сотрясало. Она вот-вот могла завалиться. Семен слышал какие-то крики, наверное, Волины: «Отпусти его, отпусти! Ты, почти такая, как я! Ты ведь знаешь, он мой и ни чей более».
Однако соитие Семена и Марины закрыло их от всего мира. Палатка стала их крепостью. После, москвич узнал, что Волина, заметив женщину, охотившуюся за Семеном, перепрыгнув с ним через костер, вдруг отчего-то решила не отдавать мужчину никому. Наверное, она не могла стерпеть такого нахальства, ведь бабушка не зря их знакомила. Он должен был принадлежать только ей и никому более и принадлежал бы. Девушка ведь была Мавкой или иначе русалкой. Марина спасла его от утопления. Правда, эта самая спасительница тоже желала Семена. Она ведь не зря приехала на своей крутой машине на этот праздник. Но, что-то ей помешало опередить Манихину внучку. Возможно, не та прыть. Девушки здесь на торжестве любви плоти обладали разной силой. Они довлели над мужчинами. Были такие, которые могли за одну ночь не одного мужчину взять себе в любовники. Такой могла быть Волина. Однако ей был нужен москвич и никто другой. Бабушка понимала, что делала. У нее была за плечами большая жизнь не только в отшельничестве, но и среди людей.
– Ты видел, видел у нее на ногах рыбья чешуя? ― спросила спасительница у Семена, когда они лежали, прижавшись, друг к дружке, приходя в себя: ― А еще, я тебе скажу? Они у нее разные: левая, вместо правой, а правая вместо левой! Когда она их сжимает, то получается, будто рыбий хвост. ― Марина сделала паузу: ― Ты, что, ничего этого не рассмотрел?
– Нет! Не обратил внимания. Хотя при встрече с ней босой в Ивановке, ― я подвозил ее бабушку, ― заметил что-то странное. Однако, не понял поэтому не придал значения.
Они расстались. Марина получила то, чего хотела, забралась в свою крутую машину и уехала, а Семен еще долго ходил по бугру, искал свою одежду. Нашел он ее плывущей по воде. Наслышавшись в детстве различных историй о русалках, Семен с опаской подошел к реке и, не забираясь в нее, достал валявшейся на бугре палкой, одной из опор для палатки, вначале штаны, а затем и рубаху. Она была порвана. Это Волина в исступлении пыталась ее уничтожить. Однако джинсовая ткань оказалась достаточно прочной. О рыбалке он не думал. Наверное, оттого забыл о своих удочках. Они остались на берегу реки.
Долго Семен добирался до дома, затем долго добирался до кровати. Все происходило на автомате. Поднявшись на следующий день, он чувствовал себя паршиво. Было желание выпить хорошего крепкого чая. Однако, Семен ничего не нашел, лазая по полкам, он вдруг вспомнил о травках в бардачке автомобиля, тех, которые ему собрала Волина. Они были в самый раз. Трясущими руками, Семен, словно, с перепоя достал их и тут же принялся водружать на плиту полный водой чайник.
Травяной чай ему помог. Он пришел в себя: стал слышать звуки жизни, первое, что это разрывающийся телефон, взял его и вышел во двор.
Ему звонил Федор:
– Ну, где ты? ― кричал брат в трубку: ― До тебя уже и дозвониться нельзя! Он, видите ли, недоступен.
– А ты доступен? ― вопросом на вопрос ответил Семен, и они замолчали.
– Ну, ладно! Я вот о чем, ― пошел на мировую Федор: ― Сегодня утром встретил Петраша. Мы с ним говорили о рыбалке, и он мне сообщил, что сейчас можно без проблем проехать куда угодно даже на Белые пески. Не знаю, откуда у него такая информация? ― Семен сразу же понял: кто это ходил с флягой вокруг костра и обносил народ чаем.
– Ну, что ты молчишь? ― спросил брат: ― Ты готов со мной отправиться на Белые пески?
– Нет! ― ответил Семен: ― Давай дня через два. Я от «войны с сорняками» что-то себя неважно чувствую.
– Ну, хорошо, ― согласился брат. Через два дня пошел дождь, и какой? Ливень. Думать о поездке не следовало.
Что было интересно, Федор не стал ждать брата и съездил без него, нашел удочки и привез их:
– А ты мужик не промах, зачем от меня утаил, что ездил на Белые пески. Что там у тебя произошло?
– Что-что? Кабаны напали, еле ноги унес, точнее колеса. ― В лесах Щурово они водились. Неизвестно, как это пришло Семену на ум такое сказать, но Федор сразу от него отстал.
Он пропил нужный курс травок, тех, которые ему насобирала Волина, и совершенно забыл о том, что с ним приключилось в ночь на Ивана Купала. Ему было не до того: он снова изо дня в день боролся с сорняками. Время от времени забирался в машину и отправлялся навестить братьев, проезжая невольно поглядывал на дом Петраша: не стоит ли рядом машина Марины. Но нет, машины не было.
Наступила осень, Семен убрал урожай и отправился уже намеренно к Петрашу, чтобы попросить его запахать огород. Землю нужно было готовить к зиме. Мужика дома не оказалось, и он решил съездить к нему на дачу ― в Перекопово. У дома Семен увидел крутую машину его дочки. «Ну, вот, ― подумал он, ― наконец встречусь с женщиной и поговорю». Но не тут-то было. Петраш сказал, что она где-то гуляет в лесу, а может пошла к реке, словом, не знает где дочь и все тут.
– Она мне не докладывает. Хорошо, что еще на дачу ездит. От дома совершенно отбилась. В Щурово приезжать отказалась напрочь. Что-то ей там стало не по нутру. У нее, видите ли, депрессия. ― Я понял, она боялась случайной встречи со мной и всячески избегала. Может быть, женщина стыдилась того, что произошло на Белых песках? Хотя, чего тут стыдиться? Любые отношения мужчины и женщины по обоюдному согласию естественны. Праздник Ивана Купала прошел, и обо всем следовало забыть.
Семен не стал ее искать, собрался и уехал восвояси. В Щурово он еще побыл месяц, затем нагрузил багажник своей вместительной машины картошкой, свеклой, морковкой, прочими продуктами с огорода и отправился в Москву. С женщиной Семен встретился несколько лет спустя, у дома ее отца, когда ехал к братьям. Она доставала из салона автомобиля с кресла мальчика. Семен притормозил и, вышел, поздоровался. Она ответила. Марина уже не пряталась.
– Я, хотела уважить мать и родить девочку, но снова мальчик. Что-то не то в моих расчетах. Отец прыгает от радости. Он доволен. Была бы девочка….― женщина взглянула на Семена и вдруг неожиданно замолчала, ― он дополнил ее: ― забросила бы всех родных и вырастила бы ее мавкой, так? ― Она покивала в ответ головой. Семен спросил, нужна ли ей какая-нибудь помощь? Женщина сказала: ― У меня все есть. ― Хочешь дом? Не для себя, для сына? Однако это при одном условии мальчик должен быть правильно оформлен, то есть носить настоящую фамилию.
– Что так? ― спросила Марина.
– Мой дом, ― ты видела, он хорош, ― я его унаследовал от родителей, понимаешь, никому не нужен. Он далеко от Москвы, вот если бы рядом, другое дело. За него бы и дочь боролась и сын. Здесь мои корни: прадед жил, дед, отец…. Хотелось, чтобы род не иссяк.
– Я подумаю, ― ответила Марина, и они расстались.
Прошло несколько лет. Семен снова приехал в Щурово. Братья вытащили его на ярмарку. Он пошел нехотя. Делать там было нечего. Не те уже были ярмарки. Проходя мимо торговых рядов, Семен остановился, почувствовал взгляд в спину, резко повернулся: на него смотрела прелестная девочка, на корточках возле нее он увидел женщину. Она что-то говорила малышке и показывала на Семена пальцем. Что-то в ней показалась ему знакомым: овал лица, волосы….
– Ну, что ты застрял, ― услышал Семен голос Федора, ― давай быстрее Александр вон куда ушел.
Семен, взглянул на брата, а затем снова повернулся назад: ни девочки, ни женщины не было.
– Наваждение какое-то, ― сказал он, ― померещилось что ли. ― Однако взгляд зеленых глаз девочки остался в памяти.
Из-за него он не поленился и однажды съездил на Белые пески, затем, перейдя болото, попал на Бобровое место, забрался на высокий берег и посмотрел на Ивановку. Интересно, жив ли этот поселок, жива ли бабушка Маниха со своей внучкой? Семен устроился поудобнее на траве и закинул в реку удочку. Однако на поплавок не смотрел, он пронзал взглядом толщу воды, пытался увидеть играющую в реке русалку. Но все было напрасно. Долго он просидел. Из оцепенения его вывел детский смех. Он доносился из лесу. Семен принялся оглядываться, пытаясь увидеть, кто смеялся. Затем услышал треск сучьев и легкий плеск воды. Он подбежал к тому месту и увидел круги. Рядом с ним оказался какой-то мужчина:
– Да-а-а, такая рыбина. Вот бы поймать. ― Семен понял, что это никакая не рыбина. Это мавка или ее еще называют в народе русалкой. Ивановка значит жива. Жизнь в ней идет тихо незаметно, наверное, также и в Дубраве, в других опустевших поселках, расположившихся близ рек.
Москва. Чуровичи. 2020г.
