Петр Сосновский
Разрешаю любить или все еще будет
18
Выходной день он дает возможность расслабиться, отдохнуть от дел. И я расслаблялся – спал долго. Много времени лежал просто так – не хотел вставать, даже тогда, когда сон уже ушел. Я старался отогнать от себя воспоминания о вечере выпускников. Мне после него было тошно, не по себе, хотелось обо всем забыть – все вычеркнуть. Но у меня ничего не получалось. Не знаю, сколько еще бы времени я лежал и крутился, как уж на сковородке, уворачиваясь от своих дурацких мыслей, если бы не мать. Она вошла в мою комнату и сказала:
– Юра, вставай, хватит тебе лежать! Скоро обедать надо, а ты еще и не завтракал. Да, оденься, не выходи в трусах и майке, к нам пришла Юля. Девушка сохнет по тебе, а ты ее не видишь. Где твои глаза?
Я оделся и вышел в зал. На меня смотрела Юлия. Она выглядела прекрасно, вся светилась. Не знаю от чего, возможно от солнца – день на редкость выдался светлый.
Я смотрел на нее и не мог насмотреться. Словно после болезни мое тело наливалось силою. Уходила слабость, хандра. Мне хотелось жить.
– До чего же ты красива, – прошептал я, принимая слова матери, и, осознавая свою слепоту. – Где же я был раньше. – И громко:
– Здравствуй Юлия!
– Здравствуй Юра! – ответила мне девушка и заулыбалась.
Я уселся за стол. Мать подала завтрак. Юля от приглашения матери покушать со мной отказалась. Когда завтрак окончился, мать дала мне список и отправила нас в город за продуктами.
– Нужно готовиться! – сказала она. – Скоро отцу Александру Ивановичу будет сорок дней. Вот и Юля с тобой съездит. Она, думаешь, зачем пришла – хочет помочь. Я с ней договорилась еще вчера. Вместе вы быстро управитесь.
Мне трудно было понять, как это мать у меня за спиной могла договариваться с девушкой о поездке. Она знала мой характер. Я был непредсказуем. Возможно, еще день назад я бы ответил ей: «Нет!», но сейчас обрадовался: «Хорошо, что все случилось так, как случилось, – подумал я. – С Юлией хоть на край света. А ведь могло быть и хуже. Могло ли? Может, так и должно было быть?»
– Юра, ты машину не бери. На электричке поезжайте. Много денег не расходуй. Купи самое основное. Да, скоропортящиеся продукты мы купим в последний день, их не бери. Слушай Юлю. Она знает, что нужно, – сказала мать нам на дорогу.
Мы оделись и вышли из дома. Я боялся, что девушка начнет меня расспрашивать о вечере выпускников, но Юля даже не заикнулась. Она угадала – мне будет неудобно говорить о том, что было.
Тем для разговоров у нас было предостаточно. Я не ожидал, что девушка может свободно и легко говорить. Дорога с ней была приятна. Я хорошо провел время: побыл с ней в парке, сходил в кино. Затем уже мы съездили на рынок. Домой вернулись поздно.
Мать встретила нас у калитки:
– Ну, где же вы так долго пропадали? – спросила она. – Светлана приходила. Тебя Юля спрашивала. Я ей сказала, что ты с Юрой, и она успокоилась.
Юлия улыбнулась мне, махнула рукой и убежала.
Мать была довольна.
– Я рада за тебя, – сказала она, пропуская меня во двор. – Наконец ты одумался. Девушка все ходит-ходит вокруг тебя, а ты ее не замечаешь. Она для тебя то, что надо.
Следующий день – воскресенье я также провел с Юлией. Причина была прозаичной – желание побыть рядом. Нас влекло друг к другу. Нам вдруг стало не хватать времени. Девушка меня завораживала. Мне не терпелось о многом с ней поговорить. На этот раз я при расставании повел себя несколько свободнее и потянулся к ней. Юлия без стесненья на глазах у моей матери крепко прижалась ко мне, и вся задрожала. Я быстро поцеловал девушку в щеку и прошептал:
– До завтра!
О Наталье Михайловне я совершенно забыл, и лишь ночью, когда улегся спать, она мной овладела. Я все думал и думал о ней. Юлия была немой свидетельницей. Стояла в стороне. Я не знал, как мне следует себя вести.
– Что ж это получается? Наталья Михайловна снова свободна, и теперь после Евгения настала моя очередь на ней жениться. В детстве мы крутились вместе. Но тогда мы были дети, а теперь? Что изменилось теперь? – задавал я себе вопрос и не находил ответа.
Я ведь мужик! Большой здоровый мужик. Я должен решать проблемы легко и быстро, а не получается, как ребенок – застрял. Мне трудно противостоять своим чувствам. У меня нет на то сил. Что-то же соединило нас еще в детстве? Возможно, не случайно.
– Я, Наташа, Женя. Я, Наташа, Женя, – раз несколько прошептал я в уме наши имена и тихо засмеялся. – А ведь удержался. Если бы не смог, быть мне уже мужем Натальи. Отчего я вдруг бросился к Юлии. Случайно или же она все-таки мне нравиться?
Мне с Кустиной не ужиться. Что-то есть в ней такое, что вначале привлекает, тянет, а потом отталкивает. Она, как сладкое яблочко с червоточинкой, ты с удовольствием набрасываешься на него – кусаешь, вгрызаешься в мякоть, а затем вдруг бросаешь. Сколько у нее было мужей, и не один не подошел. Не зря мне однажды сказал Евгений Станиславович:
—Юра мы друг без друга ничто. Это я понял после того, когда не один год прожил с Наташей бок о бок. Я бы не «поплыл». Ты бы меня вытянул – спас. Но тебя рядом не было. Ты был далеко на другом берегу…
«Пусть я женюсь на Наталье Михайловне, – мелькали у меня в голове мысли, – но вряд ли все в жизни будет удачно. Нет – меня ждет разочарование. Друг мне не поможет. Фоков серьезно болен. Я не смогу с Натой долго жить. Кустина – не для меня. Я ведь чувствую мне нравиться Юлия. Я ее люблю. Однако я не должен обидеть и Нату. Я должен расстаться с Натальей Михайловной без ссоры, спокойно, остаться ей другом, товарищем и всего лишь. Для этого мне нужно время».
То, что произошло на квартире у Наты, не серьезно. Я не испытал тех чувств, которые хотел испытать. Хотя Кустина и просила, умоляла меня остаться, говорила, что так бывает, я не согласился и правильно сделал. Все у нас с ней было бы обыденно и пошло. На пошлом будущее не должно строиться. Романтика ушла. Нет ее.
Юлия она не случайная девушка – соседка. Она чувствует меня также остро, как и я ее. С ней я мог не стесняться. То, что для нее было новым, было новым и для меня. Я не зря увлекся Юлией. Она давно на меня засматривалась. Это я ее не видел. Меня заставило все переосмыслить, разочарование, испытанное при посещении Наты. Странно, но для этого мне нужно было попасть к ней в постель. Теперь я выздоровел – освободился от болезни, болезни, которая меня мучила из года в год. Теперь я здоров и полон сил.
Заснул я поздно. Утром меня разбудила мать. Звонок будильника я не услышал.
– Юра, смотри, опоздаешь, – сказала она. – Или ты начальник и тебе все можно?
– Можно мам, можно, – ответил я со смешком.
– Ты сегодня какой-то заспанный. Что плохо отдыхал? Мысли мучили?
– Да! – ответил я.
– И напрасно, – сказала мать. – Раскрой свои глаза. Рядом возле тебя такая девушка! Я о Юле говорю. Она для тебя. В тот день, когда умер твой отец, Юля была у нас в доме. А отец знал жизнь и понимал ее как никто другой. Он очень сожалел, что ты не женат и не можешь продолжить наш род. Он даже не удержался и в сердцах сказал: «Ната, так Ната! Пусть Юра хоть на ней жениться, лишь бы не оставался на всю жизнь бобылем. Я согласен. Так ему и передай». Но Юля была рядом и такой подняла крик: «Как это Ната, зачем ему старуха? Я буду ему женой. Он меня любить. Невольно, не осмысленно, но любит! Александр Иванович благословите нас!» – и потянулась к отцу. «Я бы рад, – сказал отец и стал судорожно хватать воздух. Юля подсунула ему баллончик. От лекарства не было толка. Девушка схватила его за плечи, приподняла, и стала трясти, и Александр Иванович вздохнул. – Хорошо! Хорошо! – еле слышно проговорил он. – Только так меня больше не тряси. Я согласен. Благословляю вас! Будьте счастливы». – Так, что Юля твоя. Это последнее слово отца.
– Как это моя? – спросил я.
– А вот так, твоя! – сказала мать. – Тебе, что она ничего не рассказала. Ты же, с нею все выходные дни провел.
– Вот оно что значит, – прошептал я. – Ну, хорошо. Моя так моя. – И я спешно выскочил из дома, быстро подготовил машину и отправился на работу.
Давно я уже так не торопился. Однако попал в пробку. И все из-за того, что выехал из дома минут на тридцать позже обычного. Я надеялся, что заскочит Юлия, и мы поедем на работу вместе, но нет, она, отчего то воспользовалась электричкой и конечно же прибыла намного раньше меня.
Я поднялся на антресоли в свой кабинет и, выслушав слова Светланы Филипповны, вздохнул.
– Все готовы, – сказала она, – можно проводить планерку. Наталью Михайловну я отправила в местную командировку. Она не возражала и уехала спокойно, без скандалов.
– Хорошо! – согласился я с ее словами и сам, от себя, не ожидая, вдруг спросил, – а Юлия где.
– Сейчас придет! – ответила Светлана Филипповна.
Я улыбнулся и сказал:
– Ладно, пора начинать планерку.
Планерка прошла как обычно без помех. Вел ее Максим Григорьевич. Проблемы, которые он «выкатывал», я решал тут же на месте, как того требовали обстоятельства. Эксцессов не было. Возможно, все благодаря тому, что отсутствовала Кустина.
Обсуждение окончилось, и люди разошлись по рабочим местам. Остались я, Светлана Филипповна и Юлия. Девушка оформляла протокол заседания. Скоро она все написала и подошла ко мне:
– Юрий Александрович, все готово! Вот протокол заседания. Посмотрите, пожалуйста, и сделайте ваши замечания.
Я не ожидал, обычно Юлия меня называла по имени, а тут вдруг, официально, с чего бы это. Взглянув на девушку, я улыбнулся и спросил:
– Юлия, а что это за слова: «Юрий Александрович» – Что-то случилось?
– Да нет! Все нормально, – и она, стоя у меня за спиной, вдруг неожиданно положила мне руки на плечи.
Я принялся читать. Слегка поправил текст, а затем отдал бумагу:
– Можно подшивать в дело!
Светлана Филипповна смотрела на нас и недоумевала. Она не могла понять поведения своей сестры.
– Я, пойду к себе, – сказала она. – Я вам явно мешаю. Зайду позже.
– А в чем дело. Ты мне что-то хотела сказать? – спросил я.
– Да, хотела сказать – пришло письмо с предложением. Тебя ждут. Я хочу поговорить о твоей командировке. Когда ты сможешь выехать? Кто тебе необходим? Нужна ведь некоторая подготовка.
– А можно мне поехать? – вдруг спросила Юля. – Я ведь инженер. До каких пор мне исполнять роль секретарши. Я хочу настоящей работы, а не случайной.
Мне пришлось с доводами девушки согласиться, и взять ее в командировку с собой. Правда, с нами еще поехал Семен Владимирович, чтобы не было лишних разговоров, я боялся Натальи Михайловны. Хотя это ничего не дало – скандал Кустина мне устроила. Одно меня спасло, что никого не было рядом. Мы оказались одни.
– Все из-за тебя! – сказала Ната. – Ты виноват. Я тебя оставляла. Ты не послушался. А теперь что мне прикажешь делать. Муж прикатил, Владимир. Он не знаю, кто уж ему доложил, узнал, что Женя со мной не живет.
После мне стало известно – Лидия Ивановна – мать Евгения ему сообщила. Она меня спасла. Да и не только она, Фоков тоже руку приложил, если быть точным. Он испугался, что женщина сопьется. Ему было жалко Наташу и меня жалко.
Моя судьба решилась. Кустина отчитала меня. И тут же сунула заявление.
– Я ухожу, вот! Живи с этой, как там малолеткой. Вы достойны друг друга. Ты ничего не умеешь, – Ната захихикала, – и она думаю также. Два сапога пара. Вот так. Я, как дура, разрешала себя любить. Я была готовенькая вся перед тобой. Только бери. А ты? Тьфу, на тебя и на твою Юльку.
Кустина ушла, а я долго крутил в руках бумагу – заявление об уходе.
– Куда она, – думал я, – снова в банк. Но времена уже не те. Там уже все строго. Тех денег, что она там получала раньше, ей не дадут. Хорошо, если Владимир будет для нее стеной, большой каменной стеной. Вся ее любовь без Владимира не настоящая – ворованная. Он ее законный муж. Ей хотелось по развлекаться, «покрутить хвостом», почувствовать себя молодой, но нет, время не остановишь, время как песок убегает между пальцев, а впереди – старость. Мне также нужно торопиться наверстывать упущенное, пока я молодой. А молодой я? Молодой! Завтра скажу Семену, пусть готовит баян. Он собирался сыграть у меня на свадьбе. Пусть играет. Я не напрашивался. Сказал, пусть делает. Я и Юлия отличная пара. А где она? Что-то ее не видно.
Я поднялся со своего кресла и отправился рыскать по комнатам.
– Вы что Юрий Александрович! – спросила меня Ватуринова. Она все-таки дождалась своего места – кабинета.
– Я ищу Юлию.
—Здесь ее нет. Она теперь в цехе пропадает.
Я спустился с антресолей и пошел в цех, разыскал Юлию, обнял ее и сказал:
– Пошли, я хочу тебе сделать предложение.
– Юра, в чем дело, делай здесь. Хотя все уже знают. Люди ведь вокруг нас свои, сельские.
– Хорошо! – сказал я, и, перекрывая шум станков, крикнул:
– Юлия я тебя люблю и прошу твоей руки! Ты согласна?
– Я согласна! – громко откликнулась девушка. Мы обнялись и пошли вдоль станков. Нам улыбались и, приветствуя, махали руками. Я не был старым. Хотя еще совсем недавно считал свои года и говорил о том матери, находил всевозможные способы противостоять ее словам, но она была права: мы подходим друг другу, и мы должны быть вместе.
После Нового года состоялась наша свадьба – моя и Юлии. На ней был Евгений Фоков. Он подлечился и чувствовал себя нормально. Друг побыл недолго и уехал. Напоследок он мне сказал:
– Юра, я привык жить со своим «горбом» – болезнью. Я стал понимать ее и веду себя так, чтобы окончательно не свихнуться – устоять. Как только на меня «находит», я тут же спешу в больницу. И знаешь пока все нормально – держусь.
Мой друг сумел примириться с Владимиром и мог общаться со своей бывшей женой без проблем – не нервничая. Наталья Михайловна успокоилась. Она нашла время и извинялась передо мной за свой поступок на работе и просила меня не поминать плохое старое – одно только хорошее.
– Юра, запомни, что бы ни было мы с тобой друзья, понимаешь – друзья!
– А как же Владимир? – спросил я. – Ты с ним помирилась, ладишь?
– Владимир, уже не хочет быть цыганом. Он желает оседлой жизни – набегался! Это – главное, а значит, я за него спокойна.
После свадьбы я и Юлия пошли на кладбище. Мы, постояли, обнявшись у могилы Веры Борисовны:
– Вот, баба, женился! – сказал я и добавил. – Как ты того хотела.
Затем мы отправились к холмику моего отца. Помолчали. Он нас благословил еще при жизни. Мне это было приятно сознавать.
День, старый день, как и старый год – был окончен. Небо часто вспыхивало от сполохов. Народ расходовал, оставшиеся от новогодних праздников запасы пиротехнических средств, выплескивал вместе с брызгами фейерверков свои старые проблемы – на ветер. У меня на душе было хорошо. Я понимал: жизнь у нас – у меня и Юлии только начинается. Мы ее строители и все сделаем для своего счастья. У нас все еще будет!
Москва, 2003г.
