Павел Юрьевич Фёдоров
Формальность
Олег как будто вышел из оцепенения, повернулся к ней. Оля поразилась его взгляду, он был не просто суров, а ей показалось, что беспощаден, но не агрессивный, не злой и не жестокий, а именно абсолютно беспощаден.
– Здесь, на этом самом месте мы познакомились с Игорем. Завтра у нас концерт, приходи, я тебя познакомлю со своими друзьями….
– Хорошо, приду обязательно, – Оле, глядя на Олега, почему-то нестерпимо хотелось плакать, она чувствовала не то огромную радость, не то глубокую печаль…
– Понимаешь, здесь, вот на этом самом месте, я повзрослел и с той самой секунды во мне исчезли иллюзии…, совсем…, не фантазии или мечты, а иллюзии.
– Что-то здесь произошло?
– Да, произошло, в тот вечер я шёл к метро было уже довольно поздно, потому торопился чтобы успеть и услышал шум драки. Есть не писаный закон: в чужой спор или драку не вступать, но я остановился и выглянул из-за кустов, нет, не из любопытства, а что-то меня тогда очень сильно насторожило. Их было пятеро, и они били одного…, да, именно били, потому что Игорь драться не умеет, совсем не знает, как это делается. С первого же взгляда было видно, что они знают об этом и понимают, что делают, но он бился не на жизнь, а на смерть, вот это я тогда увидел отчётливо. Я уже слышал, что время от времени в саду происходят всякие странные «вещи» …, а вот здесь на этом самом месте тогда стоял «шестой» – молодой парень…, он стоял и смотрел, как они избивают беззащитного и беспомощного, а я смотрел на него – он ими руководил. Может быть я даже бы и не вмешался, в конце концов пусть такая, но это всё равно его была драка, но они поступили против правил – против Закона. Он был безоружен, а один их них ударил его железным прутом сзади по спине, и он упал, они принялись добивать его лежащего ногами. Вот с этого момента это была уже моя драка – нарушение Закона карается, всегда, без исключений. Я их положил и направился к нему, шестой стоял на этом самом месте и поджидал меня, когда я к нему подошёл он только ухмылялся…, ухмылялся потому, что в его взгляде читалась безнаказанность…, за ним стояла система, которая не зависимо ни от чего защищала его.
– И что ты сделал?
– Ничего…
– Ничего, но это же преступление впятером избивать одного…?!
– Преступление? Ты считаешь, что это преступление?! Он стоял и ждал, что я сделаю, прекрасно сознавая, что ничего…, я просто медленно вынул из кармана носовой платок и вот когда я доставал его из кармана, только в это мгновение он, наконец, понял, что в данный момент системы, защищающей его, нет, он в моей власти, совершенно беспомощный…. Ты даже не представляешь, что отразилось на его лице… весь кошмар, все ужасы, какие только мог вообразить его извращённый ум, пронеслись перед его глазами…, я остановил его сознание в этот момент, теперь он не живёт, а существует…, только с ними.
– Ты оставил его в этом ужасе, и как же он теперь, это же невыносимо…? Это так жестоко…!
– Тот мир, в котором он сейчас пребывает, порождён им самим, наказания не избежать никому, но лучше сразу, чем оттягивать его неизбежность. У него теперь есть время подумать, хотя система не позволит ему это сделать, она избавляется от таких как он – от памяти, и, таким образом, сама себя изнутри уничтожает…, и нас вместе с собой.
– А что твой друг, Игорь, как он?
– У него была серьёзно повреждена спина, долго лечился, восстановился. В отличие от них, порождённых системой безнаказанности, для него тогда это было полем боя, он сражался: за свободу, независимость, ценою своей жизни.
– Но драка со шпаной, ведь это неправильно, для этого есть другие меры…
– Нет, к сожалению, больше никаких мер, других, или каких угодно…, ведь тогда, когда Князь вернулся в столицу, что он увидел…, а то, что произошёл переворот и наместника Князя бояре сместили, поставив своего… Ему тогда Советник прямо сказал, – казнить должен дружину свою, прилюдно, на площади…, всю…, без сожаления, за измену! А он наказал Народ! И болезнь безнаказанности начала стремительно расползаться, создав искусственную систему, в которой мы сейчас пребываем…, если не вернуть всё назад – то смерть, и не на поле боя, а в гниющем болоте…, там, где сейчас находится «шестой», наказание всегда для всех одно, а не только для избранных. Мудрец принял смерть потому, что нарушать Закон нельзя, каким бы он ни был…, нельзя, иначе безнаказанность своим разлагающим ядом уничтожает всё живое, не взирая на то, кто есть кто и кем себя считает или считают тебя другие. Только его смерть, осознанно принятая им, всё здесь пока держит, но уже разъедает яд безнаказанности самые основы этого Мира.
– Советник? А кто это?
– Не знаю, но думаю, что он и есть тот самый Мудрец. Он, наверное, приходит только тогда, когда весь Мир стоит на перепутье, но перепутьем является не выбранный нами путь, а будет он существовать или нет, вопрос всегда стоит именно так…, не меньше. Понимаешь, все думают, что всё существует вечно, оно было таким до нас и будет после нас и никогда не кончится, а я думаю по-другому: нам просто дано некоторое время, потому есть такое ощущение существования, сопричастности, что ли, к жизни, к Творцу. Вот, к примеру, Мировой океан… ты видела Его?! Необъятность, беспредельность, величие, мощь, и возьмём самую малую часть его, его истинную основу… – это даже не увидеть и не ощутить, до того это «ничтожно» по сравнению с Ним. Вот это и есть та иллюзия, в которой мы все пребываем, считая, что основа Океана не является чем-то важным, существенным. Советник – он и есть эта основа, то, что увидеть и понять не дано, он истинная сущность всего – он Творец: «… мы все вышли на корабле в море и потеряли из вида берег…», – вслушайся в эти совсем простые слова, к кому они обращены: ведь мы буквально слышим сказанное нам и потому стремимся к «берегу» … – к какому? Я сказал Главному, что нет у нас ни пути, ни движения… – это всё иллюзии, только время «движется» относительно нас, а не мы…. Время он нам дал и маятник… туда – сюда…, который с каждым новым прохождением своего пути нас заставляет задуматься, что завод у часов закончится, когда ни будь. Кто его снова заведёт…, и сделает ли он это, кем бы он ни был? Главный это понимает, потому, как неизбежность, понимаешь – не путь творчества, познания…, для всех, а неизбежно, вынужден дать возможность Игорю работать…, он только себя спасает и то, что построено им – Академию! В бесконечности нет направлений или скорости…, а что тогда есть? Что есть основа Мироздания? Вот мы тогда втроём и пришли к выводу – Звук, Крик, Зов… не знаю, но завтра или когда ни будь потом…, мы его произнесём, пропоём…, дадим…, это Тор, который порождён в мгновение этим единым звуком Создателя, чтобы Творец мог творить, тогда, может быть, время не остановится, может это что-нибудь изменит в этом «построенном» мире…, я надеюсь….
– Творец через Мудреца передал, что жизнь бесконечна в своей основе, я правильно поняла тебя? Но не во времени…, но разве может что-то существовать вне времени?
– «…я готов умирать много раз…», – да, жизнь бесконечна, – Олег смотрел Оле прямо в глаза, – не я, а ты это знаешь….
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– В начале где человек ожил
Ты создал день и ночь
Но он прошёл тот путь в печали
И не был умерщвлён!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Женя сидела в своём кабинете и пыталась схематично организовать и как-то интуитивно спланировать концерт, который пройдёт завтра днём, она старалась всё продумать ничего не упустить. Первым будет выступать большой оркестр, потом несколько небольших ансамблей, у всех разная направленность, звучание, значит необходимо время для перестановок…. Олег говорил, что раньше такие концерты длились по три, четыре, а иногда и по пять часов. Было довольно душно и дверь в кабинете была немного приоткрыта, напротив в коридоре из темноты появился Игорь, даже не повернув головы в её сторону он открыл настежь дверь в их студию, не включая света прошёл внутрь и тяжело опустился на стул. Он сидел в темноте на стуле ссутулившись, оперев руки на колени и низко опустив голову. Потом взял электрогитару, надел наушники и начал играть, но не заметил, что не отключён внешний звук, он был не громкий, но Женя слышала, то, что там звучало. Нет, это была не музыка, какие-то железнодорожные составы неслись сквозь пространство, с лязганьем, грохотом, воем и скрежетом, то они пробивались сквозь скалы в туннелях, то летели в космосе. Минут через десять Игорь отложил гитару и снова погрузился в тишину.
– Игорь…, что вам необходимо на сцене завтра? – Женя подошла к двери и не входя спросила из коридора.
– Не знаю, – голос у Игоря был глухой, отчуждённый.
– Ну как не знаю, а кто знает, вы же завтра выступаете и ни разу мне не сказали, что и как расставить, подключить, мне же тоже надо подготовиться?
– Что ты от меня хочешь? – Игорь поднял голову и посмотрел на неё, похоже даже не видя с кем разговаривает. – Мне совершенно безразлично, что ты там сделаешь на сцене.
– Почему ты разговариваешь со мной таким тоном, в конце концов, это моя работа?
– Ну так работай…. Ты работала с Олегом, он говорил, что ты очень талантлива, оттуда ты ушла, теперь работаешь здесь. Костя сказал, что ты и здесь очень талантлива, так что я тебе могу сказать, если ты всё лучше меня знаешь, что надо делать…? Сделай, что сможешь и всё, а не можешь, так и не занимайся этим.
– Мне хотелось, чтобы мы вместе подумали, как сделать так чтобы звучание у вас было наилучшим, а не просто так, как ни будь…, лишь бы звучало.
– Не знаю, поймёшь ли, но всё, абсолютно всё, без исключений, что меня более всего волнует, интересует, и вообще всё чем я занимаюсь: будь то философия, искусство, наука…, да не важно…, всё это мужское, там нет женщин, не занимаются они этими вещами…!
– То есть как это нет женщин, да они этим тоже занимаются… – Женю вдруг очень сильно задело то, о чём только что сказал Игорь, её переполняло возмущение.
– Нет, не занимаются, они там только присутствуют в неограниченном количестве, а не творят, потому их там для меня нет…, и быть не может, а то чем они занимаются и ты в том числе, меня не интересует…, может это талантливо или как угодно, но неинтересно это мне, понимаешь…, так что просто сделай, как сможешь и всё… и не лезь не в своё дело.
– Ну, знаешь ли…, это просто самонадеянное… хамство! – Женя выкрикнула это срывающимся шёпотом.
– Я…, хам?! – Игорь вдруг резко встал, подошёл к Жене и схватил её руками за плечи, сжав их как клещами.
– Ты что делаешь, мне больно, – Женя старалась его отпихнуть.
– Игорь неожиданно обхватил её руками как будто железными обручами, крепко прижав к себе.
– Отпусти меня, слышишь, ты, – Женя неистово вырывалась, наконец с трудом высвободив одну руку изо всех сил ударила его по лицу.
Игорь как-то резко обмяк, сник, сделал шаг назад, опустошённо и растерянно глядя не на неё, а в сторону. Женя импульсивно сделала судорожный шаг ему навстречу, а потом сильно его оттолкнула.
– Ты просто хам, самое обычное ничтожество и всё, – прохрипела Женя и быстро ушла к себе в кабинет, резко закрыв за собой дверь.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Что в этом дал ты миру от себя
Зачем постиг величия Меня
Где твой полёт и где твои начала
Отныне не увидит мир тебя!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На следующее утро Женя пришла пораньше, подойдя к двери своего кабинета увидела, что дверь в студию ребят приоткрыта, она осторожно заглянула внутрь. На диване, заваленным всякой аппаратурой, на краю, скрючившись, спал Игорь. Женя постояла некоторое время неотрывно глядя на него, и под её взглядом Игорь неожиданно проснулся, увидев её быстро встал на ноги, сконфуженно переминаясь с ноги на ногу.
– У тебя что дома нет, здесь ночуешь, это тебе не гостиница и… не ночлежка… – очень жёстко сказала Женя, неприязненно глядя на него.
– Прости меня, я не знаю, как это получилось…, что-то на меня нашло, не пойму…, – Игорь стоял растерянно глядя в сторону.
– Всё ты понимаешь… нет, не прощу, – Женя развернулась и пошла к двери кабинета.
– Ну…, как же тогда быть…? – послышался тихий голос Игоря.
– Как быть? – Женя остановилась, задумавшись, – а ты отработай, а там посмотрим, простить тебя или нет…?
– Хорошо, что надо, я всё сделаю, – Игорь встрепенулся, оживился.
– Иди за мной.
Они спустились на этаж ниже и Женя вошла в небольшое помещение, только что отремонтированное и всё заваленное какими-то большими тюками.
– Здесь будет студия звукозаписи, вот лежат материалы…, ну…, не знаю, в общем всё что необходимо для стен, потолка…, я слышала, что ты мастер на все руки, так вот сделай студию, ну и всё, что нужно…, тогда поговорим.
Игорь стоял посередине комнаты и рассматривал комнату по сторонам.
– Может эту стену убрать вообще, а здесь углубить, да и эту стену можно убрать, получится намного просторнее и лучше, звук будет глубже, да и воздуха больше….
– Просто сделай, что тебе сказали, мне не нужны твои советы, а если не хочешь или не можешь просто так и скажи…, чтобы я не тратила времени.
Женя повернулась собираясь уйти, когда в дверях появился Олег.
– А я тебя ищу повсюду, нам же надо с тобой на сцене всё посмотреть, – он остановился видимо не сразу сообразив, что Игорь здесь делает, – Игорь, идём…
– Вы идите, а я чуть позже подойду.
Олег и Женя детально обговорили, что необходимо на сцене для их ансамбля.
– Мы последними выступаем, потому вероятней всего останется треть зала или меньше.
– Олег, но звук, что принципиально для вас, за кого мне держаться, кто основной голос…, или как там у вас?
– Сейчас сюда обязательно придёт Игорь…, он всегда заранее приходит и что-то вроде как пробует акустику зала, он её как бы через себя пропускает…, вслушивается в его тон, и всегда проверяет, устраивает некий ураган, цунами, как он говорит, чтобы сбросить отрицательный потенциал, так вот, постарайся настроиться в этот момент для нас по максимальному его звуку, какой сможешь получить, даже если от этого потолок рухнет или стены обвалятся. Вот это и будет ориентиром для тебя, когда мы начнём.
Женя вошла в операторскую и увидела, что Игорь ходит по сцене с гитарой, потом он подключил её и зал как будто ожил, завибрировал, как некое дыхание огромного животного. Неожиданно он очень жёстко и резко заиграл свой вчерашний мчащийся железнодорожный состав, наполнив зал звуком скрежещущего метала и вдруг прорываясь сквозь этот хаос Женя услышала еле слышно его голос, он запел, громко, можно сказать что даже истошно заорал сколько есть силы во всё горло:
Пасмурное небо, залит дождём газон,
И шлёпая по лужам идёт домой пижон.
Закрыли танцплощадку, в бумажнике сквозняк,
Под глазом металлисты поставили синяк.
Эй ты, пижон, куда идёшь?
Скажи, пижон, где ты живёшь?
Ну где же твой пижонский рай?
Держись, пижон, не умирай.
От холода и ветра дрожит его спина,
Порвалась на гитаре четвёртая струна.
И как назло сломался опять магнитофон,
Промокший и несчастный идёт домой пижон.
Эй ты, пижон, куда идёшь?
Скажи, пижон, где ты живёшь?
Ну где же твой пижонский рай?
Держись, пижон, не умирай.
Делая жёстко-нарочитый акцент на сильную долю, Игорь голосом изо всех сил старался выйти из-под прессинга всё усиливающегося звука состава, потом ещё одного, и ещё, пока рёв несущихся поездов не слился в какой-то единый пульсирующий вой в туннеле, уже больше напоминавшее рычание и завывания огромного количества диких зверей. Женя похолодела от ужаса от этого воя, она изо всех сил старалась, как могла быстро настроить аппаратуру под этот леденящий душу вопль из самой глубины бездонной пропасти и вдруг всё разом прервалось невероятным по красоте аккордом, как будто далеко и неожиданно вторгся мужской хор в пространство только что до этого заполненного животными и вагонами. Женя в изнеможении опустилась на стул с трудом понимая, что же сейчас происходило.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Ты жаждал лишь того что в жизни нету
Достиг ли ты того иль нет
Напрасно всё и вот забыт невольно человек
Пусть он живёт своим уныньем
Своим умом и радостью своей
На что оно мне зачем Тебе?
Он господин себе – и раб страстей!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
К полудню всё было готово, зал уже был полон, когда Женя заметила Олега, который разговаривал в фойе с девушкой. Значит Люба была права, вспомнила Женя. Нельзя сказать, что она была яркая или запоминающаяся, но как отметила про себя Женя она была очень хорошо одета, вообще хорошо выглядела. Заметив Женю, Олег окликнул её и познакомил с Олей. Потом подошла Люба: «Мама приехала посидеть с детьми, в кой веке ещё удастся послушать ребят. Я же помню ещё их самое первое выступление». Ребята сидели все вместе в зале, что-то с интересом обсуждали, Люба от души как всегда смеялась, а Оля только тихо улыбалась. Женя из операторской смотрела на них и опять у неё было это острое ощущение постороннего наблюдателя, она думала о том, что вот за столько месяцев она так и не стала своей для них. Она видела, как Игорь, размашисто жестикулируя, что-то увлечённо рассказывает Оле, а та, понимающе кивая ему что-то говорит, тоже рассказывает. Костя с Олегом смеясь видимо что-то вспоминали, от того, что Люба заливалась смехом им говорила. Они естественны, а ты только наблюдаешь за ними – слышался немой голос в её сознании, – выбрось это из головы, всё пройдёт и это тоже…. Что пройдёт? Женя, наблюдая со стороны за своими, как она считала друзьями, ещё острее ощущала свою бесполезность, бессмысленность и второстепенность всего того, что она делает, о чём мечтает, ждёт.
На четвёртое отделение, в зале осталось не больше четверти слушателей от начала. Ребята ушли готовиться на сцену, а Женя позвала Олю и Любу к себе в операторскую, где было слышно и видно лучше всего. Она исподволь поглядывала на Олю, на её умное лицо, благородную осанку, всё в её фигуре, взгляде, каждом жесте или слове говорило о незаурядной сильной личности, внутренней красоте и доброте. Как они красивы! – она вспомнила, что это было первое непроизвольное её впечатление, в тот момент, когда только она их увидела вместе.
Занавес был закрыт, на сцене уже всё было готово для выступления ребят. Публика пока ещё бродила туда-сюда, выбирая места поближе к сцене. Оставалось минуты три до начала, когда в зале вдруг неожиданно разом наступила некая неестественная напряжённая тишина. В операторскую вбежала взволнованная билетёрша: «Женя… там, там…», – прошептала она и убежала. Женя выскочила из операторской, прямо перед ней по коридору, ведущему к лестнице на балкон, друг за другом шли девять Академиков. Женя в оцепенении застыла, она раньше никогда не видела их и сейчас почему-то они казались ей огромными бесплотными призраками, бесшумно и неторопливо проплывающими мимо неё. Академики поднялись на пустой балкон и расселись в ряд, посередине был Главный. Женя вернулась в операторскую, у неё тряслись от волнения руки, она открыла занавес. Сразу появилось странное ощущение, что пол куда-то исчез и под ними бездонное чёрное небо, или бездна, и повсюду стоял тяжёлый неслышный, но отчётливо ощущаемый низкий гул или рокот. Из далека послышался напевный голос корнета, который стал приближаться и когда уже достиг полного звучание, резко был оборван жёстким, вторгнувшимся аккордом гитары, который сразу рассыпался на множество отдельных голосов и зал накрыл далёкое эхо раскатов грома. Корнет казалось, что не играет, а напевает, подбирая мелодию, интуитивно, передавая её гитаре, а та в свою очередь клавишам, и так по кругу началась разработка какой-то немыслимой гармонии, буквально за научной, как казалось Жене, такой, какой и нет вовсе. Она не понимала, что с ней происходит, вдруг исчезло всё: и зал, и пульт, и слушатели, и Академики, и она сама, только кто-то рядом с ней, а точнее вместо неё сам управлял этим звуком, а она только понимала, что всё происходит само собой и в этот момент Женя запела, беззвучно, в ней запел голос и грудь наполнилась теплом, радостью, кто-то самый близкий, дорогой, чудесный жил сейчас в это момент в ней. Женя украдкой посмотрела на Олю – та, выпрямившись, вся подалась вперёд, и она просто светилась от внутренней улыбки. У Любы по щекам текли слезы. И вдруг разом зазвучала мелодия, но нет это была не мелодия, поняла Женя, это был звук, тот, который даст жизнь мелодии, любой, это Абсолют, это начало, а всё только потом – от Него!
Женя сидела у себя в комнате в темноте, в кресле, поджав ноги и смотрела в аквариум.
– Ты помнишь слова: как пел твой отец, совсем уже старенький был, голоса нет, а как пел – от души? Ты помнишь это?
– Конечно помню, это видимо сегодня произошло со мной, можно петь и не имея голоса, совсем, это и есть распев, о котором говорил Олег.
– Ты думаешь, что ты пела, скажу тебе, что нет…
– Но я же слышала, как я пою, внутри себя конечно, но пою, раньше со мной такого никогда не происходило, а потом ведь всё каким-то образом само настраивалось, как будто неведомый мастер управлял всем в этот момент.
– Это был не твой голос, просто ты настроилась на него, и он зазвучал в тебе, но это не ты звучала.
– Не Я? А так хотелось, чтобы это была я. Что же делать? Не дано?
– Не знаю, ты сама должна понять, что делать, только сама, никто не может тебе помочь.
Олег с Олей шли по ночному городу, было тихо и гулко.
– Это бесподобно красиво, знаешь я раньше не предполагала, что такая музыка может быть настолько красивой, да и музыка ли это вообще.
– Всё Костя сделал, это его наработки, мне иногда кажется, что он волшебник, маг, чародей, наверное, он родом от тех, кто раньше ходил по Земле и пел о Человеке, Творце, Земле.
– Почему?
– Ну сама посуди, вот лежит чистый лист нотной бумаги, он пишет на нём что ни будь, а потом я или Игорь берём этот материал и такое ощущение, что это я сам написал, настолько близко, понятно, даже больше чем понятно, он как будто открывает перед нами необъятный мир звуков, мелодий, просто всё вокруг наполнено музыкой, и само поётся, играется, это же волшебство какое-то. Знаешь, есть такие музыканты, от первого звука которых сразу хочется самому взять инструмент и играть…, играть до бесконечности, даже от одного его звука.
– Да, мне тоже знакомо это чувство, я даже думаю, что это происходит не от нас, а дано нам по праву, мы носители какого-то Истинного знания или свойства, Глобального, Фундаментального, это всё заложено в нас изначально…, редко, но некоторым удаётся услышать в такие моменты, как сегодня, этот голос…. Ты говорил, что первым был звук, который дал Творцу Создатель, наполнив всем разом, ещё не существующий Мир – Твори! Но что…, что творить: зло и мудрость или смерть, а великие начала или конец нашей эпохи, ведь не дано же это, а на самом деле – это мы сами творим, своими мыслями, звуками, словами, действиями, порождая тем самым этот самый Мир Творца – буквально… – Оля волновалась и говорила скороговоркой как-то быстро и напевно.
– Ты права, конечно, даже больше чем права, но есть вот вопрос, который меня мучает, подавляет и не даёт так смотреть на вещи, о которых ты сейчас говорила.
– Ты очень изменился за последнее время, что-то очень важное видимо у тебя произошло, но ты всё держишь в себе, скажи мне, может я смогу понять и помочь тебе…? – Оля осеклась и покраснела, отвернувшись от Олега, но тот похоже даже не заметил этого, погрузившись в тяжёлые раздумья.
– Мир разделён, и я не могу понять, что делать, как быть…, такая беспомощность, такое состояние близкое к отчаянию и всё из-за того, что невозможно ничего изменить. Почему мы так мучаемся, разве это наше дело понимать замыслы, поступки, действия тех до которых нам даже в фантазиях не дотянуться, не постичь. Вот ты говоришь, что нам дано изначально, это, наверное, действительно так, но вот возьмём насилие – оно тоже нам дано или это мы его породили? Откуда оно появилось, кто принёс его в наш Мир, где его источник…?
– Природа ради нас чем-то жертвует для себя, порой даже всем, как во время войны или эпидемий…
– Да, это жертва, но оправданна ли она, почему именно ради нас? Чтобы выжили? Но мы не понимаем этого, всякое без исключения наше действие для выживания выливается в насилие над природой, как с этим жить? Мы убиваем её своим «развитием» …, знаешь, как Творец управляет, нет…, не знаешь? Я тебе скажу – с помощью времени! Да – только одним временем. Оно над нами, не мы, а оно управляет нами, и его вспять не повернёшь, не заставишь себе подчиняться. Нам дана сила – сила природы, а насилие – это наш поступок во времени. Совершив его, мы деградируем – неминуемо, со временем. В начале всё кажется правильным, вполне безобидным и на пользу, а проходит время и видишь последствия всего того что ты натворил в начале…, а как изменить…, никак, поздно уже.
– О чём ты говоришь, я не очень тебя понимаю…?
– Я условно говорю, вообще, ну к примеру, возьмём так называемую Западную цивилизацию, ведь это не сегодня и не вчера пришло в голову, что есть отличная от всего человечества некая обособленная, сама в себе, некое достижение отдельной группы людей в своём развитие…, но это только фашизм и ничего другого…, это с самого начала понятно, но нет, человечество подобострастно, даже с неким вожделением стремится в концлагерь…, потому, что он проповедует культ насилия!, выдавая его за силу нового сверхчеловека. Или, как многие считают, что высший путь развития лежит в противоположной ей – Восточной цивилизации?! Ты думаешь они различны в чём-то? Нет, просто вторая несколько более опытна в управлении рабами, потому молча в стороне наблюдает за делом своих рук…. Всё это извращённое порождение больной психики, а не путь в развитии человека. Они борются между собой за овладением генетического кода, данного первому человеку Творцом – за абсолютную власть, данную только Творцу! Но времени нет, не осталось его для нас в игрушки играть, изображая из себя недоразвитых сверхлюдей. Маятник качнётся вправо – «развитие» запада, потом качнётся влево – «развитие» востока…, так вот и живём между маятниками, и ни шагу ведь не сделали, ни шагу, только ресурсы делим, для «счастья избранных».
– Ты хочешь сказать, что цивилизация людей едина, с самого начала так было положено Творцом на Земле?
– Да – Едина! И Он не ожидает от нас иного понимания этого, а если не понимаем, значит так тому и быть… остановит маятник, тогда нечего будет делить и некому, как себя не называй. Только это дано Создателем и передано Творцу для свершения, чтобы человек стал Человеком – равным Творцу, Он сам себя создал через Творца – это и есть Человек.
– Но Олег, как же это можно исправить, ведь и исправлять по сути нечего, каков есть человек на сегодня и его уже не изменишь?
– Не изменишь, но можно хотя бы что-то самому сделать, что-то такое, что останется тайной, но будет самым Главным, ведь он через одного действует, а не через всех, каждому дано, но не каждый это понимает.
– Что, скажи, ты ведь знаешь?
– Через Советника, только он может всё изменить, я почему-то до последнего уверен, что он придёт… Я знаю где его дом, он и сейчас там стоит, представляешь, стоит, как будто он просто вышел ненадолго.
Олег проводил Олю до её дома и уже под утро вернулся к себе в комнату. Вдруг неожиданно зазвонил телефон:
– Олег, это Игорь, не разбудил…, слушай мне очень нужна твоя помощь, здесь в студии звукозаписи очень тяжёлые есть некоторые детали, мне никак одному их не поднять, ты не мог бы сегодня заглянуть, ненадолго?
– Ты сейчас, что ли, работаешь?
– Да, понимаешь я обещал Жене всё сделать, а здесь такое…
– Ты что в самом деле, почему именно сейчас, у тебя же конференция на носу, это нельзя перенести?
– Да я понимаю…. Ну уже обещал, только очень тяжёлые есть некоторые…
– Я сейчас приеду, ты не надрывайся там один, я еду.
В понедельник Женя с Настей подошли к кабинету, до танцев ещё было больше часа, но они приехали пораньше. Дверь в комнату ребят была приоткрыта. Женя стояла на пороге и смотрела на примостившегося на самом краю дивана Игоря. Из-за её спины выглянула Настя и тоже смотрела на него.
– Игорь, – громко позвала Женя, – Игорь, проснись.
Игорь вскочил от неожиданности как ошпаренный, совсем не понимая, что случилось, он был ещё в полусне, стоял не твёрдо, покачиваясь. Женя смотрела на его осунувшееся бледное не выбритое лицо, какие-то жёванные джинсы, стоптанные кеды, вылинявшую футболку.
– Ты, что пил? Я же кажется ясно сказала, что здесь не ночевать, ты посмотри на себя, на кого ты похож…, ты же как бомж…, проходимец какой-то…, значит так, не надо мне ничего делать, просто уходи и всё… уходи….
Игорь молча быстро засуетился, стал собирать какие-то вещи в сумку. Женя отошла в сторону от двери, пропуская его, вдруг неожиданно Настя взяла Игоря за руку и они вместе пошли по коридору к выходу. Женя хотела окликнуть её, но голос не слушался, она только смотрела на их удаляющиеся фигуры.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Я в разум посвятил его движенье
Начало ж было в замысле твоём!
– Я не живу – я исполняю Волю
Что Ты хотел во мне узнать
Причины нет отныне мне желать
Лишь смерть Твоя меня заботит
Не вижу я значения во всём!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Женя сидела у себя за столом и равнодушно смотрела в закрытую дверь. Ощущение было таким, как будто она только что проглотила что-то очень склизкое и мерзкое. Ноющее чувство опустошённости охватило её. Она как изваяние сидела, не шелохнувшись очень долго, потом встала, равнодушно и медленно пошла в студию звукозаписи. Женя стоял посередине студии и не верила своим глазам, всё было сделано, новенькая идеально смонтированная студия, не доделаны были только мелкие незначительные детали. Но как это возможно, у неё же был почти заключён договор на работу четырёх человек в течение недели, а здесь всего за сутки, даже меньше. Он один работал или кто ни будь ему помогал…, но какое это теперь имеет значение, у неё теперь есть великолепно сделанная своя студия звукозаписи, а что ещё ей было нужно?
Ребята больше не приходили, их комната изо дня в день теперь всегда была закрыта. Женя даже не ждала никого и просто сама себе говорила, что скоро всё забудется и пойдёт своим чередом. К Любе с Костей Женя почему-то боялась заходить даже за Настей. Но вот недели через две в кабинет заглянула неожиданно Настя.
– Женя, а ты можешь меня проводить до дому, а то мне одной нельзя, папа позвонил, сказал, что задерживается, а мне скучно здесь одной сидеть.
– Конечно…, Настюшь…, пойдём.
Дверь открыла Люба, Женя была вся в напряжении, ожидая чего-то.
– Ну наконец, Женя, куда ты пропала, совсем все заняты так, что просто как растворились, проходи скорей.
