Павел Юрьевич Фёдоров
Формальность
Олег вернулся в парк, он искал Владимира. Не найдя его в парке, он решил обойти дом вокруг и посмотреть, что находиться с другой стороны, он там ещё ни разу не был. Обогнув дом, он увидел большой пруд, а за ним начинался просто густой лес. Вглубь леса уходила обычная просёлочная грунтовая дорога. Он пошёл по ней и углубился в сумрак и прохладу дикой естественной природы леса. Дорога была совсем плохой, разбитой, глинистой, вся в лужах. Как странно, думал Олег, оборачиваясь, там такая красота, порядок, а здесь торжество естественной природы без человека, скрытое от глаз. Через некоторое время до Олега стали доноситься какие-то неприятные звуки: рычание, вой, а ещё, чем дальше он шёл по дороге, тем отчётливее ощущался тошнотворный запах. Впереди показалась изгородь, из толстых плохо обструганных досок, облокотившись об неё стоял Владимир. Зажимая нос рукой, Олег подошёл к забору и заглянул через него. За забором он увидел площадку, диаметром метров триста, где повсюду в зеленоватой жиже были разбросаны мёртвые гниющие туши животных. Они были уже совсем разложившиеся, а вокруг них копошилось целые полчища, каких-то тёмно-серых и чёрных животных, больших и малых белых червей, птиц и все они с невероятной жадностью рвали на куски эти туши, постоянно дрались между собой, рыча и визжа, нападая друг на друга, и всё это жадно копошилось внутри этой мерзости, а вокруг летало туча мух и разных насекомых. Олега начало тошнить, глаза слезились, он побежал обратно к дому. Голова ужасно болела, его безостановочно выворачивало и никак было не остановиться, он упал на колени на газоне перед прудом и не мог подняться, ощущение внутренней гадости волнами постоянно накатывало на Олега, и от этого он начал захлёбываться и задыхаться, живот дёргало изнутри и появилась сильная боль. Вдруг, какие-то руки сзади перевернули Олега и уложили на спину, в рот полилось что-то холодное и мерзкое, Олег закашлялся, пытаясь в панике это выплюнуть, но сразу почувствовал, что очень быстро спазмы стали ослабевать, он постепенно успокоился и просто лежал с закрытыми глазами.
– Зрелище не из приятных, но в этом как раз и скрыта суть красоты сада.
– Как это? – Олег с трудом сел на траву, отплёвываясь, морщась и вытирая рот рукой.
– Всё в мире имеет свою обратную сторону. Можно даже подумать, что они отрицают друг друга, взаимоисключают, противостоят, а на самом деле они дополняют – создают, как раз, целостность этого мира. Мы имеем перед глазами законченный образ, но всё состоит из отдельных ингредиентов, и их симбиоз является как раз той связующей силой, порой противоречащий нашему представлению о красоте, жизни, мудрости, гармонии… Ну, как прошла встреча со Змеем?
– Мне надо вымыться, – Олег встал на ноги и брезгливо осматривал себя.
– Конечно, пойдём к морю, искупайся.
Олег долго сидел в воде, оттирая со своего тела какую-то слизь, которая полностью покрывала его. Наконец он вышел на берег и сел на холме рядом с Владимиром.
– Змей сказал, что ты не всю правду мне говоришь….
– Создатель не открыл всей правды человеку – это ты услышал?
– Да, это…
– Он сказал тебе, что, находясь здесь и даже составив самый лучший план, ты не можешь знать, что произойдёт с тобой за завесой, и к чему ты там придёшь. Ты можешь только предполагать варианты будущего, но не знать. Потому все прорицатели обращаются только к задуманному плану, который есть, они способны вспомнить и увидеть его, но варианты реального будущего им не даны. Одну сторону знают четверо из девяти, обратную сторону – другие четверо, тем самым вместе он создают целостность, но не будущего, а вероятность его, которая потом наступает. Каждый из них оценивает свою вероятность, и только девятый знает истинное значение целого, не частей, как каждый из них, а составленного из них целого.
– Кто такой девятый? Ты всё говоришь о нём загадками.
– Сейчас ты ничего не поймёшь и не надо, но ты с ним встретишься, там за Завесой и вот там-то он сам тебе всё расскажет. Вы с ним вместе составляете один путь…, имеете одно значение, вот об этом и говорил Змей с тобой.
– Так он тоже был здесь, до меня?
– Да, был, и также сидел…, перед морем…
– Со слов Змея я понял, что Создатель с самого начала, не просто создавал Мир таким, каким мы его видим, это лишь иллюзия на самом деле. Не постоянная, беспрестанно меняющаяся, рождающаяся и умирающая, то есть жизнь в очень ограниченном своём сиюминутном проявлении. Но Он заложил в него некий первоэлемент, Змей сказал, что это генетический код человека – подобный Змею. Человек, как он говорит, изначально Творец по своей внутренней сущности, но Создатель замыслил, чтобы Творец стал самим Создателем – создал Себя, как он выразился. Не понятно, что он имел ввиду? Как можно создать Себя, когда ты и так уже есть, якобы в пустоте, чего и добивается союз девяти – держа человека в пустоте.
– Да, он прав, именно в пустоте. Мир, который мы видим лишь отражение наших сиюминутных бесконечных желаний. Останови на мгновение поток этих желаний и мира не будет, распадётся, а на что, что связывает всё в то, что мы имеем?
– У Создателя же появилось желание создать человека или нет?
– Появилось, но не человека – Создателя!
– Самого Себя?
– Вот ты и подошёл к той тайне, которую стережёт Дракон в своём подземелье. Но он об этой высшей ценности не знает, хотя и стережёт её. О ней знает только Змей, и он тебе сегодня о ней сказал, передал, ты всё слышал, а значит – Знаешь!
– Ничего я не знаю, – Олег с досадой покачал головой, – я здесь очень ослаб, стал не прозрачным, а каким-то безвольным, хочется просто лечь и не двигаться больше, совсем. Там у Георгия я не мог уже двигаться потому, что физически устал до предела, а здесь… просто – не хочу.
– Это пустота, о которой тебе говорил Змей.
– Пустота? Какая пустота, я просто без сил, физических сил, но разум же не устал…, наоборот, он как никогда активен.
– Он забирает всю твою энергию, делая тебя слабым психологически, неустойчивым. Ты перестал видеть мир таким, каким его себе представлял, он изменился, он рассыпается у тебя на глазах, не за что зацепиться, ухватиться, чтобы не «упасть».
– Да, да это уже было со мной, там, у Георгия.
– Вот перед Создателем пустота, абсолютная, но, Он уже принял решение и осталось всего мгновение, чтобы реализовать всё, что он задумал. Мы так думаем, потому что всё, что мы знаем, уже есть. Но, в тот миг, Создателя тоже нет, потому что ничего нет, а, чтобы что-то появилось нужно это Создать, замкнутый круг. Потому первым, кто появился, был не Создатель, а Творец, который спросил: «Из чего мне творить, если есть только пустота, а мне нужно противоположное пустоте – наполненность». Создатель дал Творцу абсолютную наполненность, и пустоты тогда не стало. Вспомни, что произошло в самом начале, когда женщина появилась здесь?
– Она шла по берегу и потом позвала мужчину.
– Вот он первоэлемент, который был создан Создателем-Творцом – Зов. Энергия пошла от мужчины к женщине, всё разом сдвинулась со своего места. Создатель создал из потенциала Всего в самом начале Зов – что ты хочешь создать? – Создателя – Самого Себя! – и сразу вся наполненность стала всем для Творца.
– Зов – это звук! Самый первый звук, объединяющий мужскую и женскую силу в потоке от одного к другому, таким образом, сразу возникло время и последовательность, то есть рождение, это я тогда и видел…, так вот оказывается, что всё это значит!?
– Это именно так, Создатель растворился в Творце, и больше не является Создателем, а существует только в мире иллюзий творений Творца, а не Создателя. Вот в чем стремление бесконечного познания самого себя – Змея, хватающего себя за хвост. Он хочет Создать Себя, как Создателя, но уже не как иллюзию, давшую жизнь первоэлементу через Творца, Он стремится к реальной жизни Творца – Создателя.
– Ты знаешь, как ни странно, но я понимаю, что ты говоришь, хотя всё это бессмыслица какая-то, но для меня она реальна. Я очень хочу, чтобы было так.
– Тебе пора за Завесу, сегодня день осеннего равноденствия, времени осталось очень мало.
– Почему мало?
– У тебя почти совсем не осталось сил, слишком тяжёлая это ноша…, ты на грани, у тебя может не хватить энергии на переход.
– И что мне делать, как? Я ведь ничего не знаю, – Олега охватило нервное возбуждения от опять нахлынувшего на него, как в последнее время, страха и неопределённости.
– Ничего, там сам разберёшься…
– Как я туда попаду?
– Тебя Георгий проводит, ничего не бойся, всё будет хорошо…, надеюсь, – с какой-то грустью и сомнением про себя произнёс это Владимир.
Они вернулись к дому, вошли в зал и Владимир сразу свернул влево, прошли вдоль стены и подошли к небольшой двери в углу, такой же, как у входа в подземелье, только на противоположной стороне дома. Открыв её тем же ключом, он отворил дверь и вышел на улицу, Олег, наклонившись, вышел за ним. От самого дома начиналась каменная дорога, та, которую там у Георгия за перевалом, выкладывал Олег. Он недоуменно смотрел то на дорогу, то на Владимира.
– Ты же говорил, что это остров?
– Был остров, пока дороги не было, а теперь иди, тебе туда, – Владимир смотрел вдаль, куда вверх за перевал уходила дорога.
Олег поднялся на вершину и прежде чем уйти посмотрел назад, у дома стоял Владимир. У Олега тоскливо сжалось сердце, было такое ощущение, что он прощается со всем, что есть в этом Мире навсегда. Он вздохнул и пошёл дальше.
Непонятно, но дорога оказалась удивительно короткой, уже не более чем через час Олег вышел к развилке, у которой на камне сидел Георгий, поджидая его. Он сразу встал, увидев идущего Олега, глаза Георгия были тёплыми и улыбались. Олег вдруг почувствовал, как ему не хватало все это время Георгия, сразу стало очень радостно от встречи, хотелось его обнять, прижаться к нему, как к самому близкому и дорогому другу. Но они не стали обниматься, а молча, не сговариваясь, направились от развилки по дороге к городу, по которой Олег ещё ни разу до этого не ходил. Город был очень далеко и идти до него, наверное, надо было целый день, если не больше. Но опять, как ни странно, через час они уже шли по широким улицам города, который был абсолютно пуст, ни людей, ни машин, ни единого звука не доносилось до Олега.
– Почему никого нет?
– Есть только минута, когда возможен переход, эта минута определяет всё, в эту минуту существуешь только Ты.
Они остановились на огромной пустой центральной площади перед лестницей, ведущей наверх к Академии. Огромное белое здание возвышалось над ними, как огромная Голова.
– Ничего не надо специально делать или придумывать, просто живи обычной жизнью, а обстоятельства сами сложатся так, как ты задумал.
– Но, я ничего же не задумывал?!
– Напротив, всё ты знаешь и понимаешь, да, пока ты этого ещё не осознаешь, но всё само придёт к тебе. Тебе лишь надо быть готовым встретить это таким, какое оно есть.
– Ну, всё, времени осталось мало, иди…
Олег пошёл к лестнице и подойдя к ней остановился обернулся и посмотрел на Георгия, ему так хотелось побежать обратно, вернуться, было грустно до невозможности. Он ненадолго задумался и поставил ногу на первую ступеньку.
Сзади на Олега накатила мягкая волна, и на мгновение тело перестало существовать, его сознание оказалось вдруг разом подвешено в абсолютной темноте.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Всё временем одним определить
Что сказано ему дано свершить
Замыслил ты природу изменить
И чтобы это совершить – пришёл!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Олег, старясь не торопиться, поднимался по лестнице в Академию. Какой сегодня суматошный день его ожидал, столько всего сложилось одновременно и как всё успеть, было не очень понятно. Ещё голова вдруг закружилась, он как будто отключился на мгновение, может давление подскочило, надо бы проверить. Он почувствовал, что в кармане вибрирует телефон.
– Алло, мама? Говори громче, здесь очень шумно.
– Олежка, ты мне сегодня вечером очень нужен, зайди пожалуйста, это ненадолго.
– Мам, а это никак нельзя перенести, у меня сегодня столько дел?
– Понимаешь, завтра с утра придут стены оклеивать, а мы с отцом не можем мебель отодвинуть от стен к середине комнаты, помоги пожалуйста, это очень быстро, я тебя не задержу.
– Да, да, хорошо мама, приду, только у меня очень мало времени будет.
– Ну, всё Олежка, ждём, до вечера.
Отдел, который возглавлял Олег, входил в состав Управления навигации и времени. Каждое утро руководители различных служб и отделов собирались в кабинете Начальника для оперативного обмена информацией. Традиционно у всех было своё излюбленное место, и Олег, молодой мужчина немногим старше тридцати лет, обычно садился в углу у окна и что-нибудь для себя записывал в ежедневнике. Оперативка проходила, как обычно сухо и быстро, состоящая из строго технических или узко-научных отдельных фраз, которые были всем присутствующим понятны и не требовали пояснений. Олег получил задание, которое записал себе, и все постепенно начали расходиться по отделам.
– Олег, – начальник подозвал к его к себе, – слушай Олег, вчера Главный со мной разговаривал о тебе, зайди к нему в течение дня.
– А что такое? Что-то конкретное, надо…
– Скоро Совет, Главный хочет о чём-то попросить тебя…, я думаю, что дело в искривлении, у тебя же есть свои наработки? Да? Вот он видимо хочет послушать твою позицию. Ну, ты знаешь, он же всех обязательно спросит….
– Да, конечно…
Олег в отделе собрал всех своих сотрудников, и шла довольно оживлённая дискуссия по тому заданию, которое только что было им поручено. Оно было срочным, впрочем, как всегда. В отделе была только одна женщина, остальные мужчины. Звали её Женя и она была удивительной, как говорили неземной красоты, но, однако и очень умна. Она закончила серьёзный узкотехнический факультет и писала в своё время диплом в отделе Олега, а потом он предложил ей остаться работать у него и вот уже три года она была его сотрудницей. У Олега в отделе, как-то само-собой собрались, по сути, уникальные специалисты, каждый в рамках тематики отдела вёл свои самостоятельные научные исследования и создавал некую свою информационную базу их реализации. Они, как правило, находили практическое применение в тех моделях и исследованиях, которыми они же сами и пользовались для реализации основной идеи, для чего, собственно, создавался в своё время отдел – прогноз.
Всё шло, как обычно в рабочем порядке, только Женя, как всегда ёрзала на стуле и явно нервничала. За столько лет их работы Олег так и не мог никак понять, почему, каждый раз, когда он приходил с тем или иным сложным, неординарным заданием, у Жени в глазах появлялся всегда один и тот же немой вопрос: «Ой, а как, у нас же ничего нет?». И каждый раз, поглядывая на неё, Олег ей молча говорил: «Женя, у нас всё есть!». Все разошлись шумно обсуждая новое направление, которое они в принципе должны теперь разработать. Царило приподнятое настроение, потому что основные идеи уже были высказаны, даже в какой-то степени проработаны некоторые детали, и вдруг их можно сейчас попробовать реализовать.
Олег позвонил Главному, договорился о времени, когда он может подойти и углубился в работу. Потом неожиданно, что-то вспомнив, он достал небольшую коробку из портфеля и пошёл к технарям. Вернувшись, он снова погрузился в расчёты. Перед обедом в кабинет к нему зашла Женя.
– Олег, ты знаешь, мне очень нужно уйти сегодня пораньше, можно?
Женя практически никогда не отпрашивалась никуда и эта неожиданная просьба, даже удивила Олега. В отделе был свободный график, все специалисты сами планировали и организовывали своё время в рамках общей работы, потому никто никуда никогда не отпрашивался, а просто предупреждал где он и всё.
– Конечно можно, ну что ты спрашиваешь, как будто не знаешь. Жень, я вот о чём подумал, – Олег достал из ящика стола, какую-то бумагу и передал её Жене, – здесь учебный отдел мне прислал напоминание, что у тебя три года уже прошло с распределения, потому тебе самой выбирать. Ты подумай, если решишь остаться, я буду рад, ну, а если надумаешь уйти…
– Я и не думала никуда уходить, – встрепенулась Женя.
– Тогда в отдел кадров зайди, ладно? Они тебя там оформят…
– Ладно.
Женя вышла из кабинета, Олег проводил её взглядом, понимая, что она сегодня явно не такая как всегда, рассеянная, нервничает, молчит. У Жени, по общему мнению, был только один недостаток – это её голос, он явно портил всё впечатление о ней. Голос был и правда ужасным, низким, грудным и очень надтреснутым, скрипучим. Чувствовалось, что каждый звук, произносимый ею, давался с трудом. Голос был не громкий, а резкий, с надрывом, не женский и иногда срывался на шёпот, и ей самой было гораздо естественней и легче говорить именно шёпотом. Она объясняла, что сорвала голос в детстве на сильном морозе, вдобавок заболела и голос в результате пропал совсем, потом было несколько операций, и вот после всего, голос остался таким, какой есть, ну что тут поделаешь?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Ты здесь вершишь свой суд?
Не может Человек постичь природу бытия
Не я ли был ему судья
Придумай сам себе Ты оправданье
В вершине пирамид Ты заключил лишь основанье
И истину познав не сможешь изменить!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
После обеда Олег отправился к Главному. Академики жили и работали абсолютно обособленно от остальных жителей Академического города. Город был очень большой, в нем проживало несколько миллионов жителей. Для Академиков был выделен отдельный закрытый район, где находились для каждого отдельные большие виллы. В Академии они занимали закрытый отдельный корпус в виде восьмиугольной башни, накрытой сверху прозрачным куполом. Олег сел в специально присланный для него электрокар и поехал к башне. У Главного не было своего рабочего кабинета, он, как правило, для редких встреч или бесед в Академии занимал комнату для переговоров рядом с центральным конференц-залом. Главный сидел в кресле у окна в углу, он был уже совсем глубоким стариком, никто не знал сколько ему лет, казалось, что он уже целую вечность возглавляет Академию. Олег подошёл к креслу и остановился молча в ожидании. Старик сидел задумавшись, не обращая внимание на вошедшего, в своей излюбленной позе, облокотив локти на подлокотники, соединив кончики пальцев и касаясь указательными пальцами своих губ, всегда создавалось со стороны впечатление, что он глубоко погружен во внутреннее созерцание. Переведя взгляд одних только глаз от окна на Олега, Главный некоторое время смотрел тому прямо в глаза, потом жестом пригласил Олега сесть напротив в кресло.
– Я вчера разговаривал с начальником о тебе, я его спросил: сможешь ли ты сформулировать…, хоть в самом общем виде…, – старик засмеялся одними глазами, – он сказал мне, что если встал такой вопрос, то видимо потому, что Олег уже сформулировал… – старик смеялся уже всем телом, беззвучно, только чуть покачивая головой, – наконец он что-то понял…, только сейчас, представляешь…. Я наблюдаю за тобой, ты всегда работал на опережение, но дисциплины в тебе не было никогда, такой разгильдяй…. Что скажешь?
– Да, конечно, мы уже имеем общее представление об искривлении, но… – Олег замялся, подбирая слова, – дело в том, что это ничего не даёт.
– Прыжок не удастся совершить?
– Мы можем, конечно, прыгать куда угодно и сколько угодно, но что от этих прыжков, зачем они?
– Чтобы увеличить скорость перемещения!
– Мы никуда не летим, не движемся, мы стоим на месте… и всегда стояли… – Олег смотрел на Главного.
– Почему ты пришёл к такому выводу? – Старик внимательно следил за Олегом, приготовившись и ожидая от него услышать что-то очень важное.
– Все наши знания о мире сконцентрированы в точку о том, что мы когда-то в результате большого глобального катаклизма были оторваны от центра Вселенной. Что мы по объективным причинам, оказались на самом её краю в изоляции и, что наша задача вернуться к своим истокам, туда, где наш дом, где наши предки…, и так далее. Все наши исследования основаны лишь на том, что…, если позволите, я выскажусь иносказательно, через аллегорию, так вот, на основании, найденном кем-то в глубокой древности окаменевшего следа Змея на песке. Мы все усердно его изучали всё это время, как высшее знание прошлых эпох, оставленное нам нашими предками, даже не понимая, что это всего лишь след от него, но не сам Змей. И эти наши, так называемые накопленные знания, мы хотим оставить потомкам на века – знания о том, что мы изучали след. И всё ради того, чтобы и они продолжали изучать этот след? Мы не оставим им никаких знаний, необходимо разговаривать с самим Змеем, а не искать его следы. Потому прыгать некуда, нет никакого центра Вселенной, где нас ждут, никуда мы не летим, мы зависли в пустоте и висим в абсолютной «неподвижности»!
– Ты прав, конечно, – старик, услышав от Олега слова «след Змея», резко, но не заметно для того, изменился в лице, глубокие морщины стали резче, глаза сузились и остро смотрели прямо перед собой в пространство. Он всю жизнь ждал этих слов и вот они пришли к нему. – В большой степени это действительно искусственно созданная цель для людей, но должна же быть хоть какая-то цель, не может же общество быть разрозненным, не иметь общей идеи для достижения. Но, видимо пришло то время, когда она исчерпала себя и надо думать о новой, что скажешь, есть идеи?
– Прежде всего все поколения людей живут в системе ограничений. Нет, я не призываю к вседозволенности, я о бесконечности познания – Бесконечности! Бесконечность не состоит из отдельных частей её заполняющих, она цельная – единая. Если бесконечность имеет ограничения, любые, какие угодно, то нет шанса, практически сразу, её постичь, она отсекается одним росчерком – не достижимо!
– Почему?
– Потому, что из разрозненного бесконечного количества составляющих её «элементов» невозможно никак составить картину Единого Мироздания, как целого – Жизни не хватит! Ограничения, которые мы выставляем для себя в самом начале: потому что далеко, невозможно, не достижимо, говорит о том лишь, что они искусственны, они никак не могут быть увязаны с бесконечностью, либо тогда она конечна, либо её вовсе нет, а существует только пустота, а в ней лишь иллюзия этого мира!
– Ты о теории Игоря?
– Да, о нём, он мыслит иначе, совсем другими категориями, потому он взялся без колебаний за решение этой задачи.
– Как его, кстати, успехи?
– Он говорит, что его жизни не хватит закончить, но он хотя бы заложит некое основание, для последующих исследований…, другие закончат, после него… для них!
– Да, в этом есть что-то, надо подумать об идеи неограниченности ресурсов и теории целостности миропонимания. Это потребует основательно здесь всё перетряхнуть…, ну что ж, если время требует… Спасибо.
Олег вернулся в отдел, Женя уже ушла, было довольно тихо, спокойно, все были заняты, и Олег в конце дня решил, что задерживаться нельзя, надо было ещё заехать к родителям, через весь город, потом обратно…, всё так некстати. Олег приехал к родителям, дома была только мама, отец куда-то неожиданно и срочно уехал по делам. Он быстро начал отодвигать мебель на середину комнаты, шкаф, диван и начал потихоньку отодвигать высокое до потолка зеркало, когда услышал за стеной музыку, остановившись и прислушиваясь, он вопросительно взглянул на маму.
– Там, что, кто-то есть?
– Ой, прости пожалуйста, – мама всплеснула руками, и виновато заулыбалась, – там Оля, я забыла тебе сказать, дочка моей подруги, ну помнишь, ту, по работе? Она сегодня здесь рядом в больнице на обследовании, так я позвала Олю к нам, ну что она будет там сидеть столько часов ждать свою маму в вестибюле и разрешила ей у тебя в комнате…, ты не против?
– Да брось мам, конечно не против, просто как-то неожиданно, слышу…, там музыка, а я здесь.
Олег, закончив отодвигать мебель, пошёл к себе в комнату. Он уже лет десять, как не жил с родителями. Сразу после института он снял совсем крохотную квартирку недалеко от Академии, чтобы не мотаться каждый день через весь город. В его комнате всё оставалось по-прежнему, как будто он и не уезжал из неё никогда. Войдя, он увидел девушку, лет немногим более двадцати, она сидела на диване и листала журнал, увидев входящего Олега сразу смутилась, поднялась с дивана и смотрела на него несколько растерянным взглядом.
– Прости, что я так вот… у тебя хозяйничаю…
– Нет, нет, ничего, не извиняйся, всё правильно, мама сказала, что ты здесь, я хотел узнать, может нужно что, не стесняйся, – звучала ария Игоря в исполнении Шаляпина, – ты любишь оперу?
– Да, люблю, даже очень, мама твоя разрешила трогать твои пластинки, потому я…
Олег смотрел на неё и немного про себя улыбался, что-то в ней было притягательное для него, толи смущение, толи некая внутренняя сосредоточенность, умное простое лицо, укороченные тёмные волосы. Олег прошёл к секретеру, вспомнив, наконец, зачем он сюда пришёл, открыл его и достал из выдвижного ящичка серый блокнот, полистал, раскрыл его на странице заложенной синей лентой, видимо разыскав, что искал, внимательно прочитал написанное в нём.
– Надо же лента, точно такая же у меня недавно потерялась, как странно, – Оля смотрела на ленту и чему-то улыбалась.
Олег постоял некоторое время молча, раздумывая.
– Оль, а ты любишь симфоническую музыку?
– Да, конечно люблю, я вообще очень люблю классику.
– Знаешь, у меня есть билет на концерт, завтра, в большом концертном зале, но, к сожалению, только один, хочешь пойти? Если не смущает, конечно, что будешь одна, либо отдай его кому-нибудь, или выброси, – Олег достал из нагрудного кармана билет и протянул его Оле.
Та несколько сконфужено протянула руку и взяла билет.
– А сколько он стоит?
– Нет, нет, ничего не стоит, это мне дали… бесплатно, а я не смогу… – усмехнувшись про себя, пробормотал Олег.
– Так, ребята идите чай пить, всё готово, – мама, заглянув в комнату, позвала их…
На следующий день в субботу с утра Оля сидела перед зеркалом и смотрела на себя, раздумывая: пойти одной или нет. Наконец, приняв окончательное решение пойти, и что здесь ничего такого нет, если даже она будет одна, она выбрала подходящее платье, сходила к знакомому парикмахеру и вообще весь день почему-то думала о концерте, готовилась к нему, размышляла о том, как неожиданно всё, сама она даже не предполагала пойти на этот концерт, хотя вспомнила, что видела афишу и вот так вот неожиданно билет сам к ней «пришёл». Ну и хорошо, думала она, побуду вечер нарядной, среди музыки, людей, праздника.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Пустое это всё в начале Ты безличном
И свет померк в безвременье пустом
И ни о чём поведать захотел – ты где?
И говоришь о чём?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Оля приехала пораньше, она всегда старалась по возможности приезжать на концерт или спектакль задолго до начала. Было ещё совсем мало народа, она постояла некоторое время перед большим зеркалом, критически рассматривая себя, поправила причёску, потом не спеша посмотрела выставку картин. Народ постепенно заполнял фойе, коридоры, становилось шумно и суетливо. Оля взяла программку и пошла искать своё место в партере. Найдя его, прямо в центре, было очень удобно, она раскрыла программку: Вечер, посвящённый музыки Николая Яковлевича Мясковского ((20) апреля 1881, Новогеоргиевск – 8 августа 1950, Москва). 1 отделение, Симфония № 26 до мажор, op. 79 – на древнерусские темы для оркестра парного состава (три трубы, контрафагот, арфа), 1948 год. 2 отделение, Симфония № 27 до минор, ор. 85 – последнее сочинение, 1949 год. 3 отделение, 19-я Симфония для Духового Оркестра, ми бемоль мажор, ор. 46, 1939 год.
Оля удивлённо и несколько озадаченно задумалась, что, пожалуй, три отделения слишком долго, это когда же она до дому доберётся, а для себя решила, что уйдёт после второго отделения. Она пыталась вспомнить что-нибудь о композиторе и не могла, конечно слышала это имя и всё, но ни одного произведения его она не знала и даже, наверное, не слышала никогда. Дирижёр невысокого роста молодой светловолосый мужчина, был по-своему очень выразителен, Оля смотрела на него и через движения рук, мимике его лица, чуть в профиль, ощущала, как для него важно всё, что он делает, она даже подумала, что, пожалуй, она впервые видит дирижёра, настолько проникнутым звучанием той музыки, которая звучит, она как бы ощущалась через него физически, проникала через него насквозь, это видимо передавалось и музыкантам. После первого отделения Оля была очень взволнована, музыка композитора что–то ей напоминала, заставляла обратиться к далёкому прошлому, воспоминаниям и она, гуляя по фойе, чувствовала внутри себя, что все части симфонии как бы объединились в ней в один общий напев. Потом, что-то вспомнив, она быстро заглянула в программку и произнесла шёпотом: «Это распев, именно так он звучит, русский распев…, народный». Во время второго отделения на Олю накатила волна какой-то необъяснимой грусти, она опять посмотрела в программку – последнее произведение, её мысли витали далеко, она слушала музыку, а перед глазами вставали картины черно-белой русской и советской кинохроники. Она для себя пыталась понять ту идею, которую композитор, уже не молодой человек в конце своей жизни постарался передать через музыку о своей эпохе, которую он пережил, переломной эпохе – эпохе разделения мира, её понимания и истории. Неожиданно размышления прервали бурные аплодисменты, дирижёр смущённо улыбался и кланялся. Оля начала подумывать о том, чтобы уйти, мельком поглядывая на оркестр, в это время дирижёр поднимал отдельные группы музыкантов и вдруг она застыла от неожиданности. Когда встала группа труб среди них был Олег, он чуть кивал головой, видимо соглашаясь с аплодисментами и благодарил дирижёра. Оля посмотрела опять в программку – духовой оркестр, значит, Олег учувствует в третьем отделении. Она ходила по фойе и у неё ноги подкашивались от волнения, она уже забыла, что хотела уходить. Он меня пригласил, с волнением думала она, меня пригласил впервые мужчина на концерт, он пригласил меня на свидание, пусть даже так. Но кто я ему, знакомы всего час, но, однако он же пригласил меня, а может всё проще, билет надо же было кому-то отдать, вот и всё? В третьем отделении Оля уже почти не слышала музыки и не видела дирижёра, она видела только Олега. Нет, она не смотрела на него во все глаза, а просто иногда поглядывала и волновалась, в груди щемило что-то и она, чуть улыбаясь про себя, думала о том, что она хорошо выглядит, не как попало, а именно хорошо, может он даже увидел её в зале и смотрел на неё. Ей нравилась музыка и если они, может быть, потом встретятся, то ей будет что ему сказать о концерте, в голове только и крутился их возможный придуманный ею разговор о музыке. Она подождала в фойе, ещё раз посмотрев картины, пока не освободится гардероб, взяла свой плащ и пошла к выходу. Олег стоял в отдалении на углу и смотрел на неё, он ждал её. На ватных ногах Оля пошла ему навстречу.
