Павел Торанов
Машинист
Глава 14. Сигнал надежды
Поезд вырвался со станции и по уклону стремительно набирал ход, удаляясь от немецкой артиллерии. Стрельбы не последовало, так как оборонительные отряды посчитали, что это часть наступательной операции. К тому времени как полковнику доложили о случившемся, поезд был уже на перегоне в трех километрах от поселка.
– Пулеметчики доложили, что паровозная бригада расстреляна. Что прикажете делать, господин полковник? – вбежал с докладом запыхавшийся командир стрелковой роты.
– Значит, поезд неуправляем, – рассудительно произнес полковник. – Стрельбу не открывать, пусть следует дальше. Это целый снаряд в сердце города, но я сомневаюсь, что поезд прибудет по назначению. Его подорвут русские еще на подступе, восприняв как часть наступления. Шульц, приказ всем командирам, боевая готовность. Поступит приказ – идем в наступление.
Поезд мчался все быстрее и быстрее, и только ветер гулял по будке паровоза. Вдруг окровавленная рука схватилась за рычаг реверсора. Превозмогая боль и дикую усталость, Клим поднялся на ноги и подал громкий сигнал тифоном.
– У нас получилось, старлей. Мы сделали!
Ответом была тишина. Клим повернулся и увидел старлея, лежащего на полу без движения. Он приподнял его и прислонил спиной к стенке будки. Старлей открыл глаза, хотел привстать, но Клим остановил его, крепко взяв за руку.
– Мы прорвались? – чуть слышно спросил старлей.
– Да, старлей! Мы это сделали, ты слышишь, это стук колес. Мы едем в Сталинград!
– Я рад, – теряя сознание, с трудом проговорил старлей. – Я рад, что именно ты ведешь этот поезд, Клим, и горжусь тем, что знаю такого машиниста, – только успел договорить старлей, и глаза его закрылись, а кисть руки ослабла.
– Старлей! Серега, держись, каких-то десять километров осталось! – взволнованно начал кричать Клим, но ответа не последовало.
Клим снял с себя рабочую куртку, свернул вдвое и, аккуратно прикрыв старлею спину, снова прислонил его к стене паровозной будки. Потом вновь занял свое рабочее место, проверив положение регулятора и давление пара в котле. Смотря вперед непоколебимым взглядом, он сказал: «Катюша, я еду к тебе». И начал сигналить, как это делал всегда, прибывая на свою родную станцию.
Неустанно, без перерыва, на протяжении всего перегона Клим подавал серию сигналов: три длинных сигнала тифоном, три коротких гудком. Он прекрасно понимал, что поезду не дадут прибыть на станцию. И в этот момент, момент истины, он хотел сказать лишь одно: «Катя, я люблю тебя»!
В штаб обороны города пришло донесение о том, что Гумрак взят и город находится в кольце. Готовится очередная атака со всех подступов, по всей линии обороны.
– Отрезана жизненно необходимая ветка снабжения города, без этого мы долго не продержимся, – прочитав донесение, похоронным голосом сказал заместитель начальника штаба обороны города генерал Чуйков.
– Знаю, генерал, – понимающе ответил командарм Шумилов, командующий обороной. – Приказ по всем позициям стоять до последнего, если понадобится, руками давить врага. Нам некуда отступать.
– Узел! Связь по всем позициям, – вызывал по рации штабной связист узел связи.
Младший сержант Катерина Вярцева, которая заступила на пост несения службы девять часов назад, сразу подключила штабного связиста, обеспечив передачу приказа передовым позициям. После этого в штабе обороны наступила тишина. Такая тишина бывает только перед большой бурей, перед последней бурей.
– Град 34 вызывает узел, прием, – поступило сообщение с передовой на узел связи, нарушив всеобщее молчание.
– Узел на связи, Град 34, – ответила Катерина.
– Прошу связь со штабом!
– Даю связь, говорите, – сказала Катя, соединив его со штабом.
– Град 1 на связи, прием, – ответил штабной связист.
– Град 34, докладываю: со стороны поселка Гумрак в сторону города движется поезд.
– Вот и началось, – смиренно сказал командующий. – Какое расстояние до точки взрыва? – задал вопрос командарм, обращаясь к штабному связисту.
– Град 34, какое расстояние до точки взрыва? – уточнил штабной связист.
– Километров шесть-семь, – смотря в бинокль, отвечал солдат. – Как понял, Град 1?
– Понял тебя, Град 34. Километров шесть-семь, товарищ генерал, – четко передал информацию штабной связист.
– Как заедет на минный участок, поезд взорвать! – отдал приказ командарм.
– Град 34, поезд уничтожить!
– Понял вас, Град 1, поезд уничтожить.
Получив команду, старший сержант Василенко с позывным «Град 34» отдал приказ бойцам взрывать заминированный путь, как только поезд вступит на него. Сапер взял в руки взрыватель и приготовился.
На боевом расчете с позывным «Град 34» по полевому тапику раздался сигнал. Докладывала разведка с переднего рубежа, после чего сержант Василенко вновь вышел на связь со штабом.
– Град 1, прием.
– Град 1 на связи, – не отрываясь от рации, проговорил штабной связист.
– Сведения разведки: поезд мчится с быстрой скоростью и подает странные сигналы.
– Какие сигналы? Град 34, прием, – уточнил штабной связист.
– Паровоз издает звуковые сигналы с постоянной периодичностью, три сигнала тифоном, три гудком. Повторяю: три тифоном, три гудком.
Как только Катя услышала это, у нее на секунду все перед глазами потемнело, пульс поднялся, сердце заколотилось, будто хотело вырваться из груди. Она выбежала из узла связи и бросилась в штаб командования обороны.
– Отец! Не надо!
Вбежав в штаб, бросившись на грудь полковнику, она в истерике закричала:
– Не надо, отец, это наш поезд, не взрывайте! Это Лешка едет! – Выхватив рацию у связиста, Катя умоляющим голосом просила: – Не надо, родненький! Это наш поезд, не взрывайте!
Бойцы на боевом расчете «Град 34», услышав такое сообщение, переглянулись. У сапера, который держал взрыватель, появился пот на лице. Все были в смятении. Сержант Василенко еще раз вызвал штаб с просьбой уточнить задачу.
– Отставить истерику! – громко крикнул командующий. – Младший сержант Вярцева, смирно!
– Товарищ генерал, это наш поезд, Лешка ведет его.
– Вывести! – отдал приказ генерал штабным офицерам.
И два лейтенанта быстро взяли ее под руки и вывели из штаба. А она все продолжала неустанно кричать:
– Отец, это Лешка! Ты убьешь его, не взрывайте!
Даже когда ее вывели за дверь и уводили прочь от штаба, Катя не сдавалась:
– Не делайте этого! Отец, я люблю его! Ты меня слышишь, я люблю его!
После этого в штабе возобновилось молчание, и только неуверенный голос полковника оборвал тишину:
– Может, и впрямь наш поезд.
– Град 34 просит уточнить задачу, – нерешительно произнес штабной связист.
– Не сходи с ума, полковник, – яростно сказал командующий. – Это атака, или тебе примеры привести? В лучшем случае там десант, а скорее всего, поезд напичкан взрывчаткой. Разнесет весь вокзал или рубеж обороны на подступе к нему.
– Град 34 просит уточнить задачу, до места взрыва чуть больше километра, поезд летит с немыслимой скоростью, – опять перебил их штабной связист.
Полковник подошел к связисту, взял его наушники и микрофон рации и четко сказал:
– Я полковник Вярцев из штаба обороны города, приказываю: поезд пропустить! – а затем выдернул шнур из радиостанции и намотал его себе на кулак.
– Пропустить, не взрывать! – крикнул Василенко, и сапер, весь мокрый от волнения, в последний момент убрал руку от взрывателя.
– Ты что вытворяешь, полковник?! – в гневе рявкнул командарм. – Ты у меня под трибунал пойдешь!
– Так точно, товарищ генерал, пойду, – решительно ответил полковник, смотря в глаза генералу. – Без снабжения мы все пойдем на тот свет. Если поезд наш и в нем нужный груз, взорвав его, мы лишим себя последней надежды.
– Арестовать и вывести из штаба, – грозно сказал генерал. – На железнодорожный вокзал стрелковую роту. Готовьтесь встречать поезд, быстрее!
Поезд пересек заминированный участок и приблизился к черте города. Клим закрыл регулятор и начал тормозить вспомогательным тормозом паровоза, ведь других средств просто не было. Вагоны по инерции тащили вперед паровоз на тормозах, так что из-под колес начали сыпаться искры. Показался вокзал, но скорость была так велика, что рельсы еле сдерживали вагоны. Клим перевел реверсор на один зуб по направлению хода паровоза, открыл цилиндровые продувательные краны и регулятор на малый клапан, затем перевел реверсор на первый зуб обратного хода. Далее открыл регулятор на большой клапан и перевел реверсор на четвертый зуб обратного хода. Машинист применил крайние меры остановки поезда, создав контрпар. Колеса паровоза начали вращаться в обратную сторону, но поезд все равно тащил паровоз вперед. И вот он уже заехал на путь приема железнодорожного вокзала. От мощного контрпара паровоз начал прыгать по рельсам, как взбесившийся конь. Началось разносное буксование колесных пар, и Клим нажал на привод песочницы, подавая песок на рельсы. Поезд стал резко замедляться, но рельсы не выдержали, и паровоз сошел с них и поехал по шпалам. Через двадцать-тридцать метров состав остановился.
На станции все стихло, и плотное облако пара и песка, еще не осевшее на землю, закрывало паровоз. Клим ножом сковырнул дно ящика, достав оттуда документы, надел предохранительный браслет на руку и пошел на выход. Он был в полуобморочном состоянии от продолжительной поездки и большой потери крови, его организм находился на грани истощения.
На станции воцарилось молчание, и только звуки затворов винтовок окруживших поезд солдат нарушали его. Облако, закрывшее паровоз, начало постепенно рассеиваться, и бойцы увидели человека, стоявшего в проеме паровозной будки. Это был Клим, вся его нательная рубаха была перепачкана кровью, лицо от копоти казалось бурым. Он стоял молча, крепко держа в левой руке документы. Осмотрев пассажирскую платформу, на которой стояли солдаты, нацелившись на него, из последних сил, еле стоя на ногах, он начал говорить:
– Машинист паровоза Алексей Климов! Поезд за номером 526 на станцию назначения прибыл.
После этих слов его глаза закрылись, и он стал падать с паровоза на землю. Два солдата, которые стояли ближе всего, спохватившись, едва успели поймать падающее вниз тело. Пока Клима несли на платформу, у него начался бред. Он вновь и вновь повторял одно только слово, он называл имя своей девушки. Катя, Катя, Катюша… Его положили на платформу, и один из солдат хотел взять пакет с документами, но Клим держал документы крепко, и только подоспевший офицер крикнул:
– Отставить, боец! – и солдат убрал руки от документов. – Отошли от него все, быстро!
Клим на секунду открыл глаза и что есть мочи закричал:
– Катюша!
– Леша! Я здесь! – донесся голос девушки, пробирающейся через толпу солдат.
Как только она добралась до него и хотела кинуться обнять, ее остановил офицер, крепко взяв за руки:
– Постой, дочка! Видишь у него на руке браслет? Аккуратно сними его.
Катя присела на колени рядом с Алексеем и стала гладить его рукой по лицу.
– Леша, Леша, я здесь! – в слезах радости и волнения говорила девушка.
– Я приехал к тебе, – сказал Клим, после чего потерял сознание. Его рука ослабла, и Катя, сняв браслет, передала документы офицеру.
Алексей пришел в себя уже только в лазарете, спустя три дня, а возле его койки сидела Катя. Склонив голову к его руке, она тихонько дремала после боевого дежурства. Все то время, пока он пребывал без сознания, она после дежурств была рядом с ним. Клим долго смотрел на нее спящую, боясь пошевелиться и нарушить ее покой, но, не сдержав чувств, тихонько погладил ее по волосам. Катя проснулась и увидела взгляд Алексея, ее лицо преисполнилось счастьем, и опять полились слезы радости.
– Здравствуй, моя милая, – чуть слышно сказал Клим.
– Как долго я ждала тебя, – справляясь с чувствами, говорила Катерина.
Только она хотела приобнять его, как дверь открылась, и в палату зашел командарм. Клим, разглядев воинские знаки отличия, насторожился и начал вставать с койки.
– Отставить, боец, – скомандовал генерал. Поставив стул рядом с койкой и сняв фуражку, он не спеша присел. – Врач сказал, что ранения сквозные и жизненно важные органы не задеты. Это не раны, боец, а награда за храбрость.
После этих слов тревога Клима рассеялась, как дым в ветреную погоду.
– Спасибо тебе, солдат! – продолжал генерал. – От лица командования и от себя лично большое человеческое спасибо. Ты привел не просто поезд, ты привез людям надежду, надежду на то, что мы справимся. Благодаря этому оружию мы отбили атаку и стойко держим оборону. Нам многое предстоит, но теперь я совершенно уверен – город выстоит. Поправляйся, солдат. – Генерал встал, надел фуражку и пошел к двери.
– Что было в поезде? – задал вопрос Клим, остановив генерала.
– Как? Малаев разве не сказал тебе? – с большим удивлением спросил командарм.
– Он не имел права разглашать информацию. Старший лейтенант Малаев был верен долгу до конца и погиб как герой, выполняя задание.
– Да лежит он в соседней палате, состояние стабильно тяжелое. Врач говорит, организм молодой, выкарабкается.
– Живой? – с волнением переспросил Клим.
– Живой, – твердо ответил генерал. – А в поезде находились комплексы реактивной системы залпового огня и спецснаряды к ней. Система крепится на грузовик, превращая его в боевую машину. В будущем сдерживание вражеской агрессии будет стоять за ракетами, и это – очередное тому доказательство. Ты так громко звал свою невесту, что бойцы ненароком дали название этой установке – «Катюша».
Командарм посмотрел на молодых, на то, как они держатся за руки, и философски добавил:
– На протяжении всей истории человечества идут войны, и только одна непреодолимая сила останавливает их – это любовь.
Генерал повернулся и вышел из палаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
Глава 15. Паровозник
Движение по всему маршруту «Волжской рокады» полностью введено в действие в октябре 1942 года. На некоторых ее участках скорость следования не превышала тридцати километров в час из-за незавершенной балансировки пути. Но первый поезд, осиливший весь путь, который даже по документам нигде не числился и о котором знало лишь высшее руководство страны, прибыл на станцию Сталинград 2 сентября 1942 года, перед началом ожесточенных боев у стен города. Как последнее зерно, положенное на чашу весов и изменившее баланс сил в сторону добра.
В ожесточенных боях на Волге наши войска героически отстаивали каждую пядь родной земли. В эти исполненные тревогой дни для снабжения защитников города всем необходимым предпринимались титанические усилия. Основная нагрузка легла на работников Рязано-Уральской и Юго-Восточной дорог, обеспечивающих одновременно потребности трех фронтов: Сталинградского, Донского и Юго-Западного. Значительную долю этих перевозок выполняли колонны паровозов особого резерва НКПС 8-й и 9-й.
Опыт массового применения паровозных колон был накоплен только в ходе Сталинградской битвы. Седьмого сентября 1942 года, когда в волжских степях бушевало пламя величайшего оборонительного сражения, ГКО принял постановление № 2263.
В нем говорилось: «В целях создания мобильного резерва паровозов для выполнения специальных перевозок к фронту и ликвидации зимних затруднений в продвижении поездов на наиболее грузонапряженных дорогах тыла организовать на прифронтовых и тыловых дорогах колонны паровозов особого резерва НКПС с прикрепленными комплексными поездными бригадами, состоящими на положении военнослужащих РККА».
Вместе с другими ранеными бойцами 8 сентября 1942-го Клим был переправлен за Волгу, а 10 сентября определен в эвакуационный госпиталь города Саратова. К началу ноября, поправив здоровье, он был зачислен в 8-ю паровозную колонну особого резерва НКПС на должность машиниста.
К событиям, развернувшимся на берегах Волги осенью 1942 года, было приковано внимание сотен миллионов людей. Здесь в величайшей битве Второй мировой войны решалась судьба не только Советского Союза. Здесь решались судьбы всего человечества. Гитлером ставилась задача захватить Сталинград и Астрахань, выйти к Волге, овладеть районом Кавказа и тем самым создать условия для уничтожения Советского государства. Но этим планам не суждено было сбыться. Именно здесь, у стен волжской твердыни, был переломан хребет непобедимой немецкой армии. И именно отсюда началось победоносное наступление войск Красной армии на запад.
Военный совет Донского фронта донес Верховному Главнокомандующему: «Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16:00 2 февраля 1943 года закончили разгром и уничтожение окруженной сталинградской группировки противника…»
Третьего февраля на железнодорожный вокзал Сталинграда за столь долгое время прибыло пять поездов, которые встречал весь город. Один из поездов вел Клим, тогда-то он вновь повстречался с Катей. В Саратов Катя вернулась летом 1943-го. Ее отец все-таки осознал, что дочь должна жить своей жизнью.
Клим проработал в 8-й колонне до самого ее расформирования, до апреля 1946 года. Проехав весь Союз и западные дороги, он использовал малейшую возможность для встреч со своей любимой, которая ждала его всю войну и год после ее окончания. В мае 1946-го они поженились.
***
Москва, октябрь, 2006 год, Центральный дом культуры железнодорожников.
– Понимаешь, Владислав, – продолжал рассказ Алексей Федорович, допивая третью чашку чая, – в силу своего возраста я забываю, что произошло вчера или неделю назад. Мне нужно потрудиться, чтобы вспомнить, как я добрался сюда, но события тех лет в моей памяти остались на всю жизнь. В 1942 году мне случайно попалась листовка, выпущенная политотделом Юго-Восточной дороги, могу сказать дословно: «Паровозник! На тебя опирается Красная армия в сражениях с гитлеровскими ордами. Ты участник Великой Отечественной войны. В своих поездах везешь не только снаряды и танки, а везешь большое – освобождение, жизнь и счастье миллионов людей, страдающих под фашистским игом. Будь же готов, паровозник, принимая путевку, до конца исполнить свой долг».
На протяжении всего рассказа Владислав Синицын ни разу не перебил старого машиниста, с удивлением узнавая о подвигах, совершенных людьми его профессии. И только по завершении с интересом спросил:
– А что, и вправду легендарная «Катюша» названа в честь вашей жены?
– О, по этому вопросу и до сих пор ходят споры, – стал объяснять Алексей Федорович. – На первых образцах на машинах ставилась заводская марка – буква «К» по заводу имени Коминтерна. По другой версии, когда в 1941 году прогрохотал первый в истории войн залп ракетного оружия, бойцы сравнили его с одноименной песней. Каждый сам выбирает, во что ему верить, но моему сердцу ближе версия, озвученная командармом Шумиловым в палате лазарета. Хотя в этом есть доля правды, – продолжал рассуждать Алексей Федорович. – Если бы ты видел Катерину Петровну в гневе, то атака артиллерийского полка тебе бы показалась праздничным салютом. – Старик громко рассмеялся.
– Я даже не знаю, что сказать, – растерянно произнес Владислав. – Сегодня для меня открылась новая, неизвестная история. Со школы нас учили, рассказывали о великих подвигах солдат, о победах Красной армии. Только сейчас я задумался, какой ценой это все достигалось. Ценой неимоверных усилий простого трудового народа.
– Ты прав, Владислав, – одобрительно кивнул головой старик. – Невозможно переоценить роль железнодорожного транспорта в ходе войны. Сам посуди, за годы войны звание «Герой Социалистического Труда» было присвоено двумстам трем людям, из них сто двадцать семь человек – железнодорожники и военнослужащие железнодорожных войск. Вот как высоко ценило командование вклад железнодорожников. После событий на Волге приказом Сталина весной 1943 года был произведен отзыв всех опытных железнодорожников с фронта.
Старый паровозник невольно взглянул на часы.
– Мы просидели здесь весь второй тур слета, – сказал Алексей Федорович. – Я думаю, стоит пойти в зал, чтобы успеть на общую фотографию.
Подойдя к залу, где присутствовали машинисты со всей страны, Алексей Федорович повернулся к молодому машинисту и сказал:
– За всю свою жизнь я ни разу не усомнился, что свою профессию выбрал верно.