Ольга Викторовна Дашкова
Дровосек для Булочки
Самогон, профилактика ОРВИ и кухонный стол
Странно, но Сима только сейчас обратила внимание, что ни в доме напротив теткиного, ни в том, что рядом, не горел свет, а еще были заметены ворота. Она не помнит, кто жил в них, последний раз гостила, чтоб на несколько дней, лет пять назад. В основном приезжали с мамой на день, а вечером уже в город.
В доме с красным петушком на флюгере жила баба Галя, к ней приезжал внук, да, точно, внук, Антошка, такой рыжий забавный пухлый пацан. Они вместе как-то убегали от гусей, его они не «любили» так же люто, как и Симу. Интересно, какой сейчас Антошка? Наверное, толстый и лысый.
Серафима засеменила в тапочках дальше по расчищенной тропинке, сильнее укутавшись в шаль. Не время было предаваться воспоминаниям, сейчас задача была не окоченеть и не замерзнуть в сугробе, как местный алкаш.
Вот потеха-то будет, и найдут ее окоченевшее тело пятьдесят второго размера без трусов под утро в замысловатой позе. Пересудов до весны не переслушать будет, о том, как внучатая племяшка бабы Зои, поехала кукухой и куда-то поперлась в тапках в декабре.
Сима остановилась, через узкие щели добротного забора было видно, как в окнах дома горел свет, это обнадеживало. Но как только девушка подошла к воротам, раздался громкий собачий лай, вздрогнула от испуга, чуть не упала. Встретиться задом с сугробом не хотелось.
Тут если не замерзнешь, то загрызет какой-нибудь волкодав. Сима начала давить на кнопку звонка, удивляясь, что она здесь вообще есть, в деревне такое практически не встретишь. А тут высокий, явно новый забор, красивый фонарик над калиткой, она такие видела в модном журнале по дизайну ландшафта.
– Эй! Эй, есть кто? Мне нужна ваша помощь! Люди!
Сима пыталась перекричать лай собаки, не услышала шагов и скрежета металла замка. А когда перед ней возник снова тот бородатый мужик, отшатнулась, схватилась за грудь, а ноги реально подкосились от страха.
Господи, это она что – пришла к нему? Пришла сама? К маньяку!
– Гром, фу, место!
Сима хотела последовать примеру пса и тоже уйти на место, голос был до того грозный, пробирал крепче мороза до костей.
– Куда?
Развернулась бежать, эта была вполне нормальная реакция на этого мужчину. Тень от фонаря падала на его лицо, сейчас он казался диким, обросшим отшельником. Сима попятилась, начала заваливаться назад, шаль упала с плеч, но огромная ручища схватила ее за ворот халата, потянула на себя, ткань затрещала, грудь обдает холодом.
Снова рывок, и уже горячее дыхание мужчины обжигает лицо. Ступор. Шок. Это прикосновение вызывает смятение и дрожь. Страх вперемешку с чем-то непонятным. Как в тот раз, в доме, когда он зашел и смотрел.
– Что ты здесь делаешь? Голая? Какого хрена?
– От… отпустите… меня… что… что вы делаете?
Вот кого-кого, а женщину за воротами в одном халате, тапочках и с распущенными волосами Семен не ожидал увидеть. После его позорной мастурбации, после того как он залил спермой руки, так и не снятые штаны, пол, было стыдно за самого себя.
Он, сорокадвухлетний мужик, который мог, да и может позволить себе все, передергивает, как подросток после рассматривания женских прелестей. Фантазируя на тему, как долго и упорно он будет трахать пухлый зад соседки, как поставит ее во все мыслимые и немыслимые позы и начнет выколачивать оргазмы.
И вот та самая соседка теперь светит перед ним голой полной грудью на улице, при свете фонаря и луны, распахнув халат. А там было на что посмотреть, Семен заметил это еще в доме. Соски на морозе затвердели и стали темными, во рту скопилась слюна, сглотнул, оторвал взгляд от их созерцания.
– Совсем сдурела – ходить в таком виде? Так и воспаление заработаешь. Ненормальная баба!
Мужчина сгреб случайную гостью, потащил к дому, через крыльцо в тепло, сразу на кухню. Девушка что-то говорила, пыталась высвободить руку, но он не давал. Налил в кружку с красными маками самогона, протянул ей.
– Пей.
– Что? Что… пей? Зачем… я не хочу… я…
Сима была в шоке, вот в реальном таком, нет, не до того, чтоб обмочиться от страха, но так с ней никогда не обращались мужчины.
Мужчины вообще мало с ней как-либо обращались. Но всегда хотелось именно мужика, чтоб как сказал, так и будет, а если сказал, то сделал, стукнул по столу кулаком и все решил.
– Пей, сказал, а то не встанешь завтра с кровати.
– Почему не встану?
Тупизм захватил мозг.
Сима моргала, запрокинув голову, смотрела на здоровенного бородатого мужика, он напоминал всех дровосеков сразу. А ведь она умная, рациональная женщина с высшим экономическим образованием, не то что ее сестренка, окончившая техникум и курсы секретарей. Но тем не менее выскочившая замуж и родившая двоих детей.
Да, не в образовании и уме дело.
Серафима не успела спросить, отреагировать, как-то наладить диалог с соседом, как он пальцами ухватил ее за подбородок и начал вливать в рот жидкость. Много жидкости.
Через три секунды горло обожгло крепким алкоголем, девушка начала захлебываться, пытаться отвернуться, но это было бесполезно в сильных руках дровосека.
– Давай глотай, потом спасибо еще скажешь. Не хватало мне возиться с тобой в Новый год.
Она сделала несколько больших глотков, слезы брызнули из глаз, самогон стекал по шее на грудь, кстати, все еще практически обнаженную. Внутри стало горячо, а потом тепло, кровяные тельца понесли по телу эйфорию, а Сима все пила и пила.
– Тебя как зовут, булочка? – глаза мужчины очень близко, от него пахнет дымом, чуть уловимыми нотками парфюма и шерстью.
– Булочка?
Что за странное определение? Это все из-за ее веса, даже обидно стало. Но возмутиться и возразить она не успела, произошли совсем невероятные вещи.
Халат окончательно съехал с плеч Серафимы, крупная ладонь накрыла грудь, сдавила, девушка охнула, весь тот жар, что скопился в грудной клетке, ухнул вниз. А Семен уже не в силах был отпустить соседку, расспросить, что там у нее стряслось, и почему она шастает по деревне практически голая.
Облизал губы, тяжелая упругая женская грудь лежала в руке, яркий припухлый сосок, вздох, а потом стон – и Семена срывает с катушек. Склонившись, он накидывается на эту прелесть, захватывает в рот, посасывает, покусывает, рычит от животного голода.
Он терзал, ласкал, мял, переходя с одной груди на другую, не встречая сопротивления, а слыша лишь стон и чувствуя, как девушка подается вперед, подставляя себя еще больше для ласк.
В голове туман, член снова стоит каменным изваянием, яйца тяжелеют, по спине бежит пот, руки сами шарят уже по всему телу, халат падает на пол, а Сима оказывается совсем голой перед незнакомым мужчиной, даже имени которого она не знает.
– Постой… м-м-м-м-м… а-а-а-а-а-а… боже мой… а-а-а-а… что вы?
Еще никто так жадно не целовал ее грудь, не мял, не хрипел при этом от удовольствия и нетерпения. Ее развернули к столу, так легко приподняли, усаживая на него, что-то упало, покатилось, но это уже было неважно.
Колени шире, пальцы на раскрытой плоти, а там уже все мокро, влажно. Мужчина целует шею, мнет грудь, накрывает ее рот, засасывая губы, царапая бородой кожу, Сима отвечает на поцелуй, голодная, полная желаний, неизвестно отчего пьяная – от действий дровосека или самогона.
– Вот же дьявол, какая же ты горячая там и мокрая. Сука… ах…ть.
Терехов теряет контроль окончательно, пальцами растирая и собирая выступившую влагу с киски, клитор уже набух, массирует его, девушка стонет, цепляется за его одежду, шею, дрожит. Такая же голодная, как и он, разводит бедра шире.
– Помоги.
Пяти секунд хватает на то, чтоб спустить штаны с бельем. Семен смотрит вниз, часто дышит, белая кожа, гладко выбритые половые губы, они такие же розовые, как соски, на них блестит влага. На головке члена крупная капля смазки, нет даже мысли о том, чтоб предохраняться.
Он толкает девушку на стол, заставляя лечь на спину, сам приподнимает ей ноги, сгибая в коленях, двигается вперед. Входит сразу, медленно, запрокидывая голову, выдыхая воздух стоном.
Серафима закатывает глаза, член большой, толстый, он легко скользит, заполняет ее практически полностью с первого толчка. Она совсем отвыкла от секса, те нечастые моменты самоудовлетворения интимными игрушками было не сравнить с тем, что происходило сейчас.
Она так и не решилась купить фаллоимитатор, а временами было необходимо почувствовать наполненность. И вот сейчас это было именно то, что она хотела. Вскрикнула, когда Семен вошел резче и еще глубже, причиняя легкую боль и тут же невероятное удовольствие.
Если все происходящее входит в методику профилактику респираторных заболеваний, то Сима оказывается совсем не против была ею воспользоваться.
Не джентльмен и леди без трусов
Серафима плохо помнила, что было перед оргазмом, она что-то шептала, а потом кричала, цепляясь пальцами за край стола. Грудь колыхалась от толчков, член внутри нее стал еще больше, мужчина насаживал на себя, а ей хотелось еще, глубже, сильнее.
Помешательство.
– Не могу больше… не могу… да… да… еще… м-м-м-м…
Приближение оргазма было неотвратимо, внутри все сжалось, а потом натянулось, как тугая тетива, и лопнуло. Симу трясло, скручивало, она теряла контроль, даже, кажется, слезы текли из глаз, и текла она сама.
– Сука, да… да… еб… твою… же… мать… бл…
Эта пухлая сочная булочка сжимала его изнутри так, словно она была гребенной девственницей. Узкая, горячая, влажная, она орошала соком своей розовой, абсолютно гладкой киски его член. А Семен смотрел, как тот блестит, когда выходит из нее, как яйца бьются о ее попку, как клитор торчит между припухших и ставших темными половых губ.
Такая красивая грудь, полная, с четкими ареолами торчащих сосков. Но самое невероятное было то, как девушка реагировала. Каждая эмоция на ее лице была живая: приоткрытый ротик, румяные щеки, дрожащие ресницы, она кричала, просила еще.
Семен обливался седьмым потом, хотелось не вынимать из ее прелестей член вечность, трахать и трахать. Но когда она замерла, схватилась за грудь, стискивая сосок, начала кончать, не вытерпел и он.
Кажется, и не было той позорной мастурбации совсем недавно, Терехов сжал зубы, вошел как можно глубже, прорычал. Сперма выплеснулась наружу, он чувствовал, как внутри мышцы влагалища доят его член, а он кончал и кончал, накачивая эту булочку своим белым кремом.
Отходили от оргазма долго.
Семен медленно вынул член, киска сразу начала выталкивать густую белую массу, та капала на пол, член все еще стоял. Он дотронулся рукой до раскрытой плоти, сглотнул скопившуюся во рту слюну, начал растирать по промежности свое семя, девушка дернулась.
– Нет… не надо… а-а-а-а-а-а… не трогай…
Такая чувствительная, но он не удержался и проник двумя пальцами, цепляя словно на крючок, начал резкие поступательные движения, наблюдая за своей нежданной гостьей.
Она вскрикнула, приподнялась, оперлась на локти, положила руку на живот. Семен развел ее бедра еще шире, трахая пальцами, а Серафима вновь начала утопать в огне нахлынувшего возбуждения.
Она смотрела тысячи раз порно-ролики, где так трахают женщин, ей тридцать пять, она много что видела, но ничего не пробовала с мужчиной. Стимуляция точки джи, от которой женщины кончали как дикие, сквиртом, бились в экстазе. Такого точно не было и не могло быть в ее скудной сексуальной жизни.
Вот и сейчас это происходило с ней. На самом деле. С мужчиной.
Точные прикосновения, тело реагирует, Семен трахает пальцами, а девушка снова – так быстро – начинает кончать уже на них. Дергается всем телом, кричит, Сима не в силах контролировать себя, сквиртует, а когда тут же он начинает натирать ее клитор, выгибает спину во втором мощном оргазме.
– Ахуеть. Какая голодная и нежная сучка. И откуда ты такая взялась, булочка?
Терехов трахал не одну женщину в своей жизни до женитьбы на Наташке, но потом он был верным, что не сказать о его половинке. А вот с такими, как соседка, пышными дамочками романы не крутил точно. Он на них даже не обращал внимания.
Серафиме было стыдно. Хотелось закрыться, исчезнуть, чтоб не было всего этого, нет, не секса, а последствий. Она была вся ужасно мокрая, раскрытая перед мужчиной, за еще обмочила пол. Она бы сейчас не отказалась провалиться сквозь землю.
Но она взрослая женщина, никому ничего не должна и не обязана и строить иллюзий по поводу этого случайного перепихона она не будет. Хватит с нее ложных надежд и обманутых ожиданий.
– Помогите, – протянула руку, посмотрела в глаза мужчине, и тут же сердце ухнуло вниз и часто забилось, заметалось, как зверек, попавший в капкан.
Семен помог сесть, стол жалобно скрипнул. Как вообще эта старая конструкция выдержала их напор?
Симе хотелось прикрыться, задела грудь, но тут же прикусила губу, она была такая чувствительная, что по телу прошла дрожь. Между ног влажно и тепло, а девушка боялась вновь смотреть в глаза этому бородатому дровосеку.
– Можно мой халат?
– Стесняешься?
Не стала отвечать.
– Зря, я увидел уже все что мог.
– Думаю, на этом и достаточно.
Улыбнулась, тон дровосека не понравился, словно к нему тут толпами приходят бабы и так и просят, чтоб их оприходовали на кухонном столе после кружки самогона.
Прям как она без трусов, чтоб не терять время.
Семен подал брошенный на пол халат, сам заправил член в штаны, отошел на шаг. Она злилась, ей это шло, такая дерзкая булочка уже не со сладким джемом, а с корицей.
– Как тебя зовут?
– Серафима. Я вообще пришла просить о помощи.
– Помог?
Ну что за мерзкая улыбка? Он что, так горд тем, что трахнул ее?
– Нет.
– Как нет? А кто кричал и просил еще? – снова эта кривая ухмылка.
Сима дернула плечами, нужно уходить красиво, она готова ночевать в бане, да хоть с гусями, но не просить у этого… этого неотесанного хама помощи.
– Вам показалось. Дайте пройти.
Трудно было после всего дожать лицо, но это было необходимо.
– Да постой, куда ты такая, сдурела?
– Это вы сдурели так себя вести с женщиной, не учили в школе не обижать девочек?
Сима не понимала, куда ее несет, но такой всплеск эмоций и адреналина был ей не свойственен. Но не хотелось, ой, никак не хотелось выглядеть мямлей и размазней, как это было с бывшими козлами. Почему нельзя просто промолчать, быть не джентльменом, а элементарно человеком?
Молчаливым человеком.
Девушка посмотрела на своего случайного любовника, волосы растрепанные, глаза прищурены, на лбу испарина, нет, на джентльмена он не тянул, вот дикий дровосек из леса – да.
А вот Семена так не отчитывали давно, мама в седьмом классе журила, Наташка ныла, орала, пилила, но вот чтоб так культурно послали, даже приятно было.
Он наблюдал, как эта сочная Серафима запахнула халат, туго затянула на талии, он явно был ей мал, грудь так и норовила выпрыгнуть из глубокого декольте. А он, как рыцарь, готов был поймать ее, прижать к себе, потискать, пососать сосочки.
Так, Сема, стоп!
– Уберите собаку, я пойду.
– А ну, стоять! – догнал, схватив за локоть, развернул, Сима часто заморгала, запрокинув голову, смотрела на здорового мужика. – Там минус тридцать уже точно, а ты без трусов. Мама не учила, что нужно надевать нижнее белье, когда выходишь на улицу?
– Так получилось. И вообще, зачем вы убили нашего гуся?
– Семен.
– Нет, у него не было имени, а может, и было, я не знаю, нужно у бабы Зои спросить.
– Меня зовут Семен, не гуся.
– Ой.
– Так что случилось?
У Терехова вместе с диким желанием размножаться возникло и желание помочь, защитить, обогреть.
Почесал затылок, утопая в голубых глазах Серафимы. Она начала говорить, но половина слов поглотили шумы в голове.
– Там дверь, я вышла, что-то звякнуло, а открыть уже не смогла. Пошла просить о помощи, а тут вы… Семен.
– А здесь я.
Пауза – слишком длинная, слышно, как на стене тикают часы, как где-то в глубине дома звонит телефон.
Это что, какая-то подстава? Почему она так смотрит? Или это мозги Терехова плавятся при виде милой мордашки и шикарных титек?
– Что вы делаете? Что… что…
– Снова стоит, потрогай.
Нет, Терехов не был джентльменом никогда.
Сима не успевает вырвать руку, как ее ладонь прикладывают к паху, она чувствует твердый мужской член, ее собственные внутренние мышцы сжимаются.
Тело откликнулось, оно все еще помнит, как именно он был внутри. Как проникал и заставлял кончать. Хотя это мог быть любой, наверное, любой – с голодухи, какая была у Серафимы, случится и не такое.
Но Сима еще не знала, что случится еще, и какие невероятные ощущения принесет этот Новый год.
Голубоглазый охранник, обман и сомнения
– Да что вы себе позволяете? Прекратите!
– А ты странная.
– Это я странная? Вообще-то, это не я убила гуся и бросила его тушку на крыльце. А потом… потом…
– Судьба у него такая.
– И не я приставала и не лапала вас.
Семен нахмурил брови, почесал бороду, ему нравилась эта булочка. Или как ее там, Серафима? Ей шло это имя, и где-то он его уже слышал. Но девушка так красиво открывала ротик от возмущения, часто дышала, грудь вздымалась, а его член реагировал на все это, как солдат во время дембеля.
– Вы…
– Мы только что трахались, кончай «выкать». Жди здесь, пойду узнаю, что там у тебя приключилась.
– Я с тобой.
– Без трусов?
– Как-то я сюда дошла.
– Вот я и думаю, как хватило ума ходить без трусов по морозу.
– Я же сказала, что дверь…
– Молчать!
Сима поджала губы, действительно, расхаживать в декабре без белья была плохая идея, так можно застудить все. В том году Сиротина Маша из отдела маркетинга отдохнула печально в горах, покаталась на лыжах, так месяц потом лежала в больнице, какой-то там диагноз у нее был страшный, что не приведи господь.
– Гром, ко мне!
Мужчина запустил в дом собаку, красивая хаски послушно села у его ног, ожидая дальнейшей команды.
– Охраняй.
– Что значит «охраняй»? Я ведь не сбегу.
– Да кто тебя знает. Гром, ты понял меня?
Пес гавкнул, потом уставился на Серафиму своими голубыми глазами, а бородач уже скрылся за дверью. Виноградова и пес изучали друг друга с минуту, Гром зевнул, показывая белые клыки и огромную пасть, улегся, вытянув лапы.
– Хороший песик, хороший, красивый. Ты знаешь, что ты красивый?
Вообще, сейчас Гром Симу отвлекал от мыслей о случившемся, а случилось, прямо сказать, странное и невероятное. Ну, это для кого-то такой страстный секс – как в магазин сходить за хлебом или зубы почистить. А для одинокой женщины около сорока с лишним весом – это, можно сказать, событие вселенского масштаба.
Это как лунное затмение, что бывает раз в несколько десятилетий или парад планет. Девушка конечно утрировала, но что-то в этом было.
Сима простонала, ее тело помнило ласки, а между ног все еще было очень мокро, надо было стереть с себя сперму мужчины. Прошла по кухне, нашла бумажные полотенца, оглядываясь на любопытного пса, задрав подол халата, проделала все манипуляции, вспоминая, когда у нее была менструация.
Выходило, что должна начаться по графику, который у нее, кстати, стабильный. Организм работал как часы, выдавая в нужный срок яйцеклетки, которые ждали своего шанса на оплодотворение, но оно все никак не происходило. И вот сейчас, хоть тресни, не могла вспомнить дату, нужно было посмотреть на телефоне.
Низ живота все еще тянуло, грудь была очень чувствительной, Сима выглянула в окно, ничего не было видно, начала осматривать кухню, которую она так и не заметила – с такой нахлынувшей страстью с совершенно незнакомым человеком.
Господи, она отдалась так откровенно и постыдно первому встречному деревенскому мужику. Нет, Сима не была сторонницей случайных связей и секса на одну ночь, считая это отвратительным поступком. Но он случился, да еще какой секс. Отвлеклась от мыслей, вновь разглядывая помещение.
Было странно, что со старой мебелью уживается современная и, кстати, не дешевая бытовая техника. Кофемашина, тостер, мультиварка, чайник, а еще много пустых красивых разноцветных стеклянных бутылок и всяких банок и склянок.
Взгляд опустился на пол, Сима подняла кружку с маками, поморщилась от небольшой лужицы, быстро вытерла ее, выкинула бумагу в мусорное ведро. Пить хотелось ужасно, во рту пересохло, быстро налила из открытой бутылки в кружку воды, одним махом выпила, чуть не подавилась – это был самогон.
– Да что ж это такое? У него что, везде только алкоголь? – закусила пряником, посмотрела на Грома, пес добросовестно нес свою вахту и справлялся с поставленной задачей и для приличия гавкнул.
А вот Терехов, осматривая дверь дома бабы Зои, думал, как быть дальше.
Булочку-Серафиму отпускать страсть как не хотелось, он уже понял, что она не зафиксировала защелку, дверь захлопнулась, она ее заблокировала.
Открыть все это было плевым делом, нужно было подцепить проволокой, что он и сделал, даже прошел по дому, не обнаружил старушку, но зато увидел записку с поручениями. Значит, родственница приехала присмотреть за хозяйством, а бабулька куда-то делась.
Но гуси шустрой старушки бабы Зои могут обойтись и без ласк, в то время как хозяйство Семена очень в этом нуждается. Вот край как нуждается, а если вспомнить, какая эта Серафима страстная и горячая внутри, так совсем крышу начинало срывать.
Семен выключил свет, закрыл дом на замок, спрятал ключи в кармане ватных штанов, прихватил с крыльца тушку гуся и, насвистывая веселую мелодию, пошел к себе.
– Это ужин.
Сима вздрогнула от грохота, посмотрела на обезглавленную птицу у ног хозяина дома.
– Надо ощипать.
А вот этого в планах Серафимы не было. Не было вообще ничего, кроме скучных вечеров у экрана старенького телевизора, что ловит только семь программ, и веселыми пятиминутками с гусями во время их кормления.
А тут мужик, секс, пес и перспектива ощипывать то, что лежало сейчас на полу.
– Что с дверью? Получилось открыть?
Сима пыталась прикрыть слишком откровенный вырез халата, потому что мужчина смотрел именно на ее грудь, а не в глаза. И это даже неважно, было у них что-то или нет, молодая женщина не собиралась терять голову, как этот гусь, чтоб потом вот так же валяться в ногах мужчины безвольной пухлой тушкой.
Хватит уже, было у нее такое, проходила. После Кулагина и пьяного с ним секса, во время которого она, как ей казалось, отдалась по любви, был еще один печальный опыт. О нем, как о страшном кошмаре, вспоминать не хотелось и вовсе.
– Нет.
– Совсем нет?
– Вообще никак, да и темно, утром надо смотреть, а не получится, так выломать дверь или окно.
– Как выломать?
– Топором.
– Так сразу и топором?
– Им родимым.
Терехов чесал бороду, пряча улыбку. Он и забыл, при каких обстоятельствах улыбался и когда в последний раз вел такие длинные диалоги с людьми. Год, наверное, прошел, да, точно, целый год его отшельничества и единения с природой в Косогорах. А еще год воздержания, проституток и минет он не считал.
Шустрый заместитель рассказывал о делах по телефону или по видеосвязи, первое время просил совет, как сделать лучше. А сейчас уже принимал решения сам, высылал отчеты и не надоедал, за что получал очень хорошие премиальные.
Шустрый и умный парень оказался. Хорошо его член не окажется в жене начальника, потому что нет жены.
Терехов любил свое дело, уважал и не обижал деньгами людей, что на него работали, считая, что от их благополучия зависит его хорошая жизнь. Только вот она как-то в одночасье стала не нужна.
Семену было и так хорошо – в деревне, на снегоходе или квадроцикле в лесу, с Громом, на рыбалке. А все эти Гоа, Мальдивы, Москва, Питер, суета, пафос, пущенная пыль в глаза остались в прошлой жизни.
– Вы меня слышите? Семен!
– Да, – Терехов очнулся от мыслей и оторвался от созерцания пышной груди голубоглазой блондинки.
– Я, конечно, понимаю, что… черт… Но я не могу ждать до утра, у меня в доме телефон, мне будут звонить, там…
– Муж?
– Что?
Семену было важно знать, кто будет звонить булочке. Как-то не очень хорошо сдавило в груди, стало жарко, он наконец снял с себя свитер, оставшись в одной камуфляжной майке.
– Звонить, кто будет, муж?
Если она сейчас ответит, что муж, то он лично отведет ее к дому, отдаст ключ и забудет, как звать. И Семену будет плевать, поссорились они, в свободных отношениях – гнидой, как некоторые, Терехов не был и не будет никогда.
Трахать чужих, пусть и шикарных баба с закидонами он не будет.
Не его это дело, и не вправе он кого-то судить, но нет, чужой женщины, какой бы она ни была, ему не надо. Хотя об этом нужно было спрашивать и думать раньше.
– Нет! Какой муж? Нет у меня мужа. Мама звонить будет, – Сима ответила так, словно ее оскорбили.
– Мама – это хорошо. Позвонишь с моего телефона, давай приступай, а я баню затоплю. И, это, кипяточком его обдай, так легче будет.
– Кого?
– Гуся.
Сима моргала, разглядывая своего неожиданного любовника. Не думала, что он будет таким огромным, казалось, что это свитер большой. Майка облегала широкую грудь, на плечах и руках играли мышцы, в глаза бросилась толстая золотая цепь с крестом и татуировки, которыми были покрыты все руки и грудь.
Уголовник?
Нет, ну нет, не может быть.