Ольга Шумкова
Домой

После уроков Володя снова пошел пешком.

– Володя!

Он обернулся на оклик. Нина стояла на углу их улицы. В руках у нее была корзиночка. Она улыбнулась, и Володя неуверенно пошел к ней навстречу.

– Володя, мы вчера вас чем-то обидели? – быстро заговорила Нина, – вы так скоро ушли… Если это так, то, пожалуйста, простите нас. Мне жаль, правда.

И, кивнув ему, она пошла в сторону дома. Володя, постояв секунду, бросился за ней.

– Нина! – сказал он, задыхаясь, – это вы простите меня, пожалуйста! Мне так стыдно! Вообще стыдно… за вчерашний день. Я натворил таких дел, Нина! Просто не знал, что делать.

И, запинаясь и заикаясь, он рассказал ей все – и мысли про бесплатные конфеты, и про трамвай, и про записку, и про страх перед отцом, и даже про то, как боялся поднять глаза на небо без звезд.

Нина внимательно слушала его. Когда он замолчал, красный и несчастный, она взяла его за руку:

– Володя… Послушайте меня. Ваши родители так вас любят, а если и сердятся – так что же? Вот увидите – все уже хорошо. А что касается конфет… вы понимаете, Володя, мой папа с радостью раздавал бы конфеты бесплатно, если бы это не было нашим единственным доходом. Но… если у вас не будет денег… и вам захочется есть – ведь всякое бывает в жизни, правда? – вы всегда можете к нам прийти. Папа очень хорошо отзывается о вас, Володя. Знаете, и мне очень нравится с вами разговаривать.

Володя смешался. Больше всего ему хотелось плакать, но как плакать перед девочкой?

Нина улыбнулась.

– Мне надо идти. Я должна отнести эту корзинку по адресу, на Фонтанку. Там живут две старушки, мы доставляем им провизию на дом.

– Я помогу вам? – предложил он неожиданно.

Нина серьезно посмотрела на него.

– Мне бы очень хотелось пройтись с вами, Володя. Но лучше идите домой. Ваши родители будут недовольны, если вы и сегодня задержитесь.

Володя угрюмо кивнул. Домой ему не хотелось, но Нина была права.

Дома все более-менее обошлось – отец, оказывается, успел зайти в гимназию, и директор сказал ему, что сын, конечно, упрямый и непростой ребенок, но зато похвалил таланты Володи, пообещав ему большое будущее. Эля в тот же день принесла табель с отличными оценками, родители были довольны, и Володя отделался запретом на неделю гулять после гимназии.

***

Когда мальчик ушел, расстроенная Нина стала убирать со стола, Арсений Васильевич вздохнул:

– Не знаю, что сделалось, доченька! Вроде и не обидели ничем…

– Только подружились! – огорченно заметила Нина, – мне с ним весело было, папа! Он… необычный, что ли.

– Это точно, – согласился Арсений Васильевич, – необычный. Ладно, Нина. Ты мне вот что скажи: завтра суббота, может быть, к тете Лиде поедем? Я вечером занят буду, ты бы у нее осталась. А в воскресенье я приду за тобой, и домой поедем. Хорошо?

– Хорошо. Мы с ней готовить будем. Папа, как ты думаешь, что с Володей случилось?

– Ох, Нина. Не знаю. И ты знаешь что? И думать не хочу.

Арсений Васильевич притворялся: о мальчике, прибегавшем все время за шоколадками, он думал очень часто. Нина сказала – необычный. Да нет, обычный…

Дуняша, прислуга Альбергов, очень оценившая удобную и недорогую лавку, иногда рассказывала о своих хозяевах – инженер все время работает, хозяйка тоже без дела не сидит, внимательная, веселая. Рассказывала и про детей: старшая, Эля, серьезная, в школе первая, но надменная, малышка совсем другая – веселая, ласковая, а какая умница! Но самый умный из детей Володя, и учится хорошо, и читает все время. И талантливый какой, руками все умеет делать – вот у Дуняши сломался кран от самовара, Володенька увидел и починил. Тоже инженер будет, наверное. И вообще – хороший мальчик, только тихий, замкнутый. Отец девочек балует, а с Володей строгий. Зато у мамы он любимчик, и он маму как любит – если ее дома нет, так места себе не находит, все к дверям бегает.

Жалко будет, если обидится и перестанет к ним ходить.

Но на следующий день Нина примчалась домой счастливая:

– Помирились, помирились!

– Ну хорошо хоть, – обрадовался Арсений Васильевич, – на что он обиделся-то?

– Да у него все сразу, – отмахнулась Нина, – ну, такой он, что делать?

В субботу Арсений Васильевич с Ниной приехали на трамвае к тете Лиде.

Лидия Васильевна была счастлива:

– Ниночка! Девочка моя! Арсюша! Соскучилась по вам, мои дорогие. Ну заходите, заходите…

– Ну как ты, Лида? – спросил Арсений Васильевич, проходя в столовую.

– Хорошо все, слава богу, не жалуюсь. Без вас вроде и скучно, зато вот сейчас как рада…

– Варя заходит?

– Редко, Арсений. Да я не переживаю. Была бы дочка… А так? Чужая.

Варя была дочерью покойного мужа Лиды. Выходя замуж на вдовца с ребенком, тетя Лида очень радовалась – она обожала Ниночку и была счастлива, что теперь и у нее будет дочка. Но Варя не приняла жену отца – была мрачной, раздражительной, молчаливой, как ни старалась тетя Лида. После смерти отца она перебралась к своей тетке – сестре матери, и тетю Лиду почти не навещала.

– Тетя Лида, а в нашей квартире кто-то живет?

– Да, сняли недавно, да я еще жильцов не видела. Ну, иди поиграй пока, а мы с Арсением поговорим.

Нина убежала в маленькую комнату. Раньше они с отцом занимали квартиру рядом с квартирой тети Лиды – жили дверь в дверь. Охта ей очень нравилось, и было немного жалко переезжать. Отец утешал ее:

– Ниночка, там удобнее будет. Аренда дешевле, покупателей больше, да и гимназия получше, чем тут. А к тете Лиде приезжать часто будем.

Нина, переезжая, часть своих вещей перетащила к тете Лиде:

– Пусть вот эти куклы тут живут. И тетя Лида, пусть маленькая комната моя будет?

– Да конечно, пусть будет, моя девочка.

В старой квартире окна Нининой комнаты выходили на Неву и Смольный. У тети Лиды окна комнат тоже выходили на Неву, и, приезжая к ней, Нина часами стояла у окна и смотрела на реку.

Как этого не хватает в Семенцах! Там, правда, недалеко Обводный канал, но это же совсем не то…

Нина нахмурилась, потом улыбнулась. Все-таки хорошо, что они переехали! Теперь у нее два дома. Новый год, наверное, они будут встречать тут – в гостиной поставят огромную елку, и сквозь ее ветки в окне будет виден Смольный!

Нина засмеялась и достала своих кукол. В гостиной тем временем шел разговор:

– Ну что, Арсений, ты делать думаешь?

– Что? Да ничего, – рассеянно отвечал Арсений Василевич, – ничего не думаю, Лида.

– Женщина она неплохая, Арсений. Тебя любит, и Ниночку никогда не обидит. Неловко мне! Она же мне подруга.

– Ну что неловко, Лида? Мы взрослые люди.

– Вот то и неловко!

– Ладно, Лида! Давай не будем об этом. Ты мне лучше скажи – я Нину оставлю у тебя до завтра?

– А ты куда?

– Дела, – смущенно улыбнулся брат.

Тетя Лида погрозила ему пальцем:

– Знаю я твои дела! Смотри мне.

– Ладно, ладно… скажи мне, как служба твоя?

– Там-то все хорошо. Ну что? Обедать давай? Ниночка, девочка моя! Давай на стол накрывать, папе уходить скоро!

После ужина Арсений Васильевич, расцеловав «девочек», ушел. Нина помчалась на кухню:

– Тетя Лида, готовить что будем?

– Давай сегодня котлеты делать? Сделаем много, и вам с собой дам. Как вы сейчас-то с едой?

– Обед Таня готовит, но скоро я сама буду. Мне так нравится!

Весь вечер они готовили котлеты и болтали. В десять Нина весело удивилась:

– Ой, как хочется спать!

– Так ложись, золотко. Кроватка твоя постелена, мишка ждет…

Нина умылась и ушла к себе. Как обычно перед сном, она подошла к окну и стала смотреть на Смольный. Какой красивый…

А ведь Володя раньше жил на другой стороне Невы, совсем рядом со Смольным. И может быть, они даже гуляли одновременно – каждый на своем берегу.

Как хорошо, что они помирились!

Нина забралась в кроватку, обняла плюшевого медведя и закрыла глаза. Как все-таки хорошо – дома!

Воскресенье Нина провела весело – сначала они с тетей Лидой затеяли пироги, долго завтракали или обедали, а потом Нина пошла гулять.

Охта очень ей нравилась – и раньше, и теперь. Каменные дома встречались редко, в основном – деревянные, двухэтажные, с палисадниками. В этих садиках весной цвела черемуха, яблони, вишня.

Нина дошла до Невы, побродила по берегу, потом поднялась на горку, где располагался рынок. Ей захотелось дойти до бывшей кондитерской, посмотреть, что там.

Кондитерской было жалко – она располагалась в самом большом каменном здании на Охте. Что там теперь?

Нина подошла ближе. Над дверью новая вывеска – швейная мастерская. Дверь распахнулась, и оттуда вышел отец.

– Ниночка?

– Папа! – обрадовалась Нина, – а ты что тут делаешь?

Из мастерской-кондитерской вышла высокая дама:

– Арсюша, я, кажется, забыла…

Увидев Нину, она осеклась. Арсений Васильевич улыбнулся:

– Тая, это моя дочь.

Дама улыбнулась:

– Здравствуй, Ниночка. Меня зовут Таисия Николаевна.

– Очень приятно, – весело сказала Нина.

– Она у тебя красавица, – сказала Таисия Николаевна отцу.

– Да, – согласился тот, – и умница, и вообще мое счастье. Ты гуляешь, Ниночка?

– Да, хотела посмотреть, что тут будет теперь – после кондитерской. Швейная мастерская, как интересно!

– Это моя мастерская, – сказала Таисия Николаевна.

– Ваша? Вы шьете?

– Шью. Могу и тебя научить, если хочешь. Девочке надо уметь заниматься рукоделиями.

Нина улыбнулась:

– Спасибо. Правда, меня учит тетя Лида, но я с удовольствием поучусь и у вас. Папа, ты куда сейчас? Я хотела зайти к Тонечке.

– Иди, Ниночка. Мы с Таисией Николаевной пройдемся, а потом я по делам. Тебя только вечером заберу, ты помнишь?

– Помню, конечно. До вечера! До свидания, Таисия Николаевна! Мне было приятно с вами познакомиться.

– И мне тоже, Ниночка. Знаешь что? У меня есть сын Миша, он чуть старше тебя. Мы тебя с ним познакомим, хорошо?

– Конечно! До свидания.

Отец с Таисией Николаевной ушли, Нина пошла к своей подружке. Тонечка жила в деревянном доме, на втором этаже. Нина постучала, дверь открыла Тонина мама:

– Ниночка! Как ты здесь? Заходи скорее.

Нина поздоровалась и вошла. В переднюю выскочила Тоня:

– Нина, ты приехала! Ну, пойдем скорее!

Квартира у Тони была маленькая – три комнаты, одну из этих комнат сдавали. Тоня спала в столовой, и там же стоял ее маленький столик для занятий.

В прошлом году родители совместно наняли им учительницу, она ходила по очереди – то к Тоне, то к Нине. Они занимались за большим столом, а если одна из девочек что-то не понимала, то учительница уходила с ней за маленький столик. Потом учительница вышла замуж, и девочки стали ходить в подготовительное отделение гимназии Нехорошевой. Теперь Тоня так и училась в этой гимназии.

Мать Тони вошла следом:

– Ну, Нина, расскажи: как вы там, на новом месте?

– Мы хорошо, – начала рассказывать Нина, – квартира там тоже хорошая – три комнаты, мне, папе и гостиная, мы там и обедаем. Кухня маленькая, но нам много не надо. К нам приходит Таня, у нас не живет, папа не любит, когда прислуга в той же квартире живет, у нас всегда приходящие. Таня очень хорошая, а я ей помогаю и скоро буду готовить сама. В лавке покупателей много – всем нравится. А я в гимназию ведь пошла!

– Нравится?

– Да. Пока не очень трудно.

– Подружилась с кем-нибудь? – ревниво спросила Тоня.

– Да, со всеми. Мы и после уроков вместе иногда гуляем, и девочки ко мне приходят, и я уже восемь раз в гостях была.

Тоня поджала губы. Ее мать рассмеялась:

– Ну, Тоня! Нина же и тебя не забывает. Как отец поживает?

– Тоже хорошо, спасибо. А вы как?

– А у нас новость! – объявила Тоня.

– Какая?

Тонина мать покраснела:

– Да вот, Ниночка… у Тони скоро братик будет или сестренка.

– Как хорошо! – закричала Нина, – как я рада за вас, Зинаида Михайловна… А можно мне будет приходить, понянчить малыша?

– Вообще-то это я буду делать, – заметила Тоня.

– Конечно, ты! Ты же будешь ему сестра. А я если только иногда, поиграть. Мне бы тоже хотелось брата или сестру. Но у меня не будет, мамы же нет.

– Почему не будет? – спросила Зинаида, – может, папа твой женится еще, и будет ребенок.

Такое Нине в голову не приходило.

– Да, правда, может, и женится. Я спрошу его. А когда у вас будет малыш?

– Через четыре, пять месяцев только.

– Ну, это еще не скоро! – расстроилась Нина, – только зимой. Ну ничего, подождем.

Зинаида улыбнулась, погладила Нину по голове и вышла. Тоня достала игрушки:

– Поиграем?

Через час Нина вышла из гостей – пора было идти домой обедать. В прошлом году она как-то заигралась в гостях, вернулась поздно, и недовольный Арсений Васильевич на следующий день отвел ее в магазин и купил маленькие наручные часы:

– Будь добра приходить домой вовремя. Мне что же, с ума сойти?

Погода испортилась – с утра было ясно, теперь накрапывал дождик. Тетя Лида уже накрывала на стол:

– Пришла, моя девочка? Мой ручки и садись.

За обедом Нина рассказала про Тонину новость.

– Тетя Лида, мне тоже хочется брата. Зинаида Михайловна сказала – может, папа женится еще, и тогда можно будет ребеночка. Папа что, жениться хочет?

– А как бы ты хотела, Ниночка? – осторожно спросила тетка.

– Не знаю, – удивилась Нина, – не знаю. Я никогда не думала. Я просто братика хочу.

Она задумалась.

– Знаешь, какого? У нас в соседнем доме мальчик живет – Володя. Я тебе про него не рассказывала еще? Он красивый очень – темноволосый, а глаза голубые, такие чистые, ясные! Вот бы мне такие. Мы с ним подружились, он хороший, очень умный. Учится хорошо и все читает, читает! Папе как-то помог шторку починить – которая витрину закрывает. Я вот такого брата хочу. Но хотя мы же с ним и так дружить можем. Тетя Лида, что на ужин будем готовить? Давай блины жарить? Я в тот раз жарила, так папа ел, конечно, но вообще он особо притворяться не умеет. Научи меня, как правильно? Ой, я что еще вспомнила – в нашей кондитерской будет швейная мастерская. Я там папу видела, он был с хозяйкой – ее Таисия Николаевна зовут. У нее сын, Миша, она нас обещала познакомить! Вот весело будет!

Вечером Лида провожала брата и племянницу на трамвай. Нина бежала впереди, Лида вполголоса говорила:

– Вот и девочка говорит – хочу брата. А ты что? Тебе Таисия-то зачем?

– Так Лида, – оправдывался Арсений Васильевич, – я вот что подумал – у нее денег-то немного, а ты бы с ней в долю вступила – у тебя же есть сбережения? А нет, так у меня возьми. Была бы хозяйкой. Она разумная, спокойная, как и ты.

– Сейчас придумал? – прищурилась сестра.

– Сейчас, – смущенно согласился Арсений Васильевич, – но придумал-то вроде хорошо. Подумай, Лида.

– А у тебя намерения…

– Да какие намерения, Лида, боже упаси! И не говори о таком, аж сердце закололо.

– Что там у тебя заколоть может, Арсений!

Вечером Нина рассказала отцу Тонины новости.

– Папа, ее мама сказала, что ты еще можешь жениться. И тогда у меня брат будет. А ты хочешь жениться?

Арсений Васильевич замялся:

– Ниночка, я бы, признаться, как-нибудь без этого. Ну, без женитьбы. Брата… Ты очень брата хочешь?

– Ну, если бы маленького, я бы с ним нянчилась. Или вот такого, как Володя!

– Ниночка, так с Володей просто дружить можно. А маленького? Ты вот вырастешь, и у тебя дети будут – тогда и будешь с ними нянчиться. А я помогать буду. Давай так пока?

– Давай, – согласилась Нина, – так тоже хорошо.

***

В понедельник после уроков Володя заглянул в лавку Смирнова. Лавочник, как обычно, встретил его приветливо:

– Здравствуй, Володя! Как поживаешь?

Из конторы выскочила Нина.

– Володя! Как хорошо, что вы пришли… Ну, проходите же! А пойдемте к нам? Вы же еще не были у нас в гостях? Ну, пойдемте же!

Володя нерешительно посмотрел на Арсения Васильевича, тот кивнул:

– Идите, конечно! Ниночка, там в буфете вроде пирог оставался.

Нина уже мчалась вверх по лестнице. Володя пошел за ней.

Квартира у Нины была маленькой – три комнаты: столовая и она же гостиная, маленькая спальня Нины и спальня Арсения Васильевича. В кухне был выход на черную лестницу, по которой спускались со второго этажа в магазин и контору.

Самой интересной комнатой была гостиная – большая, полукруглая, с тремя окнами. Перед средним окном стоял круглый стол, около второго окна – диванчик, около третьего – кресло. Второй диван стоял напротив окон, около большой печки. По одной стене располагался буфет с посудой, по другой – небольшой книжный шкаф.

– Мне эта квартира сразу понравилась! – говорила Нина, – три окна, и она такая – круглая… Тетя Лида шторы сшила сама – видишь, какие красивые? И посмотри – между шторой и окном сколько места? Тут можно играть и секретничать. Ко мне подруги приходят – мы там прячемся и разговариваем.

Чтобы попасть в Нинину комнату, надо было подняться на несколько ступенек вверх.

В самой комнатке стояла светлая мебель, обои были в веселый мелкий цветочек, на стенах висели какие-то необычные картинки в рамочках. На полу лежал светлый ковер.

– 

Папа был в Швеции, и его там позвали в гости к одному художнику, – рассказала Нина, – и папе так дом его понравился! Он мне потом рассказал и тете Лиде, и мы решили мне такую комнату сделать – как у детей художника. На Охте у нас и кухня была на такую шведскую похожа, а тут я еще не успела… Володя, послушай, давай говорить друг другу – ты? Давай? Ну так вот, ты знаешь, ведь моя бабушка была шведка! Она родилась в Финляндии, а потом жила в Ревеле. И говорила она сначала только на шведском языке. Папа в детстве тоже говорил, а сейчас все забыл уже. Я учу французский и немецкий, но трудно… Вот написала шпаргалку. А ты никогда не пользуешься шпаргалками, Володя? Ну конечно, ты же такой умный, все в доме говорят…А вот у нас в гимназии…

Володе было просто и легко с ней. И, немного помолчав, он начал рассказывать ей про свою гимназию, про директора и строгости с поведением.

– Володя, а ты любишь кинематограф? Мы с папой ходим иногда. Ну конечно, любишь, кто же не любит…

Володя замялся. Вот уже несколько недель у него был новый секрет.

– Я… Да. И знаешь что? Мне теперь кажется, что это даже интереснее, чем театр. Нина, я бы сам хотел делать фильмы. А еще знаешь что? Я рисовал – как будто кадры, там сказки, и подсвечивал, и показывал своей маленькой сестре – как будто в кинематографе. Такой аппарат, знаешь…

Нина слушала заинтересованно, иногда переспрашивая:

– 

Что это за аппарат? Что такое – кадр?

На пороге появился Арсений Васильевич:

– Ниночка, вы чай-то пить идете? Я уж накрыл все.

Время за чаем прошло весело и незаметно. Наконец, Володя поднялся:

– 

Мне пора. Большое, большое вам спасибо!

– 

Заходи еще, – сказали Нина с отцом в один голос.

– 

Мамочка, – сказал Володя дома, – ты знаешь, я был в гостях. У девочки из лавки, дочки Арсения Васильевича.

– 

Хорошая девочка?

– 

Очень. Веселая, добрая. И отец у нее очень хороший, мы вместе чай пили, разговаривали. Мамочка, можно, я ее к нам приглашу?

– 

Конечно, сынок. Вот в четверг, может быть? Папа придет пораньше, тоже познакомится с твоей новой подружкой.

Встретившись на следующий день с Ниной, Володя пригласил ее в гости.

– Я с удовольствием! – обрадовалась девочка, – когда мне удобно зайти?

В назначенный день Нина стояла на пороге.

– Добрый вечер! – просто сказала она.

Володя растерялся. Что говорить, что делать? Выручила его мама, как раз вышедшая в переднюю.

– Добрый вечер, Нина! – сказала она, – пожалуйста, проходи! Володя, помоги девочке снять пальто.

Нина разделась. Под пальто у нее оказалось темно-синее гимназическое платье с передником. В форме она казалась совсем маленькой.

– Проходите пока к Володе, – сказала мама, – я позову вас к обеду.

– Папа послал вам коробку конфет, надеемся, вкусные! – весело сказала Нина, протягивая завернутую коробку.

– Спасибо, Ниночка!

Нине очень понравилась Володина комната.

– Как у тебя хорошо! – сказала она, – а это что? Кукольный театр? Ты сам сделал?

Володя покраснел. Вдруг она все-таки будет смеяться? Но Нина с явным интересом и удовольствием рассматривала кукол, сцену и реквизит.

– А это что?

– А это проектор… смотри! Вот то, о чем я тебе говорил. Тут можно показать театр теней.

– Это я знаю! – обрадовалась Нина, – мы с папой так иногда играем – вешаем простыню, сзади ставим лампу и показываем животных. Я умею зайца – вот так, смотри, и собаку. А папа еще как-то дракона делает.

– Ну вот, а я рисую. Хочешь посмотреть?

– Конечно!

– Только я в кухне показываю – там маленькое окно, и я оттуда простынь спускаю. Пойдем?

– Пойдем, конечно.

В кухне была Дуняша.

– Ниночка! Ты в гостях у нас!

– Да! Здравствуйте, Дуняша.

– Дунечка, мы помешаем, если я тут театр покажу?

– Нет, Володенька, совсем нет. Только недолго – скоро обедать будете, я тогда уж вас отсюда попрошу…

Володя быстро установил оборудование и стал показывать спектакль. За героев он старался говорить разными голосами. Нина была в восторге:

– Володя, какой ты умный! И как хорошо все придумал!

Они вернулись к нему в комнату. Нина подошла к полке с книгами:

– Какие серьезные книги ты читаешь! Лермонтов… Мцыри. И Некрасов, и Толстой. «Детство». Это интересно?

– Да, очень. Хочешь почитать?

– Да, потом. У нас дома тоже есть, кажется. Ты знаешь, ведь моя мама была учительницей, она была очень умной, образованной. Папа сохранил все ее книги, только часть осталась в Галиче.

– А что в Галиче?

– Это город, недалеко от Костромы. Мама была оттуда родом, и я там родилась. У нас там дом с папой, мы сдаем его. Он раньше принадлежал бабушке и дедушке, которые мамины родители, но их уже нет. И папиных нет. А у тебя есть бабушка и дедушка?

– Только папины. Они в Могилеве живут.

– Это где?

– Где… ну вот давай на карте покажу. Вот тут. А Галич где?

– Галич вот тут. А ты что, в Могилеве родился?

– Да. Мы сюда переехали, мне семь лет было.

– А мне несколько месяцев. Я только родилась в Галиче. Как мама умерла, папа почти сразу сюда переехал, и со мной тетя Лида нянчилась. Володя, послушай! У тебя это что – паровоз? И железная дорога? Давай поиграем?

– Давай! – удивился Володя, – ты любишь в железную дорогу играть?

– Конечно! У меня есть, мы с папой играем часто. Я тут хотела поиграть с девочкой из класса, а она не захотела, сказала – в куклы.

– А в куклы ты играешь?

– Конечно. У меня и мебель для них есть, и посуда. Иногда я им одежду шью. Давай я рельсы буду складывать.

Они расставили железную дорогу, собрали поезд. Нина захотела быть машинистом, и Володя согласился быть стрелочником.

Открылась дверь, и мать позвала детей к столу.

Ужин прошел в очень приятной обстановке. Нина совершенно не стеснялась Володиных родителей, на вопросы отвечала вежливо и весело. Даже придирчивая Элька с удовольствием расспрашивала Нину про ее гимназию. Нина честно созналась, что учиться ей бывает трудновато, особенно по арифметике, зато ей нравится читать. На вопрос Якова Моисеевича, что она хочет делать в будущем, Нина задумчиво ответила:

– Знаете, мне столько хочется! Но больше всего, наверное, я хочу быть учительницей – как мама. И папа считает, что у меня получится.

После ужина Нина поблагодарила и сказала, что ей пора. Прощаясь, она сказала:

– Володя, если твои родители тебе позволят, приходи к нам в субботу?

Нина очаровала всех, и родители тут же дали свое разрешение.

***

Нина стала частой гостьей в семье Альбергов, как и Володя у лавочника. Они играли, рисовали, читали книжки – каждый свою.

Было очень весело, когда Нина приходила в гости, но еще лучше было у нее. Володе очень нравилась их квартира – свободно, весело. Нина была дома настоящей хозяйкой, она решала, что Татьяна, прислуга, приготовит на обед, и часто сама ей помогала. Она сама разговаривала с прачкой, сама следила за порядком, делала покупки. Арсений Васильевич ни в чем ей не мешал:

– Ниночка, я тут ничего не понимаю – ты уж сама там и с обедом, и мало ли что еще…

У Нины была специальная книжечка – «Мое хозяйство». Там были рецепты, советы по ведению дома, чистые листы для записей. Нина книжкой ужасно хвасталась и все туда записывала.

Игрушек у Нины было немного, но все дорогие и красивые – куклы, плюшевый медведь, фарфоровая посуда, кукольная мебель. Из интересного Володе была железная дорога – в нее и играли чаще всего.

В столовой-гостиной на старинном буфете стояло несколько фарфоровых фигурок – пастушка, балерина и маленькая собачка. Арсений Васильевич иногда машинально брал собачку и задумчиво гладил ее, потом хмурился и ставил на место. Нина, заметив как-то Володин вопросительный взгляд и дождавшись, когда отец уйдет, объяснила:

– Это первый мамин подарок папе. Они тогда только познакомились, и мама где-то купила собачку. Папа ее бережет, конечно. Когда я маленькая с ней играла, очень просил, чтобы не разбила.

Нина была настоящей хозяйкой не только дома, она помогала и в магазине – следила за порядком, могла сама подмести пол, помыть прилавки. Некоторым покупателям провизию отсылали на дом, Нина сама собирала для них корзины по списку, иногда сама и относила.

Если Нина шла относить кому-нибудь корзинку, Володя сопровождал ее. Обратно они возвращались разными путями – Нине хотелось все посмотреть:

– Володя, пойдем теперь вот по той улице!

Наступила зима с зимними радостями – в сквере на Забалканском построили большую горку, с которой катались все окрестные дети. Нина обожала кататься с горки:

– Так весело! Только тут горка маленькая все-таки.

– Да как же маленькая? – возражал Володя.

– Маленькая! Вот в Галиче огромная гора, Балчуг называется. Я оттуда каталась – летишь, летишь… а еще там с валов можно кататься – тоже очень весело.

Володю вполне устраивала и эта горка. Отец подарил ему салазки, у Нины тоже были – необычные, резные – и после уроков они встречались на Клинском и мчались кататься. Когда начинало темнеть, Володя пытался уйти домой, но Нина уговаривала:

– Ну давай – еще по разику?

Володя уступал, и домой они прибегали уже в темноте. Если отец уже оказывался дома, то очень сердился:

– Почему так поздно? Кончится тем, Владимир, что я запрещу тебе ходить на горку.

Володя обещал приходить раньше, но сдержать обещание было так трудно!

Как-то Нина на горку не пошла. Володя напрасно ждал ее около лавки, потом нерешительно зашел. Арсений Васильевич стоял за прилавком, встретил Володю привычно-приветливо, но казался чем-то расстроенным.

– Здравствуй, Володенька!

– Здравствуйте… А Нина дома? Она гулять не хочет?

Арсений Васильевич вздохнул:

– Не знаю, Володя… Что с ней делать?

– А что случилось?

– Не получилась задача на уроке классе, принесла отметку плохую.

Володя почувствовал холод в груди. Нина получила плохую отметку. Отец расстроен, недоволен, наверное, запретил ей гулять…. У Володи плохих отметок еще не было, вот поведение – случалось… Ничего хорошего тогда ждать не приходилось, родители очень сердились. Но у Нины ведь, кажется, такой добрый отец!

Арсений Васильевич расстроенно покачал головой:

– Не знаю, что делать! Расстроилась, плачет! Я уж и так, и так: Ниночка, да ну твои отметки к черту! Мы же с тобой знаем, что ты умница, ну, получила плохую, что уж убиваться! Сбегал, принес пирожных. Все равно плачет! Из-за отметки! Расскажи ведь кому – не поверят!

Володя как раз поверил. Его родители плохую учебу бы не одобрили.

– Вот и не знаю… – продолжал Арсений Васильевич, – я говорю: Ниночка, голова ведь заболит…. Ничего не слушает… Ты, Володенька, может, зайди, гулять ее позови? Я вам конфет дам. А до того чаю с пирожными, я сейчас согрею скорее.

Володя кивнул и через лавку прошел к квартиру. Нина сидела в гостиной у круглого стола и всхлипывала. Володя тихонько остановился у дверей. Девочка подняла голову:

– Это ты…

И снова заплакала.

Володя подошел и сел рядом. Помолчав, он сказал:

– Ты из-за отметки?

– Да, – всхлипнула Нина, – я вообще ничего не понимаю, ничего! Решала задачу у доски – все перепутала, надо было делить, я умножила! Синька такую рожу сделала, ты бы видел! А Катька засмеялась.

Володя улыбнулся:

– Ты не плачь? Папа твой так переживает…

– Папа не понимает! Он мне все – ты у меня умница, умница! А умница у доски так опозорилась, мне даже стыдно в гимназию идти! Велели эти задачи разобрать – я начала было, не понимаю. Папа говорит – давай репетитора наймем, студента или ученика какого… Наверное, так и придется делать.

– Давай я попробую объяснить?

– Ты?

– Ну да, я. Я по математике все понимаю. Какая задача?

Нина вытерла слезы:

– Мне неловко!

– Да почему?

– Ну… не знаю. Неловко!

– Да что такого? Вдруг получится?

Нина всхлипнула:

– А вдруг ты подумаешь, что я совсем дура, и дружить со мной не будешь?

– Нина, ты что такое говоришь? – растерялся Володя.

– Катька сказала, что я дура.

– Это Катька дура. Доставай учебник.

Нина, всхлипывая, вытащила учебник:

– Вот смотри. Тут про лошадь. Как они едят. И пуды… в общем, сколько лошади надо еды, что-то такое… кому это надо, у меня и лошади нет! Я автомобиль хочу.

– Нина! – серьезно сказал Володя, – для автомобиля ведь тоже топливо придется рассчитывать!

– Вот еще! Я выйду замуж, пусть муж считает.

– А пока нету мужа?

– Так и автомобиля пока нет…

– Давай решать? Вот смотри…

Володя нарисовал лошадь.

– Это – одна. Вот она съедает – сколько по условиям задачи? Вот стог сена.

Нина с интересом наблюдала за тем, как он рисует:

– Володя, ей еще конюшню надо. И давай ее в санки запряжем?

– Нина, мы же задачу решаем! Не отвлекайся ты, а? Ну вот, смотри дальше. А если мы еще одну лошадь добавим? Сколько она в месяц съест?

Нина вздохнула:

– Не знаю… откуда я знаю – хороший у нее аппетит или нет? Можно ведь сена про запас купить…

– Нина, да подумай!

– Не кричи на меня!

– Да я не кричу, что ты… Ну прости! Давай еще раз…

Арсений Васильевич, готовый лопнуть от смеха, подслушивал под дверью. Нина его удивляла – что тут можно не понимать, ведь такая умница! Сам он, правда, тоже мучился с математикой еще в училище – никак не мог понять, зачем записывать и вычислять, когда и так все понятно – посмотрел и сразу увидел ответ. А какой умница мальчик! Старается, объясняет, да как толково! Арсений Васильевич, кажется, впервые понял, как решают задачи, и очень удивился.

Через час Нина сообразила:

– Поняла. Умножить, поделить, вычесть.

Володя откинулся на стуле:

– Да! Уффф…. Понятно? Правда?

– Понятно… но лошадь сдохла.

– Почему?

– Потому что если столько еды ждать, сколько я решаю…

Володя расхохотался, за ним засмеялась Нина.

– Давай еще одну решим?

– Ну уж нет!

– Чтобы закрепить, Нина! Давай вот эту – про овечек?

– Ну давай… Всех уморим.

С овечками дело пошло быстрее, правда, потом Нина перепутала порядок действий. Получилось, что на одну овцу нужен ноль пудов сена.

– Овца тоже сдохла, – задумчиво сказал Володя.

– Ты надо мной что, смеешься? – вскипела Нина.

– Да ты что! Просто овечку жалко стало. Давай еще раз?

– Все равно сдохла уже, – пробормотала Нина, беря карандаш, – ну, и где я что перепутала?

Наконец накормили и овец. Нина захлопнула книгу: