Ольга Леонидовна Вербовая
Каменск-Уральский
Оказалось, Гоша уже тогда работал водителем на скорой помощи, которую Олеся тогда и вызвала к своей соседке – старушке стало плохо с сердцем. Молодые люди сразу приглянулись друг другу.
– Говорите, Олеся жила в Смоленске?
– Ну да. Воспитывалась в детдоме. Мать от неё отказалась.
Олеся Вяземская… Смоленская область… Не оттого ли она получила такую фамилию, что родилась в Вязьме? Там же, где и я. Но что же получается? Мама родила и отказалась? Быть такого не может! Я видела, как при воспоминании о моей сестричке на её глаза наворачивались слёзы. Нет, она бы в жизни так не поступила! Может, врач обманула, сказав, что вторая девочка родилась мёртвой? Если так, то напрасно, выходит, бабушка так доверяла своей школьной подруге, напрасно ручалась за неё. Но какой смысл был во всём этом? Мне доводилось читать истории о том, как недобросовестные врачи воруют и продают младенцев. Кто-то – на органы, кто-то – для бесплодных, у которых есть деньги. Однако на органы Олесю не пустили, да и судя по тому, что она детдомовская, в семью она так и не попала. Зачем тогда было воровать мою сестру?
Своими мыслями я поделилась с Еленой Сергеевной. Та слушала мою историю молча, не перебивая.
– Ничего себе! – заговорила она, немного оправившись от изумления. – Получается, Вы, может быть, Максиму не чужая вовсе.
– Ну, да, если так, то есть смысл сделать экспертизу ДНК. Вдруг он и вправду мой родной племянник? Но всё-таки не поняла, зачем было врачам похищать Олесю? Её ведь никуда так и не забрали и не продали.
– Наверное, хотели забрать, врачу заплатили, да в последний момент передумали. Решили, что всё-таки не готовы чужого ребёнка воспитывать. Или своим забеременели. А матери уже сказали, что ребёнок умер. Вот и сдали в детдом за ненадобностью. Сволочи, а не врачи, ей Богу!.. Уже поздно. Может, и нам уже пора спать?
Я полностью согласилась со «свекровью» и стала стелить ей в гостиной. При этом у меня не выходили из головы мысли о том, что если версия с врачами-похитителями – правда, то моей сестре либо катастрофически не повезло, либо, напротив, повезло очень сильно. Если её лишили любящих родителей, чтобы забрать себе, но потом раздумали, то, конечно, хреново получилось. Ну, а если думали продать на органы, но что-то не срослось… Получается, Бог тогда её помиловал. В любом случае я чувствовала, что должна разобраться в этой тёмной истории.
***
Звук пролетавшего по рельсам поезда внезапно ворвался в мой сон. Как? Неужели я снова куда-то убежала среди ночи и теперь еду на поезде в неизвестном направлении? Не открывая глаз, я испуганно вскочила.
– Алло.
Голос Елены Сергеевны.
– Нет, спасибо, кредитов не беру.
Я открыла глаза. Но нет, никаких поездов рядом не было и в помине. Я была всё в той же комнате, в которой заснула накануне. Слава Богу! Значит, я ещё не полностью сумасшедшая! Я вдруг поймала себя на мысли, что меньше всего на свете хотела бы вот так сбежать от Гоши, от Максима.
На часах было восемь утра. Пора вставать.
Елена Сергеевна, как оказалось, тоже встала и вовсю суетилась на кухне.
– Доброе утро, Елена Сергеевна!
– Доброе утро, Александра! Простите, я телефон оставила на тумбочке в прихожей. Совсем рекламщики стыд потеряли – звонят с утра пораньше, кредиты предлагают. И ведь люди берут на всякую ерунду. Нет бы жить по средствам!
– Согласна! Кстати, интересная у Вас на телефоне мелодия – как будто поезд идёт.
– А, так я всю молодость работала проводником. Можно сказать, ностальгия. А сейчас уже здоровье не то. Тем более ковидом переболела. Хорошо, привиться успела, а то бы как Олеся… Кстати, я тут оладушки решила испечь. Максимка любит бабушкины. Олеся их почти не делала, говорила, у неё плохо получаются.
Вскоре проснулся Максим, и мы все вместе завтракали оладушками, которые приготовила Елена Сергеевна. Глядя на мальчика, я тщательно следила за его жестами и мимикой, пытаясь уловить в них что-то от себя. Найти какие-то доказательства, что он и вправду мой племянник. То мне казалось, что я нашла этому подтверждение, а то вдруг разум говорил: нет, это точно не от тебя. В итоге я совсем запуталась и решила просто сделать генетическую экспертизу. Она уже скажет точно, родная мы кровь или нет?
Не успели мы допить чай, как вернулся со смены Гоша.
– Привет, Гош! А мы тут как раз завтракаем. Мой руки, садись за стол.
– Привет, Ася! Сейчас, я мигом.
Максим и Елена Сергеевна уже позавтракали, и внук вовсю донимал бабушку своими детскими почемучками. Я же взяла тарелку и положила «мужу» оладушек, налила чаю ему и себе и, дождавшись, когда он пришёл завтракать, села напротив. Я заметила, что вид у него несколько растерянный.
– Как дела? Как прошла смена? Устал, наверное?
– Есть немного. Представляешь, сегодня ночью тех наркоманов забирал, что на меня с ножом кидались. Обкурились какой-то гадости – и передозировка.
– Ничего себе! И как, откачали?
– Того самого старшего не спасли. Умер прямо в машине, даже до больницы не довезли. Остальные в реанимации. Но вот родители у них… Врач говорит: позвонил, а они почте все пьяные. Похоже, у погибшего мамашка даже не поняла, что у неё больше нет сына. Только у одного малого мать нормальная. Да и сам он, говорит, был золото, а не ребёнок – круглый отличник, даже в олимпиадах участвовал. А потом попал в плохую компанию и покатился по наклонной.
– Надеюсь, он выживет и завяжет с этим делом.
– Я тоже надеюсь. Но знаешь, Ася, когда я их забирал, мне стало страшно за Макса. Не хотел бы я, чтобы он, когда вырастет, встал на кривую дорожку.
– Я бы тоже хотела, чтобы мой племянник вырос путёвым.
– Племянник?
– Может быть. Но я сама ещё точно не знаю. Давай, я тебе потом расскажу, а то Макс может услышать. Иди спать, а мы пойдём по магазинам.
– Спасибо, Ася! Кстати, я тут открытку для Смирновой написал. Можешь бросить в почтовый ящик, если не трудно?
– Да, конечно.
Помыв посуду, я зашла в спальню, чтобы переодеться. Вещи, в которых я приехала, уже нужно было стирать, поэтому я, с разрешения Гоши, заглянула в шкаф. В Олесином гардеробе всё было вполне обычно – джинсы, водолазки, блузки, в основном белые, пара чёрных юбок. Словом, то, что я, собственно, сама надевала каждый день.
Гоша уже не смотрел, как я надеваю джинсы и водолазку той, которая, может быть, была моей сестрой-близнецом, потому что почти сразу заснул. Посмотрев на спящего «мужа», я поправила ему одеяло. И почти сразу отдёрнула руку.
«Александра, очнись! Что ты делаешь? Ты же скоро уедешь и больше не вернёшься!».
– Мам, мы идём гулять? – отвлёк меня от мыслей голос Максима.
Я приложила палец к губам:
– Тише, пусть папа поспит. А то он ночью работал, устал. Сейчас идём.
Елена Сергеевна решила пойти с нами. Пока она помогала внуку одеться, я взяла из ванной зубную щётку Максима. Как раз куплю ему новую, а то эта уже несколько поистрепалась.
По магазинам мы прошлись без особых приключений. Максим, к слову сказать, не капризничал особо: мама, купи то, купи это! Единственное – попросил свой любимый батончик «Баунти».
Оставалось зайти в лабораторию сдать образцы ДНК на анализ.
– Елена Сергеевна, вы тогда с Максимом идите домой, а я забегу ещё кое-куда.
– Хорошо.
Елена Сергеевна как знающая город проводила меня до здания Медиклаба. Распрощавшись с ней, я зашла вовнутрь, сдала зубную щётку Максима, а также собственную слюну. Затем, уладив все формальности и договорившись о том, что результаты мне пришлют по электронной почте, вышла на улицу.
Я шла по направлению к дому Гоши, осматриваясь по сторонам: нет ли поблизости почтовых ящиков. Наконец, на глаза мне попалось отделение почты. Вытащив открытку, я бросила её в ящик и хотела уже идти дальше, как вдруг дверь открылась, и оттуда вышла довольно молодая женщина в расстёгнутой почтовой жилетке. Её живот явно говорил о том, что скоро она уйдёт в декрет. Увидев меня, она побледнела, как полотно:
– Олеся!
– Я не Олеся! – поспешно ответила я, опасаясь, как бы эта беременная дама от испугу не упала в обморок или, того хуже, не скинула ребёночка. – Я Александра, её сестра…. Наверное.
Женщина недоверчиво на меня покосилась:
– Так сестра или наверное?
– Скоро узнаем. Я как раз сдала материалы на ДНК.
Испуг на лице почтовой работницы сменился осуждающим взглядом:
– Да, вот семейка! Пока жива была, никого из родных: только муж и ребёнок. А как умерла…
– Да я сама только недавно узнала, что у меня, может, была сестра. А Вы, простите, кто? Её подруга?
– Она вообще-то у нас работала. Ещё до ковида. Я-то привилась, да и то заболела. Но хоть в лёгкой форме. А вот Олеська…
– Да, я в курсе. Гоша рассказывал, от него и умерла.
– Во как – уже и Гоша! Хотя почему бы и нет? Олеську не вернёшь, а мальчишке мама нужна. Пусть лучше это будет родная тётя, чем совершенно чужой человек.
Я хотела было сказать, что ничего ещё не известно, и вообще я здесь случайно, и скоро уеду, но что-то меня остановило. Вместо этого я с сожалением заметила, что если бы раньше узнала, что у меня, может быть, на Урале живёт сестра, попыталась бы её найти и выяснить, в самом ли деле мы родные. Хотя, признаться, мне было бы перед ней неловко – я росла в любящей семье, а она, по чьей-то злой воле, провела детство в приюте, как сирота.
Поболтали мы недолго. На почту стал подтягиваться народ, и Анастасия, так звали мою собеседницу, должна была сесть за кассу принимать клиентов. Я же собралась идти домой, как вдруг зазвонил смартфон. На экране высветился незнакомый номер.
– Алло.
– Здравствуйте! Александра Владимировна?
– Да, это я. А кто говорит?
– Это Ольга, медсестра. Мне Ваш номер дала Ваша бабушка Березина Галина Петровна. Она у нас в больнице. Жить ей осталось максимум неделю. Она очень хочет с Вами проститься. Вы сможете к ней приехать?
– Да, конечно. А что с моей бабушкой?
– Рак кишечника. К сожалению, она обратилась к нам слишком поздно. Уже ничего нельзя сделать. Приезжайте как можно скорее, если сможете.
– Хорошо, я поняла. Диктуйте адрес… Постараюсь завтра быть на месте.
Закончив разговор, я тут же помчалась домой, рассматривая на ходу расписание электричек до Екатеринбурга. Гоша уже успел пожарить котлеты и теперь вместе с Максимом ждали меня.
– Прости, я должна прямо сегодня уехать, – сказала я Гоше тихонько, пока Максим мыл руки. – Да, я помню, что обещала. Но у меня в Смоленске бабушка умирает, хочет попрощаться. Мне из больницы позвонили…
– Да, я понимаю, – он старался говорить спокойно, но я не могла не заметить, что каждое слово давалось ему с трудом. – Спасибо тебе за всё, Ася!
Максиму мы решили сказать: мол, маме нужно срочно уехать в Смоленск по делам. Ребёнок, естественно, огорчился:
– Мам, а, может, не поедешь?
– Рада бы, да никак нельзя. Дела очень важные.
– А ты вернёшься?
– Конечно, вернусь.
До вокзала Гоша и Максим решили меня проводить. Глядя на них, я всё больше ловила себя на то, что не хочу от них уезжать. Но как иначе? Пусть бабушка моя далеко не ангел, но всё-таки она моя бабушка. Совесть не позволяла мне взять и оставить её умирать в одиночестве.
Уже давно подошла моя «Ласточка», проводница в форме и красных туфельках стояла на платформе, проверяя документы у пассажиров, а я всё никак не решалась сделать шаг и протянуть ей свой паспорт. Гоша вдруг взял меня за руку:
– Счастливо, Ася! Держись! И будь счастлива!
– Счастливо, мама! Возвращайся скорее, ладно!
– Обязательно. А ты веди себя хорошо, слушайся папу.
– Ладно, Ася, беги, а то уже осталось две минуты.
– Ладно, счастливо! Вы тут не скучайте!
Поцеловав на прощание обоих, я отдала паспорт проводнице, и, получив обратно, поднялась в вагон. Я слышала, как Максим с некоторой тревогой спрашивал отца:
– Папа, мама ведь вернётся, правда?
– Конечно, вернётся, – ответил Гоша.
Он не плакал, но по его голосу я поняла, что он с трудом сдерживал слёзы. Лицо его было бледным, как у человека, у которого вот-вот отнимут что-то дорогое. За весь путь до вокзала он почти не проронил ни слова, но его глаза смотрели на меня так, словно хотели сказать: не уезжай, останься!
Поезд тем временем тронулся как будто с явной неохотой. Казалось, машинисту передалось настроение двух моих мужчин, один из которых ещё совсем маленький, и решился увезти меня исключительно из профессионального долга. Моих мужчин… Я уже стала думать о них так, будто они и есть моя семья. Притом не дождавшись результатов теста.
«Александра, Александра,
Этот город наш с тобою,
Стали мы его судьбою…»
Знакомая песня раздалась неожиданно чуть ли не над самым ухом. Сидевшая впереди меня девушка быстро засуетилась, вытаскивая из сумочки мобильник:
– Да, зая, слушаю…
Она ещё что-то говорила, по всей видимости, своему бойфренду, но я уже не прислушивалась к милой беседе. Мысли меня не слушались, разбегаясь, как муравьи из разорённого муравейника. То мне казалось, будто я возвращаюсь домой, то, напротив, будто покидаю родной дом. Стоило мне на миг закрыть глаза, передо мной тут же возникали лица Гоши и Максима. В такие минуты мне страстно хотелось сорвать стоп-кран и, разбив стекло молотком…
«Э, Сашка, остынь, не сходи с ума!» – уговаривала меня разумная половинка моей души.
Видимо, она права! Как-то всё навалилось слишком неожиданно. Мне надо ещё во многом разобраться, многое обдумать. Нельзя такие важные решения принимать на эмоциях!
Чтобы немного отвлечься от этих мыслей, я стала смотреть в окно на проплывающие мимо леса, поля, станции и вокзалы. Как странно! Всё это я проезжала, когда сюда ехала, однако память моя не откликалась на одну из этих картинок, и когда объявляли очередную станцию, я все эти названия слышала впервые. Получается, всю дорогу я была в отключке?
