Ольга Леонидовна Вербовая
Каменск-Уральский
– Я согласна. Тем более что проголодалась вообще-то. Ну, так что любила Ваша жена?
– Олеся была всеядной. Единственное, она не выносила арахис – у неё была аллергия. А в кафе обычно заказывала молочный коктейль с клубникой. Это был её любимый… Максим, пошли кушать пирожные!
Мальчик тут же помчался вприпрыжку. Всю дорогу, пока мы шли, он буквально не отпускал меня. И когда мы пришли к началу оживлённой трассы, где возвышалось здание торгового центра, я уже знала и о том, что у Мурки недавно родилось пять котят – один чёрный, трое рыжих и один пёстренький, и о том, что папа подарил на день рождения настоящий почтовый вертолёт, и о том, что он меня нарисовал и дома обязательно покажет. Я не знала, что сказала бы на это его настоящая мама, поэтому просто слушала мальчика с интересом, иногда вставляя вопросы и восхищённые реплики. И надеялась, что Максим сейчас так воодушевлён, что не заметит неладного.
В кафе я заказала яичницу и, чтобы выглядело убедительнее – молочный коктейль с клубникой.
После мы ещё немного погуляли втроём, прежде чем Георгий привёл меня «домой», а точнее, в свою квартиру. Не сказать, чтобы она напоминала холостяцкую берлогу с толстым слоем грязи везде, где только можно – нет, хозяином Георгий оказался довольно-таки аккуратным. Однако всё равно чувствовалась нехватка женской руки.
В гостиной, на верхней полке стенки, на самом видном месте, стояла свадебная фотография: Георгий – счастливый жених в костюме, при галстуке, и невеста в белом платье, с фатой. Лишь только я её увидела, сразу поняла, почему и Георгий, и его сын с ходу приняли меня за жену и мать. Она не просто была похожа на меня – это была моя точная копия. Словно моя однояйцовая близняшка… Словно близняшка…
Да, у меня была сестричка. Мы родились с разницей в пять минут. Но лишь одна я родилась живой. Врач говорила, другая была задушена пуповиной, спасти оказалось невозможно. Отец в то время был в командировке, скорую вызвала бабушка, его мать. Врача она хвалила как ценного специалиста. Ещё бы! Ведь это была её подруга со школы – за одной партой сидели. И ради своей давней подруги она бы в лепёшку расшиблась. Мама, конечно, плакала, просила показать ей умершего ребёнка, но бабушка убедила её, что лучше этого не делать. Боялась, что материнское сердце не вынесет такого зрелища. Уж насколько не любила она мою маму, однако в тот страшный момент всячески её поддерживала. Потом, правда, вернулась её прежняя холодность. Да и ко мне, своей внучке, она, к слову сказать, относилась без особой теплоты. А после смерти родителей и вовсе перестала со мной общаться.
Да, именно так наверняка выглядела бы моя сестричка, если бы дожила до такого возраста. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что эта Олеся, возможно, и есть моя сестра, только сводная. Папа ведь был в командировке на Урале – правда, в Оренбурге. Вдруг погулял на стороне? Однако эту мысль я тут же отмела. Нет, он очень любил маму и никогда не причинил бы ей боль. Скорей всего, просто случайное совпадение.
Не успела я как следует рассмотреть квартиру, как Максим буквально атаковал меня. Сначала он показывал мне свои рисунки. На одном, взявшись за руки, стояли мама, папа и он сам. На другом – мама в синем платье и в короне, как настоящая королева. Были картинки, где мама едет на поезде, прямо на крыше, домой или где летит на самолёте – снова на крыше, – а внизу стоят, встречая её, он и папа. Понятно, почему Георгий так и не смог сказать сыну, что мама не вернётся. Никогда не вернётся.
– Какой ты у меня умница!
С этими словами я обняла Максима. Так, наверное, сделала бы его мать, если бы каким-то чудом вернулась и увидела, как он по ней скучал и ждал. К тому же мне не хотелось, чтобы мальчик видел мои слёзы, так некстати навернувшиеся на глаза. Я-то знала страшную тайну, которой не знал Максим.
– Тебе нравится?
– Да, очень!
Потом я смотрела, как Максим ловко управляется с почтовым вертолётом. И не забывала при этом хвалить мальчика.
– Мам, а ты покажешь мне Могилёв? – спросил он после того, как наигрался с вертолётом. – Там красиво?
Вопрос поставил меня в тупик. В этом городе мне бывать никогда не приходилось. Однако вспомнив, что прошлым летом была в Смоленске, ответила:
– Нет, Могилёв не очень. Смоленск красивее. Хочешь, покажу?
– Хочу!
Я стала листать фотографии на смартфоне. Однако памятуя о том, что была там не одна – вместе с Антоном, старалась показывать их ребёнку аккуратнее, пропуская те, на которых мы стояли рядышком. И всё же, как я ни старалась, предосторожность меня не спасла.
– Мам, а что это за дядя?
Выдать Антона за случайного встречного я не могла – на фотографии мы стояли, обнявшись, со счастливыми улыбками на лицах.
– Там снимали кино, – стала я объяснять мальчику. – И на роль короля и королевы эльфов нужны были актёры. Меня хотели на роль королевы, а этого дядю – на роль короля. Но чтобы узнать, подходим мы для этого или нет, нужно было проверить, как мы смотримся вместе.
– Совсем не смотритесь! – скривился Максим. – С папой лучше!
– Потому нас и не взяли.
– А вот с папой бы взяли! Потому что папа – настоящий король!
– Наверное, – улыбнулась я в ответ.
«Надо же так – оказывается, мы с Антоном даже и не смотримся вместе! – подумалось мне. – Вот уж устами младенца…».
Хотя я понимала, что ребёнку, привыкшему видеть маму рядом с папой, вполне могло быть попросту непривычно, что мама с другим дядей. Тут уж любой бы смотрелся плохо. Но глядя на давнишнюю фотографию, я и сама вдруг стала замечать, что мы с Антоном и вправду не выглядим прекрасной парой. Хотя тогда ещё я была уверена, что Антон – лучший мужчина на свете, и именно с ним я хочу прожить всю жизнь. Но что-то было в этой фотографии такое, что говорило: нет, эти двое вместе случайно, у них нет будущего, они расстанутся и, может быть, даже очень скоро. Или может, это у меня уже глаз замылен?
Однако приближалось время обеда. А поскольку я в этом доме была в роли хозяйки, значит, надо было что-то сварганить.
Сказав Максиму, что иду на кухню готовить обед, я вышла из комнаты и тихонько окликнула хозяина, который как раз возился с дрелью, чтобы прикрутить навесной шкаф:
– Георгий.
– Да?
– Скажите, что мне приготовить на обед? Ну, что обычно готовила Олеся?
– Ну, когда как?
– Рыбный суп она могла приготовить?
– Да, готовила. Кстати, она называла меня Гошей, если что.
– Поняла. Я тогда готовлю уху и котлеты?
– Идёт. Только котлеты ещё вчерашние остались. Можно их разогреть.
Когда я достала из холодильника те самые вчерашние котлеты, заметила, что они совсем не похожи на полуфабрикаты, которые продаются в магазинах. Выглядели они вполне как домашние. Стало быть, Георгий умеет готовить. Признаться, это стало для меня неожиданностью. Антон бы даже замороженных пельменей в кастрюлю не кинул и, если бы узнал, что кто-то из знакомых мужчин сам готовит еду, непременно счёл бы подкаблучником, ибо считал, что не мужское это дело – к плите становиться. Когда я подхватила жестокую простуду и лежала с температурой под сорок, не в силах даже встать и приготовить обед, он ел бутерброды. Понятное дело, питаться одним хлебом с колбасой Антону не нравилось, поэтому я, как только малость почувствовала облегчение, немедленно встала с постели и принялась кашеварить. До сих пор не понимаю, каким чудом я тогда не свалилась посреди кухни – настолько ещё была слаба.
«Повезло тебе, Олеся, с мужиком!» – подумалось мне, когда я разогревала эти самые котлеты.
Вскоре вся семья, если можно так назвать отца с сыном и случайной гостьей, сидела за столом. Хотя уха, которую я приготовила, ничем заумным не отличалась – уверена, так приготовили бы девяносто процентов хозяек – всё же я волновалась: вдруг ребёнок попробует и заметит, что мама готовила по-другому? Однако Максим уплетал и уху, и котлеты с удовольствием.
В тот день до вечера я играла с ребёнком, потом уложила спать, почитала на ночь сказку. Могла ли внезапно вернувшаяся мать, целый год не видевшая сына, отказать ему в этой просьбе? Когда же Максим, наконец, заснул, я тихонько вышла из детской и направилась в нашу с Георгием «супружескую» спальню. Впрочем, разобранная и застеленная бельём раскладушка ясно говорила о том, что «супружеской» бурной ночи не предвидится. И это меня вполне устраивало.
– А Вы, Георгий, неплохо готовите! – сейчас, когда ребёнок спит, мне не было нужды называть его Гошей и обращаться на «ты».
– Спасибо, Александра! Честно говоря, когда Олеся была жива, я готовил редко, да и не умел особо. А тут ничего не поделаешь – пришлось научиться. Сам бы я, может, и в столовках бы, и пиццу заказывал, но Макс ребёнок, ему нужно нормально питаться. Кстати, Ваша уха мне очень понравилась!
– Спасибо! А что Олеся обычно делала на завтрак?
– Она обычно варила кашу. Макс просто обожает рисовую, с черничным джемом! Я пытался приготовить, но он говорит, что у мамы лучше.
Черничный джем! При этих словах я непроизвольно скривилась. Дело в том, что я с детства не переваривала чернику ни в каком виде. Даже то, что она для глаз полезна, не могло заставить меня взять её в рот. Но если ребёнок любит кашу с черникой, почему бы не приготовить?
– А Олеся где-то записывала свои рецепты?
Однако не успел Георгий мне ответить, как зазвонил мой телефон. И снова я машинально нажала принять вызов.
– Сашка, стерва! – орал Антон, судя по голосу, далёкий от состояния трезвости, как от соседней галактики. – Ты где шляешься?
То, что он сказал дальше, в общественном месте повторять неприлично, однако по смыслу вся его гневная тирада сводилась к тому, что я, безнадёжно падшая женщина, наверняка сейчас с другим мужиком, и что если он нас застукает, то немедленно оторвёт мне голову, а ему – кое-что другое.
– Во-первых, тише, тут ребёнок спит, – я говорила шёпотом, опасаясь, что Максим проснётся. – А во-вторых, моя личная жизнь тебя больше не касается. Счастливо!
Нажав «отбой», я поставила на вибровызов. А ведь фактически прав оказался, я действительно в этот момент была с другим мужиком и более того, в его спальне.
– Бывший ревнует? – поинтересовался Георгий. – Никак успокоиться не может?
– Ну, да, – нехотя призналась я. – Дело в том, что мы расстались совсем недавно. Думаю, перебесится. В любом случае, из Москвы он сюда не поедет.
– Да, далековато, – заметил Георгий. – Ну, а Вы-то здесь какими судьбами?
– Это долгая история.
Мне совсем не хотелось объяснять ему то, чего я не могла объяснить даже самой себе. Поэтому я пообещала рассказать это как-нибудь потом, а сейчас очень хочу спать. Пожелав мне спокойной ночи, Георгий выключил свет и лёг на раскладушку.
Однако на самом деле сон долго не шёл ко мне. Оттого, что случилось утром, признаться, мне было не по себе. Если я, хоть убей, не помню, как и зачем приехала в Каменск-Уральский, вдруг, проснувшись, обнаружу себя, скажем, в Омске или в Махачкале? Или куда ещё нежданно-негаданно потянет? Может, у меня уже крыша едет? И я, невменяемая и непредсказуемая, сейчас нахожусь в одной квартире с маленьким ребёнком. Если так, лучше мне и вправду убраться куда подальше. С этими мыслями я и заснула.
***
Проснулась я от нежного прикосновения. Моя правая рука лежала в сильной мужской ладони. Значит, я дома, и Антон здесь, со мной! Приснится же какой-то Каменск, какой-то Уральский! Его, наверное, и вовсе не существует. А уж та странная семейка, где меня принимают за покойную жену и маму, и подавно бред!
– Антон…
– Простите меня, Александра.
Голос Георгия. Я открыла глаза. Тот, кого я только что считала плодом своего разыгравшегося воображения, сидел передо мной и в смущении убирал руку прочь. Значит, всё правда, мне не приснилось!
– Простите! Просто спящая Вы так напомнили мне Олесю, и я не удержался. Обещаю, больше этого не повторится.
– Понимаю. Просто я подумала, что я дома, и что Вы Антон.
– Наверное, Вы его до сих пор любите?
– Не знаю, может быть. Но после того, что я о нём узнала, оставаться с ним не смогу.
– Изменил?
Я неопределённо кивнула. Если бы! Поход налево я бы, пожалуй, со временем смогла простить. Но изнасилование ребёнка…
– Ладно, пора вставать, завтрак готовить. Всё-таки я типа жена, мать, хозяйка.
Умывшись, я побежала на кухню. Значит, Макс любит рисовую кашу? Что ж, пусть будет каша!
– Гоша, а у нас есть черничное варенье? – окликнула я хозяина, помешивая ложкой полуразварившийся в молоке рис.
– Вроде было, – ответил Георгий. – Сейчас посмотрю.
Через несколько минут он принёс из кладовки банку черничного варенья. Макс тем временем уже проснулся, и Георгий отправился помогать сыну одеться, умыться. А мне вдруг подумалось: что если бы я и вправду была в этом доме хозяйкой, Георгий с Максом – мужем и сыном? Однако эту мысль я тут же отбросила. Нет, вряд ли у нас бы что-то получилось. Георгий хороший человек, но какой-то слабохарактерный. Был бы он хоть наполовину таким же решительным, как Антон, может, у нас бы что-то и получилось. А так… Впрочем, чего об этом думать? Через неделю я всё равно уеду, и мы больше никогда не увидимся. Я ведь здесь, в этом доме только потому, что не могу вот так взять и помахать ручкой ребёнку, который принял меня за свою маму. Раз я сама невольно дала ему надежду, появившись в этом городе.
Очень скоро каша была готова, и я позвала Георгия с Максом завтракать, не забыв поцеловать ребёнка, спросить, как спалось. Олеся бы наверняка сделала именно так. Увидев, что на завтрак будет каша с его любимым вареньем, Макс очень обрадовался.
– Мам, а почему ты с вареньем не ешь? – спросил мальчик, видя, как я зачерпываю ложкой пустую кашу.
– Решила посидеть на диете, – соврала я. – Чтобы быть стройнее.
