Ольга Арсина
Когда падает снег
Фантом
Иногда в жизни происходит что-то, чему мы не можем найти объяснения. Как много ещё в природе непознанного и загадочного! Когда что-то невозможно объяснить с точки зрения науки или психиатрии, то, как правило, прибегают к термину "мистика" и убирают в долгий ящик.
Вот и со мной однажды произошёл престранный случай, объяснить который я не могу, но и забыть – тоже. Случилось это лет двенадцать назад в славном городе Хебе, что стоит в центре Европы в прекрасной Чехии. По роду своей профессиональной деятельности меня и еще шестерых моих коллег-музыкантов, участников казачьего ансамбля "Гуляй-поле" командировали в этот чудесный город, говоря официальным языком "по линии культурного обмена". Короче говоря, мы должны были в течение двух недель давать концерты в Хебе, Карловых Варах и других приятных глазу чешских городах, которые нас просто обаяли с первого взгляда и шага. Cлавный город Хеб в лице всяких официальных представителей встретил нас радушно, гостеприимно и определил на постой на всё время командировки в древний, почти тысячелетний, монастырь. Это была настоящая экзотика! Каждому выделили по отдельной комнате, да нет, по самой настоящей монашеской келье с толстенными стенами и настоящим аскетичным убранством – кровать-стол-шкаф. Не знаю, как ребята, а я была просто в восторге! Коллектив, который работал там же до нас, проживал в комфортных условиях в лучшей гостинице Хеба. О том, что нам ужасно повезло, думаю, даже не стоит говорить.
Монастырь представлял собой крепкое, с мощными стенами двухэтажное каменное здание, одной стороной примыкающее к такому же древнему католическому храму. Когда-то давно из монастыря можно было пройти в храм по внутреннему переходу. Но сейчас тут была глухая стена, и в храм можно было попасть только через улицу. Монастырь стоял на живописном берегу широкой спокойной реки, а буквально через дорогу от монастыря на холме возвышались величественные каменные стены средневековой крепости. В общем, мы попали в историческую часть города, далёкую от современных построек советского периода, что, не скрою, меня очень радовало. Было ощущение какого-то скачка во времени, и вся окружающая атмосфера этому способствовала. Кроме нас в монастыре уже целый месяц проживала семья из Висима – пожилая художница Мария Семёновна и двое её внуков – девочка-подросток Аня и мальчик Сёма десяти лет. Мы, конечно, сразу познакомились, много общались и слушали рассказы художницы об истории уральской игрушки, о магическом значении каждого элемента русского костюма. Позже они дали нам мастер-класс по изготовлению маленьких кукол-оберегов. Собственно, со своими чудесными работами они и приехали в Хеб.
В этом монастыре был и нулевой этаж – подземный. Там располагались душевые. Что тут было до душевых, во времена оны, я не знаю. Вскоре после приезда, покидав вещи в шкаф и переодевшись, я сразу побежала в душ, снять усталость с дороги и освежиться – на улице стояла непривычная для мая жара. Смотрительница показала мне дорогу, и я поспешила вниз по широким каменным ступеням. Душ я нашла не сразу. К нему вел длинный, слабо освещённый коридор. И чем дальше я продвигалась по этому довольно холодному коридору, больше похожему на туннель с высоким потолком, тем больше меня охватывала какая-то смутная тревога. Я уж хотела было вернуться назад, думала, что я не туда шагаю, как тут, наконец, увидела две душевые кабинки без дверей. Душевые были довольно старые, обветшалые от времени и холодные. Принимать душ мне как-то расхотелось. Я поругала себя за малодушие, разделась и зашла под прохладные струи воды. Но только я намылилась, как услышала странный металлический скрежет и какое-то подвывание. Я стала испуганно озираться по сторонам. Вдруг с шумом захлопнулась маленькая форточка под потолком. Я вздрогнула и стала в темпе allegro смывать с себя пену. Спиной я чувствовала, что кто-то из темноты коридора смотрит на меня. Жуткий липкий страх стал пробираться мурашками по моей коже, поднимая каждый волосок. Я резко обернулась, чтобы избавиться от ощущения опасности. Темнота коридора успокоения не принесла. Я выскочила из душевой и, наскоро обтеревшись, натянула одежду, которая прилипала к мокрому телу и никак не хотела быстро надеваться. Не чуя ног, я побежала прочь по длинному коридору на выход. Коридор мне казался нескончаемым, сердце бешено колотилось где-то в горле, а в спину упирался ВЗГЛЯД. Я немного успокоилась только когда появился свет на выходе.
Наверху беззаботно светило солнце, за окном весело щебетали птицы, и зелёные ветви старых деревьев приветливо заглядывали в открытое окно моей кельи. "Вот трусиха!"– ругала я себя. – "Скажешь кому – засмеют. А ну, соберись, тряпка! Всё нормально. В подвале просто выл ветер, в коридоре сквозняки гуляют. А ВЗГЛЯД – это как в детстве "у страха глаза велики".
Наша командировочная жизнь потекла свои чередом. По утрам мы давали концерты в "Русской избе", днём подрабатывали в ресторане, развлекая чешскую публику. А вечерами после ужина мы собирались в кают-компании (в большом уютном зале на втором этаже монастыря) всем ансамблем. Общались, пили чешское пиво и что-нибудь покрепче, и пели, пели, пели… Наш отдых часто перерастал в репетицию. Будто не напелись за день.
Я с "зелёным змием" никогда не дружила, и даже вкус знаменитого чешского пива так и не поняла. Но от компании никогда не отделялась. Так здесь было душевно, тепло и открыто, по-родственному. Далеко за полночь все разбредались по своим кельям до утра.
В один из таких дней, когда все разошлись "на боковую", посреди ночи мне приспичило. Как говорят "зов предков". Сунув ноги в шлёпки, полусонная, я пошла в туалет. От моей кельи он находился далеко, в другом конце длинного коридора. Весь коридор надвое разделяла просторная рекреация с мягкой мебелью и бильярдным столом посредине. Зевая и шаркая своими шлёпками, глядя под ноги, я дошла до этой рекреации и вдруг уперлась взглядом в кого-то, кто стоял прямо у меня на пути. Я напрягла глаза и увидела чёрные с широким квадратным носком башмаки с золочёной пряжкой. Я стала медленно поднимать взгляд. Башмаки сидели на двух крепких ногах в белых чулках. Передо мной стоял коренастый мужчина среднего роста, одетый по моде Средневековья. Бордовый широкий и короткий бархатный плащ, белая с большим кружевным воротником рубаха, чёрные панталоны до колена. Ну и дальше, как я сказала – белые чулки и чёрные башмаки с пряжками. В полумраке коридора я захотела рассмотреть его лицо. И как только я стала всматриваться в него, черты лица стали расплываться, потом превратились в дымчатое пятно, весь его образ стал быстро таять и растворился в сумеречном свете коридора. Я и сейчас, по прошествии 12 лет, очень подробно, до мелочей, помню эту сцену, и вряд ли когда-нибудь забуду. Но тогда я даже не успела ни испугаться, ни подумать, что же это. Я, как ни в чём не бывало, пошла дальше по коридору, сделала всё, что собиралась, спокойно вернулась в келью и крепко уснула до утра.
С утра было всё по распорядку. Завтрак, быстрые сборы – макияж, концертный костюм, дорога до "Русской избы", концерт, аплодисменты, окончание работы, обед. Ночное приключение я вспомнила за обедом. Ах, да, эти чешские кнедлики! Национальное блюдо, вкусное, сытное, в густом мясном соусе! Я кайфовала. День. Два. Три.
– А что, это будет каждый день?
– Да.
На четвёртый день уже на кнедлики глаза не глядели. Нетронутую порцию мы уносили к себе в монастырь. Как-то пробовали просто оставить на столе в столовой, где нас кормили, но заметили, что работники стали обижаться.
– Что, не нравятся наши вкусные кнедлики?
– Нет, нет, что вы! Очень нравятся. Мы заберём с собой, чтобы еще и в ужин ими полакомиться.
Да, я отвлеклась. Итак, за обедом с кнедликами я рассказала ребятам о ночном происшествии. И тут как будто "прорвало" Пашу. Он переглянулся с Аней. Паша с Аней – семейная пара, участники ансамбля. Аня на пятом месяце беременности.
– Аня, ну я же тебе говорил, что видел ночью мужика в коридоре. Ёкарный бабай! Ты же мне не поверила! Надо меньше пить, надо меньше пить! Ты же видишь, Оля тоже его встретила. Она-то совсем не пьёт. Я уж думал, мне с бодуна померещилось. Но, зуб даю! Я его тоже видел!
Все слушали, раскрыв глаза, уши и рты. История будоражила и интриговала. В последующие несколько дней ребята не спали, периодически выходили в коридор в надежде встретить привидение в бордовом плаще. Но… тщетно. Фантом больше так и не появился.
Об этом случае мы рассказали и нашим новым знакомым – Марии Семёновне и её внукам. Она выслушала на удивление спокойно. И следом рассказала нам свою историю.
Когда она со внуками заселилась в монастыре, смотрительница выделила им две кельи. Одну ей, вторую внукам. И в первую же ночь внуки в состоянии сильнейшего испуга и страха прибежали к бабушке. Они сказали, что кто-то хочет прорваться в их комнату через потолок. Только они это сказали, как страшный металлический скрежет раздался над потолком. Будто кто-то огромными железными когтями пытался разрушить потолок и проникнуть в келью. Скрежет сопровождался диким воем. Мария Семёновна сказала, что такого жуткого страха не испытывала никогда в жизни. Думала, что её кондратий хватит. Они забрались все втроём на одну постель, крепко обнялись, дрожа от страха, и не спали до утра. До самого восхода в потолок скребли, выли и долбились. С первыми лучами солнца всё стихло.
С утра они пошли искать смотрительницу, чтобы выяснить, в чём дело. Но были два выходных, в монастыре не было ни души. На тот момент они были там единственными постояльцами. И оба выходных, обе ночи прошли в таком же страхе, ужасе и кошмаре. В понедельник, наконец, пришла смотрительница. Выслушав сбивчивый рассказ испуганных до крайности постояльцев, она сразу их успокоила.
– Вы не бойтесь, они вам ничего не сделают, так, пугают просто.
– Кто пугает?
– Так привидения. Монастырю скоро тысяча лет. Потому и привидения. Сколько душ тут бродит неуспокоенных.
– Какие души? 21 век на дворе. Какие привидения? Вы шутите что ли? Вы специально нас пугаете? У меня дети, вы прекратите этот балаган!
– Еще раз. Не бойтесь. Возле входа на кухню видели кадушку с цветком? Возле неё на полу стоит тарелка. Вечером перед сном положите в тарелку угощение.
Мария Семёновна перебила:
– Какое угощение? Кому?
Смотрительница продолжила:
– Надо задобрить привидение. Положите конфету, печенье. Что-то сладкое. Если заберут, значит, согласны вас тут терпеть. Всё, простите, у меня дела.
– Бред какой-то! – возмутилась Мария Семёновна бездействию смотрительницы.
Бред – не бред, а конфеты Мария Семёновна в тарелку на полу таки положила. Ночью впервые было тихо. А утром обнаружили, что угощенья из тарелки исчезли. Хоть и фантомы, а сладенькое любят. Интересно, как они, бестелесные, забирают угощенья? Вопрос открыт.
Дня два это событие обсуждалось в ансамбле с ажиотажем, но постепенно интерес ослаб, повседневные дела сбили остроту, тем более что никакие привидения и фантомы не беспокоили больше ни нас, ни семью Марии Семёновны. Командировка шла своим чередом, время летело быстро. Мы с удовольствием проживали эти дни в Чехии, выступая, посещая ближние города, даже выбрались на денёк в соседнюю Германию. Наше пребывание подходило к концу.
Неожиданно история с привидениями получила своего рода подтверждение. В один из дней в Хебе проходило что-то вроде фестиваля под названием "Ночь всех костёлов". Мы выяснили, что эта новая акция придумана с целью «познакомить публику с христианством через музыку и искусство в таинственной вечерней атмосфере». Мне очень захотелось поучаствовать. Из ансамбля заинтересовался только Лёша – наш руководитель. И мы пошли по церквям. Все они были открыты для посещения всю ночь. Всем желающим в храмах ставили печать на руку, чтобы каждый мог в результате похвастать, сколько костёлов было пройдено. Атмосфера была чудесная. Ночь, музыка, скульптуры святых в мягком свете свечей, картины. Сколько костёлов мы прошли, не помню точно, но самым последним был тот храм, что соединялся с нашим монастырём. Мы были уже изрядно уставшими, да и время близилось к утру. Но всё же решили зайти, раз уж рядом с "домом". В этом храме проходила выставка детских рисунков. Я без особого внимания проходила мимо стендов, когда внезапно что-то заставило меня остановиться. На одном из рисунков я увидела красивого вельможу в средневековой одежде. Бордовый короткий плащ, белые чулки, чёрные туфли с золотой пряжкой. Я просто не могла оторвать взгляда от рисунка. Сомнений не было: это именно он, тот, кого я встретила ночью в коридоре монастыря. Совпадало всё до мелочей. Меня просто оторопь взяла. Я позвала Лёшу, от волнения даже не сразу смогла внятно сказать, что меня так изумило. Мы стали рассматривать и другие рисунки. На очень многих этот образ повторялся. И был еще один – женщины в белом. Лёша подошёл к устроителю с вопросом. Ответ меня ошеломил. Действительно, на рисунках был изображён фантом, или привидение, которое наиболее часто встречают люди в коридорах монастыря. Так же часто жители видят женщину в белом.
Я до сих пор не знаю, как относиться ко всему, что со мной случилось. Женщину в белом я, конечно, не встречала, но привидение в плаще – даю вам честное слово – видела своими глазами! Невероятно – скажете вы. Но это очевидно – отвечу вам я.
Новогодние приключения Лены и Ко, или Дед Мороз спешит на помощь!
Канун Нового года – время ожидания праздника, исполнения желаний, веры в чудеса и возвращения в детство. Подарки под ёлкой, каток во дворе, гуляния в новогоднюю ночь, фейерверки, шампанское, «Голубой огонёк» и «Ирония судьбы» … Да много чего еще. Но в предновогодней суете человек лишь краем глаза успевает заметить нарядные витрины, снежные горки и ледовые городки. Надо бы остановиться, помечтать, полюбоваться на красивую снежинку на рукавице, а после слизнуть её языком, но… некогда – столько дел! Какие горки? Подарки не куплены, новогоднее меню не составлено, костюм ребёнку не дошит, долги не розданы, денег не хватает.
А если ты работник культуры, считай, что это праздничный аврал каждый день уходящего года. Утром – ёлка для детей, вечером – концерт для взрослой публики. И такая карусель каждый день до самого 31 декабря.
Лена и есть тот самый работник культуры. Муж и дочь её почти не видят, приходит домой после концерта, ближе к полуночи, когда муж уже похрапывает, а дочь тихонько посапывает. Они всё понимают, обречённо соглашаются – что делать, такая у мамы работа – постоянный праздник для всех, кроме семьи… Но когда клубок проблем вырастает в огромный ком, а чаша терпения начинает переливаться через край, муж начинает медленно «закипать»:
– Лен, ну сколько можно! Когда уже закончатся твои концерты? Я ведь, между прочим, тоже работаю. А потом иду на собрание в детсад, а потом по магазинам, а потом – ёлку с Муськой украшаем. Тоже, между прочим, без тебя. Я уже не говорю, что засыпаю один…
– Зато просыпаешься со мной, – неудачно пошутила Лена, пытаясь не «накалять атмосферу». – Ванечка, ну потерпи немного. Ты же знаешь, это всё – за дополнительную плату. Это же не каждый день.
– Да знаю я твою «дополнительную». Заплатят, как в прошлом году – три копейки. К лету.
– Ну зачем ты так? А корпоративы? «Живая денежка» на руки. Как раз на новогодний стол. – Лена обняла мужа. – Ванечка, ну не повезло тебе с женой.
– Да что уж теперь, – теплел Иван, – придётся терпеть, раз угораздило жениться на Снегурке. Ну в постели-то я тебя отогрею!
– Не боишься, что растаю?
– Я боюсь только одного – чтобы не остаться 31-го с Муськой вдвоём.
– Ванечка, я тебе обещаю, даже клянусь, что 31-го сразу после концерта – домой!
Последние предновогодние дни в ДК проходили весело и напряжённо. Артисты каждый день трудились на сцене при полном аншлаге. После праздничных концертов шумно заполнялись залы кафе и танцевальная площадка с огромной нарядной, сверкающей ёлкой. Эстрадники и народники со сцены расходились по залам кафе, продолжая веселить разгулявшийся народ – продолжалось корпоративное веселье.
30 декабря после концерта Гоша – главный баритон ДК, вокалист всех вокальных жанров от джаза до оперы, богатырь – косая сажень в плечах – и просто хороший талантливый парень зашёл после концерта в хоровой класс. Там уже собирались домой его коллеги – музыканты – хормейстер Лена и баянист Николаша. В «горячие» праздничные дни они неизменно работали на корпоративах.
– Так, ребята, еще одна халтурка подвалила! – Гоша довольно потёр руки.
– Ой, терпеть не могу это слово. – поморщилась Лена. – Какая халтура? Мы честно отрабатываем свой хлеб, без всякой халтуры.
– Ленка, не цепляйся к словам. Ну хорошо, не халтура – новогодний корпоратив.
– А когда? На Рождество?
Гоша внимательно посмотрел на «бригаду», состоящую из трёх человек – Лены – вокалистки и, по совместительству, вечной Снегурочки и баяниста Николаши, «заводящего» публику с пол-оборота. Третьим был сам Гоша – Дед Мороз, он же супер-баритон – универсал.
– Надо поработать 31 декабря.
– Ну нееет! – в унисон протянули Лена и Николаша.
– Да подождите вы! Заплатят вдвойне. Я уже договорился. Отрабатываем час с 9 до 10, забираем «бабки» и по домам. К Новому году будем дома.
– Так. Ну если дома всё сварить и накрыть стол до того… – Лена стала прикидывать в уме, как уговорить мужа, чтобы не психовал. Ведь она клятвенно обещала…
– А где корпоратив будет? – подал голос баянист Николаша.
Гоша выждал паузу:
– Ребят, только спокойно. В пансионате.
– Что? Нееет! – опять в унисон пропели Лена и Николаша.
– Так ведь за двойную плату! – не сдавался Гоша.
– И что? Этот пансионат у чёрта на рогах, за городом в лесу. Вся твоя двойная уйдёт на такси до дома. Да и какое такси в 10 вечера 31-го? Нет, ищи дураков!
Гоша досадливо цыкнул. Похоже, халтура пропадала. Он достал сотовый и быстро набрал номер. Через пару гудков ему ответили.
– Слушай, Володь, – Гоша замялся, – Тут такое дело… Надо бы добавить. Ребята не соглашаются. Вся доплата уйдёт на дорогу. Да я понимаю. Мне-то что делать? Так. Да? Ну, это ж другое дело! Ну всё, замётано! Будем!
– Что он сказал?
– Да всё нормально. Володька сказал, что у них там свой транспорт, как отработаем – сразу развезёт по домам. Ну что? Лады?
Лена с Николашей переглянулись:
– Ну, ОК.
31 декабря, ровно в 8 часов команда прибыла в загородный пансионат. В вопросах работы ребята были пунктуальны. В большом банкетном зале уже вовсю гуляла чиновничья братия – большие начальники и начальнички поменьше шумели за столами, расслабляясь в неформальной обстановке, наливаясь дорогими винами и закусывая изысканными деликатесами. Под шум и гам перед жующей публикой выходили выступать приглашённые самодеятельные артисты из разных ДК города и профессиональные исполнители. Деда Мороза со Снегуркой и баянистом должны были выпустить в зал в 9 часов, когда публика «дойдёт до кондиции», будет готова петь застольные песни, водить хороводы и отплясывать «русского».
Наши герои, между тем, переодевались в концертные костюмы в специально отведённой комнате. Здесь же переодевались и ждали своего выхода и другие разножанровые участники. Молоденькие танцовщицы надевали костюмы зайчиков-секси, при этом ничтоже сумняшеся снимали с себя всё, не обращая ни малейшего внимания на присутствие остальных артистов. Надо сказать, что артисты – особая каста людей. Концертная и закулисная жизнь выработала у них привычку работать в самых разных условиях: на сцене, в деревенском клубе, в загородном доме, в ресторане, в заводском цеху. Здесь никаких райдеров не существует в принципе. Поэтому наши герои по привычке повернулись друг к другу спинами и спокойно облачились в костюмы, преобразившись в Деда Мороза, Снегурку и разухабистого баяниста. Краем глаза поглядывали на нарумяненных сексапильных зайчиков, приклеивающих сценические ресницы и натягивающих колготы.
Дед Мороз подмигнул Николаше:
– Что, отец ты наш многодетный, нравятся девчонки?
– Неет, – протянул покрасневший Николаша, – моя Люся лучше! Уже ждёт меня с моими тремя пацанами.
Время от времени в комнату забегал ведущий:
– Зайки мои, поторопитесь! Ваш выход! Приготовиться цирковому! «Зайки» выбегали из класса, стуча золочёными каблучками, виляя пушистыми хвостиками и оставляя после себя облако парфюма.
В 9.30 изрядно вспотевший в своей шубе Дед Мороз показал ведущему на часы:
– Володь, время! Сколько еще нас будешь мариновать?
Ведущий – известный в городе «дорогой» тамада – махнул досадливо рукой:
– Слушай, Гош, ты хоть не гони волну. Я и так уже на взводе. Не могу я пока вас выпустить. Главный еще не подъехал. Без него – сам понимаешь…
– Блииин… Мы со Светкой гостей назвали, жена уже ядом исходит. А если ваш главный совсем не приедет?
– Да ты что! Этот козёл наверняка сейчас у любовницы. А корпоратив – для отвода глаз. Он жену свою как огня боится. Мне тут нашептали, что он всегда жене и любовнице даже духи одинаковые покупает, чтобы не спалиться. Так что приедет. Слушайте, я вам сейчас закусок принесу. Там такой стол – от одного вида слюнями изойдёшь! Но выпивку пока не обещаю.
Через 15 минут ведущий вернулся взбудораженный и радостно объявил:
– Всё! Приехал! Будьте готовы минут через 5-10.
– А перекусить?
– Да всё, уже не до того. Я побежал…
– Ну конечно, ему не до того. Сам уже натрескался икры с фуа-гра. – заворчал Гоша. – Короче, работаем по усечённой программе. Там всё равно уже никто «лыка не вяжет».
Через сорок минут всё было кончено. Голодные артисты, переодевшись буквально за минуту, уже стояли на заснеженной улице в ожидании транспорта. Мороз крепчал, на чёрном небе сияли яркие звёзды, время шло, а транспорт всё не появлялся. Гоша, чувствуя, что подводит коллектив, побежал выяснять и спасать ситуацию. Тамада, уже расслабленный и изрядно подвыпивший сидел за столом, закусывая после окончания корпоратива. Остатки гостей разбредались по пансионату в поисках своих номеров. Увидев Гошу, Володя попытался встать, но не справившись с задачей, плюхнулся обратно в кресло. Глянув на Гошу из-под полуприкрытых век, проговорил заплетающимся языком:
– Ой, Гоша, я как раз только хотел к вам выйти…Что-то я замотался сегодня… Простите, ребята, но водила уже «не в форме», так сказать, наотмечался, ему за руль нельзя. Ну вы это. Вызовите такси.
– Такси?!! Перед Новым годом? Да ты совсем сбрендил?
Гоше хотелось схватить тамаду за грудки и встряхнуть хорошенько. Но, увидев блаженно расплывшееся в улыбке лицо, Гоша понял, что дальше разговаривать бесполезно. Сжав кулаки, он вышел, хлопнув дверью. Потом вернулся, махом сгрёб со стола в салфетки бутерброды и пошёл прочь.
Лена и Николаша, уже «приплясывали», скрипя валенками, пытаясь согреться.
– Ребята, убейте меня, но машины не будет…– Гоша от стыда не знал, как смотреть друзьям в глаза.
– Как это? Ты же обещал…
– И мне обещали! Водила надрался. Я предлагаю заночевать тут, другого выхода нет.
– Ну нееет! – в унисон возмутились Лена и Николаша.
– Вы, как хотите, а я пошла. – решительно заявила Лена.
– Куда ты одна ночью? Постой, я с тобой! – Николаша взвалил на плечи баян.
– Ну подождите! Да, я облажался. Ну кто ж знал, что водила наклюкается? Ладно, раз такое дело. Колян, оставь баян, я сам понесу. Короче, вы идите, а я попробую что-нибудь сделать. Тут хотя бы сотовый берет. Вот еще. Возьмите бутеры, хоть по дороге поешьте. Я вас догоню.
Гоша пошёл в пансионат, продолжая бурчать, проклиная тамаду, водителя, мороз и вообще «Чтоб я еще раз…»
Мороз трещал, снег скрипел, скрежетал под ногами, пробивая плотную тишину зимней ночи. Две фигуры быстро удалялись прочь от пансионата в темноту, подсвеченную мерцанием ярких звёзд. Лена, детство которой прошло именно в этих местах, знала, что нужно дойти до ближайшей автобусной остановки, и там попытаться заказать такси или поймать попутку, если повезёт. Но до ближайшей остановки дорога шла сначала через лес, а дальше – через большое городское кладбище.
– А, может, как-нибудь его обойти? – зябко поёжился Николаша.
– Обойти-то, конечно, можно, но тогда ты до остановки всю ночь шагать будешь, если, конечно, не замёрзнешь по дороге. Давай поспешим, не хочу отморозить нос к празднику. На кладбище мне и днём-то жутковато, а тут…
Лена с Николаем быстро зашагали по дороге, нервно прислушиваясь к каждому шороху и периодически оглядываясь. Вроде всё было тихо, но ощущение постороннего присутствия и безотчётного страха не отпускало.
– Что-то мне не по себе. Ты когда-нибудь был ночью на кладбище? – спросила Лена.
– Да боже упаси!
– Я тоже. Ну что ж, всё когда-то бывает в первый раз.
И вот уже пансионат остался позади, слева и справа, куда ни глянь, только кресты да надгробные памятники. Вдруг за одной из могил мелькнула быстрая тень. Лена вздрогнула:
– Коль, ты видел? Мне страшно!
– Что?
– Да вон там, слева.
– Лен, тебе уже со страху мерещится. Ну кто тут может быть? – Николай сделал жуткую гримасу. – Только покойники! – и вдруг дёрнулся. – Ой, кажется, тут кто-то есть.
Лена крепко ухватила Николая под руку.
– Мамочки! Кто это?
Вглядевшись в темноту, они увидели два жёлтых глаза.
– Кажись, волк… Спокойно, Лена. Да не трясись. Где у тебя бутерброды?
– Вот…– Лена достала из сумки невнятного вида комок салфеток.
– Ясно. На запах он и пришёл. Дай мне, брошу, чтоб отстал. Пока ест, мы убежим.
Николай с размаху закинул пакет как можно дальше, чтобы отвлечь преследователя.
– Бежим!
Путники рванули вперед, что было мочи, прямо по дороге, не оглядываясь. Бежали, пока совершенно не выбились из сил.
– Коля, я больше не могу! – запыхавшись, выдохнула Лена.
– Ну всё! Отдышись. Кажется, отстал. – Коля с трудом перевёл дыхание.
Они разом оглянулись назад, чтобы удостовериться. Дорога тускло белела, освещённая равнодушным светом звёзд и жёлтого месяца на фоне чёрно-синего неба. А по дороге, отбрасывая длинную тень, трусил рысцой прямо к ним навстречу волк. Лена издала стон:
– О, нет! Я больше не могу. Коля, ты беги.
– Ты с ума сошла?! Он догоняет, потому что мы убегаем. Стой. И будь что будет.
Волк приблизился метров на двадцать и остановился. Так они продолжали стоять некоторое время неподвижно, глядя друг на друга.
– И что дальше? – Лена еще крепче вцепилась в руку Николая. – Так и будем стоять, пока не замёрзнем насмерть? – Лена повернулась к волку и вдруг закричала громко и пронзительно:
– Чего тебе надо? Пошёл прочь!
Волк сделал еще пару шагов навстречу.
– Пошёл прочь, гадина! – еще громче заорала Лена.
– Акбар, ко мне! – вдруг послышался грозный окрик. На дорогу из тени кладбищенской ограды вышел человек с длинным дрыном в руке. Волк бросился к нему и стал ластиться.
– Господи, кто это? Вы кто? – закричала перепуганная насмерть Лена.
– Мужчина, вы кто? – повторил следом Николай.
Мужчина подошёл ближе.
– Ёксель-моксель! Это что за явление? Посреди ночи на кладбИще? Жить надоело?
– А, а, а вы кто? – дрожащим голосом спросила Лена, прячась за спину Николая.
– Я -то? Да вот, хожу с осиновым колом, думаю – не вурдалаки ли тут бегают? – мужик приподнял дрын и вдруг расхохотался. – Да не трясись ты, шучу я. Сторож я кладбищенский. Вон там моя сторожка. Да вы ж заколели совсем. Пошли ко мне, хоть чаем напою. – Видя недоверчивые лица путников, мужчина усмехнулся в усы. – Да не боитесь вы! ПолкладбИща прошли, а живого человека спужалися.
– А осиновый кол? – Лена кивнула в сторону дрына.
– Тьфу, нечистая! Какая осина? Сосна это. Ходить с ней легче, чай не пацан уже. Ну что, будем мёрзнуть, али как?
И тут все услышали издалека громовой голос:
– А ну отошёл от них! Быстро!
Прямо по дороге навстречу всей компании бежал … Дед Мороз. Такой мощный бас мог быть только у одного человека на всём Урале, как минимум. Лена с Николашей его сразу узнали.
– Гошка! Миленький! Как ты нас догнал?
– Мать честная! Это еще что за невидаль? – воскликнул вдруг растерявшийся сторож. – Чтобы столько чудаков, да в одном месте сразу – такой оказии еще не бывало!
Гоша, раскрасневшийся, запыхавшийся, снимал с себя тулуп Мороза:
– С вами станешь марафонцем, блин! Никогда в жизни так быстро не бегал. Ленка, надевай тулуп, синяя вся уже. – Гоша настороженно обратился к сторожу, – А вы, извините, как тут?
Лена ответила за него:
– Гоша, это не бандит, это сторож кладбищенский. А зовут… ой простите, мы ж не познакомились. Я – Лена, то есть, Елена Сергеевна, а это Николай Степаныч и Георгий Иваныч. А вы?
– Я-то? Да просто Фёдор. По батюшке – Александрович, а деревенские кличут обыкновенно – бирюк.
Лена посмотрела на ребят умоляюще:
– Фёдор Александрович приглашает к себе чаю попить горячего. Может зайдем, а? Я уже ни рук, ни ног не чувствую. Всё равно вечер пропал, дома потеряли…
Вся компания направилась в сторожку, которая оказалась поблизости. Хозяин пригласил в тесную избёнку, налил всем травяного чаю. И тут Гоша развязал мешок Деда Мороза и торжественно водрузил на стол бутылку шампанского.
– Ну что, проводим старый год? Я тут маленько разобрался с тамадой. Ну вот, он послал каждому по бутылке шампанского в качестве извинения и благодарности.
Сторож поставил разношёрстные кружки, какие нашлись, всем, кроме себя.
– А вы что же? Не проводите старый год?
Фёдор пригубил травяного чаю:
– Да вы пейте. А я уж своё отпил.
Лену после шампанского окончательно разморило.
– Ой, ребята, так спать хочу, сил нет! Третью ночь не сплю.
Гоша подмигнул:
– Ну так, любовь – дело такое, бессонное.
– Да при чём тут… Ой, мужики, у вас одно на уме. Две ночи не сплю, шью дочкиной кукле подарок на Новый год. Шубу, шапку и варежки. Понимаете, она перестала верить в Деда Мороза. После новогоднего утренника в садике спросила меня: «Мама, а почему у Деда Мороза были серёжки в ушах, как у Нины Константиновны? Он что – не настоящий?». Вот и перестала верить. Я ей говорю: «Дед Мороз есть! Он ходит вечерами под окнами и подслушивает, что дети у него просят на праздник. А потом приходит ночью и под ёлку кладёт всем, кто что просил». Однажды смотрю – стоит моя Муся вечером у окошка и что-то шепчет. Спрашиваю: «Что ты шепчешь?». Она говорит: «Это секрет. Я Деду Морозу шепчу желание». Я говорю: «А ты мне по секрету скажи. Я никому -никому не скажу». Ну и сказала, что хочет для своей куклы зимнюю одежду. Вот я две ночи и шила. Ну надо же спасать веру в чудо. А теперь думаю: если подарок принесёт мой папа – её дедушка, она ж его сразу узнает. Чуда опять не получится… Ну а третья бессонная – сегодня. Просто уже на автопилоте хожу. Давайте уже пойдём, а то я сейчас тут и усну.