Олеся Рияко
Принцесса из борделя
Тогда Луций зачем-то указал наверх и сказал:
– Я знаю это место – заночуем здесь. Хорошо, что успели дойти.
Я непонимающе уставилась на него. Мы стояли у огромных корней кряжистого дуба и мужчина явно указывал на его крону.
– В смысле на дереве?
– Ну, да. – С улыбкой ответил он и обошел его стороной, словно что-то разыскивая.
Спустя мгновение ветвь над моей головой качнулась – на ней на коленях стоял Луций. Он свесился вниз, протянув мне руку.
– Ну же, давай. Что? Высоты боишься?
Высоты я может и боялась, но не очень. И все же, ночевать на дереве? А как же развести костер, чтобы согреться? На самом деле с тех пор как где-то над лесом зашло солнце стало ощутимо холоднее. Я уже протянула к нему руку, как увидела её… личинку жука-древолаза, ковырявшуюся в коре дуба прямо перед моим носом! А я-то все думала, что же такого важного я забыла…
Похлопав по карманам сюртука, я выудила маленькую бутылочку с зубным порошком и без колебаний вытряхнув его на землю возле себя, принялась пальцем вычищать остатки. Полыни здесь море, нужно будет только вино. А я была уверена, что этот напиток обязательно найдется у Луция в рюкзаке. Измельчить насекомое и траву, залить вином, подождать день и «горькая участь шлюх» готова!
– Ты чего опять задумалась?
Я покраснела, но объяснила причину, продемонстрировав маленькую бутылочку, в которой теперь теснились пятеро жирных червей. Луций в ответ рассмеялся так весело, что я смутилась еще больше и даже разозлилась на него. Что же, моя предосторожность для него ничего не значит? А может я не хочу детей вообще? Или не хочу их конкретно от него?
– Ну, не злись! – Сказал мужчина, посерьезнев и снова протянул мне руку. – Брось ты этих бедолаг. Поверь, со мной та дрянь, которой тебя почивали в «Лиловой Розе» тебе совсем не к чему.
Я едва сдержала вздох сочувствия. Вот тебе на… хотя, чему удивляться. Он же колдун. Мало ли как магия влияет на их тела, к тому же многие из его племени не пренебрегают всякими особыми рецептами для увеличения магической силы, как знать, насколько они ядовиты и какие имеют последствия. Вот, хоть подселение демонов в собственное тело – это же просто ужас!
Я вытряхнула червей из бутылочки и убрала ее обратно в карман, мало ли для чего пригодится. Потянувшись, обеими руками схватилась за его ладонь и запястье, а Луций легко вытянул меня наверх, помог усесться на ветке и поманил за собой.
Это было удивительно! В самом центре дерева, скрытое за ветвями, находилось почти идеально круглое углубление, словно люлька младенца, только в ней запросто могли поместиться и Луций, и я. Это ложе было застелено сухими дубовыми листьями – мужчина расстелил поверх них одно из одеял и предложил мне первой опробовать наше лесное пристанище.
Листья приятно пружинили, похрустывая под тяжестью моего тела. Я не удержалась и откинулась, расставив руки. Сквозь желтую листву и ветви над головой на меня смотрели яркие звезды, небо казалось таким близким, что до него словно можно было дотянуться руками. Да.. куда до этого места опочивальне «Полной луны и вдохновленных звезд». В городе такого неба не увидишь.
Лиственная подстилка зашуршала – рядом опустился Луций. Он достал из рюкзака сыр, вяленое мясо и свежий хрустящий хлеб – предложил присоединиться к его пиру. Я была так голодна, что первые несколько минут запихивала в себя все это практически не пережевывая. Колдуну даже пришлось пару раз стучать мне по спине из-за крошек, попавших не в то горло.
Бархатное небо над головой, теплая шуршащая постель и Луций, с которым было не страшно пойти в Чернолесье, да и вообще наверно куда угодно. Насытившись и напившись прихваченного мужчиной вина, я откинулась на одеяло, и сама не заметила, как сон овладел мной.
***
Мне снилась женщина в серебристо-белом одеянии… оно ниспадало до самых ее босых ног, также, как и волосы, шелковые, медно-русые. Ее огромные зеленые глаза были распахнуты в молчаливом ужасе, а по нежным румяным щекам бежали слезинки, отставляя на бархатной белой коже влажные дорожки.
Она словно не знала куда ей идти, металась из стороны в сторону в густой Чернолесской чаще, обнимала стволы деревьев, что-то шептала им, словно умоляя о чем-то, настолько важном для нее, что она готова была расстаться с любыми своими сокровищами и даже с чудесными длинными волосами.
– Натаниэль… – Ее крик донесся до меня, словно шепот. – Натаниэль… амани бенаар… Натаниэль!
***
Я проснулась и резко села в постели. На небе занимался рассвет и чащобная непроглядная тень вновь сменилась сумерками.
– Ты что-то сказала? – Луций сидел на ветке чуть поодаль от меня и чистил яблоко. Никогда не понимала, зачем люди чистят яблоки? Ведь кожура – это тоже очень вкусно и полезно!
– Мне снился странный сон… – Пробормотала я, потирая глаза. Под одеялом на этом лиственном ложе было удивительно тепло. А вот стоило показать нос наружу… брр… – Женщина в белом бродила где-то там в деревьях и звала какого-то мужчину… кажется, Натаниэля.
Луций перестал жевать и странно уставился на меня.
– Она что-то говорила еще? – Спросил он, жадно впившись в меня своими ледяными глазами.
– Кажется да, но я не понимаю на каком языке… что-то похожее на «помани» и, кажется, «безоар».
– Амани бенаар? И больше ничего?
– Да, именно это, кажется! Нет, только плакала и звала мужчину. А ты знаешь, как это переводится?
– Да. – Луций выглядел хмурым и потерянным. Он с силой отшвырнул от себя яблоко, и оно шмякнулось об соседнее дерево, так и оставшись на его стволе размазанной кляксой пюре. – Это эльфийский, значит «сердце мое». Пойдем, уже рассвело, надо двигаться.
Мы быстро свернули свой не хитрый лагерь и Луций помог мне спуститься вниз. Так же, свесил меня с ветки, а затем, сбросив следом рюкзак, спрыгнул сам.
Сегодня он был еще более хмурым, чем вчера, и я терялась в догадках, неужто то было из-за моего сна? И кто была для него так прекрасная женщина, если он так из-за нее расстроился? Если она действительно существовала? Но я так и не решилась спросить… вдруг бы сделала тем самым все еще хуже. Мужчина и так шел вперед с таким выражением лица, будто только что проглотил «горькую участь шлюх».
Я же предпочла думать о том невероятном, что ждало меня впереди.
Об эльфах, конечно.
Пожалуй, этим приключением я когда-нибудь буду хвастаться, ведь мало кому из людей со времен великих войн с ними, удалось увидеть хоть одного живого остроухого.
«Может, я даже буду рассказывать об этом своим детям…» – подумала я и осеклась, взглянув на Луция. Ох… ну, что же я за дура такая! Стоит какому красивому мужчине обратить на меня внимание, как я вся уже его, и в мыслях родила ему двоих, а то и пятерых детей!
Да с моим проклятьем может вообще не стоит семейную жизнь планировать. А Луций… он еще и ведет себя так странно, будто то лицом ко мне повернется, то спиной. Может и не я интересна ему вовсе, а только мой этот, как он его называет, источник. И на самом деле колдун видит во мне филиам из которого можно черпать и черпать, при том получая удовольствие. А я тут губу раскатала… все пытаюсь его поймать, на особом взгляде, на ревности. Он же мне прямо в лицо говорит, что ничего не имеет против того, чтобы я не только его в свою постель приглашала…
В таких невеселых мыслях прошло мое утро. Мы пообедали остатками сыра и хлеба на ходу, не останавливаясь, потому что нужно было торопиться. Для еще одной ночи у нас не было припасов, да и чаща, по словам колдуна, в глубине была еще опаснее.
Он утверждал, что мы никого не встретили только потому, что идем по безопасной тропе, хотя тропы я никакой и не видела. Как по мне, так мы просто шли через лес куда-то вперед, огибая деревья, холмы и овраги. Для меня было загадкой как он здесь находил какие-то ориентиры! Ведь лес был совершенно одинаков, куда не погляди… Тропа же предполагает что-то ровное, простое и явное, мы же время от времени пробирались через заросли кустарников и густую траву, в которой могло таиться все что угодно, от змей до каких-нибудь сказочных кровососов.
Когда солнце начало клониться к закату, я уже совсем не чувствовала ног. Была готова предложить колдуну остановиться на привал даже без всякой еды. Мне просто нужно было лечь. Прижать к чему-то спину, дать отдых натертым, распухшим ногам… Вдруг Луций остановился, удержав меня, двигавшуюся по инерции – не разбирая дороги, лишь бы черная мантия и сапоги, время от времени выглядывавшие из-под нее, маячили впереди.
Он огляделся и скинул к ногам рюкзак. Я обеспокоенно посмотрела в том же направлении, что и он – неужели пришли? Или безопасная тропа оказалась не такой уж и безопасной, и ему чутье подсказывало, что мы вот-вот станем добычей хищника?
Но мужчина не выглядел обеспокоенно, скорее серьезно. Он откинул капюшон и подался вперед, сотворив перед собой какой-то знак, значения которого я не знала… что-то из кругов и волнистых закорючек засияло перед ним, очерченное обеими руками.
И заговорил. На языке, который я слышала впервые, но стоило ли сомневаться, что то был эльфийский.
Интересно, много ли нужно лет ему пришлось трудиться, чтобы выучить такую красивую речь… она выглядела сложно, витиевато, мне казалось, что ни одно слово не повторялось.
Лишь только Луций замолчал, как мы получили ответ.
Все внутри меня сжалось в каком-то трепетном предвкушении – из-за деревьев, словно там всегда и были, к нам вышли трое статных мужчин в кожаных доспехах зеленого цвета. Двое остались на месте, держа наизготовку луки, пока третий почти поравнялся с нами и слегка склонился, приложив левую руку к сердцу.
Именно такими я и представляла себе эльфов… ну, только повыше. Никогда бы не подумала, что эти грациозные представители древней расы такого невысокого роста! Если человеческие мужчины в основном были выше метра восьмидесяти, то эльфы передо мной едва ли достигали метр семьдесят. Хотя, по трем представителям целого народа, пожалуй, было рано судить.
Тот, что был ближе к нам, едва доставал белобрысой макушкой до глаз Луция, но в целом был весьма привлекателен. Тонкие черты, прямой нос, слегка раскосые глаза и четко очерченный овал гармоничного лица. Пожалуй, в его красоте было что-то неуловимо женственное… пышные ресницы? Чувственные губы? А вот руки – тут я расстроилась – были самые обычные. Наврали мне про лишние фаланги пальцев! Нет, пальцы были длинные, изящные… но на вид самые обычные.
Одет этот эльфийский мужчина был несколько иначе, чем его спутники лучники. Неуловимо богаче… на его куртке, такой же как у них, была золотая вышивка имитировавшая сплетение лоз. Высокие сапоги были сделаны из другой, более светлой и тонкой кожи. Из-под ворота куртки и ее рукавов выглядывала не серая, а кипельно-белая сорочка. На его расшитом золотом поясе висели двое изукрашенных ножен, над которыми возвышались простые рукояти, оплетённые гладким стальным шнуром.
– Лафени ашалл, дитя. Кто с тобой… – Начал свое приветствие эльф и внезапно осекся, да изменился в лице. – Филиам надаран паллад? Манамат анарэн … – Он обернулся на своих спутников, те опустили луки и перемолвились о чем-то удивленно. – Приветствую вас, филиам, в землях дома Амадаэн. – Обратился он ко мне. Подумать только! Со мной разговаривает настоящий эльф! – Для моей семьи вы станете дорогой гостьей, ведь сам Эвандоэле наделил ваш род даром, которому нет цены. Ступайте же за мной, я провожу вас.
Луций поднял рюкзак и ободряюще тронул меня за локоть. Мужчина улыбался, должно быть впервые с сегодняшнего утра.
Мы шли все через тот же густой лес и поблизости не наблюдалось ничего похожего на окрестности большого города – ни шума, ни повозок торговцев, ни людей. Может и нет этого всего, а эльфийские города со времен войн с людьми оскудели, превратившись в малонаселенные деревни?
Так я думала, пока мы не приблизились к обрыву, скрывавшемуся за широкими листьями неизвестного мне куста… или травы в человеческий рост, кто же разберет, как называлась эта зелень, что росла здесь повсюду! Обойти его, было все равно что вынырнуть из мутной реки… прямо перед нашим взором открылась невероятная красота.
Мы стояли на возвышенности, а прямо под нами внизу бежала быстрая серебристая река, через которую от этого обрыва было перекинуто никак не меньше десятка длинных белокаменных мостов. Все они вели к огромному городу-крепости, выраставшему прямо из огромной горы, с высоченными белыми стенами защитных укреплений, скрывавших стони высоких башен и площадок с переходами между ними. С зелеными садами на крышах и зелеными же флагами, реющими над всем этим великолепием. Эльфийский город словно сиял изнутри, отражая рыжеватый свет закатного солнца.
Я смотрела во все глаза, не в силах оторваться от зрелища. И все это великолепие в каком-то дне пути от людей? Наверно, подступы к эльфийскому городу охраняют не только два лучника и этот сладкоречивый. Иначе я не понимаю, как сюда все еще не вторглись правители окрестных королевств. Да тот же дракон Банагор, чье логово совсем близко к Чернолесью.
Словно прочтя мои мысли, эльф с гордостью сказал:
– Крепости Алдуин не так много лет, как вы могли подумать. Мой дом отстроил ее по образу и подобию той, что стояла высоко в Энских горах, когда мы, эльфы, безраздельно правили Эвенором. Но все течет и утекает, и только наша память живет, храня воспоминания о том. Мы отстроили новую твердыню в черном лесу, сделав ее еще больше и прекраснее, но и надежнее, чем прежде. Теперь нас не взять в осаду из-за реки у подножья Алдуин и непроходимых скал с другой ее стороны. Если кто-то из людских правителей вздумает явиться сюда, мы дадим достойный отпор, а если армия дома Амадаэн все же будет разбита, что не мыслимо для меня, мы взорвем мосты. Запасов провизии в нашем городе-крепости хватит на несколько десятков лет.
Вот интересно, он просто хвалится передо мной, этот эльф, или так деликатно предупреждает, мол: «передай своим, человеческая женщина, что какую бы орду голодных до эльфийской крови головорезов они сюда не притащили, ничего слаще травки под ногами, да уверенного эльфийского пинка под зад – не получат!»
Мы шли по широкому белокаменному мосту, и я с упоением разглядывала мир вокруг. Касалась рукой прохладного белого камня, восторгалась изысканным резным узором на нем и той высотой, на которой был построен этот чудный переход.
Луций не восторгался, но не сводил с меня довольного насмешливого взгляда. Он о чем-то переговаривался с эльфом на его языке и даже передал какой-то свиток, вытащив его откуда-то из складок черной мантии. Лишь последний их диалог был на знакомой мне речи:
– Все готово к Филиамэль Лантишан, ты как всегда вовремя, но мы и не подозревали, что ты будешь не один. Что скажет Шанталь? Ты как всегда не думаешь о близких, Луций, вновь оставляешь самое важное на потом. – Пенял ему эльф, напутственным тоном. – Так нельзя, это бы расстроило Истриль, ты же знаешь.
– Хватит с меня уже этих твоих мудрых речей, Кадарин, оставь их своим дочерям. А что до Истриль, то ты лучше меня знаешь, что ее расстраивает только одно. – Резко ответил ему колдун, на что эльф скривился, точно откусил от лимона и умолк.
Так мы и пришли к огромным белым воротам, распахнутым нам на встречу. В молчании. Мне было как-то неудобно спрашивать, но по всей видимости Луций водил дружбу с эльфами очень давно и только что я стала свидетельницей спора о каких-то давних семейных разборках этого дома. Но эта загадка не долго меня занимала, потому что мы вошли в город-крепость, белокаменный Алдуин… а ведь люди считают, что Алдуин – это драгоценный волшебный камень, который дарует представителям этого народа вечную жизнь. Но вот оно, как на самом-то деле.
Миновав украшенные искусной резьбой и золотом створы, мы ступили на площадку, окруженную зеленым садом. Она располагалась на крыше высокого здания и открывала прекрасный вид на улицы Алдуина. Отсюда можно было дальше двинуться по переходам и крышам или спуститься по широкой лестнице ниже, чтобы пройтись по людным кварталам, устланным блестящей брусчаткой. Там, внизу по тесным уютным улочкам прогуливались красивые люди в светлых свободных одеждах, знакомых мне доспехах из зеленой кожи… Да, они все же не были высоки ростом, но от привычных моему взору горожан их отличала статность и… то, что как не смотрела, я не видела среди них ни одного старика. Видно правду говорят, что эльфы живут вечно?
Громкий крик вырвал меня из пространных мыслей:
– Луциан! Луциан! – Светловолосая девушка с жемчужно-белой кожей и прекрасными, смеющимися карими глазами, бежала нам на встречу. Ее длинное светло-зеленое платье, присобранное под грудью не было создано для того и эльфийка немного приподняла его подол, открыв изящные тонкие ножки.
Я, как сквозь сон или туман наблюдала за тем, как она подбежала к колдуну, как зарумянившаяся от бега, обхватила своими тонкими руками его шею и, поднявшись на носочки своих мягких зеленых туфелек, поцеловала его прямо в губы, прикрыв от удовольствия глаза в опушке длинных темных ресниц.
Это произошло снова. Мое стеклянное сердце разбилось, рассеяв болезненные осколки по всему телу. Меня снова предали, обменяли и не придали тому значения…
Луций… нет, Луциан не отстранился от эльфийки, лишь положил свои руки на ее и свел их к своей груди.
– Лафени ашалл, Шанталь. А мне вот опять не посчастливилось нарваться на патруль твоего отца.
19. Сдираю кожу до стали
То, что Кадарин не был простым эльфом, стало понятно еще при первой нашей встрече. Но то, насколько непростым, открылось только когда мы пересекли порог его дома.
Огромный – в три этажа, выстроенный из того же неизвестного мне белого минерала, что и стены города, он бы подошел, пожалуй, какому-нибудь вельможе, а не стражнику из лесного караула – фасад его был достаточно просто оформлен снаружи: прямые линии, простые, закругленные к верху окна, красная черепичная крыша, а вот внутри его царил розовый мрамор, натуральное дерево и дорогие ткани.
Вся мебель была необычной, точно ее не вытесали, а вырастили – витые ножки, спинки-лозы, переплетенные подлокотники… Двери заменяли сдвижные ширмы и цветные шелка, бархат и лен, которыми особым образом были оформлены почти все комнаты – ткани крепились над центральным светильником и расходились в стороны на манер шатра, придавая помещениям невероятный уют и изыск. Подставка для головных уборов на входе даже цвела небольшими белыми цветками и издавала дивный аромат. Но спросить о том, кто он, какой же пост занимал этот эльф, мне было не у кого.
Точнее было, но с того самого момента на площади я запретила себе три вещи: думать о Луциане, смотреть на Луциана, говорить с Луцианом. Отныне я даже про себя звала этого… этого… бесчестного слизняка, эту бледную поганку, только так. Потому что мой Луций остался где-то там, в крепости Беккен, а рядом сейчас был совсем другой…
Я понимала прекрасно, как все это глупо звучит, но… так легче. В самом деле, это был единственный способ уговорить себя не расплакаться прямо там, под чужим небом, в чужом городе, окруженной чужими людьми…
И снова я была в ловушке. Вновь мне было некуда бежать, ни от обстоятельств, ни от своих собственных чувств, которые разрывали меня изнутри, когда я слышала рядом его голос. Думаю, он все понял, едва взглянул на меня, когда обо мне спросила Шанталь…
Вот, она, вся такая неземная, свежая, точно цветок жасмина, распустившийся в свое первое утро, отрывает взгляд от своего возлюбленного Луциана и видит меня, с перекошенным лицом глядящую на них с другой стороны площади.
«Кто это?» – спрашивает она, не отнимая ладошек от груди колдуна. Но ей отвечает не Луциан, его опережает ее отец и говорит что-то на их певучем языке. А я в той тарабарщине разбираю лишь два знакомых слова – «филиам» и «амани», кажется второе переводится как «сердце», а может и «моё».
Лицо девушки быстро меняет эмоции, одну за другой – сначала замешательство, потом удивление и затем радость… демон ее побери, искренняя щенячья радость, с которой она подлетает ко мне и восторженно лепечет о том, как счастлива, что милостивая богиня дала ей шанс познакомиться со мной! Как она рада тому, что Луциан привел меня сюда и тому, что я непременно поселюсь с ними, в их гостеприимном доме. А потом легко разворачивается на носочках, взметая свои длинные легкие подолы, да светлые локоны, и обращается уже к отцу. По-детски щебечет, умоляя подтвердить, что я непременно буду гостить у них. И конечно же, Кадарин соглашается… ну, кто же откажет такой милой прелестнице…
А я стою рядом с ней, ни живая, ни мертвая, и почти чувствую ее волосы в своих до боли сжимающихся кулаках, ощущаю, как рот наполняется слюной от желания плюнуть ей в лицо… потому что противно до тошноты смотреть! Потому что возмутительно видеть ее радость от моего присутствия. Словно я диковина какая заморская, которую Луциан ей на потеху привез, а не женщина, которой только что безжалостно разбили сердце. А ведь по-честному не ее в том была вина…
Стоит ли говорить, почему на колдуна я даже взгляд поднять не могла всю дорогу до их дома, и от звука его голоса вздрагивала, как от ударов. А вот Луциан смотрел на меня, я бы даже сказала, не сводил глаз. За то время, что мы были вместе, я научилась с закрытыми глазами ощущать этот цепкий взгляд. Только зачем? Из садистского желания видеть мою боль? То, как я страдаю от.. от не разделенной…
Нет. Признаться себе в том, что испытываю к нему чувства, я не могла. Не так глубоко он забрался в мое сердце и к счастью, не успел смертельно отравить мой дух.
Ничего, значит буду жить. Я может и Лобелия, но цветочного во мне только имя и красота, а под этим всем я прочнее кардской стали.
Быть может… за то стоило сказать спасибо моей матери.
***
Нас с Луцианом встречали как дорогих гостей – две другие дочери Кадарина словно ждали нашего прихода. Матанис – болезненно хрупкая блондинка с острым, но милым личиком и Нани, очень похожая на отца. Стройная, светлая, с серьезным взглядом чуть раскосых зеленых глаз и милой родинкой в уголке рта. Пожалуй, именно Нани, старшая дочь Кадарина была в их семье самой главной красавицей – этот факт я отметила не без удовольствия.
Едва мы переступили через порог – для нас уже был накрыт стол. Эльфы ели чуднО: сидя на подушках, рассыпанных по ковру, за низким длинным столом. Наливали вино из высоких кувшинов не в чаши, а в пиалы, для еды использовали не четырехзубые, а двузубые вилки и соблюдали свой, особый этикет.
Так, все три дочери эльфа чтобы пригубить вино отворачивались от родителя в противоположную сторону, прикрывая пиалу свободной рукой. Брали еду с тарелок только вслед за ним, за Луцианом или за мной.
Поначалу это немного напугало меня, судите сами – стоило протянуть двузубую вилку к блюду, чтобы подцепить небольшую рыбку в золотистом кляре, как тут же следом за мной к тому блюду устремились еще три руки. Едва я взяла маленькую хрустящую лепешку из красивой плетеной корзинки, как из нее исчезли еще три, моментально переместившиеся на тарелки девушек… они словно дразнили меня, честное слово! Именно так я и думала, пока не поняла, что так же они повторяли за мужчинами, если вдруг хотели отведать те же яства, что и они. А уж от угощений тут разбегались глаза.
Не то чтобы мне в тот момент хотелось есть, но даже мой аппетит разбудили чудесные ароматы, витавшие над столом.
Девушки смеялись, наперебой заваливая Луциана вопросами, а он все больше отвечал односложно или коротко и время от времени поглядывал на меня, угадывая, не захочу ли я рассказать что-то за него. А может и по другой причине.
Когда только рассаживались у стола, Шанталь попыталась усадить нас с ним рядом, чтобы сесть между и быть, так сказать, в центре внимания, но я сделала вид, что крайне увлечена беседой с Матанис. Девушка плохо говорила на общей людской речи, но живо интересовалась тем, что нынче женщины носят в человеческих городах.
В итоге мне удалось сесть между ней и степенной, молчаливой Нани, к вящему неудовольствию их младшей сестры. Но я почти наслаждалась возможностью уязвить ее.
Разговоры за столом были ни о чем – просто приятной беседой в которой мелькали темы погоды, городские сплетни и планы на то, что нужно успеть к Филиамэль Лантишан. Как я поняла, это был какой-то большой праздник, связанный с эльфийской богиней Лантишан, которую все они трепетно почитали.
Когда Луциан и Кадарин углубились в какую-то беседу на эльфийском, а девушки затеяли спор о том, кто из них облачится в зеленое, ведь цвет этот так дивно шел каждой сестре, я начала откровенно зевать. Это заметили и Нани предложила отвести меня в гостевую спальню, потому что я определенно устала с дороги. Девушка даже повинилась в том, что за собственной жаждой провести с нами время, они, все три хозяйки, не подумали даже о том, какой путь мы проделали, прежде чем пересечь порог их дома.
+
Вместе со мной из-за стола поднялись и все остальные. То, как неукоснительно здесь следовали этикету обескураживало и даже немного пугало. Судя по всему, эльфы очень серьезно относились к почитанию старших и гостеприимству… гости, должно быть, по статусу были с ними на ровне, а то и выше.
Я смущенно поклонилась и раскраснелась еще пуще того – мне показалось что я сделала это так неловко! Все же, меня не учили изящным манерам, да и были ли они нужны горбунье-кухарке, которой полагалось всю жизнь провести за плитой, не высовывая носа из кухни.
Девушки по очереди подставили лоб для поцелуя отцу… и Луциану… только Шанталь поцеловала колдуна в губы.
Это было выше моих сил!
Я потерла глаза, словно от накатившей усталости, но на самом деле больно вдавила их в глазницы: «лишь бы не расплакаться, лишь бы не расплакаться!» – словно заклинание повторяла я снова и снова. Сердце мучительно ныло в груди – это было так больно, так обидно, смотреть на них, улыбающихся друг другу… будто они смеялись надо мной. По крайней мере Луциан точно – это надо было видеть, как он посмотрел на меня своими ледяными глазами, после того, как Шанталь легко коснулась его своими губами.
Вырывая меня из плена болезненных мыслей, Нани смеясь подхватила мою ладонь и потянула за собой прочь из комнаты, пока сестры еще не закончили прощаться с мужчинами. Неужели она почувствовала это напряжение между мной и Луцианом? Или просто захотела в одиночку проводить дорогую гостью… у этих эльфиек я была нарасхват.
Все время за столом, то одна, то другая, то третья заводили со мной беседу, стремясь завладеть всем вниманием и по-настоящему ревновали, если я уделяла внимание одной, больше чем другой. Брали за руки, трогали волосы… не скажу, что это было так уж и неприятно, но сильно смущало.
Спешно миновав гостиную, девушка повела меня вверх по витой лестнице, что закручивалась в большой прихожей на первом этаже и терялась под потолком. Там, на самом верху, вместо крыши над ней было большое круглое окно, в которое теперь смотрели яркие Чернолесские звезды. Такие же близкие, как те, что я видела, ночуя в кроне старого дуба.
Моя комната располагалась на самом верху. Это было небольшое, но уютное помещение, выполненное в том же стиле, что и все убранство дома. Разница состояла лишь в цвете тканей – если в гостиной, где мы расположились на ужин, господствовали теплые осенние краски, то тут скорее царила яркая весна – голубой бархат сочетался с белым шелком и нежно зеленым, оливковым льном, такую расцветку имел тот шатер, что спускался от центральной люстры во все углы комнаты, покрывало и подушки на небольшой кровати у дальней стены и небольшая софа к которой вплотную был приставлен столик на витых ножках, похожих на крепкое плетение лоз.
Что радовало, так это то, что хоть в спальнях у них были двери, вот только странные – сдвигались в сторону, а не открывались нараспашку.
– Вот тут есть шкаф, – весело сказала девушка, немного отведя в сторону одну из частей шатра. На стене за ней были простые деревянные полки, на которых лежала пара свернутых в рулоны цветастых одеял, стопка какой-то одежды и небольшой керамический таз с кувшином в цвет. В общем, тоже мне шкаф! – Одеяла, халаты, кувшин с чашей, чтобы умыться. Можешь брать все что нужно, утром я принесу тебе чистое платье и обувь, кажется вы с Шанталь носите один размер, хоть ты и повыше.
Должно быть мне не удалось сдержать эмоцию, перекосившую мое лицо – носить платье Шанталь? Фе… Нет, разумеется, надеть какую-то вещь этой милой чистой девушки не смутило бы меня раньше. Но это же была Шанталь! Что еще мне нужно будет за ней донашивать, кроме мужчины, платья и обуви?
– Начаровать тебе воды для умывания? – неуверенно предложила Нани.
– Нет, благодарю. Я умею сама. – Грустно ответила я, ведь в тот же миг вспомнила, как Луций учил меня аквуму во дворе крепости… Луциан учил. Магический знак долго мне не давался и к тому моменту, как начало выходить что-то путное, мы с колдуном стояли по щиколотку в раскисшей грязи. Измазанные и веселые… а потом он подхватил меня на руки и нес до самой лестницы, ведшей к покоям и северной башне.
В ответ эльфийка вежливо улыбнулась. Но от чего-то не торопилась уходить.
– Лобелия, можно ли задать тебе личный вопрос?
Я напряглась. Сейчас про меня и Луциана будет спрашивать, точно. А потом расскажет сестрицам, тут-то они мне глаза мои бесстыдные и выцарапают. Чтобы знала, как у порядочных эльфиек колдунов седоволосых уводить.
Но что же делать, пришлось кивнуть.
– Каково это… иметь возможность выбирать?
Приготовившая целую речь о том, что на самом деле между нами с Луцианом ничего такого нет, я буквально оторопела.
– Выбирать? Что выбирать?
Внезапно Нани смутилась, ее нежные розовые щечки раскраснелись, но от того зеленоглазая блондинка стала только краше.
– Мужчин… каково это, иметь возможность выбрать любого?
– О чем ты вообще?
Девушка непонимающе уставилась на меня.
– О севори ишааль… ой, законе единения половин. Нет-нет, – она подошла ко мне и порывисто заключила мои руки в свои, – я конечно же знаю, что у людей все иначе, чем у нас! Говорят, у вас дети могут родиться от любого союза, но что же до любви? Я имею ввиду до того, что происходит кода ваши женщины… – в этот момент она почти задохнулась от эмоций – возлежат с мужчинами?
Я немного отстранилась от нее. Девушка говорила что-то совсем мне непонятное… Нет, ясно как белый день, что она имела ввиду соитие, вот только смысл ее вопроса до меня не доходил.
– А что происходит… когда ваши женщины возлежат с мужчинами? – Попыталась я дойти до сути с другой стороны.
Нани округлила глаза и на секунду прикрыла пылающее лицо руками. Потом как-то совсем по-детски хихикнула и утянула меня на софу, воровато оглядываясь на дверь. Неужто думала, что кто-то нас подслушает?
