Олег Ёлшин
Столик на троих
– Что? – тупо спросил полицейский.
– Он обрушил нашу национальную валюту.
Сказал это и пошел прочь. А пестрый серпантин из разрисованных фантиков безнаказанно и весело продолжал кружиться по площади, падая на крыши домов, на землю. Ветер подхватывал эти бумажки и мчал их все дальше и дальше в нескончаемом хороводе, не понимая – что он делает… Да и где ему было понять?…
Давид, наконец, решив, что пришла пора действовать – направил людей на крышу. Лео старался успеть разбросать все из саквояжа, уже отбивался от полицейских пачками цветных купюр. Но двоих нарушителей порядка скрутили, надели наручники и стащили на землю. Потом долго вели через площадь, а люди молча расступались, давая дорогу. Полицейские подталкивали, торопясь закончить свое дело. И наконец, их спустили в подвал дома, где на стене была прибита маленькая, но столь желанная вывеска – «Тюрьма».
40
Солнце село в горах. В камере стало темно. Свет здесь не полагался, хотя было тепло и сыро, а в мисках была еда.
– Почему в мисках? – подумал он. – Хотя, какая разница…
Лео лежал на матрасе и безмятежно спал. У него было лицо нашкодившего ребенка. Он был очень молод. Только теперь Виктор подумал, что ему нет и тридцати. Совсем еще мальчик, такой талантливый, ранимый и настоящий. Как ему удалось сохраниться? Теперь он чувствовал нерушимую связь, дружбу, которая останется между ними навсегда.
Ему было спокойно и хорошо. Там, дома, у него была любимая жена и дочь, а теперь появился друг. Настоящий друг… Вдруг вспомнил о подвале, где когда-то провел несколько дней. Наверное, все подвалы друг на друга похожи. И тот на горе, на глубине сотен метров и этот. Они имели стены, потолки, имели человека, запертого и отрезанного от всего мира, но свободного – потому что, никакие стены не могли ограничить его свободу. Поэтому было спокойно и хорошо…
В окошко постучали. Это была Бетти. Он раскрыл ставни и через металлическую решетку протянул руку. Она взяла ее обеими руками и провела по губам.
– Привет, – подумал он.
– Привет, – молча ответила она.
– Как ты?
– Ничего.
– Ничего – это ничего, – снова подумал он.
– Без тебя ничего, но когда твоя рука со мной – хорошо.
– Хорошо и спокойно, – думал он.
– Я скучаю, – посмотрела на него она.
– Я тоже… Это не навсегда, – ответил он взглядом.
– Люди начали отсюда уходить, – заговорила она. – Не многие, но все же…
– Туда обратно? – спросил он.
– Нет, в горы. Дальше на север. Они хотят найти другие стоянки и жить там. Нас тоже звали, но мы с Сильвией будем ждать тебя.
– Вам нечего есть, – сказал он.
– Ничего, что-нибудь придумаем.
– Когда нас выпустят, можем тоже пойти дальше. Этого ребенка с собой возьмем? – и показал на Лео.
– И его девушку – она хорошая. Она приходила ко мне, просила передать ему, что он дурак и что она его любит. А еще – у них будет ребенок.
Теперь они долго молча смотрели друг на друга.
– Я тебя люблю, – подумал он.
– Я тоже, – ответила взглядом она. – Все будет хорошо?
– Да…
41
Взрывы разорвали на части тишину горной долины. Бомбы рвались со всех сторон. Виктор был оглушен этим грохотом и мог только бросаться на решетку, пытаясь увидеть, что творится наверху. Дома горели и рушились, как игрушечные. Утреннее солнце нещадно слепило глаза, и он не понимал, что происходит. Внезапно, страшный удар сорвал крышу над головой, и открылось голубое небо. Виктор оглянулся. Лео спал, как убитый.
– Тем лучше, здесь безопаснее, – подумал он, выбираясь наружу.
Над головой, словно три огромных жука летали вертолеты. Они бросали бомбы и снаряды, как пушинки переворачивали дома, не оставляя ни метра невспаханной земли. Ковровая бомбардировка – понял он. И еще струи дьявольской дряни извергались из них. Они обволакивали остатки домов, поджигая их.
– Напалм! Запрещенное оружие войны. Запрещенное? Теперь можно все.
Некоторые дома еще оставались нетронутыми, освещаясь лучами утреннего солнца. Кто-то еще мог спастись, выбравшись, но шаг за шагом огненный шквал не оставлял никакого шанса. Дом Бетти находился на самом краю деревни, и не был разрушен. Вертолеты летали почти над головой, но Виктора словно заговорили… Он с ненавистью посмотрел на пилотов, которые были так близко. И вдруг ему показалось лицо одного из них знакомым. Тот сидел в кабине, на голове его был надет черный шлем, черный дым обволакивал дома его жертв, и что-то дьявольское было в этом взгляде. Он повернул к нему свое лицо, и Виктор узнал его!
– Мы поможем тебе! – вспомнил он его голос!
Виктор побежал. Он мчался, как загнанный зверь, нет, как спаситель, и знал, что его не тронут! Если он успеет добежать до своего дома…, их дома, – они будут спасены! А пока тот виднелся на самом краю деревни, и казалось, ему не угрожает ничто.
– Они обещали ему!
Оставалось еще сотня метров, уже полсотни…
Внезапно вертолет завис всего в нескольких шагах прямо перед ним. Черный парень откинув шлем, посмотрел ему прямо в глаза, поднял руку с оттопыренным большим пальцем кверху, потом повернул его вниз и сделал вираж… Там, где только что стоял их дом, где находилась их крепость, их очаг любви, теперь зияла огромная черная воронка! Вот брызнула струя напалма и огненный фонтан рванулся из страшной ямы, не оставляя больше никакой надежды. Виктор упал на землю то ли от взрывной волны, то ли от отчаяния.
– Они ему обещали!!!
Подполз к огню, который почему-то не обжигал его, а вокруг внезапно наступила кромешная тишина, и только треск сухого горящего дерева, а в отдалении звуки падающих остатков стен домов…
Все!.. Это был конец…
Через мгновение большие черные птицы, урча моторами, растворились вдалеке за горами, там, откуда недавно взошло яркое, утреннее солнце. А теперь оставалась только тишина…
Виктор метнулся к месту, где минуту назад оставил Лео… Черная воронка. Вокруг огонь, дым, и снова только мертвая тишина…
Человек шел по долине, поднимаясь все выше к горным вершинам, потом к морю, к дому, откуда он когда-то сюда пришел. На нем не было защитного костюма. Теперь ему было все равно – радиация там или нет, и сколько ему еще оставалось. Он хотел только одного – туда, к себе… Человек опять забрался слишком высоко, и спускаться не было ни сил, ни желаний. А как же те другие горы и вершины, которые виднелись вдалеке? Они ждут тебя, зовут к себе. Что горы? Ну, горы… Горы… Все равно их не обойти одному, да и кому теперь это нужно?
Он поднимался все выше, а солнце ярко слепило глаза, застилая все под ногами. И так, совершенно ослепший от этого света, он совершал последнее свое восхождение. Только вперед и ввысь…
42
Наверху, на одном из высоких этажей в открытом кафе сидели двое. Кафе называлось «Небесное», и, действительно, если с его террасы посмотреть вниз и если голова не начнет кружиться, можно было увидеть лишь облака, которые стелились по земле. Это был очень высокий этаж, а наверху только небо и яркое солнце. Один из них был одет в белые штаны и белую просторную рубаху, которая свободно спускалась, прикрывая его красивое молодое тело. Другой был в черной жилетке и черных брюках. Волосатые, мускулистые руки едва помещались на его половинке стола.
– Не жарко? Снова в черном? Не пора ли сменить одежду? – спросил человек в белом.
– Иронизируешь? – парировал волосатый.
– Когда же принесут счет?
– Ты говоришь о нашем пари?
– Да, и платить тебе, – сказал белый человек.
– Что же – я готов, – ответил черный человек. – Девушка, милая – счет, пожалуйста.
Девушка была то ли в розовом сарафане, то ли вообще без него. Это было не важно, в чем была девушка – на такой высоте и такой жаре. Этих двоих, скорее всего, мало чем можно было удивить. Впрочем, им, пожалуй, было все равно. Им здесь уже надоело. Человек в черном бросил на принесенный поднос несколько монет и хотел откланяться. Белый жестом его остановил.
– Зачем ты сделал это? – спросил он.
– Я помог ему. Мы обещали, и я выполнил наш уговор. Он жив.
– Этого мало… Ему мало, и ты знаешь об этом.
– Да, я немного погорячился, – сказал человек в черном. – Но уже ничего не поправить.
– Ты помнишь, что сказал их любимый живописец да Винчи – «Лучше смерть, чем усталость». Может, хватит испытывать этого человека? Он уже сделал все, что мог.
Человек в черном подумал и произнес:
– Становишься сентиментален. Извини, помогать – не моя работа. До встречи…
– Увидимся! – белый человек, или не человек вовсе, проводил взглядом своего компаньона и посмотрел с высокого этажа вниз. Он смотрел и думал, и вспоминал…
– Почему эти люди получились такими? Разве трава забывает расти, камни бросаются друг на друга, стирая в порошок? Цветы ленятся распускаться и цвести, а солнце отказывается светить? Или стадо диких коз, подходя к высокому обрыву, бросается головой вниз, не помня ни о чем? Почему, когда у них есть все – эти горы, и море, цветы на склонах, этот ветер и яркое солнце, звезды в ночи… когда у них, кроме тела, есть душа, есть способность любить, мыслить… Почему на ум им приходит лишь одно – стереть душу, все то, что на глубине ее таится, и жить только ради тела своего? Как просто… Хотя, здесь наверху все кажется – легко и просто. Но чего стоило этому человеку столько времени провести там внизу ОДНОМУ? Наверное, этого не понять никому, не измерить ничем… А, может быть, для того чтобы понять – нужно быть просто человеком?…
Облако поднялось до этого высокого этажа, и кафе растворилось в голубоватой дымке.
* * *
Мы не ангелы и не демоны. Мы не можем посмотреть сквозь облака и увидеть, что за ними скрывается. Перенестись через горы не можем и узнать, куда дойдет этот человек? Дойдет ли? Но мы можем взять у автора перо, перевернуть страницу, и на оставшемся, пока еще свободном клочке, на чистом листе бумаге, дописать еще несколько строк:
– Тебя выпустили? – этот голос возник ниоткуда, но был он совсем близко. Бетти стояла перед ним и держала за руку Сильвию, а в другой руке у нее было ведро, полное форели.
– Что с тобой? Что случилось? Ты весь в саже. Там был пожар? – удивилась она. Он молчал и не мог вымолвить ни слова.
– Они добрались и сюда? – вдруг поняла она. – Мы слышали грохот, подумали, что идет гроза и решили вернуться. Это были они?
Она долго ждала, пока он ответит.
– Жалко Лео, – только и смог вымолвить он…
– Это кто нас хоронит?
Зеленые густые кусты позади них раздвинулись и, совершенно черные от сажи, появились две фигуры. Черные, но знакомые до боли.
– Пока ты спасал своих, я успел вытащить ее! – радостно продолжал Лео. – Познакомьтесь, это Изабель. И у нас будет ребенок!.. Черт нас всех подери! – вдруг заорал он на всю долину. И эти горы теперь, зная об этом, передавали новость все дальше и дальше от вершины к вершине, от долины к бескрайнему морю, раскатистым эхом пролетая вдалеке.
– У нас будет ребенок! – продолжал кричать Лео…
– Мы знакомы, – сказала Беатрис, глядя на Изабель.
– И у нас, – она перевела взгляд на Виктора. – У нас тоже будет ребенок…
Он подошел, обнял ее, долго смотрел так и ничего не говорил, потом спросил:
– Что же мы будем делать?
Все замолчали, глядя вдаль, где открывалась горная долина.
– Рисовать картины и играть на рояле. Ловить форель и выращивать хлеб. Растить ваших маленьких детей и никогда не стрелять… Хорошо у меня получается? – это сказала Сильвия. Маленькая, но такая взрослая Сильвия, с голосом чудесного ребенка, и такой уже взрослой женщины, которую они никогда не слышали и не знали, как она умеет говорить…
Май 2010 г.
