Олег Петрович Андреев
Бабочки-пауки
Глава IX
ПАУКИ И БАБОЧКИ
Мы вскочили и замерли. Никогда не забуду, какое испуганное лицо сделалось у Кольки! Ирочка подняла руку и показала на дверь.
– Т-там… Витя…
Я первым вышел из липкого оцепенения и бросился в соседнюю комнату. Что-то страшное поджидало там, но квартира была моя и, хошь не хошь, следовало меры предпринимать. Почему-то вспомнился здоровенный омоновец с дубинкой.
Витька, вытянувшись во весь рост, лежал на полу и не шевелился. Я, не решаясь приблизиться, затоптался на месте.
– Витька!.. Ты что?!
У него вдруг щелчком открылись глаза. Медленно, очень медленно он поднялся… и пошёл прямо на меня! Движения Витьки были деревянными, словно у куклы, а руки тянулись вперёд, к моему горлу!
Я в ужасе отшатнулся, и тут… громовой хохот сотряс квартиру. Смеялись все: Витька, Колька, и даже Ирочка. Один я не смеялся. Потому что не смешно. Опять меня разыграли!
– Ну, ребята… Ну, ладно-ладно…
Хотелось плюнуть с досады, или дать кому-нибудь в лоб.
– Ладно, – отсмеявшись, сказал Витька. – Бабочек твоих я уже видел. Показывай теперь пауков.
– А я хочу бабочек! Бабочек! – Ирочка взмахнула руками. – Не желаю я видеть пауков.
– Не желаешь, так не увидишь… – Я мрачно усмехнулся – пауков у меня не было. Того рыжего, что достался в итоге «энтомологу», я вообще поймал на детской площадке, в песочнице. Однако расстраивать ребят не следовало.
Почесав затылок, я попытался придумать враньё поубедительнее:
– Моя коллекция пауков на… гм… сертификации. Вот.
Все недоумённо уставились на меня.
– Как это? – спросил Колька, вертя на пальце диск с металлистами.
– А так. Я собираюсь… получить на неё акцизную марку.
– Зачем? – ребята переглянулись.
– Ну… получу марку и буду выставлять коллекцию в музее. За деньги.
Мои друзья облегчённо вздохнули: деньги – это да, это правильно.
– Но нам, Поканин, я надеюсь, ты бесплатно её покажешь? – вдруг забеспокоилась Ирочка.
– Кого? Бабочек?
– Нет, пауков! – Ирочка совсем забыла о нежелании глядеть на них.
Некоторое время я сурово хмурился. Следовало отомстить за недавний розыгрыш, хотя перегибать палку не стоило.
– Ладно, вам я покажу пауков бесплатно. А пока можете поглядеть на бабочек.
Коллекцию бабочек я собираю не один год, и в нескольких застеклённых ящиках было пришпилено булавками сотни две этих красивых насекомых. Однако к последнему времени я переловил всё, что водится в наших краях, и стал задумываться о новом приложении сил. В том числе, возможно, к паукам.
– Ну, доставай бабочек, – поторопила Ирочка, а потерявшие интерес Витька с Колькой отправились дослушивать прибамбасы. Из соседней комнаты загремели раскатистые вопли металлистов.
Я двинулся с места и вдруг замер. Что-то не по себе мне сделалось. Какое-то предчувствие в душе образовалось: а смогу ли я, после сегодняшних событий, прежними глазами смотреть на любимую коллекцию? И вообще, всё ли там с ней в порядке?
Испытывая противную нервную дрожь, я полез в стол, где аккуратно сложенными хранились ящики с бабочками, заглянул внутрь… и дыхание моё пресеклось: так и есть!
Страшные опасения сбылись.
Глава X
МЕРСЕДЕС ЧЕЛОВЕКОЯДНЫЙ
Я просто не мог смотреть на свою коллекцию!
Противные, омерзительные насекомые были ровными рядами приколоты к бумажной подложке, и под каждым красовалась маленькая этикетка с латинскими буквами. Подумать только: сколько усилий, сколько времени потребовалось, чтобы найти в библиотечных справочниках эти названия! Совсем, видно, дурак был.
Ирочка рядом от восторга чуть в ладоши не хлопала, а меня просто выворачивало. Какие у них противные лапки! Совсем, как у пауков. А туловище?.. Тьфу!
Вдруг стало ясно – чётко, кристально – что последние несколько лет я занимался совершенной мурой. Бегал по лужайкам, сачком махал… Паганель недоделанный! Правильно та тётка энтомологом обзывалась. И хорошо, что я встретил психованного профа – теперь знаю, каким могло быть моё будущее.
Ирочка осторожно перекладывала плоские застеклённые коробки, читала латинские названия и не переставала восхищаться.
– Ах, какие они красивые! Ах, какие чудесные! Поканин, ты молодец.
М-да… Знала бы она… Жалко, что в благоустроенной квартире живём, а то прямо бы в печь их, в огонь.
– Только слушай, Поканин… – неожиданно Ирочка с тревогой подняла голову. – Ты пауков всё же много не собирай. Понял? Сколько набрал – и хватит!
Я рассеянно кивнул. Какие уж тут пауки? Куда бабочек девать не знаю.
Вопли металлистов достигли предельного уровня (даже начали звякать стёкла ящиков с противными бабочками) и вдруг резко оборвались.
– Ну всё, Диман, – донёсся голос Кольки. – Больше у тебя ничего хорошего нет. Всего один диск – плохо ты живёшь.
– Точно-точно, – подтвердил, заходя в комнату, и Витька. – Съедят тебя когда-нибудь эти твои… пытомцы. От слова пытать.
Колька покрутил головой, поглядел на бабочек одним глазом, другим и объявил:
– Ну, мы пошли. Вот как пауков серти… это самое… цируешь – сразу зови. Или если дисками разживёшься.
Они дружно повернулись и потопали в прихожую, а я грустно вздохнул: тоже мне, друзья! Знают же, что я один сейчас живу… с этими бабочками.
– Я тоже пойду, – с неохотой отрываясь от коллекции, решила и Ирочка. – Ты завтра в школу придёшь?
Хороший вопрос. Или наоборот – плохой.
– Не знаю, – буркнул я. – Меня вроде ещё не выгнали…
– Выгонят, – обнадёжил Витька и хлопнул по плечу.
И чего он всё время хлопается?
Я вдруг понял, что мои друзья начали меня раздражать. Что же… в таком случае хорошо, что они уходят.
На ходу вытащив у Кольки из кармана диск с металлистами, я подождал, пока ребята натянут обувь, и захлопнул за ними дверь. Некоторое время с лестницы слышались голоса, потом всё стихло.
Тишина пустой квартиры неприятно отдавала в уши. И что за чёрт? Ведь всегда мечтал остаться сам по себе, чтобы никто не лез в душу, не указывал чего делать, чего нет… И бабушка… как-то она там сейчас в больнице? Надо бы сходить её проведать, да денёк уж больно тяжёлый выдался.
Поужинав в одиночестве консервами, я задумался, чем бы таким заняться. По телевизору ничего хорошего, книжки все по два раза перечитал, с половиной… Вот если бы компьютер!.. – Но, только подумав так, я почувствовал себя ещё хуже. Острая тоска по родителям охватила меня – скорей бы закончилась их командировка, ведь они… обещали по возвращении сразу купить комп! За границей денег много платят – ещё и на машину останется.
Я размечтался о той счастливой жизни, что начнется, когда вернутся папа с мамой. Чудилось мне, как отправляемся мы по магазинам, покупаем компьютер, да не один, ЖК-телевизор – чем больше экран, тем лучше, – кухонный комбайн, пылесос, холодильник, – в общем, всё, что простой человек видит только в «Поле чудес».
В довершенье счастья мы подходим к громадным стеклянным дверям, напоминающим гаражные ворота, и читаем вывеску:
МЕРСЕДЕС ЧЕЛОВЕКОЯДНЫЙ
ПАУКООБРАЗНЫЙ
50 РУБ
Где-то я уже видел такую надпись. Или похожую? Мне становится не по себе.
Папа говорит:
«Сейчас автомобиль купим. Я всегда мечтал об мерседесе».
Я смотрю сквозь прозрачную витрину и вижу… Вообще, на первый взгляд, это нормальные мерседесы. Кузова блестят, фары сверкают… Одно только ненормальное – под днищем каждого вместо четырёх колес виднеются восемь паучьих лап!
Я дёргаю папу за руку, но он не обращает внимания и направляется ко входу. А я вдруг обнаруживаю, что прозрачная витрина сделана вовсе не из стекла.
Паутина! Весь магазин густо оплетён паутиной, и в ней копошится множество отвратительных чёрных пауков.
«Папа, папа!» – кричу я и изо всех сил тяну его за руку. Но папа не останавливается, и я болтаюсь сзади, как на буксире. Наконец, вырвав руку из его ладони, я замираю.
«Чего же ты? – спрашивает папа каким-то не своим голосом. – Пошли!»
Я с ужасом узнаю этот голос.
Профессор! Нет!! Но… да. Вместо папы передо мной стоит сумасшедший энтомолог. Он ласково улыбается и медленно поднимает пистолет.
«Пошли, или я пристрелю тебя и скормлю своим питомцам!» – Проф кивает на паутинную витрину, и я вижу, как мерседесы начинают шевелиться, приподниматься, щёлкать бамперами и… облизываться. Сейчас они ринутся на меня!
Забыв про нацеленное оружие, я поворачиваюсь и бросаюсь в бегство. Сзади слышится шум и скрежет, и даже не оглядываясь, ясно, что это пауки-мерседесы бросились в погоню.
Я пытаюсь бежать быстрее, но ноги еле шевелятся. Они как ватные! Я уже задыхаюсь от усилия, а шум за спиной становится громче и ближе. Быстрее! Да быстрее же!!
Но вот уже и сам воздух делается густым и плотным, и не хочет пропускать меня. Такое ощущение, будто я под водой.
Потом доносится дикий хохот профессора. Он смеется и начинает стрелять: Трах! Трах! Трах!
Пули свистят над головой, но не это самое страшное – впереди из-за угла вдруг высовывается громадная паучья нога! Я хочу остановиться, но теперь не могу затормозить – неведомая сила влечёт меня прямо в пасть монстра размером с автобус.
Монстр ударяет лапой, и я падаю. Боль от удара отдаётся во всём теле, а над головой возникают оскаленные зубы с ядовитой слюной. Они всё ближе и ближе, и мне становится ясно, что я погиб…
Глава XI
БОЛЬНИЦА № 6
Нет! Так легко им меня не взять!
Стиснув зубы, я вырываюсь из-под чудовища. На этот раз ноги не подводят, и с исключительной быстротой пробежав какой-то коридор, я на полном ходу врезаюсь в дверь, тоже – какую-то. Быстрее, быстрее! Надо открыть её… чёртовы замки – всегда заедают!
Неожиданно я с удивлением узнаю дверь собственной квартиры. А что самое поразительное – это дверь с внутренней стороны! Некоторое время ошалело смотрю на знакомую тысячу лет обшивку. Вот здесь я продрал её гвоздиком, когда мне было пять лет. Свяжешься так с психами – голову потеряешь точно. И налево ходить не надо…
Голова и так была почти потерянная: виски ломило, затылок гудел. А вернувшись в комнату, я понял, что чисто по-суворовски проспал ночь, на стуле сидючи. Ха! Неудивительно, что во сне я свалился от удара паучьей лапки. Наверное, вот сюда я падал – здесь коврика нет.
За окном уже светало, и на часах значилась половина седьмого. Автоматически я начал собираться в школу, но вспомнив вчерашнее, понял, что лучше туда сегодня не ходить. Сегодня опять химия будет, а у меня… пауки закончились. Невесело усмехнувшись, я бросил портфель и отправился на кухню. Не пропадать же из-за школьных неурядиц!
За завтраком опять вспомнился чокнутый проф. И чего, нафиг, привязался? Ни днём, ни ночью покоя не даёт! Но я всё равно упорно думал об этом не то учёном, не то больном. Меня разбирало любопытство: как он там, в психушке? И вообще… как, интересно, живут в ней сумасшедшие?
Я вдруг возбуждённо вскочил – надо поглядеть! Ведь я никогда, в натуре, не видел сумасшедшего дома! Мои знания о подобных заведениях были весьма ограничены: кое-что я почерпнул из фильмов («Полёт над гнездом кукушки», «Кавказская пленница»), кое-что из анекдотов, но твёрдо знал одно – все чокнутые просто мечтают сбежать оттуда. И мой знакомый энтомолог – яркое тому подтверждение.
Торопясь, я едва не перепутал левый и правый ботинки, а вместо кепки чуть не надел… э-э… да ладно.
Наша городская психушка находилась на конечной остановке шестого маршрута. Был в этом нездоровый юмор – палата № 6, маршрут № 6, больница… Да-да, именно такой номер она и имела – в этом я убедился, сойдя на последней остановке. Передо мной высилось мрачное трёхэтажное здание, обнесённое бетонным забором с колючей проволокой наверху.
Немного поглазев на самую обычную больничную вывеску, я отправился вдоль забора. Сооружение само по себе интересное – ну, вылитая берлинская стена, тот же размах, длина, высота… А значит, что? Значит, здорово подходит для настенной росписи! Граффити называется – берёшь баллончик с краской и рисуешь, что в голову придёт.
Я похлопал по карманам – чёрт, даже мела нет… Ну, ладно, займёмся этим в следующий раз. Позову Витьку с Колькой, и займёмся. Может, даже Ирочка придёт.
Но представив, каких чудиков нарисует здесь Колька, я помотал головой. Хорошо, что психи живут с обратной стороны, а то ведь совсем по фазе съедут!
Перед забором простирался громадный пустырь, а за ним – девятиэтажные корпуса микрорайона. Мне захотелось прикинуть, как будут выглядеть наши художества с дальней перспективы, и я поплёлся вглубь пустыря. Отойдя метров на сто, оглянулся и поморщился – забор превратился в узкую белую ленточку. Что же, придётся рисовать буквами покрупнее – ведь надо, чтобы все надписи хорошо читались из многоэтажек, иначе не стоит и браться.
Утомившись, я присел на крышку канализационного люка.
«Интересно, а бабочки здесь водятся?» – подумал чисто автоматически, но вспомнил, что с этим завязано, и вздохнул.
Впрочем, весна здесь ещё не совсем вступила в права. А может, и летом тут не лучше – пожухлая трава покрывала весь пустырь, ни одного зелёного кустика, сплошной унылый жёлтый цвет. Похоже, не зря психушку строили в этом месте – думали, когда строили…
Солнце взошло уже высоко и начало припекать. Мне даже захотелось прилечь где-нибудь и вздремнуть – ночь, проведённая на жёстком стуле, давала о себе знать.
«Пойду-ка я домой», – решил я и хотел уже вставать, как вдруг откуда-то донёсся стук.
Почему-то он сразу мне не понравился. Стук этот. Да вы наверняка поймёте: дело в том, что стук раздавался из-под чугунной крышки люка, на котором я сидел!
Следовало, наверное, сразу бежать, но я лишь с трудом поднялся и на ватных ногах отошёл в сторону.
Крышка начала медленно сдвигаться… Показались чьи-то руки… Руки сильно толкнули тяжёлый диск, и я затаил дыхание – что-то сейчас будет…
И стало! Из тёмного отверстия высунулась лысая голова человека и уставилась на меня. Остатки волос на ней были дико всклокочены, ещё более диким было выражение глаз, но по треснутым очкам в тонкой золотой оправе и неизменному «ТТ» я тотчас признал…
Профессор!
Да! Сумасшедший энтомолог снова возник на моём пути, и на этот раз рядом не было крепких парней омоновцев.
