Оксана Обухова
В шкафу скелет и крылья
Надо только до приезда Коли как следует в этом плане расстараться. Пройтись по эрогенным точкам памяти.
Котов приехал с островов смущенно-влюбленный, совсем не загорелый, зато с заметными кругами вокруг глаз. Позвонил приятелю по внутреннему телефону, пригласил к себе в кабинет.
Леонидов загадал: если удастся заглянуть в ежедневник Эммы и увидеть в ее расписании сегодняшний вечер занятым – Коля умрет сегодня. Если нет, то стоит затянуть. Документацию для аудита Стас «позабыл» подготовить, типа закрутился: шеф в отъезде, дел невпроворот.
Несколько дней ничего существенно не изменят.
Леонидов прошел до начальственного предбанника и сразу же увидел лежащий раскрытым на секретарском столе ежедневник Эммы. Секретарша раскладывала по папкам бумаги, стояла у канцелярского шкафа спиной к вошедшему. Стас глянул на страницы: на вечер Канипалова назначила поход в парикмахерский салон, и в этом Станислав увидел ЗНАК.
Подмигнув любовнице, вошел к приятелю в кабинет и после дежурных слов об отдыхе и обстановке в компании спросил:
– Когда ты собираешься поговорить с Юлией? Она, прости, Коля, совсем извелась. Поставил женщину перед фактом, уехал на пляже валяться… Это не слишком правильно, ты не находишь?
Смущенно-влюбленный Котов потер пятерней скулу, с неловкостью, исподлобья взглянул на друга.
– Да я как бы и сам собирался… Надо заехать, вещи кое-какие взять…
– Вещи взять! – возмущенно фыркнул Леонидов. – А поговорить? Я думаю, так даже извиниться.
– Да извинялся я уже, Стасик!
– А ты еще раз попроси прощения, язык не сотрется! – в лучших традициях обеспокоенного друга, напутствовал Леонидов. – Позвони сейчас, скажи, что вы должны поговорить… Я, кстати, советую тебе купить хорошего вина, цветов, проститься по-человечески. Давай звони! Сколько можно трусить, избегать друг друга?
Николай взял со стола сотовый телефон, некоторое время мял его в ладони и, решившись, позвонил жене. Сказал, что следует поговорить, он приедет домой к семи.
– Вина купи, цветов, – подсказывал дружище Леонидов.
Котов помолчал немного и покачал головой.
– Нет. Сегодня Юля вряд ли будет настроена на романтическое прощание. Не то расположение, я чувствую. Да ты и сам знаешь, Юлька из тех, что хлеб с врагом не переломят…
– Какие вы враги?! Не говори ерунды.
– Нет, нет. Никаких прощаний под звон бокалов не будет. Я Юлю знаю. Приду соберу вещи – делать это в ее отсутствие как-то пошло, трусливо… Мы поговорим.
«Может быть, добавить яд в графин с водой? – суматошно размышлял Леонидов. – Горло промывать они же будут! Разговор предстоит не простой, язык к глотке присохнет…»
А если они откроют бутылки с минеральной водой из холодильника?..
Может быть, обмазать ядом ободки стаканов?
Но как понять, какой посудой будут пользоваться?!
В какой-то момент Леонидов испугался, что его размышления, досада на то, что план уходит из-под контроля, отразится на лице, ненавистью дополнится…
Но Николай отвлекся на рутинные дела, опустив голову к столу, зашелестел бумагами, вопросы начал задавать…
Отвечая практически на автомате, Стас думал: «Придется задействовать план номер два. Не хочется, но, видимо, придется». Пока патрон валялся с любовницей на гостиничной постели, время изобрести вариант для подстраховки было. Не сказать, чтобы этот прожект ему сильно подходил, Стас вообще хотел обойтись без кровавых эксцессов, без грязи, но выбора ему не оставляли, поскольку Юлия и Коля категорически не хотели уходить в мир иной, прилично пригубив отравленного вина.
Когда с делами было закончено, Леонидов, изобразив смущение, задержался у стола работодателя.
– Хочу дать тебе совет, Николаша. – Котов внимательно поглядел на доброго друга. – Не устраивай перед Юлией спектакль со сбором на вынос чемоданов. Пожалей ее. Приедь пораньше, собери вещи… Поговорить можно и не бегая между шкафами.
– Ты думаешь? – нахмурился патрон. – Приехать пораньше?
– Да. Мне бы, например, не понравилось наблюдать, как любимая женщина запихивает в сумку зубную щетку, забирает с тумбочки фоторамки… Пожалей жену, Котов.
Николай задумчиво кивнул.
Леонидов вышел из кабинета, задержался у стола Эммы и, тихонько проведя пальцем за ушком женщины, шепнул:
– Соскучился. Ты сегодня вечером дома?
– Не сразу, у меня дела, – почти не разжимая губ, ответила любовница.
– Я приеду? – в той же чревовещательной манере поинтересовался Стас. Канипалова нерешительно повела плечом, и Леонидов на мгновение испугался, что у нее решительно другие планы. Но Эмма успокоила его быстрым шепотом:
– Я буду дома только после восьми.
– Хорошо. Я приеду пораньше, подготовлюсь…
Свою связь директор и секретарша шефа тщательно скрывали. Стас никогда не водил женщин к себе домой, предпочитая встречаться на их территории или где-то еще. Изредка приезжая к Канипаловой, Леонидов не пользовался лифтом «цитадели», а поднимался до двадцать девятого этажа и пешком по пожарной лестнице шел до квартиры, от которой какое-то время назад Эмма дала ему ключи.
В том, что Юлия не приедет домой раньше половины седьмого, Леонидов был уверен. Котова еще вчера попросила его поприсутствовать на встрече с одним из особенно беспокойных инвесторов, участвовавших в строительстве торгового комплекса. Леонидов от присутствия отвертелся, сославшись на стойкую неприязнь к заносчивому господину: «Тебе, Юленька, как женщине будет легче его умасливать наедине». Встреча была назначена на пять часов вечера, отделаться от беспокойного господина за полчаса у Юлии получится навряд ли. Так что, с учетом докучливости инвестора, транспортных пробок и прочих неудобств, домой жена потенциального покойника прибудет не раньше, чем тот соберет чемоданы.
Двадцать минут седьмого Леонидов пронаблюдал приезд машины патрона к дому. На общем лифте поднялся до двадцать девятого этажа. Камеры наблюдения на площадке были установлены так, что увидеть, куда конкретно прошел мужчина в широкополой шляпе, – невозможно. Двери нескольких квартир располагались близко к выходу на пожарную лестницу и разобрать, какая из них пропустила человека, довольно сложно – двери вровень, по одной стене, нырнул в проем, и нет тебя на экране.
Заняв пост на наблюдательной позиции, на верхней площадке пожарной лестницы, Леонидов стал ждать появления на подъездной дорожке дома заметной красной машины Юлии.
За огромным окном метель плела вензеля по карнизам. Невдалеке пованивала окурками большая офисная тумба-пепельница. Далеко внизу, так, что при взгляде голова кружилась, ползли гуськом едва различимые дорогие автомобили жильцов высотки.
Стас нервно потирал руки, щурил глаза. Погодные условия он как-то не вставил в уравнение убийства. Если бы у Юльки была машина среднеарифметического цвета, он бы пропустил ее обязательно.
А начинать следовало с момента появления автомобиля на прямой дороге к дому. По подсчетам Леонидова, на то, чтобы проехать на подземную стоянку, выйти из машины, пройти по холлу и подняться на последний этаж, Юлии потребуется чуть менее пятнадцати минут.
Этого времени вполне хватало для убийства Николая. Еще в офисе, выгадав момент, когда патрон уйдет из кабинета, Стас прошел к нему – Эмма, разумеется, препятствовать не стала, – и снял с брелка шефа магнитный ключ от двери на пожарную лестницу. При помощи этого ключа, зажатого в чистый носовой платок, пять минут восьмого Леонидов и проник на территорию «верхушки».
Николай почти не удивился, когда открыв дверь квартиры, увидел на пороге старого друга.
– Я к Татьяне приехал, – для пущей убедительности соврал тот и прошел в прихожую. – Вспомнил, что ты тут вещи собираешь, решил подняться. Напомнить – помнишь, ты у меня Оксфорд-Дуден одалживал? Картинный словарь, черный такой, издание восемьдесят седьмого года… у тебя в кабинете вроде бы лежит.
– Ах да, что-то припоминаю, – нахмурился Николай. – Пойдем, сам найдешь.
Словарь современного английского языка давно лежал у Леонидова дома. Но отдавала его Юлия, и Котов наверняка об этом не знал, так что…
Мужчины прошли в кабинет. В голове Леонидова отстукивал секунды метроном. Шагая за приятелем, Стас незаметно надевал на правую руку перчатку – на столе, под пачкой бумаг, лежала какая-то черная книга. Со славами «может быть, это он» Николай приблизился к столу, склонил голову…
Леонидов осторожно вытянул из каминной подставки кочергу…
Удивительно, но рука не обвисла. А хрустко разломила череп друга железякой.
Николай рухнул у стола как подкошенный.
Примерно с минуту, забыв о метрономе, Стас смотрел, как, пульсируя, выливается кровь. Как дергаются в последних конвульсиях ноги в мягких домашних туфлях…
Пора!
Леонидов пробежался по квартире, вернул на место магнитный ключ, нашел все телефонные трубки – ту, что из спальни завалил подушками (кровать Юлия не убирала, а домработница уволена), ту, что из кухни закрыл в кабинете.
Установить на дверную ручку кабинета упор из прозрачной синей вазы с длинным горлышком удалось не сразу. Руки в автомобильных перчатках изводили дрожью, пару раз ваза соскальзывала, и Леонидов подхватывал ее почти у пола…
С четвертой, а может быть, с седьмой попытки «этажерка» из немного наклоненной угловой подставки и нескольких «громких» предметов интерьера была сооружена. Малейшее движение, легчайший толчок ее разрушат: гром на последнем этаже возвестит старших Котовых о разыгравшейся трагедии – сын приехал разобраться с невесткой, та погорячилась, наколотила посуды, неверного мужа кочергой огрела…
Все. Можно выходить.
Леонидов вышел через балконную дверь в гостиную, аккуратно расправил шторы…
Черт! Возня с посудой заняла слишком много времени! Из прихожей доносились голоса.
Голоса? Юлия приехала не одна?!
То, что не получилось уйти до прихода Котовой, Стаса почти не волновало. Юлия вряд ли сразу же пойдет в кабинет, даже увидев в прихожей ботинки и пальто мужа. Она решит, тот где-то в квартире собирает вещи или к родителям спустился. Прошмыгнуть мимо ничего не подозревающей женщины до входной двери – задача не особенно сложная: в огромной, окольцованной балконом квартире достаточно укромных уголков.
Но вот в то, что Юлия на разборки с мужем приедет НЕ ОДНА, Леонидов поверил не сразу.
Она что – с ума сошла?! Явилась на решающую встречу с мужем, приведя в дом мужика?!
Господи! Неужели все пропало?!!
Леонидов заметался по углам гостиной. Как крыса, почуявшая фокстерьера, скакал за спинками диванов, прятался за мебелью…
Топить ее, топить наверняка, стучали по макушке молоточки. Подстроить надо так, чтобы и присутствие свидетеля ничего не изменило!
Страх выдавил Стаса в прихожую… На вешалке поверх шубки висел любимый изумрудный платок Юлии…
Решение пришло мгновенно. Неожиданно беспечный голос Юли доносился из кухни, Стас схватил платок и, ужиком промелькнув по коридору, вернулся в кабинет.
Подсунул под тело Николая заметный, единственный в своем роде платок и тем же путем выбрался из квартиры на лестничную площадку.
Прислонился спиной к прохладной стенке. В ушах гремел гул кровотока, тугой комок пульсировал на месте кадыка. По вискам стекали капли пота.
Пускай теперь покрутятся! Пусть объяснят, как платок, в котором Юлька только что приехала, оказался в луже крови под трупом мужа!
Теперь ее не спасут никакие свидетельства любовника. У следствия просто не будет иной версии, кроме: жена и ее любовник убили мужа!
Леонидов вынул из кармана пальто недавно купленный у метро сотовый телефон с чужой сим-картой и набрал номер дома Котовых.
И кто же знал, что этот практически наверняка любовник окажется ментом? Пусть даже бывшим, но в авторитете у своих?
Хорошо, хоть присутствие в «цитадели» Стаса никто не заподозрил.
Эмму, конечно, провести не удалось. Как только та заявилась из парикмахерской, Леонидов завалил ее в койку и не выпускал, не разрешал реагировать на звонки от входной двери. Но секретарше позвонила Ольга Марковна и потребовала пропустить к себе милиционера.
Леонидов, вибрируя каждым нервом, спрятался за дверью спальни. В том, что любовница его не выдаст, он был абсолютно уверен – у девушки рыльце не в пушку, а очень даже в соболиной шубке и в экономической диверсии. Сама замазана по самое небалуйся. Но все же, все же… Нервы, нервы.
Канипалова уверенно предъявила алиби, и ее оставили в покое.
Вернувшись в спальню, Эмма тягуче поглядела на любовника и усмехнулась так, что тот сразу же отмел увертки типа «что там случилось, детка, расскажи скорее, я не в курсе!».
Канипалова оперлась задом на длинную тумбу, нашарила в кармане легкого халатика сигареты, медленно прикурила и, вместе со струйкой дыма, выпустила слова:
– Только не говори мне, что ты тут ни при чем. Договорились?
Леонидов подумал. Вольно разлегся на постели, взял с прикроватной тумбочки свои сигареты и тоже прикурил. Руки широко раскинул по спинке кровати, сигарету зажал в зубах, морщился от поднимающегося к глазам дыма и, ничего не говоря словами, глазами спрашивал: тебе есть дело до того, что произошло наверху? Ты хочешь мне что-то предъявить?
– Это не моя война, – безмятежно проговорила сообщница вора, а теперь и убийцы. – Но я хочу получить долю за подготовку плацдарма.
Спокойная жадность, мягко светившаяся в глазах Эммы, показала Леонидову, что мало секретутка не попросит.
– Я думаю, мне будет нужен толковый партнер…
– Я думаю, тебе давно нужна толковая жена.
Эмма попросила за плацдарм город на пожизненное разграбление.
Но стоит заметить, жадность – не лучший советник девушки на выданье. Есть опасность, что отвалят кусок, которым можно только подавиться.
Леонидов повел себя куда как мудро. Не стал кидаться в крайности, изображая радость от предложения руки и сердца секретарши, или, наоборот, упорствовать на твердости решения прожить остаток жизни в холостяках.
Наполнив голос грустью, он произнес:
– Мы перестанем прятаться. Разве этого недостаточно?
Канипалова тоже была девушкой не глупой. Она не стала нахально фыркать: «Ты что – смеешься, дорогой?», легла поперек кровати на живот, подняв вверх длинные стройные ноги, и пощекотала живот Леонидова маникюром.
– Котик, как я понимаю – мы попались?
Это объединяющее «мы» и обнадеживало, и пугало. Эмма ненавязчиво намекала, что давненько топает в связке и доказала свою надежность и также между делом показывала, что зацепилась – крепко.
С одной стороны, вроде бы не опускалась до приземленного уровня тривиально недалекой шантажистки. С другой, от полновесной пугающей жадности секретутки у Леонидова дух захватило!
На ВСЁ нацелилась, чума болотная. И умна чертовка, не дай бог заполучить ее врагом!
– Малышка, – проворковал Леонидов, – чтобы мы конкретно не попались, попрошу тебя назавтра после моего ухода как следует протереть всю мебель. Если вдруг начнут копать в нашу сторону, мне б не хотелось получить проблемы в виде отпечатков моих пальцев в твоей спальне или ванной. Меня же у тебя не было и быть не могло
– Разумно, – усмехнулась Эмма. – Я протру.
Такого секса, как в ту ночь, у Леонидова в жизни не случалось. Вероятно, этому способствовало обостренное нервическое восприятие убийцы – Стас чувствовал каждое прикосновение как щекотку электрическим проводом. Не исключено, что грезившая миллионами мадмуазель Канипалова пошла вразнос.
Как бы там ни получилось, эротические изыски Эмму не спасли.
А появление в квартире Таты на девятинах жизнь еще больше укоротило.
Первоначально Стас не намеревался сразу же убирать свидетельницу своих проказ. Эмма давала ему крышу, не собиралась выдавать. Немедленное устранение секретарши могло привлечь пристальное внимание, пустить следствие по следу. Пускай пока живет.
Через пару дней после убийства Котова Стас встретился с Марком и намекнул тому, что его стала слишком доставать любовница. Мол, не получается отделаться, девчонка собирается попортить ему кровь и репутацию… (Никакой связи между любовницей и денежными делами быть не могло!)
Марк намек понял правильно. Обволакивая речь иносказательным туманом, сказал, что знает специалистов по разводам: проблем не будет, когда понадобится мастер высокой квалификации, – дай знать.
Леонидов собрался подождать до суда над Юлией. Или, судя по всем событиям, не суда, а утихания страстей по Коле, и дать сигнал.
С влюбленной совсем по-девичьи Татьяной он тоже договорился не форсировать события, пусть все немного успокоятся, решится вопрос с наследством. Мальчиков надо подготовить, не стоит пороть любовную горячку.
Татьяна признала увещевания любовника справедливыми и осторожными – какая свадьба, если в семье траур? Первый раз Тата сбегала в ЗАГС в футболке и джинсах, свадьба была молодежной и непрезентабельной – студенческой. На этот раз мадам Котова-Леонидова собиралась шиковать: белый лимузин, венчальный звон, застолье на пароходе, кто-нибудь из звезд чего-нибудь споет…
Дальнеприцельная матримониальная задумка едва не сорвалась, когда разнюнившаяся Таня решила всплакнуть на плече секретного жениха.
Боря проникновенный тост о покойном сказал, и Таня – потекла. Стас ее нежно утешал, когда в гостиную зашла еще одна потенциальная невеста Канипалова. Увидела, как ее тайный суженый ласково поглаживает пухлую спину всхлипывающей тетеньки-наследницы, а голова тетеньки совсем по-хозяйски лежит на плече неверного подельника.
Леонидов тогда чуть не умер от инфаркта (или от инсульта, или от невозможности нормально вздохнуть) – Эмма убивала взглядом напрочь. Слава богу, не прямым. Зато предельно ясным.
Разворошив общество странной речью, секретарша настойчиво пригласила Юлию к себе. Стас догадался моментально, что это знак ему. Умная, как сто чертей, секретарша стремительно просчитала расклад – возле «неразграбленного города» стоят редуты неприятеля: с обильными боеприпасами, щедрыми маркитанскими обозами и сытыми войсками.
На стороне секретарши – военная смекалка и осведомленность в секретных планах батальной компании.
За кем победа? За лопающейся от жира и денег вдовушкой, или молодая хищница верх возьмет?..
Эмма рисковать не будет.
При первой же возможности Стас стащил с тумбы трубку городского телефона, заперся в далекой хозяйской уборной Котовых и позвонил любовнице.
– Ты что – с ума сошла?! – просипел придушенно. – Куда ты…
– Стасик, – перебила Канипалова, – послушай меня, дружочек. Я думала, мы играем честно. Но видимо – ошиблась.
– Эмма, я…
– Я, Стасик, не собираюсь ждать, пока меня облапошат. Я оставлю у нотариуса письмо с описанием наших приключений, и если ты задумаешь меня кинуть…
– Эмма, Эмма, не сходи с ума! Какое письмо, какой нотариус?! Мы с тобой повязаны до гробовой доски…
– Рада, что ты это понимаешь. И не вздумай мне морочить голову обещаниями, дорогой. Я не собираюсь ждать, пока ты сбегаешь под венец с богатой вдовушкой и получишь весь кусок. Я девушка не жадная, но очень нетерпеливая. Мне нужен…
– Я знаю! Не надо на меня давить!
– А я и не собиралась, – усмехнулась Эмма.
– А что ты скажешь Юле?
– Не бери в голову, дружок. Две девочки найдут о чем поболтать.
Времени искать киллера через Марка у Леонидова не оставалось. Если звонить приятелю впопыхах, бормотать что-то нечленораздельное о форс-мажоре, тот может насторожиться.
Стас думал. Сегодня вечер субботы, вряд ли Эмма найдет нотариуса и в воскресенье…
Действовать придется немедленно. Сейчас, когда в «цитадели» полно народу. И самому.
Пристально приглядывая за Юлией, он дождался, пока вдова спустится на этаж ниже к секретарше…
Все поддались кофемании, Эдик сбегал к Юле за кофемашиной, ключи от квартиры на верхнем этаже беспечно бросил на тумбочку…
Пока народ увлеченно дегустировал и сравнивал напитки производства машины и девочки Землероевой, Станислав сгонял до Юлиной кухни и спер острейший нож, обернув его в небольшое кухонное полотенце. (Позже этот легкий кусочек ткани улетит по ветру с тридцать третьего этажа, далеко-далеко и бесповоротно.) На это ушло полторы минуты.
Выбрав время, когда мужская смена у офисной пепельницы прошла разрозненно, Стас изобразил, что только собирается прикурить, задержался… Спустился к Эмме.
Канипалова почти не удивилась.
– Пришел проверить, успокоить или поцеловать? – усмехнулась девушка.
– Водички дай, – хрипло попросил Леонидов.
– Не жалко, – улыбнулась Эмма, пошла на кухню за стаканом и уже там невероятно удивилась, когда обернувшись к любовнику, напоролась на нож.
Наверное, у Эммы Канипаловой был пробел в образовании. Она не прочитала в детстве книжку Киплинга, где кто-то очень умный советовал волчонку Маугли не дергать тигра за усы.
На этот раз наблюдать за конвульсиями Станислав не стал. Эмма умерла мгновенно, убийца вышел и закрыл за собою дверь.
Все.
Его отсутствия никто не заметил. Мужчины, разглядывающие торчащие из-под плазменной панели ноги Эдика, решили, что Леонидов задержался, вдумчиво покурив на лестничной площадке. Тем более что Стас сразу же прошел на кухню к дамам и потребовал для себя порцию кофе ручной работы девочки-сыщицы…
На следственном эксперименте девочка-сыщица нахмурилась и потянула носом воздух.
– Не понимаю… – пробормотала, насупив брови и разглядывая поднимающуюся кофейную пену над туркой, – что-то не так… От вас, Станислав, пахнет по-другому? – Недоуменно и пристально поглядела на Леонидова.
У Стаса чуть не отвалилась челюсть и не подкосились помертвевшие ноги. По пяткам будто бы ударила скатившаяся к ним душа.
На этот раз он действительно пришел из курилки и принес на себе стойкий запах табачного дыма.
В прошлый раз на пожарную лестницу Стас только заглянул и сразу вслед за мужиками вышел. Проветрился слегка уже в квартире Эммы.
Не успел он тогда качественно дыма хватануть! Неужели девчонка заметила несоответствие запахов?
Леонидов что-то неловко пробормотал о другом одеколоне, похвалил острый нюх девочки; пока хвалил, чуть не скончался: такой облом! На чем попался – на сигаретной вони!
Кто б мог подумать? Все так отлично начиналось. Судя по некоторым перешептываниям следователя и ментов, на реконструкции пытались вычислить, кто отсутствовал довольно продолжительное время, необходимое для пробежки за ножом Юлии, последующим визитом к Канипаловой и ее убийством. Стас на поминках мудро разделил визиты, а потому не очень-то переживал. Как оказалось, почти каждый из присутствующих на девятинах имел возможность совершить убийство: все сновали туда-сюда, постоянно где-то ошивались, шептались за закрытыми дверями, детки пойло и деньги воровали…
Если бы не острый нюх сыщицы, Стас прошелся бы по эксперименту прогулочным шагом!
Не получилось прогуляться. В течение всего следственного эксперимента Леонидову казалось, будто девочка Дуся не спускает с него задумчивых глаз. Изучает, ждет всплеска интуиции и памяти.
По спине Стаса скатывались и сразу впитывались рубашкой крупные капли пота. Котовы и Рощины ходили по гостиной, подчиняясь любому приказанию малолетней сыщицы…
Убийца играл лицом и старался не выделяться из прочей разозленной девочкой компании.
Как же Стас ее возненавидел! Сыщица постоянно лезла с дополнениями, цеплялась за малейшее несоответствие, приказывала, управляла! Каждую минуту, каждую секунду Леонидов ждал, когда Евдокия упрется в него взглядом и кивнет: «Все, господа, приехали. Я поняла, что мне не нравилось на реконструкции, Стас Леонидов – не курил на лестнице».
Когда Евдокия попросила у следователя дать ей возможность внести дополнения позже – ей, видите ли, что-то не понравилось, что-то было тут не то! – Леонидов понял: не будет ему покоя, пока девочка жива.
Уж если подтирать следы, то НАСУХО.
На следующее утро, правда, страхи немного схлынули. Стас решил, что убирать девчонку сразу же после странностей на реконструкции – подозрительно. Зачем? Пока не припекло.
Но Дуся вновь напомнила о себе. В понедельник позвонила в офис и попросила Станислава Натановича позволить ей поговорить с сотрудниками и друзьями Эммы.
Натанович перепугался. Зачем?! Чего она копает там, где бульдозером менты прошлись?!
Неужели надеется разговорить какую-нибудь подружку Канипаловой, нащупать в хитроумных зарослях интриги уши Стаса?
Вполне возможно. С маленькими умненькими девочками болтают охотнее, чем с дяденьками из прокуратуры.
Переживания за целость шкуры и ушей вернулись с новой силой, Леонидов даже вышел в холл офиса компании встретить докучливую Дусю.
И заодно поглядеть на каком автомобиле та раскатывает.
Поздней ночью этого же дня Леонидов проехал на такси до дома Катиной тети и как старому знакомому улыбнулся жигуленку цвета нижнего белья ее бабушки.
Юный отпрыск соседей по квартире Леонидова получил в подарок на восемнадцатилетие автомобильные права без самого автомобиля.
Грустил.
И вечно отирался у машин соседей с глазами полными тоски.
Пару раз Станислав Натанович позволял Костику порулить на своем «мерине» вокруг квартала, сгонять на автомойку, шины подкачать. Костик на Станислава Натановича тихонько молился и щурил глазки, как на ясно солнышко. Надеялся на продолжение знакомства с «мерином» и совершенно не считал себя бесплатным мальчиком «чего изволите?».
Леонидов лукаво тешил самомнение парнишки, изображал из себя полнейшего автомобильного профана и позволял тому пространные глубокомысленные изречения о преимуществах механики и электронике в начинке «меринов» и жигулей.
Утром, как только часовые стрелки показали относительно приличное время для раннего звонка, Стас позвонил на мобильник Костика.
– Привет, сосед! – сказал жизнерадостным, бодрым голосом будильника-работяги. – Есть предложение прогулять универ. Ты как, согласен?
Студент, только что бурчавший сонно и нечленораздельно, оживился моментально:
– А чё? Задание есть, Станислав Натанович?
Леонидова и Костю связывали только автомобили. Точнее даже сказать, один автомобиль, тот, что стоял на приколе возле их подъезда.
– Какой ты, однако, парень догадливый, – наигранно восхитился Натанович и рассказал изумительную историю о том, как в машине «что-то там поменяли… где-то возле стартера, и велели вроде как для пущей притирки погонять машину. А у меня, Костик, кровь из носу нет времени, а завтра надо большого чина из провинции по объектам возить – вдруг то, что не притерлось, поломается на обочине поселкового тракта? – выручи, дружище, погоняй «скакуна», я в долгу не останусь».
Сосед Костик поначалу решил, что не до конца проснулся, поскольку подобное счастье безлошадному студенту может только присниться. Ущипнул себя за щеку… потряс головой – не снится, дядя-сосед продолжает бухтеть в телефонной трубке.
Увещевая потрясенного прогульщика, Станислав Натанович поставил лишь одно условие: поближе к полудню крутиться неподалеку от Химок, мол, у него в том районе дела, может быть, Костик будет так любезен и подберет его на Ленинградке ближе к обеду…
Заканчивая разговор, Леонидов немножечко смутился:
– Боюсь только, Костик, как бы нам с тобой за прогул от папы не влетело, а?
Как и ожидалось, студент бросился умолять дяденьку ничего не говорить папаше. Мол, это их дела, зачем посвящать кого-то со стороны, один день прогула ничего не испортит в зачетной книжке: «Станислав Натанович, давайте не будем ставить папу в известность! Я все успею, я все исполню, я ваш навеки…»
В районе Ленинградского шоссе, как хорошо знал Леонидов, шла реконструкция дороги. Там «мерседес» надолго застрянет в пробках и даст хозяину подтвержденное камерами ГИБДД алиби: поехал по делам, застрял, вместо того чтобы решать вопросы на объекте, стоял в заторе.
Обратного не доказать. Даже если Костик будет гонять «мерина» по объездным дорогам, пункт назначения Стас собирался высчитать так, чтобы студент обязательно засветился под камерами наблюдения. Сквозь слегка тонированные стекла водителя не различить. Машина в пробке была, а кто сидел за ее рулем… Попробуйте доказать противное, студент-прогульщик будет нем, как вмороженная в лед плотва.
Рассказывая о неприятностях с парковкой, сыщица Дуся посвятила отдельное внимание пути от многоуровневой парковки до дома. Именно эта пустынная неприятная дорога и отвращала детку от ежевечерних прогулок: пятьсот метров не убранной от снега, плохо подготовленной для пешеходов дороги и заставляли ее «фольксваген» ночевать за оградой. Парковщики обещали весной дорожки привести в порядок, пока же… Пока Дуся предпочитала не месить ногами вязкий снег.
Жалуясь на парковочные неприятности, Евдокия рассказала (похвасталась), где живет, найти «фольксваген» с нужным номерным знаком Леонидову не составило труда.
Скрываемый ночной метелью, он подобрался к автомобилю и проколол два колеса.
Как и рассчитывал убийца, Дуся показалась на крыльце приличной новостройки не самым ранним утром. Леонидов вечером звонил Юлии, справлялся о самочувствии, та ответила, что собирается проспать до полудня, потом к ней приедет Евдокия.
Дико замерзший и слегка угоревший Станислав (печка реликта советского автопрома работала из рук вон плохо, не столько согревала, сколько воздух портила) пронаблюдал концерт по собственным заявкам: вначале сыщица немного поревела над колесами, потом поорала на охранников, потом…
Потом потопала к парковщикам в сопровождении домашнего охранника.
Подобного обхождения Стас никак не ожидал. По его прикидкам, девочка должна была прилично разозлить охрану дома и, оставляя доказательства в виде проколотых шин, в одиночестве ринуться к парковщикам. В расписанный сюжет, конечно, мог вмешаться участковый… Но его присутствие не сильно огорчало Стаса. Дожидаться милиционера девочка будет возле «обиженной» машины, а «фольксваген» стоит на обочине дороге, где тоже можно разогнаться. Сбивать девчонку насмерть Леонидов не предполагал, ему достаточно вывести ее ненадолго из строя. Уложить в больничку, отвлечь от расследования, пусть пару месяцев поваляется в гипсе, пока вложенные в схему деньги вернутся на счета.
А получилось, что момент для «тоже разогнаться» был упущен. Станислав не мог себе позволить торопиться и наехать на девочку, прежде чем та поскандалит и с охранниками, и с парковщиками, сотворив себе кучу врагов и потенциальных подозреваемых.
Дергая за проржавевшие рычаги жигуленка, Станислав тихонечко поехал за Дусей и охранником. За поворотом развернулся в обратную сторону, порыкивая двигателем, стал ждать…
Девчонка, слава богу, вышла из будки охраны парковки одна.
Стас вывел жигули на прямую линию, набрал максимально возможную приличную скорость…
Наверное, у девочки проворный ангел-хранитель на Небесах проживает. Только высшее вмешательство в лице огромного охранника могло за долю секунды выдернуть ее из-под колес.
Леонидов придирчиво протер салон жигуленка от следов своего присутствия. (Одежду, в которой был за рулем реликта, он позже выбросил в мусорный контейнер, подальше от своего дома.) И сразу позвонил студенту.
