Оксана Обухова
В шкафу скелет и крылья
Тот, как и ожидалось, тихонько киснул в пробке.
Стас попросил Костика назвать улицу, на которой он прокисает, и велел студенту развернуться и забрать его неподалеку от метро «Войковская», куда сам подъехал на частном извозчике.
За обедом в приличном тихом ресторане Стас просчитал все риски и возможности – везучая девочка Дуся не оставила иного мнения, Леонидову пришлось признать: битву с молоденькой сыщицей он проиграл по всем позициям. Коробочка с ядовитыми шприцами подсказала выход: Евдокия должна умереть от рук «самоубийцы» Юли Котовой. Подобный изящный, выигрышный поворот сюжета привел Леонидова в прекрасное расположение духа – два комара одним ударом.
Каждый вечер Стас приезжал к Татьяне. Коробочка со шприцами бесполезно нагревалась в карманах: «наверху» не принимали.
Леонидов использовал все доводы и поводы, боясь показаться излишне, подозрительно настойчивым напрашивался в гости. Юлия, ссылаясь на домашний арест и строжайший приказ следователя, в приеме каждый раз отказывала.
Вечером в четверг к Татьяне зашла домработница старших Котовых:
– Таточка, тебе чего-нибудь в магазине надо?
Тут стоит остановиться и сказать, что Люся относилась к довольно распространенному женскому типу больших любительниц покупок «только за смертью посылать». Подобные ей женщины, отправляясь за пачкой соли, обязательно и планомерно обходят все полки, попутно накупают всякой дряни и с перегруженной тележкой, минут через сорок, подбираются к соли как к цели и к кассе как к итогу.
– Да вроде бы ничего, – задумчиво ответила Татьяна.
– Ну ладно, – слегка разочаровалась Люся. – А то тут меня Юля попросила до магазина сбегать… Парочку грейпфрутов прикупить.
– Грейпфрут? – понимающе переглянулись Стас и Тата. – Похоже, выравнивается наша Юля, – усмехнулась Котова, – «Соленые собаки» пошли…
– Не, – уже из прихожей донесся голос опытной домработницы. – Она попросила еще и винограду черного купить. Для этой, как ее там… «Леди».
Татьяна с улыбкой смотрела на Стаса. Оба слишком хорошо знали Юлю, чтобы понять – раз бедняжка вспомнила любимые коктейли, значит, действительно состояние выравнивается. Юленька в себя приходит.
Едва за Люсей захлопнулась входная дверь, Леонидов мягко притянул к себя Татьяну, уткнулся носом в шею, пощекотал:
– А может быть, и нам? Немного «просолиться»… Позвони Люсе, пусть и нам грейпфрутов купит…
– Отстань! – поеживаясь, рассмеялась Тата. – У меня есть грейпфруты, я на них худею.
Эта фраза решила все. Юлии Котовой и Дусе Землероевой предстоит сегодня умереть.
Продолжая удерживать Татьяну в объятиях, Стас сделал радостное лицо и предложил:
– Слушай-ка, а может, по такому радостному событию – Юлька очухалась! – и нам небольшой сабантуй сообразить? А, как думаешь?.. Налепим пельменей, «собачками» запьем…Посидим душевно…
Тата Котова поговорку «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок» признавала непреложной истиной, с крошечной оговоркой – сей «путь» ведет к нормальному мужчине. Уговаривать ее приготовить для любимого пельмени дважды не пришлось.
Леонидов сходил к Эдику и на всякий случай удалил того из дома (чтоб под ногами не путался) при помощи пятитысячной купюры.
Лоботряс мгновенно испарился из квартиры, поскакал прогуливать подарок в баре.
Валентин отсутствовал дома совершенно бесплатно.
Стас взял трубку городского телефона и, сказав Татьяне: «Совсем забыл, обещал Борису позвонить», дозвонился до приятеля. На обязательный вопрос «как дела, чем занимаешься?» ответил:
– Сижу у Тани, жду пельмени.
Многие года дружбы позволили Станиславу прилично изучить вкусы и реакции Рощина. Едва разговор коснулся обожаемых Борисом пельменей Татьяниного производства, он моментально оживился:
– А на нас с Ядей можно попросить? Я б тоже не отказался от десяточка пельмешек… Мы приедем?
Натанович изобразил смущение:
– Ну, как бы… я тут не хозяин. Таточка, – обратился к ловкой хозяюшке, – Боря с Ядей хотят приехать на пельмени. Можно?
Хлебосольная, слегка присыпанная мукой Танюша согласилась абсолютно предсказуемо:
– Конечно. Может быть, попозже и к Юлии зайдем, посмотрим, как она… Юлька, подвыпив, на болтовню потянется.
Исподволь направлять хорошо знакомых людей – легко. Стас прекрасно знал, что у Таты есть запас грейпфрутов, она пьет на диете фреш из этих фруктов. Знал, что, если затеяться с пельменями, Рощиным стоит только намекнуть – приедут, где бы ни были! Борис с ума по Танькиным пельменям сходит, легкая приманка. А чем больше в доме будет подозреваемых, тем больше поводов для разборок следователю и обоснованного недоверия присяжных. (Опасность попасть в лапы закона нешуточно беспокоит любого преступника.)
Леонидов улучил минутку, достал из холодильника два грейпфрута и в туалете аккуратно начинил их ядом.
Обтер придирчиво, положил в пакет и спрятал в тумбочке у входа.
Теперь оставалось только придумать, как заманить к этой тумбочке домработницу с грейпфрутами для верхнего этажа. Как вынудить ее оставить фрукты без присмотра и чем отвлечь Татьяну.
Как многорукий бог Шива, Тата колдовала на кухне: раскатывала большой пласт теста, накрывала форму для пельменей, ловко заполняла выемки фаршем. Леонидов подошел сзади, обнял за место, называемое талией, шепнул в ушко:
– Я могу чем-нибудь помочь? Хочешь, воды налью в кастрюлю, поставлю на огонь?
– Поставь, налей, – не отвлекаясь от процесса, согласилась Тата.
Леонидов наполнил водой большую кастрюлю, раскрыл дверцу ящика с приправами и, незаметно спрятав под пышным джемпером пакетик с лавровыми листочками, ошарашенно повернулся к хозяйке:
– Таточка, у тебя нет лаврушки.
Хозяйка огорченно всплеснула руками:
– Не может быть! Недавно покупала!
– Посмотри. Может быть, я не увидел?
Через тридцать секунд, как и ожидалось, Леонидов по просьбе Таты звонил Люсе на мобильный телефон:
– Люсенька, у нас тут катастрофа. Нет лаврового листа. Если ты еще в магазине, купи, пожалуйста, лаврушки, Боря просто обожает пельменный суп, а, как ты знаешь, без лаврушки – не тот цимус будет.
После слов «у нас тут катастрофа» какая женщина поскачет наверх отдавать какие-то грейпфруты на пропой, не заглянув предварительно к катастрофически расстроенным соседям?
Конечно никакая. Грейпфрутовое пойло может обождать.
Леонидов еще немножко покрутился на кухне. Вынул из шкафчика пищевую соду и спрятал ее под раковиной. Стас уже решил – дабы удалить двух женщин от магазинного пакета с грейпфрутами, рукой придется пожертвовать.
Как только Татьяна вышла из кухни на голос подошедшей Люси, Стас уронил в кипящую кастрюлю солонку и дико завопил.
Все последующие события просчитывались легче легкого. Обе женщины моментально прилетели оказывать помощь. Люся, не собиравшаяся проходить дальше прихожей, прибежала прямо в сапогах, оставив пакет с покупками на тумбе возле двери.
Леонидов тряс рукой и, непритворно морщась от дикой боли, скулил:
– А-а!! Тата, Люся, я уронил в кастрюлю солонку и машинально сунул руку в кипяток!!
«Какой кошмар, какая жуть, мужик на кухне как женщина на корабле – одна беда!» – в унисон причитали женщины и заполошенно собирались оказывать первую помощь.
– Тата, давай скорее соду! – командовал Леонидов. – Ожог надо присыпать содой, чтобы не было волдырей!
Тата металась между кухонных шкафов, разыскивая спрятанную Стасом под мойкой коробочку.
– Люся! – прикрикнул Леонидов. – Беги к себе, принеси соду, она лучше всего помогает! Мигом! Одна нога здесь, другая там – у меня рука жутко болит!! – Пришпоренная до одури домработница забыла, разумеется, о покупках и умчалась к месту работу, в квартиру старших Котовых. – Тата! – приказывал Стас. – Посмотри в аптечке, есть ли у тебя стерильные бинты и что-нибудь против ожогов?!
Аптечку Татьяна держала в спальне, в шкафчике под ключом, поскольку иногда к ней заходили подруги с маленькими любознательными детками. Открыть шкафчик, найти бинты и какую-то мазь против ожогов – дело минуты на полторы.
Рука болела нестерпимо. Кисть походила на клешню вареного омара. Справиться с болью и действовать уверенно Стасу помогал только адреналин, выделявшийся при шоке и нервном перевозбуждении.
В мгновение ока Леонидов проскочил до прихожей, выдернул из сумки Люси пакет с двумя грейпфрутами и произвел подмену, благоразумно рассыпав фрукты внутри сумки. Забросил только что купленные домработницей фрукты в овощной ящик холодильника Татьяны и до возвращения хозяйки на кухню успел скукожится на табурете:
– Ох, Тата, как болит! Как больно!!
Минут через пять больную руку, по совету отоларинголога Марковны покрыли внушительным слоем пены «Пантенол», попозже Стас попросил ее забинтовать – оставлять на выжатых грейпфрутовых шкурках след противоожогового средства ему никак не хотелось (хотя эти следы может оставить и Люся, поскольку будет доставать из сумки рассыпанные цитрусовые руками, участвовавшими в перевязке). Ольга Марковна обиженно поджимала губы и говорила, что лучше знает, как лечить, но Стас упрямился.
К моменту приезда Рощиных Станислав уже сидел вполне довольный, со стаканом «Соленой собаки» в здоровой клешне. И вычислял приблизительное время смерти женщин на тридцать третьем этаже.
Грейпфруты наверх доставили только после того, как оторвали Люсю от участия в оказании первой помощи, практически перед самым приездом Рощиных.
По прикидкам Стаса, на то, чтобы выжать сок, приготовить коктейли, выпить и сдохнуть, Юлии и сыщице потребуется некоторое время – яд не подействует мгновенно, так обещал алхимик. Станислав уже готовил речь для обеспокоенных друзей перед запертой дверью Юлии: «Надо вскрывать замок, надо проверить, эта тишина мне не нравится…» Здесь главное – оказаться в квартире с покойницами раньше полицейских и изъять проколоты шприцем шкурки!
Внезапно Стас подумал: «А что будет, когда две жертвы почувствуют недомогание?
Алхимик обещал, что прежде смерти наступает помутнение сознания. То есть жертва становится безвольной и беспомощной, про смерть не думает, а хочет лечь бай-бай…
А что, если подумает? Что если позовет на помощь, карету скорой догадается вызвонить?
И вот еще… На нижнем этаже под жертвами есть врач. Что если кто-то из женщин выпьет чуть меньше и догадается позвонить Ольге Марковне или покричать из камина?!»
Этого допустить нельзя. Ольга Марковна может не кинуть весть о несчастье на тридцать первый этаж. Поступит так по доброте душевной – зачем беспокоить тех, кто не в силах помочь? И если Марковна или врачи скорой помощи тут же вызовут милицию, а те найдут в помойном ведре проколотые цитрусовые шкурки…
Ух, что будет! Надо срочно что-то изобрести. Стас понимал: ему жизненно необходимо оказаться на тридцать втором этаже в момент, когда придет сигнал с просьбой о помощи! Если не заменить проколотые грейпфрутовые шкурки – все совершенно бесполезно!
Леонидов очень ловко повернул разговор на тему прошлых лет, припомнил, как, бывало, играли они со старшими Котовыми в лото…
Результатом, естественно, вышло предложение от Таты наведаться на тридцать второй этаж и предложить партейку Егору Валерьевичу и Ольге Марковне. «Не все ж им вдвоем-то сидеть, пойдемте, ребята, порадуем старших, развлечем…»
Пошли наверх. Сели за стол, но Ольга Марковна не смогла разыскать свою коробку с игрой. Татьяна предложила принести свои бочонки и карточки.
Леонидов напряженно выставлял ухо в сторону камина и ждал каких-нибудь звуков из квартиры наверху. Под пышным навесом вязаного джемпера лежали аккуратно упакованные в пакет выжатые «безвинные» шкурки. Больная, бережно баюкаемая рука позволял удерживать пакет под мышкой и оправдывала скованность движений. За Леонидовым ухаживали, лелеяли, не позволяли ему лишних телодвижений.
…Как ни готовил себя Стас, вопль из камина буквально подбросил его в воздух. Врач-отоларинголог только, прислушиваясь, нахмуриться успела, а Стас уже летел на выход! Корил себя за торопливость и отменную реакцию, но ничего не мог поделать – нервическое ожидание подстегивало ноги.
И надо сказать, что только это жуткое сосредоточение психики не позволило ему от неожиданности потерять рассудок: совершенно живая-невредимая Землероева как ни в чем не бывало бегала по коридору!!
Далее Стас тоже чудом удержался в здравомыслии: в десяти шагах, на кухне, его ждал еще один сюрприз – на столе стоял совершенно не тронутый бокал с «Соленой собакой».
Боль в обожженной руке не отозвалась даже малейшим дискомфортом, когда Леонидов подхватил и понес бесчувственную Юлю. Шок обезболил все. Мысль – надо удалить народ из кухни – была первичной, она не оставляла места для себялюбия и жалоб.
Стас перенес вдову в гостиную, Ольга Марковна начала разгонять народ приказами. Землероева отправилась за мокрым полотенцем, Ядвига и Боря вышли… Врач полностью отвлеклась на пациентку…
Леонидов быстро и тихо вернулся на кухню.
С ненавистью посмотрел на нетронутый тумблер с «собакой», примерился по местоположению стаканов, табуреток, столовых приборов…
Получается, что девочке налили шампанского.
Почему?
Нет времени подумать!
Леонидов стремительно подбежал к помойному ведру под мойкой, максимально осторожно, стараясь не оставить следов лечебной мази, поменял грейпфрутовые шкурки.
Прислушался.
Есть время! Землероева шумит водой, намачивая полотенце. Ядвига не вернулась в квартиру.
Стас ловко накапал из шприца ядовитой жидкости в бокал с шампанским, выбежал из кухни и только в гостиной, наблюдая за уверенными действиями Ольги Марковны, позволил себе вернуться к вопросу: почему? Как получилось, что мерзкая ищейка отказалась от коктейля и до сих пор жива и невредима?!
Ведь, следуя раскладу опытного человека, Стас уверенно предположил – русский человек не станет надираться в одиночку! Изобразит коктейли, обязательно чокнется с приятелем и в две глотки за здоровье выпьет!
Леонидов совершенно зримо представлял череду этих типично российских событий.
Почему девчонка отказалась поддержать хозяйку? Что за выкрутасы?!
У нее аллергия на цитрусовые? Или тупо соль не переносит?!
Почему сорвался такой замечательный сценарий?! У британцев есть свое «Чисто английское убийство», в России тоже не лыком шиты, существуют определенные смертоубойные традиции: двое… вечер… водка… «Ты меня не уважаешь!»… труп. Пол значения не имеет – если две дамы собрались надраться до поросячьего визга, все идет вполне традиционно: налили, чокнулись, проглотили, повторили раз пятнадцать, чинно повизжали.
Они просто обязаны были надраться и сдохнуть!!
А впрочем… Какая разница, если в квартире за закрытой изнутри дверью были только две женщины? Яд обнаружат и в соке, и в шампанском… Может быть, еще повезет – Землероева сходит на кухню и полечит нервы выдохшимся шампанским?
Леонидов изловчился, подгадал момент, когда Ольга Марковна немного отвлечется, и, якобы сочувствуя, дотронулся до руки Юлии: на зажатом в носовой платок шприце остались ее отпечатки пальцев. Шприц Стас подложил в карман ее домашних джинсов.
В принципе шприц с Юлиными отпечатками можно было бы засунуть куда-нибудь на кухне. Но больно уж момент удачным был – в гостиной, кроме озабоченной разглядыванием аптечки Марковны, никого. Сыщица у кухонного косяка рыдает. Пусть все-все-все сойдется на самоубившейся вдове. Вопросов меньше будет, головняка.
Ядовитые цитрусовые шкурки Стас разорвал на мелкие частицы и спустил в унитаз в квартире Таты. (Рвал через пакет, аккуратно, чтоб бинт не замарать.) Два шприца из трех незаметно затолкал в цветочный грунт фикуса, растущего в холле, когда ходил проведать поджидающего врачебную бригаду Борю. (Расположение охранных камер дома, построенного компанией Котовых, Стас знал отлично – никто его манипуляций у цветочного горшка не видел, не заснял.)
По всем позициям, даже если будет такая попытка, предъявить ему абсолютно НЕЧЕГО. Стас не оставил ни одного следа, успел убрать все доказательства вины.
Признаться, больше чем следствия он опасался вопросов от Марка, проведавшего о неприятностях в доме его работодателей.
Но следствию и ушлой девочке-помощнице до Марка, слава богу, не добраться.
На новый следственный эксперимент Леонидов отправился если не без нервов, то уж точно можно сказать: шел без всякой паники. Никаких странных вопросов у следствия не возникало, Станислава, в числе прочих, не пытали с иезуитской въедливостью и тщанием; у Котовых и Рощиных сложилось необсуждаемое мнение: в несчастье виновата Юля.
В глазах друзей и родственников плавали невысказанные вопросы: почему, зачем Юля выпила отравленный коктейль?.. Она виновна в смерти мужа и секретарши? Извелась виной? Или просто разрубила, стянувшийся у шеи узел?
Пожалуй, только свекор Егор Валерьевич был уверен в невиновности невестки. В некоторых вопросах отставной вояка не признавал полутонов. Именно ему, собирая информацию о ходе следствия, звонил Леонидов, свекор Юлии говорил охотно и, как мог, пытался обелить невестку, убедить в ее невиновности друзей и родственников, разгадать загадку отравления.
…Леонидов практически развлекался, глядя на наморщенные лбы оперативников и следователя. Стас уничтожил малейшие следы преступления и был абсолютно уверен не только в безнаказанности, но и в том, что не навлек на себя даже крошечного подозрения.
Да даже если бы они возникли… следов-то нет, все чисто, отравленные шкурки уже плавают далеко-далеко в нечистотах подземной канализации.
Слова мерзкой ищейки прозвучали ударом электрического разряда. Леонидову показалось, что вздрогнув, он на секунду стал напоминать выгнувшего спину кота со вздыбленной шерстью. Указательный палец девчонки четко направился ему в грудь.
Убийца на мгновение опешил, растерялся. Оглядел присутствующих, наткнулся на задумчивый, изучающий взгляд полковника…
Не может быть. Попался?! Он, Стас Леонидов – проиграл девчонке?!
Станислав стремительно снял джемпер и гневно швырнул его под ноги ищейки – ищите! Ищите, что хотите! Обнюхивайте!
***
Евдокия невозмутимо перешагнула сброшенную одежду убийцы, сходила в прихожую за каким-то пакетом, но, ничего не доставая из него, обратилась к следователю:
– Дмитрий, я попросила вас принести сегодня дело с фотографиями места преступления. Вы выполнили мою просьбу? – Павлов сумрачно кивнул и достал из портфеля пухлый том. – Не могли бы вы сейчас показать нам всем снимки грейпфрутовых шкурок, извлеченных из мусорного ведра Юлии?
Павлов раскрыл дело на нужной странице, Евдокия положила распахнутый том рядом с кожурой, выжатых Люсей цитрусовых.
– Посмотрите, пожалуйста, сюда, – произнесла она тоном учительницы, обманом заманившей класс в картинную галерею. Глядела прежде всего на напряженно сощурившегося полковника. – Вы видите здесь различия?
Народ послушно столпился вокруг невысокого журнального столика, пока еще все не очень понимали, к чему клонит Дуся… Мадам Закревская тоже заинтересованно вытянула шею. Домработница Люся на цыпочки привстала.
– Кажется, – в итоге высказался полковник Котов, – кажется, они отличаются…
– Конечно! – обрадовалась Дуся так, словно троечник пятерку выстрадал. – Конечно, они отличаются! Смотрите сюда. – Девчонка полезла в непрозрачный пакет, что продолжала держать в руках, и достала из него два предмета для наглядной демонстрации – желто-розовые половинки кожуры грейпфрута. – Эти фрукты я сегодня, до начала эксперимента, выжала на ручной соковыжималке Юлии. На той, что она пользовалась при мне в четверг вечером. Видите разницу? Кожура на фотографиях и вот здесь, – Землероева указала на Люсины шкурки, – изнутри гладкая, выскобленная, остатки мякоти распределены равномерно, приглаженно… А здесь, – Дуся показала на свои половинки, – лохмотья. Неровные ошметки по краям. Видите, как сильно отличаются эти шкурки?
Такого поворота Леонидов не ожидал.
Только что толпившийся у стола народ начал медленно оглядываться, прищуриваться на Стаса с молчаливой подозрительностью…
Дуся же, напротив, совершенно не обращала внимания на Натановича, продолжила вещать:
– Знаете, в чем ошибка убийцы? Убийца не мог знать, что Юля, не найдя электрическую соковыжималку, воспользуется ручной. Две отличающиеся кожуры и снимки с места преступления доказывают – шкурки подменили. И сделать это мог только один человек, – Евдокия развернулась к преступнику всем телом, твердо поглядела тому в глаза: – Это мог сделать только Станислав Леонидов.
Убийца отпрянул. Очумело помотал головой:
– Да вы что – с ума сошли?! Какие шкурки, какое сделать?!
– Станислав, – невозмутимо продолжила сыщица, – только что мы все убедились, что кожура грейпфрутов отличается. То есть была произведена подмена. Кто-то принес из квартиры Татьяны не проколотые ядовитым шприцем шкурки, и только на вас в тот день была одежда, позволяющая пронести их под собой. По-моему, два непреложных факта показательно доказаны – кожура заменена, пронести ее могли только вы.
– Вы в своем уме?!
Голос Леонидова сорвался на визг. Такого облома – какие-то фруктовые шкурки, побери их черт, запропавшая электрическая соковыжималка! – Стас никак не ожидал. Девчонка выстроила версию на мелочах и чепухе, реальных доказательств нет, сдаваться Леонидов не собирался.
Пусть попробуют хоть что-то доказать!!
– Станислав, мы все тут не маленькие дети, – поморщилась от крика Евдокия, – думаю, если взять у вас анализ ДНК, то экспертиза наверняка найдет потожировые выделения ваших рук на кожуре и подложенном Юле шприце.
«Обломаетесь!!» – чуть не выкрикнул Леонидов. Шприц он тщательно помыл хлорированным средством, сделав невозможной экспертизу по ДНК, потом дотрагивался до него только через платок. Половинки кожуры из мусорного ведра Татьяны брал при помощи вывернутого наизнанку пищевого пакета и позже тоже до них не дотрагивался: высыпал в Юлино ведро максимально аккуратно. Все произвел – не придерешься.
Вот только… ДНК Юлии на тех кожурках не обнаружат…
А ее следы там быть – должны. Она их – выжимала.
Станислав бросил короткий косой взгляд на Евдокию, увидел, что девчонка насмешливо улыбается…
Дьявол, неужели – попался?! На такой-то чепухе! На потерявшейся соковыжималке!
Не-е-ет, нас так просто не возьмешь. Попробуйте доказать, что кожуру принес именно я, а не Ядька, например, в трусы запрятала…
Девчонка тем временем продолжила бомбить:
– И кстати, господа, я хочу сделать еще одно заявление. – Поймала непритворно серьезный протокольный взгляд Павлова. – Господин следователь, помните, вы говорили на прошлом эксперименте, что я имею право позже сделать дополнения?
Дима Павлов глубокомысленно кивнул.
– Так вот. Я вспомнила, что меня насторожило в прошлую субботу. На реконструкции в тот день от подошедшего за порцией кофе Станислава Натановича Леонидова не пахло табаком. И теперь, со всей уверенностью, я заявляю: в означенное время Станислав Леонидов не курил на лестнице. В это время он был в квартире Эммы Канипаловой.
Станиславу показалось, что в гостиной разорвалась граната, потолок обрушился, его придавило стотонными презрительными взглядами.
– Сергей Яковлевич, – плаксиво поморщившись, Леонидов повернулся к адвокату, – здесь разыгрывается какой-то дикий спектакль. Я прошу вас выступить моим защитником, освободить меня от инсинуаций этой расфантазировавшейся девочки.
Донецкий сделался значительным и официально произнес:
– Станислав Натанович, вынужден вам отказать. У меня уже есть клиентка.
Взгляд адвоката – донельзя брезгливый, показал Стасу, что человека, убившего лучшего друга, он не станет защищать ни за что на свете.
Леонидов сел в кресло и, возмущенно покачивая головой, закрыл лицо руками. Думал: если экспертиза каким-то чудом все же обнаружит на кожуре и шприце следы его ДНК, придется торговаться со следствием и обещать сдать банду финансовых воротил-мошенников.
Авось – прокатит. Приятелями Марка прокуратура может соблазниться.
Вот только бы их руки до камеры не протянулись…
А там – посмотрим. От строгой аудиторской проверки, похоже, уже не отвертеться – вон как Закревская лоб морщит, а остальное – попробуйте вменить. Обломитесь, товарищи.
В том же ресторанчике, тем же составом, за столом с практически теми же закусками, Евдокия и титаны сыска обсуждали последние события.
Проголодавшийся Ханькин быстро ел и пиво пил. Сыщик Паршин – подливал. Павлов снова строил глазки и размахивал вилкой с нацепленным кусочком огурца.
– Не, ну я, в натуре, офигел! – Положил огурец в рот и воодушевленно почавкал. – Этот урод, можно сказать, поскользнулся на кожуре! – Нахмурился немного: – Только вот надо было, Дуся, нам все заранее сказать. А то устроила, понимаешь ли, разборки в театральном стиле. Неужели мы не поверили бы, если б ты нам разные шкурки не показала, а? Доверять надо, Евдокия, старшим товарищам, доверять.
Все еще несколько обиженный (тем же недоверием) Олег медленно потягивал пиво.
– А Донецкий знал, кого ты подозреваешь? – спросил Паршин слегка зазнавшуюся подругу.
– Не-а, – беспечно бросила та. – Боялась, что Леонидов опасность почувствует. Хотела, чтобы все было натурально, он не насторожился и выдал себя реакцией.
– Но он не выдал, – усмехнулся сыщик. – Почему ты вообще его подозревать начала?
– А все на нем сходилось, – Евдокия отодвинула пустую тарелку, устало потянулась. – Про запах табака, точнее, его отсутствие, я, правда, позже поняла, так как шагала в обратном порядке от шкурок. – Сыщики смотрели заинтересованно, и Дуся развернула ответ в порядке размышлений: – Вот смотрите. В отличие от вас я была совершенно уверена, что Юля яд в сок не добавляла. Значит, яд там мог появиться только и исключительно с грейпфрутами вместе, а в шампанское его могли добавить позже. То есть надо искать следы других грейпфрутов, и я их легко нашла в квартире Татьяны. Но, – Дуся промочило горло крохотным глоточком пива, – пронести их мог только Стас под джемпером…
– Или кто-то из Котовых-Рощиных к Татьяне быстренько сбегал и незаметно притащил, – вставил Олег.
– Вот, – поморщилась Евдокия. – Именно из-за этих твоих вечных «или» я и не стала ничего тебе говорить. Решила не заморачиваться на сомнениях, поговорила с Донецким и дожидалась реконструкции, чтоб убедиться – ни у кого другого времени на пробежку до тридцать первого этажа просто не было. Я и так была в этом уверена, так как уже вспомнила, что меня так зацепило на первой реконструкции – отсутствие на Стасе запаха табачного дыма… В общем, оставалось только найти мотив – аудиторскую проверку. Но это уже частности, думаю, не стоит повторяться. Мотив, возможность – есть, орудие преступления – в кармане Юли, но она им не пользовалась. Азбука, все основополагающие принципы расследования в наличии, имеют быть.
Взгляд Паршина показал Евдокии, что она крайне умно сделала, когда не стала с ним делиться подозрениями. В глазах у Паршина стоял намек: везучая ты девочка, Дусенция.
А она считала себя умной.
И не стоит этого развенчивать.
Из динамиков ресторана проливалась негромкая музыка. Слегка хмельной, но полноценно холостой следователь пригласил Евдокию на медленный танец и, разрываясь между желанием прижать покрепче или блеснуть познаниями в целомудренном кружении вальса, выбрал нечто среднее – плавное вращение с элементами джиу-джитсу. Для зрителей с богатым воображением получилось почти танго.
Евдокии, правда, казалось, что она танцует с осьминогом. Руки Павлова повсеместно ощущались сразу на всем теле, в восьми местах. Но косые взгляды на Паршина показывали, что она терпит ощупывания совершенно зря. Два монстра сыска увлеченного обсуждали футбольный матч, между делом потягивали пиво, командир даже и не думал приревновать.
Нет, ну есть ли у мужиков хоть чуточка совести?!
Один – с руками вольно разошелся, второй – пивище дует, вратарей поругивает…
Что-нибудь когда-нибудь для женской души обломится?!
