Оксана Обухова
Стоять, бояться!
– А я так думаю, что Дусю надо напоить.
– Пьяная, она все дело завалит. Неадекватно опасность рассчитает.
Мужчины снова спорили, как будто Дуси в комнате и не было. Но на этот раз справедливость была на стороне сильного пола, и обсуждаемая персона не вмешивалась – Землероеву уже заколотило так, что стукались колени.
Не собираясь больше спорить, Илья принес из гостиной вчерашнюю, едва отпитую бутыль с коньяком, сунул ее в руки Паршина и сказал:
– Перед тем как вести Евдокию в салон, плеснешь на два пальца. Кира, одолжи, пожалуйста, пластмассовый стаканчик…
– Не надо, – сумрачно встрял сыщик. При его «наблюдательной» работе вся «Лада» мусором из закусочных засыпана, и чистая посуда всегда найдется. – Возьму в своей машине.
Прежде чем приступать к дальнейшему повествованию, ненадолго остановимся на некоторых особенностях натуры Дуси Землероевой.
С самого нежного детства она любила представляться. Если в садике разучивали стишок, Дуся обязательно повторяла его дома перед родителями. На табуретку не вставала – только лишнюю заколку-бантик для пущей важности цепляла и очень артистично проговаривала четверостишия про Деда Мороза, серенького зайчика, дождик, качающегося бычка…
И, сразу скажем, дома все звучало-получалось замечательно. Дуся изображала бычка, едва не падающего с доски, прыгала перед родителями сереньким зайчиком, несчастная, замерзающая в темном лесу елочка, вызывала у слушателей острейший приступ жалости и последующий взрыв ликующего торжества, когда ее рубили под корешок и… «теперь она, нарядная, на праздник к нам пришла и много-много радости детишками принесла».
Дома перед родителями Дуся представлялась на славу. На детских утренниках – не дай бог на коленях у Деда Мороза! – замыкалась и, едва шевеля губами, бормотала стишата про снежинок и Снегурок.
Конфетку за стишок Дедушка Мороз, пожалуй, жертвовал. В счет фонда помощи убогим деткам.
Родители одобряюще похлопывали по спине удрученную выступлением дочь и питали надежду, что когда-нибудь талант раскроется и себя покажет. Страх толпы и сцены со временем проходит.
Ничуть. Как многие любящие родители, мама и папа искренне заблуждались. Рассказывать разученные к школе стихи Евдокия не стеснялась только перед ними и еще подругой Синицыной. Ежевечерне проверяя домашнее задание, мама Тася порой поражалась, наблюдая, как пылают щеки дочери, как горят глаза, когда та читает «Бородино», горделиво и одновременно горько бросает: «Да, были люди в наше время…» Мурашки по спине бежали!
– В артистки Дусе надо, – соглашалась лучшая подруга Синицына. – Только раскрепоститься – и всех порвет!
«Раскрепоститься и порвать» так и осталось мечтой. Вчера в магазине, представляя себя героиней голливудской мелодрамы – в шоке от ценников на тряпках! – Евдокия практически забыла страх и, выбегая к Зубову в беспамятстве, то ножку подгибала, то попкой обворожительно крутила, то глазки строила… Сверкающий зеркальный антураж казался светом рампы, отовсюду неслись заинтересованно-одобряющие взгляды прочих покупателей: «Браво, Дуся! Молодец!»
Сегодня, пару раз заехав тушью в глаз, Землероева вернулась в нормальное состояние перепуганной амебы.
На негнущихся ногах вышла во двор, увидела сверкающий лаком представительский БМВ и трусливо замерла у передней дверцы.
– Назад садись, – шипя, подтолкнул Зубов и, подкинув вверх ключи от иномарки, бросил их Паршину.
А сам пошел к машине сыщика, на которой собирался засесть возле дома отца вместе со специалистом по установке прослушки Антоном.
Казалось бы, все предусмотрено и обговорено. Вчера, битый час инструктируя Дусю и Паршина, Зубов мозоль на языке заработал. «Дверь сама не открывай, – поучал воришку-соучастницу, – жди, пока Олег во всю ширь не распахнет, и в щелку не просачивайся, поскольку не по чину. И не вздумай поблагодарить! Он – наемник, ты – хозяин!.. В салоне много не болтай. Делай кислую морду и листай журналы. Кофе сами принесут, ты только пальчиком привередливо странички перелистывай, прическу выбирай… Можешь буркнуть «мерси»…»
– А если Берта придет с охранником и долго будет укладку делать? Мне что – все это время журнальчики листать?
– Листай. Ты выбираешь. Никто тебя не выгонит, если правильно прикинешься. Главное, морду покислее строй, мол, все говно, ты одна в порядке. Поняла?
Сидя на заднем диване БМВ, Дуся думала, что если состроит морду еще кислее, ее, не исключено, вырвет прямо на брючки цвета баклажан. Страх сжал желудок в сморщенную сливу, глаза испуганно ловили в узком зеркальце взгляд хмурого Паршина.
– Расслабься, – то ли попросил, то ли приказал Олег. – Иначе в таком состоянии я тебя в салон не пущу.
Дуся истово мотнула головой, челка зацепилась за накрашенные ресницы – захотелось всхлипнуть и чихнуть.
– Олег… дай, пожалуйста, коньячку…
Паршин посмотрел на сиденье рядом с собой, куда положил бутылку, и тихо выругался:
– Черт. Стаканчик позабыл. Сейчас…
Перегнувшись, он протянул руку к бардачку наемной машины…
Но Дуся уже цапнула коньяк, уже отколупнула пробку и потащила горлышко к губам.
Пожалуй, если бы перед тем, как посадить маленькую Дусю на колени к Деду Морозу, родители накапали ей в компот кагора, сейчас бы их дочь училась в Щепке или ВГИКе.
Совет – панический страх нужно переступить единожды, не так уж плох. Как правило, работает. Неопытный робкий девственник, разочек отведав плода, начинает считать себя завзятым бонвиваном и, не исключено, со временем таки превращается в приличного повесу-бабника. Ребенок, до смерти боявшийся воды, падает с мостков, побарахтавшись, выбирается на берег и через пяток лет переплывает Волгу в районе Ярославля.
Разомлевшая на презентабельном диване БМВ Землероева благодушно рассматривала в окно Москву. Из окна автомобиля представительского класса столицы выглядела несколько иначе. Кондиционер позволял мириться с пробками, негромкая музыка вкрадчиво ласкала уши, из узенького зеркала заинтересованно сверкают мужские глаза… Чем не жизнь!
Ах да.
– Олег, как Илья за эту машину расплачивался? Своей кредиткой?
Интонация последнего, уточняющего вопроса показала Паршину, что Дуся справилась с нервами. Если начала за дело беспокоиться и мозгой ворочать, значит, все в порядке.
– Нет, – ухмыльнулся и подмигнул он в зеркальце слегка нетрезвой, но в целом адекватной пассажирке. – Наличку в банкомате на проспекте снял. Машину нанял какой-то приятель, живущий неподалеку от Киры. Дуремар, кажется… Он позже заберет бэху, где мы ее оставим.
– А-а-а… Молодцы.
– А ты как?
– Я? Отлично. – И потянулась к бутылке.
– Стоп, Дуся, хватит, – отеческим тоном произнес сыщик и сделал строгие глаза. – Опьянение мешает нормально оценить обстановку. – Дождался, пока Евдокия послушно кивнет, и добавил: – Если в салоне почувствуешь, что вновь заколотило, можешь эдак пальчиком капризно на чашечку кофе просигнализировать – сами в кофе добавят. Поняла?
– Угу. А они не удивятся? Время десять утра…
– Не удивятся. Ты ж не кокаин у них попросить собираешься?
«Что я знаю о порядках внутри Садового кольца», – невольно загрустила Евдокия, уютно свернулась в калачик на кожаном сиденье и до самого крыльца салона мечтала о красивой жизни. Лежащая в шикарной новой сумочке дисконтная карта – подарок изумленного дракой директора бутика – таким мечтаниям очень поспособствовала. На ум почему-то пришел фрагмент из фильма Говорухина, где Володя Шарапов требует у бандитов примерно следующее: «Сберкнижку – мне! Мне. Она мне сердце согреет, когда под милицейские пули вместе с вами пойду…»
Дисконтная карта грела и сердце, и душу… «Синицына от радости сдохнет! Если не посадят, наведаемся за скидками вместе, если загребут – подарю подруге на долгую вечную память…»
Как будто нарочно подгадав момент, на крыльцо салона понаблюдать, как к парикмахерской на нанятой мачехой-Паршиным тыкве-БМВ подъезжает Золушка-Дуся, вышел симпатичный бугай охранник.
Автомобиль плавно подрулил к тротуару, Дуся машинально потянулась к ручке дверце, но отдернула пальцы, словно ошпарилась. «Двери сама не открывай!» – вчера талдычил Зубов. Евдокия дождалась пока сыщик обежит машину, распахнет дверцу во всю ширь и предупредительно предложит руку.
Дверь в салон распахивал уже работник заведения.
Евдокия, покачивая бедрами, взошла на крыльцо. Паршин забежал вперед в предбанник парикмахерской, посветился и изобразил ищейку, углы обнюхивающую. Дуся, широко расставив ноги и пристроив одну руку на поясе брючек, остановилась по центру снабженного мягкой мебелью предбанника, напротив улыбающейся за стойкой девушкой-администратором. О том, что лощеную блондинку зовут Виктория, сообщила лаковая табличка, пришпиленная к высокой груди.
Перед поворотом к салону Олег дал Землероевой мятную жвачку.
– Зажуй, – сказал, – коньяком за километр разит.
И вот, расставив ноги, будто эсэсовец на вахте, равномерно перемалывая комок жевательной резинки и слегка покачивая пятой точкой, Евдокия рассматривала обстановку предбанника и блондинку, словно собиралась все купить.
Совершенно интуитивно – под некоторым влиянием коньячных паров – Дуся выбрала верную манеру поведения. Бросив взгляд на расслабленно жующую посетительницу, администратор Вика автоматически произвела оценку: богатенькая дочка. Стервочка. Тусила всю ночь. Перебрала энергетиков, не смогла уснуть, решила, коли уж такое дело, наведаться в салон.
– Добрый день, – прочирикала Виктория.
– Хай, – чавкнула Дуся. – Я тут решила у вас прическу к свадьбе сделать… В октябре прощаюсь с этой… как ее… с холостой жизнью.
Виктория молча выслушала монолог потенциальной клиентки, немного приподняла вверх правую бровь (искусно получилось – обалдеть!) и, ничего не отвечая, не бросаясь «богатенькой дочке» навстречу, осталась стоять за стойкой.
«Так. Что-то я забыла», – подумала Землероева.
Ах, да! Рекомендации!
– Мне ваш салон подружки посоветовали, – растягивая слова, не забывая жевать, гундосо провещала Дуся и мысленно, который раз прощая Зубову грехи, назвала две громкие медийные фамилии. Вчера Илья припомнил, кто, по словам мачехи, навещает салон Вавилова, и категорически рекомендовал Дусе сослаться на девушек, по его сведениям в данный момент Москве отсутствующим. (Нарваться на одну из этих «подружек» Дусе не хотелось совершенно!)
И правильно советовал. Наряженного женихом охранника и тыквы-БМВ Виктории оказалось недостаточно для пропуска по фейсконтролю. Услышав ссылку на знакомых, администраторша разулыбалась исключительно сердечно и, выйдя из-за стойки, радушно повела рукой.
– Прошу. Проходите. Вы уже знаете, какую прическу собираетесь делать? Вам рекомендовали конкретного мастера?
– Не-а, – мотнула челкой Дуся. – Хочу поглядеть, попробовать…
– Сегодня? – изогнула бровь Виктория.
– Можно и сегодня.
– На сегодня все расписано, – не слишком огорчилась Вика. – Вам нужно было записаться…
– Я как бы только пристрелюсь, – перебила Евдокия, плюхнулась на кожаный диван и протянула руку к стопке парикмахерских журналов. – А может и не пристрелюсь… Может, решу, как мамины подружки посоветовали, стилиста на дом вызвать… В журналах есть фотки свадебных причесок?..
– Конечно. Советую обратить внимание сюда…
Плавно изогнувшись корпусом, Виктория разложила перед Дусей несколько глянцевых изданий, поворошила странички.
– Чай, кофе, фреш? – спросила между делом.
– Кофейку, пожалуй, – зевнула Дуся. – И это… как бы… руки помыть – где?
– Пойдемте, – понятливо и ласково улыбнулась Вика и проводила богатенькую дочку к дверце, на которую в принципе могла б и пальцем ткнуть.
Евдокия пошумела водой в удобствах, погляделась в зеркало над умывальником и, найдя лицо достаточно нахальным, уверенно прошагала из уборной прямиком в зал, где работали мастера.
Вавилова, по описаниям Ильи, узнала сразу – худосочный вертлявый тип с банданой на плешивой голове. У кресел с «пациентками», расположенным вдоль длинной стены трудились: худенький растрепанный паренек в художественно разодранных джинсах и сосредоточенная женщина за тридцать. Валентин Вавилов – у противоположного зеркала – навинчивал на бигуди пергидрольные волосики властной тетки с зеленой маской на лице. Обильная жирная жижа цвета спелой фисташки ничуть не скрывала надменные черты последней.
В центре большого зала на хай-тековских креслицах отдыхали еще две тетки – одна измазанная тем же зеленым составом, другая отличилась розовеньким колером, – журнальчики пролистывали. Евдокия мельком произвела рекогносцировку, отметила, что рабочее место Валика Вавилова отлично видно из предбанника, если в кресло пересесть, и вернулась обратно.
Виктория уже поставила на столик кофе, Евдокия взяла чашку в руки, покрутилась на месте и, совершенно не стесняясь предстоящего любопытства, переместила себя и журналы к креслу возле стойки администратора.
Попивая кофе, не сколько фотографии невест разглядывала, сколько за Вавиловым приглядывала – время подбиралось к назначенному для Берты часу. И пока все шло нормально. Виктория старалась не мешать чумной жующей дочке богатеев, только взглядом из-под ресниц иногда посверкивала в сторону Дуси. Манерный стилист Вавилов колдовал на волосами тучной чиновницы. В предбаннике, кроме скучающего охранника, ни одного другого, достойного опасения мужика не наблюдалось.
Дуся сосредоточенно пила кофе, мысленно готовилась дать Берте в глаз, но и на невест не забывала глянуть.
У Вики, кажется, сложилось мнение, что детка в кресле вот-вот заснет. Но вмешиваться в тягучий мыслительный процесс потенциальной, не сумевшей уснуть вовремя и дома клиентки не вмешивалась.
Ровно в десять дверь салона распахнулась. Не думая о том, что Берта навряд ли запомнила девчонку, шастающую к соседу, Евдокия испуганно наклонила лицо над журналом, накрылась челкой и поняла: ударить эту холеную высокомерную тетеньку она не сможет никогда! Не сможет ни за деньги, ни задаром, ни напившись, ни ради высшей мстительной идеи!
Поджилки затряслись у Евдокии. В груди тихонько пискнула и оборвалась заячья душонка.
Берта стремительно процокала на высоченных каблуках мимо моментально присмиревшей мстительницы, слегка кивнула Вике и завернула за выступ стены основного зала. Как и предсказывал Илья, шофер-охранник остался дожидаться хозяйку в машине.
«О боже! – мысленно простонала Землероева. – Трусиха, трусиха, бояка-задавака!! Чего наобещала, бестолочь?! Ты ж даже по щеке легонечко не смажешь!!»
Берта тем временем вовсю общалась с мастерами:
– Ох, Валик, совсем закрутилась, прости, прости!
– Хорошо хоть, что вчера предупредила, – извиняя клиентке, видимо, вчерашнее отсутствие, проворковал гламурный Валик. Властную тетку он уже отправил под фен, смуглая уборщица успела пол прибрать… – Садись, дорогая. – Взмахнул, расправляя, широкое покрывало, накрыл им фигуру севшей Берты, завязал тесемки и через секунду взвизгнул: – Берта!! Дорогуша!!! Что с волосами?!!
На выкрик среагировала даже невозмутимая, как столб, Виктория – вышла из-за стойки поинтересоваться, не облысела ли супруга месье Зубова?
Евдокия не менее заинтересованно вытянула шею, Вавилов тем временем ругал клиентку:
– Тебя не было два дня! А что с волосами?!
– Нервы, Валик, нервы, – грустно отчиталась мадам Зубова.
– Какие нервы?! – Вавилов немного отошел от Берты, встал лицом к залу и толкнул краткую, но пламенную речь: – Девочки. Миллион раз всем вам говорил: нервотрепка – главный враг красоты! – По-правде говоря, на «девочек» в салоне тянули только Дуся и Виктория, но все намазанные тетки согласно закивали тюрбанами на головах. – Забейте! На все – забейте! Если не хотите превратится в сухофрукты. В урюк, в изюм, в старых сморщенных грымз! – Обвел глазами дружно кивающее общество и вернулся к Берте: – Так, дорогуша. Никаких «мне некогда». Сейчас наношу на волосы бальзам, ты идешь мыть лицо, получаешь на него восстанавливающий комплекс и сидишь двадцать минут, как паинька. Понятно?
Берта вздохнула, демонстративно поглядела на часы и покорно наклонила голову назад, на подставленную раковину.
Евдокия в сей же миг стремительно вскочила на трясущиеся ноги, вибрируя голосом, буркнула Виктории: «Я, кажется, мобилу в машине оставила» – и выскочила на крыльцо, едва не уронив с него подошедшего на предмет возможной подмоги Паршина.
– Прости, – пропищала привычно.
Олег, к счастью, не свалился со ступенек. Решил, что Евдокия Берту уже «оформила», стремительно рванул к машине, запрыгнул на водительское место, и двигатель «тыквы» тут же заурчал…
Но Дуся, совершенно не собираясь усаживаться внутрь, только распахнула заднюю дверь, цапнула за горлышко бутылку с сиденья и, неудобно изгибаясь, торча задом из машины, протолкнула в горло три-четыре глотка коньяка, даже не закашлявшись. Обтерла ладонью подбородок, кивнула Паршину:
– Я счас. Я мигом. Все сделаю, – и понеслась назад.
Олег задумчиво поглядел на Дусю. Перевел взгляд на остановившийся неподалеку автомобиль Зубовых и, не выключая двигатель, вышел из БМВ.
Что там мигом собиралась сделать подвыпившая Землероева, теперь одному Богу известно. Перенервничала девочка. Завалится. Пора немного устранить охрану.
Олег степенно и неторопливо поднялся на крыльцо. Приоткрыл тонированную стеклянную дверь – скучающий охранник сидел в небольшом креслице у коврика и, сцепив руки на животе, зевал в потолок. Водителя молоденькой девчонки он уже видел, проблем тот вроде бы не представлял.
– Эй, приятель, – негромко обратился Паршин. – У вас тут это… водички можно попросить?
– Водичка в магазине, – равнодушно отозвался парень.
– Да ладно тебе, вон кулер за стойкой стоит.
Охранник сделал вид, что все сказал, Паршин изобразил, будто ничего не понял, и в холл салона просочился…
Непосредственно в салоне тем временем происходило вот что.
На отмытые волосы Берты Вавилов плавно и массирующе наносил бальзам. Мадам Зубова, закрыв глазки, релаксировала.
Под аркой у входа в зал нервно курсировала Землероева. Викторию, на ее счастье, попросили заняться каким-то волшебным чаем для Берты, Евдокия шевелила губами и припоминала схватку с Васькой в магазине.
Так. «Ах ты, дрянь… Чужих мужиков уводишь… Получай… Ах ты дрянь, чужих мужиков уводишь, получай…» Услышала за спиной тихий разговор, обернулась и, увидев входящего Паршина – тот еще и незаметно подмигнул, – внезапно ощутила, как опускается спокойствие. (Хотя, скорее всего, признаем честно, это выпитый коньяк в желудок полновесно опустился.)
Евдокия еще раз мысленно повторила грозный рефрен: «Дрянь. Чужих мужиков уводишь, за это получай», – и, пока охранник отвлекался на Олега, спокойненько взяла со столика массивную пепельницу, выполненную из стекла в виде листа каллы. Засунула ее в сумочку и, помня, как летали по магазину пудреницы и презервативы Васьки, застегнула змейку.
Берта наконец-то встала. Наклонившись, погляделась в огромное зеркало, пересчитала под глазами морщинки, но, видно, не решившись спорить со специалистом по красоте, направилась к тумбе с умывальником, уставленной всяческими пенками и скрабами.
Евдокия шла наперерез. Умудренная опытом недавней схватки, на ходу перехватывала сумочку пращей.
Природные артистические способности внезапно вызвали в воспоминаниях фразу из любимого кинофильма «Любовь и голуби»:
– Ах ты, сучка крашеная!! – полилось из Дуси с нужными интонациями, а далее экспромтом: – С чужим мужиком якшаешься!! Уводишь?!! Получай!!!
Утяжеленная пепельницей сумка очертила хлесткий полукруг и метко врезалась в скулу опешившей Берты.
Намазанные тетки завизжали. Гламурный стилист Вавилов присел за креслом и выругался матом. Из холла, где охранник получил под дых, донесся хрюкающий звук.
От нешуточного удара Берта все же устояла. Окрыленная успехом драчунья Дуся подлетела ближе и, бешено глядя в глаза зубовской мачехи, прошипела:
– Еще раз с ним увижу, ва-а-аще убью, зараза!!
На верхней части скулы Берты, почти под глазом, разливался предварительным алым росчерком будущий фингал. Евдокия грозно фыркнула, но сочла физическую мстю достаточной.
Резко повернувшись к выходу, Дуся выскочила в холл, перепрыгнула безмятежно валяющегося на коврике охранника – совершенно обалдевшая Виктория практически на кулер уселась и ножку подогнула – и через придерживаемую сыщиком дверь выскочила на крыльцо.
– Все, погнали!!
Через двадцать минут все еще разошедшаяся Дуся и суровый Паршин со сдвинутыми к переносице бровями сидели на заднем сиденье «Лады» сыщика. Олег держал на изготовку фотоаппарат с толщенным «дулом», устроившийся впереди Илья разложил на коленях ноутбук сыщика, настроенный на прием – специалиста по прослушке Антошу благоразумно отправили восвояси, – компания сообщников поджидала появление Берты в «озвученной» квартире.
Пережившая повторное боевое крещение Землероева нетерпеливо ерзала, ей до ужаса хотелось еще раз повторить рассказ о славной битве, разыгравшейся в салоне. Еще раз пережить волнующий момент. Но приходилось признавать, рассказ, донесенный до слушателей в определенной дворовой манере «а тут она! а я ей – на, на, на! а она чуть на пол не грохнулась!», звучал немного приукрашенно. Никакой особенной драки не было – разочек по скуле сумочкой заехать, какая полноценная потасовка? – и потому, смиряя разыгравшийся темперамент, Дуся тихонько ерзала и вновь переживала потасовку только в мыслях.
Машина стояла в самом укромном уголке двора, Олег надеялся при помощи профессиональной фототехники зафиксировать прибытие любовников и присовокупить снимки к прочим доказательствам.
Примерно через сорок минут приехала машина с Бертой.
Разъяренной львицей женщина выпрыгнула из автомобиля, не дожидаясь помощи шофера. Через минуту из динамика ноутбука раздался гневный рык побитой изменщицы: «Галя!! Неси мне лед из морозилки!!»
Последовавшую за воплем суету мы опускаем. Применяя не одобренные цензурой выражения, Берта рассказывала о нападении в салоне «какой-то полоумной суки», жаловалась на синяк гарпии; гарпия носилась с примочками и льдом, и в выражениях также не стеснялась.
– Почему она не звонит любовникам и никого к себе вызывает? – тихонько, сдерживая волнение, спросила, обруганная на чем свет стоит Землероева.
– Может быть, из салона позвонила? Или из машины? – предположил Олег. Думать о том, что так лихо начатая операция отчего-то провалилась, не хотелось никому. – Подождем немного.
– Неужто она стерпит эдакое и не станет разбираться?! – огорчалась Дуся. – Я б на ее месте…
Из ноутбука раздалась мелодичная трель звонка домофона.
– Дьявол! – предсказуемо огорчился Паршин. Засесть с фотоаппаратом на другой стороне дома, в сквере, было категорически негде, и друзья решили не рисковать – остались наблюдать во дворе, надеясь на удачу.
«Открой! – рявкнула Берта. Негромкие шлепки тапочек показали, что Галя бросилась кого-то встречать, тихо хлопнула входная дверь… – Вот, полюбуйся! – прорычала мачеха Ильи. – Доволен?!»
«Чем?» – отозвался голос явно опешившего Макса.
«Как это чем? – ярилась мачеха. – Твоя девица на меня напала!»
«Моя-а-а?!?!»
«А чья еще?! Она напала с криком «Не будешь с чужим мужиком якшаться»!»
«Тихо, тихо, Берта… Какая девица, я ничего не понимаю!..»
Рассказ Берты, пожалуй, цензура тоже исключит из текста. Пораженный Зубов, заметно пылая ушами, недоуменно крутил головой: куда девалась приличная воспитанная дамочка, неужели эти словеса из лексикона Берты?
Добиваясь от любовника правды, мадам не подбирала выражений. Досада изливалась на юриста камнеподобными водопадом, кажется, Максу даже по щеке досталось…
«Перестань!! – не выдержал наконец любовник. – Прекрати истерику! Эта девица не моя!!»
«А чья?!»
«А с каким козлом ты по ресторанам шлялась?! Со мной ты нигде не светилась! Это с ним тебя сфотографировали! Сама подумай!»
«У него никого нет…» – немного сбавила обороты мачеха.
«А у меня?! Что – есть?!»
«Не знаю…»
Слушая диалог любовников, Евдокия предположила, что к юристу у Берты чувства. Поскольку, если бы не так, то женщина наверняка поделила бы негодование на равные пропорции и не стала так рьяно нападать на одного из подозреваемых в измене. Быстренько включила б голову и рассмотрела ситуацию логически: Максим приводил достойные аргументы.
Но Берта перестала истерить только минут через десять.
«Ну все, ну все, успокойся… Хватит. Дай поцелую синячок… Бо-бо? Сильно бо-бо?..»
Тихие всхлипы, сладенькие словечки, прочие сюсюканья…
Илья едва заставил себя слушать. Собрался даже из машины выйти, но услышал свое имя.
«А если это все Илья подстроил?» – раздался голос мачехи.
«Что он мог подстроить? Драку в парикмахерской?»
«Ну типа – да».
«А зачем это ему?»
«Ну-у-у… я не знаю».
«У него других проблем хватает. Он от ментов бегает. – И усмехнулся. – Знаешь, как от меня чесал?.. Только пятки сверкали».
«А-а-а… в милицию он ней пойдет?»
«Пускай идет, – весомо произнес юрист. – Так даже лучше. Надоело за ним гоняться».
«А если он Петровичу позвонит?»
«Петрович где-то под Астраханью рыбу удит, он до него не доберется, а с остальными разберемся. Зашлем. Проблем не будет, Илюша в убийстве хорошо замазался».
«Твои б слова да Богу в уши… У щенка ведь и других приятелей хватает».
«Мы тоже не лыком шиты и наше лыко крепче».
«Шутишь, да?… Лучше бы это был ты…» – раздались на вздохе странные слова мачехи.
«В смысле?»
«Лучше б это была твоя девка».
«Почему? Почему, глупенькая?..»
Судя по звукам, Зубова встала, прошлась, до слушателей в сыщицкой машине донеслись тихие стеклянные позвякивания и плеск – Берта наливала что-то в стаканы.
«Потому что если это девица Мирона, то это он играет не честно, и все может быть…»
«И что? Ты нужна ему больше, чем он тебе», – напоминающе проговорил Максим.
«А если… он меня уберет?..»
«Не успеет! – резко перебил любовник. – Как только ты получишь документы, я с ним разделаюсь!»
«А если нет? Что, если нет? – Берта сделала паузу, видимо, отпила чего-то из стакана. – У него есть молодая телка, которую он от меня скрывает… Что, если он меня использует, а после…»
«Не успеет! Я обещаю тебе, что он не успеет!»
Берта шумно вздохнула.
«Теперь я даже боюсь ему звонить… Если он решит, что я ему больше не доверяю…»
«Успокойся! Звонить все равно придется. Как ты объяснишь синяк на лице?»
«О дверь ударилась».
«Глупышка. Во времена Интернета не осталось тайн. К вечеру вся Москва будет знать, что тебя побила в салоне какая-то девица за шашни с ее мужиком. Как ты потом ему объяснишь, что не стала звонить? Скажешь, – усмехнулся Макс, – что вначале с другим любовником разбиралась?»
«Ты прав! Нужно звонить немедленно!»
«Лучше встретиться. Поплачь, порыдай. Пусть едет сюда».
«После этих фотографий он стал чертовски осторожен. Мы общаемся только по скайпу. И то через какие-то левые номера…»
«Звони по скайпу».
Через минуту Берта приказала Максу отойти немного в сторону, подальше от объектива, и виртуальный разговор с другим любовником, повторился практически в точности.
«Меня избила какая-то девка! С кем ты путаешься, негодяй?!.. Почему я получаю синяки?!…»
«Что ты, Берта, я ни сном ни духом…»
«А откуда тогда эта шалава взялась?!»
«Ну точно – не от меня».
«Я тебе не верю!!»
«А придется».
Результат разговора Берты и господина бывшего бандита сильно расстроил и напугал любовников. Мирон был так тверд и убедителен, что Берта, закончив беседу, минут двадцать лепетала: «Боже, боже, я пропала… Теперь он точно будет думать, что у меня есть еще один любовник и я играю не по правилам… Зачем я позвонила?!»
Максим отпаивал подругу коньяком, Галя притащила успокоительные капли…
…Примерно в полдень всхлипы Берты затихли, и домработница ворчливо посоветовала хозяйскому аманту: «Иди отсюда. Пусть отдохнет. Телефон я отключу, когда выспится, сама с тобою свяжется».
Услышав это, Паршин выскочил из «Лады», обогнул дом и успел сфотографировать выходящего из парадной двери печально задумчивого юриста.
– Порядок, – вернувшись в машину на водительское сиденье, сказал пассажирам и завел мотор. – Поедем. Берта проспит до вечера, больше нам здесь нюхать нечего. Если снова какие-то разговоры будут, к нам через модем поступят, Антон настроил.
– Черт! – негромко выругался Зубов. – Они ни слова ни сказали об отце!
– Других проблем хватало, – выкручивая руль, отозвался сыщик, – жаль, но ничего не получилось.
И вывел жигули вон со двора.