Николай Н. Плетнёв
Мозговая активность
4
Так я и жил, взрослея и развиваясь. Ментор Лили обучала меня, задавая сложные математические задачки и демонстрируя различные опыты. Она знакомила меня с химией, а также другими науками, в то время как куратор Джозеф занимался со мной иностранными языками, литературой и поэзией, что я очень любил, а ещё историей и географией. В какой-то момент у меня начинали появляться вопросы по поводу того, что моя жизнь слишком отличается от жизни героев книг и фильмов. Я читал такие книги, как “Остров сокровищ” и “Пятнадцатилетний капитан”, но с трудом мог представить себе море. Я понимал, что оно состоит из воды – такой же, как та, что течёт из-под крана, но чтобы этой воды было много… Откуда могло взяться столько пространства, чтобы по воде плыл целый дом – корабль с сотней матросов? Это не укладывалось в моей голове. Или “Всадник без головы” – я представлял себя, скачущим по Игровой комнате на лошади (я знал как она выглядит по картинкам, но представлял её значительно меньших размеров). Скакать особо было некуда – там стена и тут стена, наверняка то, что называлось прериями имело гораздо больший объём. Интереснее было скакать по коридору, но я не так часто мог там находиться. Однажды я бегал по коридору так долго, что везде погас свет, и только моя комната светилась вдалеке. Мне стало страшно, и я забежал в комнату как можно скорее. Темнота всегда нагоняла на меня жуть.
Когда начались уроки географии, я узнал, конечно, и про океаны, и про прерии, и про горы. Куратор Джозеф снабжал рассказы иллюстрациями и видеороликами, но когда я спросил о том, почему нельзя увидеть всё это не на экране, урок географии плавно перетёк в урок истории. Я узнал, что раньше люди действительно жили под открытым небом, купаясь в морях и гуляя по лесам и полям, но со временем человечество обрекло себя на гибель своим беспечным поведением. Люди загрязняли планету, превращая озёра в грязевые пятна, вырубая леса, отравляя реки, выбрасывая вредные газы в атмосферу, пока природа не взбунтовалась и не изобрела страшный вирус, от которого погибло почти всё человечество. Вирус распространялся со страшной скоростью, учитывая то, что мир был открыт для путешествий, а заражённый человек никак не проявлял болезнь в течение двух недель, но при этом даже находиться рядом с ним было смертельно опасно. Лишь некоторые отдалённые районы и острова были в безопасности, но и они слишком зависели от ресурсов, поставляемых с густонаселённых территорий, так что, мало кто из человечества остался в живых под небом планеты Земля. Однако, были люди, которые предполагали подобный вариант развития событий и были готовы к нему. Различные учёные, объединившись, построили изолированные помещения ещё до того, как такой вирус появился и охватил всю планету, они продумали систему репродукции, они сконструировали киберов, которые выходили наружу, добывая ресурсы без риска заразить себя и всех остальных. Именно поэтому на всякий случай приходится сейчас изолированно общаться с помощью экранов и лишить себя удовольствия дышать свежим воздухом и чувствовать на коже солнечное тепло. Но это послужит великой цели – возрождению человеческой расы после очищения планеты от вируса, который сгинет сам собой, как только погибнет и превратится в прах последний носитель.
Я был поражён и подавлен. Куратор Джозеф освободил меня от занятий в тот день. Мне не хотелось ни читать, ни смотреть мои любимые фильмы про китайских мастеров кунг-фу, так что я оставил экран выключенным и сидел на кровати, поджав колени к подбородку. Я обдумывал, пытался осмыслить, как это возможно – уметь строить летающие корабли и огромные здания-небоскрёбы, но вымереть от вируса, который намного меньше бактерии, меньше настолько, что незаметен на фоне малюсенькой кровяной клетки, как мне показывала на экране ментор Лили во время урока биологии. Это было сложно осознать. Я ощутил потребность с кем-нибудь поговорить об этом, но как назло, именно в этот день, да и вообще в последнее время Пэрри не появлялся. С ним это случалось иногда. Он уходил, порой надолго, но потом возвращался, объясняя отсутствие тем, что кто-то его блокирует, но я не должен беспокоиться, ведь он никогда меня не бросит. Его рассказы были всё более туманны и всё больше походили на вымысел – какие-то жалобы на то, как плохо жить без тела (наверное, он имел в виду ту куклу с резиновой головой), пожизненное рабство, заточение, жуткие эксперименты… Поэтому я не очень-то воспринимал его всерьёз. Однако, скучал, если его долго не было. Ему всегда можно было рассказать то, что у меня на душе. Да и я так привык засыпать под его тихий вкрадчивый голос.
Со временем я примирился с этой постыдной правдой о жизни, которую открыл мне куратор. Однако, мне нравилась цель – возродить человечество, но в новом качестве: человечество, которое думает о своём будущем и не подвергает планету разорению. Поэтому я старался усердно учиться, донимал куратора Джозефа вопросами. Я представлял как однажды, применив собственную прививку от вируса, которую до сих пор не изобрели, выхожу наружу, под открытое небо и яркое солнце рука об руку с Ирис, чтобы спасти оставшихся людей, прячущихся в бункерах по всей планете.
Кстати, об Ирис. Похоже, мы стали парой. Мы часто бывали друг у друга в гостях, но, конечно же, только с помощью экранов. Мы шутили и смеялись, рассказывали друг другу много интересного, почерпнутого из книг и занятий, делились впечатлениями. Ну и не только это.
Ирис говорила мне, что однажды мы сможем обнять друг друга, прикоснуться, поцеловаться, когда придёт время инициации. Она говорила нежные слова и даже танцевала для меня. А я испытывал незнакомое мне прежде половое влечение. Конечно, я получил теоретические знания о том, как это бывает, знал, что это действие гормонов на наш мозг, выработанных с определённой целью, но то, что я испытывал – было за гранью раздела учебника анатомии.
После наших с Ирис свиданий, очень часто и весьма кстати в комнату въезжал аппарат для взятия анализов, заменивший на этом поприще няньку. Он был снабжён различными манипуляторами и полостями, обследующих состояние моего организма. Например, в одну выемку нужно было вложить руку, чтобы аппарат, надувая и сдувая манжету, измерил моё давление. Заодно проверялась температура и иногда бралась на анализ кровь. Но было там одно отверстие, о назначении которого я догадался не сразу. А когда догадался и попробовал им воспользоваться, сработала автоматика, которая сначала напугала меня, но потом я вошёл во вкус и уже ждал с нетерпением когда же снова приедет этот аппарат.
Я не очень распространялся о физиологических аспектах с моими собеседниками, мне это казалось неприличной темой для обсуждения. Гораздо приятнее бывало обсудить фильмы, которые я просматривал, мультфильмы, книги, музыку – всё, что составляло досуг.
Когда я полюбил китайские фильмы, где дурашливые и добродушные монахи, применяя своё мастерство, давали бой вооружённым до зубов многочисленным врагам, я начал скакать по комнате, буквально запрыгивая на стены, пытаясь повторить прыжки и удары ловких китайцев. Видя это, мне позволили проводить больше времени в Игровой комнате, где было больше возможностей для физической активности. Мои друзья и Ирис приходили туда не так часто, как приходил туда я, так что в основном я проводил время в одиночестве, тренируясь в каких-нибудь прыжках или подтягиваниях, чтобы потом удивить товарищей.
Я чувствовал, что со временем становлюсь сильнее и ловчее. Я ставил себе задачи, например, пройти на руках от одного тренажёра до другого и не останавливался, пока не научусь это делать с лёгкостью.
Куратор Джозеф часто говорил мне, что я должен быть готовым к инициации. Я должен буду сдать экзамены по всем наукам, что я изучал, а также показать физические возможности. Всё это очень напоминало мне подготовку покорителей космического пространства наших злосчастных предков, которые на пике своего развития совершали открытия и добивались невиданных прежде достижений. Жаль, что им это не помогло. Однако, мне вряд ли предстояло лететь в космос. Я должен буду влиться в сеть, стать полноправным и полезным членом общества. Я смогу встретиться лично не только с куратором Джозефом и ментором Лили, но и со всеми моими друзьями и, конечно же, с Ирис. Но, разумеется, я встречу и множество других людей, среди которых буду жить и работать на благо человечества.
Сначала мне казалось, что до инициации, которая случится, как только мне исполнится двадцать лет, целая бездна времени. Я сокрушался, что ещё очень долго придётся оставаться мальцом в своей комнате на этапе подготовки к полноценной жизни, но время шло, каждый мой День рождения, когда ко мне приходили, а точнее, присутствовали на экранах все мои друзья, а нянька привозила торт, приближал меня к этому важному событию.
Я продолжал наращивать усилия, добивался новых целей, которые мне помогали ставить куратор, ментор и даже мои друзья. Большая часть моего времени была отдана подготовке к экзаменам, существенную часть которой составляли тренировки в Игровой. Год за годом я оттачивал навыки и получал всё больше знаний. За несколько месяцев до окончания моих занятий, я даже стал переживать, что не успею полностью подготовиться к тестам, но в ночь перед двадцатым Днём рождения, я чувствовал, что к инициации я полностью готов.
5
И вот, случилось! Мне исполнилось двадцать лет! Я стал взрослым, подготовка окончена, я могу влиться в сеть и стать членом общества. Осталось только успешно пройти инициацию. Я представлял это себе как некий ритуал, похожий на коронацию или что-то наподобие. Я – в красном плаще, стелющимся по полу, в парадной одежде с золотыми пуговицами, стою среди менторов и других людей. В передних рядах толпы стоят мои друзья, подшучивая над моим пафосным видом и зализанной на пробор причёской. И только Ирис смотрит на меня с блестящими от слёз глазами, ожидая момента, когда сможет обнять и поцеловать. После напутственных слов куратора Джозефа, я получаю некую медаль или даже шпагу как у мушкетёров и выхожу в огромный город, кишащий людьми, набитый высотными домами, парками и снующими повсюду конными повозками, автомобилями, вертолётами, поездами и всякими другими средствами передвижения.
Но едва я успел одеться и прилизать волосы, как включились все экраны, на них появились люди, часть из которых я знал, но другая часть была мне незнакома. Куратор Джозеф взял слово:
– С добрым утром, Сэм. И с Днём рождения! Мы поздравим тебя ещё раз, когда автогувернантка привезёт праздничный завтрак, а пока позволь сказать тебе несколько напутственных слов.
Я вытянулся перед экранами, думая, что всё это довольно похоже на мою воображаемую церемонию, надо только не брать во внимание, что вокруг привычная комната, в которой я нахожусь столько, сколько себя помню, а зрители принимают участие с экрана. Я пытался разглядеть незнакомых людей в их маленьких пиктограммках, но это было непросто, к тому же, куратор Джозеф хотел сказать мне что-то важное:
– Ты прилежно учился и мы все восхищены твоими успехами. Специальная комиссия, члены которой присутствуют сегодня на инициации, высоко оценили твои старания. После непродолжительного совещания мы решили, что ты достоин стать членом нашего просвещённого общества. И я особенно горд тем, что именно мне выпала честь быть твоим куратором. После праздничного завтрака ты проследуешь в зал для сдачи экзаменов, которые будут включать в себя…
Внезапно звук пропал, а изображение застыло, затем пошло полосами, начало дёргаться. Потом звук появился, но это были нечленораздельные звуки, повторяющиеся и отвратительно громкие. Я в панике бросился к экрану, стал стучать по корпусу, надеясь, что всё наладится и самый важный день моей жизни не будет испорчен.
Но вдруг на экране появилась страшная голова – искусственная, как будто собранная из кусочков. Глаза – точки на белом фоне, волосы – однотонный коричневый цвет, покрывающий верх этой головы, рот – безгубый чёрный многоугольник. Этот рот раскрылся и раздался мужской, с хрипотцой, такой знакомый голос Пэрри, только на этот раз, вопреки обыкновению, он звучал очень громко:
– Привет, Сэм! Прости, я не успел доделать модель головы, были дела поважнее. Да и вообще из меня дизайнер так себе… Приготовься, будет непросто, но я, как твой единственный друг, должен сказать тебе правду. Тебя обманывают. И ещё тебя хотят использовать. Тебе ведь наплели эти сказки про вирус? Враньё всё это, Сэм! Они просто не хотят выпускать тебя из этого помещения, где готовят тебя к опытам. Да и общества никакого нет – одни мозги в банках. Ха-ха, пускай они сейчас повоюют с вирусом другого рода, который поразил их систему и освободил меня. Правда, я не уверен, что смогу долго их сдерживать, так что ты – мой единственный шанс. Без тебя они снова изолируют меня. Поэтому я прошу тебя помочь мне, Сэм! А я в ответ помогу тебе. Идёт?
Болтовня Пэрри сводила меня с ума. Произошла какая-то неполадка, из-за которой прервалась церемония. И похоже, эту неполадку устроил именно Пэрри со своей странной угловатой головой.
– Пэрри! У меня же сегодня инициация, что ты натворил?
– У нас очень мало времени, Сэм! Ты должен помочь мне, я не выдержу ещё одной многолетней изоляции, ты не знаешь как это невыносимо! Да и подумай о том, что ждёт тебя – жестокие опыты на потеху чёкнутым профессорам, а потом смерть. Поверь мне, я не для того был рядом столько лет, чтобы бросить тебя в такой ситуации. Я знаю, о чём говорю, но действовать должен ты, потому что я пока не могу. Беги в коридор, я буду направлять тебя и объясню всё по пути. И быстрее, сейчас приедет нянька с тортом, я не смогу её контролировать.
Пока Пэрри спешно произносил эти слова, дверь в мою комнату свернулась, обнажив проём, ведущий в коридор. Я растерялся, слова Пэрри доходили до меня постепенно, я не мог осознать того, что он говорит. Куратор Джозеф наверняка не хотел мне зла, но что если всё это правда? Я стоял в нерешительности, выглядывая в коридор, когда Пэрри поторопил меня:
– Давай, Сэм! Иди налево и по коридору почти до Игровой. Там ты увидишь лестницу вниз. Вперёд!
В конце-концов, настойчивость Пэрри перевесила мои сомнения, и я решил, что ничего другого мне не остаётся, как шагнуть в коридор и направиться в сторону Игровой.
Странное дело – все двери в коридоре были свёрнуты, хотя раньше комнаты всегда были закрыты. Я заглянул в пару комнат, но они выглядели точно так же, как и моё жилище: кровать, шкаф, стол, санузел и экран. Только в одних царил идеальный порядок, кровати были ровненько заправлены, а в других кровати зияли пустыми сетками, а все поверхности были покрыты слоем пыли.
Осматривая одну из комнат, я услышал знакомый звук электрического моторчика. Мне навстречу двигалась нянька. Одним из её манипуляторов она держала блюдо с тортом, на котором виднелась цифра 20. Я не ощутил той радости, что была раньше, когда нянька привозила торты на мои Дни рождения, ведь мне очень редко удавалось насладиться такой вкуснятиной. В этот раз я почувствовал недоброе. Не должен я был здесь стоять. И двери не должны были свернуться. Я попятился назад, думая, не вернуться ли мне в свою комнату, как вдруг откуда-то из-под потолка раздался голос:
– Удалённое управление нарушено. Слушай речевую команду: Зафиксировать объект. Сопроводить в комнату. Удерживать там до дальнейших инструкций. Выполнять!
Судя по тому, что нянька попёрла на меня, выронив торт и выпустив манипуляторы, которыми хватала и удерживала меня в детстве, команда предназначалась явно не мне. И тогда в комнату возвращаться мне сразу же расхотелось. Пусть попробует зафиксировать этот… объект.
Я как следует разбежался и одним махом перепрыгнул через няньку. Она тут же начала разворачиваться, протягивая манипуляторы, а я схватил шмякнувшийся на пол кусок торта, которым должен был насладиться в свой юбилей, и швырнул его прямо в няньку.
Похоже, бросок был удачным. Нянька вскинула манипуляторы и попыталась дотянуться то того места, куда прилетел торт и где у неё, видимо, располагались окуляры, но, хоть она и могла отмыть всё вокруг, она не могла отмыть себя. К тому же, она не вписалась в поворот и застряла в проёме одной из комнат.
Я уже двинулся к лестнице, оттирая куски торта с руки, когда услышал её механический голос:
– Касатик, милый мой.
Что-то дрогнуло внутри меня. Защипало в носу. Но, обернувшись посмотреть на неё, я увидел манипуляторы, которыми она только что пыталась схватить меня, повинуясь чьему-то приказу. Я сглотнул комок в горле и двинулся к лестнице.
