полная версия

Николай Морхов
Полиаспектная антропология

Вместе с тем, возникает вполне закономерный и корректный вопрос: а в чем именно заключается кардинальное отличие рационального мышления от трансцендентального сознания? Поскольку, совершенно очевидно, что при всей определенной релятивной онтологической и эпистемологической гомологичности и эквивалентности последних друг другу между ними наличествует весьма существенное семантическое различие. Безусловно, если рассматривать те или иные гетерогенные взаимоосвязи и корреляции между этими специфическими концептуальными матрицами, то можно констатировать следующее. Так, само трансцендентальное сознание продуцирует те или иные необходимые предпосылки и условия для возникновения полновесного рассудочного мышления. То есть, можно постулировать, что первое выступает в качестве определенного экзистенциального истока, генерирующего и формирующего интериорную и экстериорную эссенциальную природу последнего. Соответственно сознание, репрезентируя собой совершенно конкретное онтологическое начало по отношению к мышлению, с одной стороны, осуществляет его непосредственное инициирование и конституирование, а с другой – перманентно взаимодействует с внутренними элементами и сегментами последнего. В свою очередь, второе (мышление) обладает определенными имманентными потенциями, не только отсылающими его к своему собственному экзистенциальному антецеденту, но и перманентно указывающими ему на присутствие в его эндогенном сущностном ареале тех или иных гетерогенных корреляций и взаимосвязей с последним (антецедентом). Кроме того, важно в очередной раз подчеркнуть, что безусловной и инвариантной первопричиной, генерирующей не только антропологического актора и все свойственные ему качества, атрибуты, матрицы и сферы, но и вообще всевозможные трансцендентные и имманентные феномены, вещи, аспекты, парадигмы, конструкты, компоненты и т.д. многоуровневой и многомерной системы мироустройства, является абсолютная апофатическая инстанция, манифестирующая посредством разнородных метафизических и иных модусов.

Между тем, генезис рассудочного мышления, репрезентирующего собой полноценную специфическую структуру, выглядит следующим образом. При этом, максимально адекватное и корректное рассмотрение и осмысление данного феномена будет непосредственно зависить от того или иного гносеологического метода, используемого рациональным актором для его (феномена) разностороннего исследования. Поскольку, совершенно очевидно, что именно сам концептуальный подход, включающий в себя различные эпистемологические алгоритмы, постулаты, процедуры и установки, в подавляющем большинстве случаев, не только влияет на конечные результаты последнего (исследования), но и формирует и конституирует совершенно конкретный и необходимый семантический контекст, позволяющий ему (актору) автоматически обнаружить, зафиксировать, осознать и элиминировать всевозможные контрадикторные и эквивокационные ментальные суждения, выводы, обобщения и заключения, являющиеся абсолютно ложными и ошибочными в границах его (подхода) интериорного смыслообразующего пространства. Безусловно, та или иная теоретическая методология предлагает исключительно лишь свой собственный гносеологический взгляд на какую-либо проблематику, что, в свою очередь, эксплицитно указывает на ее субъективный и односторонний характер. Однако, данное обстоятельство можно преодолеть при помощи либо изобретения и конструирования универсального и интегрального трансцендентального метода, позволяющего всесторонне и полнообъемно исследовать и экзегетировать те или иные вещи, феномены, процессы, матрицы, знаки и т.д., либо совокупного использования гетерогенных спекулятивных подходов и осуществления на основании герменевтики суммарности всех их конечных результатов предельно разностороннего, поливариантного и многозначного анализа и изучения всех вышеуказанных конструктов, либо инициирования каких-то других экстраординарных, незаурядных и парадоксальных эпистемологических решений. Конечно, первое положение вещей будет полностью отражать качественное семантическое значение, тогда как второе – количественное. Третье же обстоятельство, учитывая его сверхэксцентричное и гиперэкстравагантное смысловое содержание, должно располагаться по ту сторону всевозможных рациональных и иррациональных (в психологическом (или психическом) смысле этой лексемы) дискурсивных практик и теоретических матриц. Безусловно, данная триадическая конструкция, состоящая из вышеуказанных гносеологических позиций, не является универсальной и аподиктической ментальной точкой зрения. Поскольку, практически всегда и где бы то ни было можно постулировать абсолютно любые гетерогенные концептуальные взгляды и идеи, предназначенные для рассмотрения, герменевтики и осмысления той или иной проблематики. Тем не менее, следует отметить, что рассудочное мышление, наряду с другими трансцендентальными и экспериментальными типами, формами и способами познания и экзегетики, касающимися тех или иных вопросов, продуцирует именно трехвариантную эпистемологическую модель, перманентно базирующуюся на двух противоположных друг другу воззрениях и на одном промежуточном интегральном представлении, располагающемся строго по середине между ними. Конечно, количественная семантическая интерпретация данной тринитарной парадигмы проиллюстрирует бесчисленное множество самых различных спекулятивных позиций, находящихся между этими тремя основополагающими интеллектуальными взглядами. Однако, с одной стороны, данное обстоятельство будет репрезентировать собой совершенно конкретную негативную линейную структуру, сигнифицируемую Г. Гегелем посредством пейоративного концепта "дурная бесконечность" ("die Schlecht-Unendlichkeit"), а с другой – оно никоим образом не модифицирует базовое смысловое содержание данной трихотомической гносеологической конструкции. Таким образом, можно констатировать, что во-первых, существуют различные эпистемологические и методологические модели, позволяющие многосторонне и исчерпывающе исследовать и дескриптировать ту или иную проблематику; а во-вторых, необходимо выбирать и использовать лишь те из них (моделей), непосредственно отвечающие наиболее корректным и адекватным образом всевозможным первостепенным, доминантным и фундаментальным смыслообразующим положениям и аспектам, эксплицитно и имплицитно связанным с ее (проблематики) полноценным изучением; и в-третьих, безусловно, даже при поверхностном и схематичном рассмотрении самой текстурной имманентной семантической конфигурации, присущей данной триадической парадигме, нельзя не обнаружить транспарентное наличие доктринальных постулатов, процедур и алгоритмов диалектического подхода, инициировавших, в свою очередь, ее (конфигурации) окончательную и полнообъемную манифестацию.

Наряду с этим, возвращаясь к проблематике возникновения рационального мышления ("res/ens cogitans") необходимо дескриптировать основополагающие эпистемологические и онтологические процессы, продуцирующие всевозможные аподиктические предпосылки для конституирования данного сложнейшего многоуровневого и поливалентного генезиса. Так у трансцендентального сознания, функционирующего как субъект и инстанция в-себе ("an-sich"), возникает совершенно определенное фелитическое стремление к тотальной и полнообъемной ауторефлексии. Безусловно, данное волевое начало и исходящие от него импульсы являются абсолютно неотчуждаемыми аподиктическими, фундаментальными и эссенциальными предикатами свойственными его (сознанию) интериорной экзистенциальной природе. То есть, сознание после своей окончательной и всесторонней генерации уже начинает манифестировать с вышеуказанными неотъемлемыми и ингерентными эндогенными сущностными качествами, продуцирующими, в свою очередь, его всевозможные настоящие и будущие развертывания. Можно констатировать, что фелитическое начало неотчуждаемым образом существует в имманентных эссенциальных структурах сознания посредством режима потенциальности. Данное обстоятельство позволяет ему (началу) в любой темпоральный момент перейти от возможного к действительному статусу развертывания и инициировать разнородные процессы, касающиеся не только анализа, производимого сознанием в отношении самого себя, но и многих других осуществляемых им (сознанием) гетерогенных реализаций. При этом, важно подчеркнуть, что оно (сознание) не способно полностью нивелировать и, тем более, элиминировать перманентное функционирование при помощи различных состояний модальности своей собственной волюнтаристской импульсивности. Поскольку именно этот основополагающий и глубинный процесс (т.е. функционирование) и позволяет ему (сознанию) окончательно не утратить свою экзистенциальную и витальную энергию. Кроме того, необходимо понимать, что абсолютное исчезновение последней (энергии) мгновенно спровоцирует его (сознания) тотальную и необратимую аннигиляцию. Таким образом, можно постулировать, что только благодаря фелитическому началу и исходящим от него самым разнообразным экспрессивным импульсам сознание и способно осуществлять свое полноценное манифестирование. Более того безусловно, его (сознания) суверенный и свободный выбор, связанный с осмысленным формулированием и/или абсорбированием гетерогенных метафизических позиций, ментальных воззрений, аксиологических установок, этических нормативов и эстетических представлений, а также других разнородных телеологических стратегий и интеллектуальных взглядов, производится исключительно лишь им самим.

Одновременно с этим, трансцендентальное сознание, экзистирующее в качестве структуры в-себе и субъекта, посредством своих врожденных и неотъемлемых фелитических свойств инициирует рассмотрение и экзегетирование своей собственной имманентной эссенциальной природы. Данная полнообъемная ауторефлексия позволяет ему осознавать и интерпретировать самого себя как всестороннего объекта и полновесную инстанцию для-себя ("für-sich"). Следовательно, посредством данной эпистемологической процедуры оно (сознание) автоматически трансформируется в рассудочное самосознание. Последнее, в свою очередь, одновременно манифестирует не только в виде и субъекта, и объекта, и субъект-объекта, но и как парадигма в-себе, и для-себя, и в-себе-и-для-себя ("an-sich-und-für-sich"). Безусловно, подобного рода модификационную операцию, осуществленную рациональным сознанием, можно корректно, адекватно и исчерпывающе осмыслить лишь с точки зрения интерпретированной посредством различных ментальных взглядов диалектической методологии. Поскольку все остальные интеллектуальные подходы, базирующиеся на постулатах и положениях аристотелевской формальной логики и других гомогенных ей теоретических методик, будут категорически и безапелляционно декларировать о невозможности инициирования такой концептуальной процедуры, как синтез, интегрирующей между собой те или иные противоположности. То есть, при помощи основополагающих доктрин, законов и принципов этих трансцендентальных методологий рациональный актор не сможет корректно ответить на следующий вопрос: а каким образом одна и та же унитарная и целостная матрица способна симультанно функционировать в качестве и субъекта, и объекта, и субъект-объекта? Таким образом, проблематика генезиса самосознания может адекватно и без каких-либо контрадикторностей осмысляться лишь с точки зрения диалектического метода, экзегетированного посредством разнородных ментальных позиций.

В то же время, необходимо отметить, что сигнифицированная выше ауторефлексия, осуществляемая трансцендентальным сознанием, является многосложным гносеологическим процессом. Последний непосредственно репрезентируя собой сам акт познания, включает в себя такие семантические конструкты, как познающее и познаваемое начала. Так, первый модус представляет собой сознание, выступающее в качестве субъекта и инстанции в-себе, тогда как второй – объекта и матрицы для-себя. Сам же процесс познания является определенным поливалентным и полифункциональным семантическим актом, продуцирующим необходимые условия для развертывания между познающим и познаваемым субстратами тех или иных потенциальных и актуальных, контингентных и облигаторных, экзогенных и эндогенных и т.д. многоуровневых и многослойных гетерогенных взаимосвязей и корреляций. Соответственно, его (акта) интериорное смысловое пространство и позволяет этим концептуальным и экзистенциальным оппозициям вступить в полновесные и всесторонние взаимоотношения друг с другом. Кроме того, самосознание, одновременно манифестирующее в качестве полнообъемного и субъекта, и объекта, и субъект-объекта, а также инстанции в-себе, и для-себя, и в-себе-и-для-себя, с точки зрения данного эпистемологического процесса, будет симультанно репрезентировать себя в виде познающего, познаваемого и познающе-познаваемого семантических конструктов. Таким образом, можно постулировать, что последние являются разнородными манифестационными состояниями и/или моментами (в зависимости от той или иной специфической интеллектуальной точки зрения), атрибутирующими одну и ту же унитарную и целостную уникальную структуру. При этом, осуществленный сознанием самоанализ и представляет собой полифункциональный, поливалентный, многоуровневый, многоплановый и энантиодромический гносеологический процесс, инициирующий ее (структуры) всесторонний и полнообъемный генезис.

Между тем, рациональное самосознание, одновременно, являющееся и познающей, и познаваемой, и познающе-познаваемой инстанцией, а также непосредственно участвующее в акте и/или разнородных актах познания (или самопознания), с точки зрения диалектического подхода, интерпретированного посредством диахронно-синхронического (или синхронно-диахронического) ментального взгляда, может дескриптироваться следующим образом. При этом, важно подчеркнуть, что данная герменевтика диалектической контекстуальной ткани (и на это непосредственно указывает ее референциальная текстура) одномоментно включает в себя два базовых семантических измерения. Одно из них необходимо рассматривать в качестве синтагматического структуралистского модуса, а другое – парадигматического. Соответственно, первый эксплицирует те или иные гетерогенные предметы, процессы, матрицы, знаки, вещи, феномены и т.д. в сукцессивном и последовательном смысловом ключе, а второй – в симультанном и одновременном. Кроме того, данные противоположные друг другу модусы, конституирующие специфическую унитарную и интегральную двухуровневую систему, одномоментно являются и компонентами феноменальной реальности, и концептуальными взглядами и методиками, используемыми рациональным мышлением. Таким образом, они (модусы) одновременно коэкзистируют друг с другом в космологической и гносеологической фундаментальных сферах, принадлежащих к многомерной и многоуровневой структуре мироздания.

Наряду с этим, синтагматический и парадигматический семантические аспекты манифестируют посредством гетерогенных режимов модальности. Так, каждый из них (аспектов) способен находиться как в состоянии потенциальности, так и – актуальности. При этом, совершенно очевидно, что само экзистирование различных режимов модальности, атрибутирующих любого из них (аспектов), может осуществляться как в сукцессивном и последовательном, так и в симультанном и одновременном смысловом ключе. При этом, если первая форма реализации является вполне понятным смыслообразующим конструктом, поскольку демонстрирует поочередную экспликацию последних (режимов). То вторая – представляет собой весьма сложную амбивалентную и энантиодромическую экспозицию и требует дополнительной более нюансированной и корректной герменевтической дескрипции. Так, кристально ясно, что каждый из этих двух семантических модусов (т.е. синтагматический и парадигматический) одновременно обладает интериорным и экстериорным измерениями. Последние, в свою очередь, представляют собой неотъемлемые и неотчуждаемые аподиктические базовые сегменты любого из них. Следовательно, каждый из них (модусов) симультанно экзистирует как экзогенный, так и эндогенный по отношению к самому себе конструкт. При этом безусловно, внешняя и внутренняя текстуры любого из них (модусов) одномоментно должны не только являться носителями гетерогенных свойств, но и пребывать в различных состояниях модальности. Поскольку обладание гомологичными предикатами, а также одновременное нахождение в однотипном и гомогенном модальном статусе автоматически элиминирует всевозможные различия существующие между ними (текстурами), провоцируя, тем самым, утрачивание последними своей собственной специфической и уникальной идентичности (или аутоидентичности). Безусловно, с точки зрения диалектического подхода, интерпретированного посредством различных ментальных взглядов, между всеми самыми разнообразными оппозициями может симультанно наличествовать как тождество (или сходство), так и различие. Однако данный смысловой аспект никоим образом не продуцирует окончательную и необратимую аннгилиляцию ни самих этих антитез, ни самобытной и оргинальной эссенциальной природы каждой из них. Он (аспект) лишь позволяет данным противоположностям манифестировать в качестве различных эманационных состояний и/или моментов, атрибутирующих одну и ту же унитарную и целостную уникальную инстанцию. При этом, согласно его (подхода) позиции, последняя является самобытной структурой, возникшей в следствии всестороннего и полнообъемного синтеза, осуществленного между этими оппозициями. Соответственно, с точки зрения его (подхода) взгляда, всевозможные антитезы, проходя и пройдя через все гносеологические процедуры последнего (подхода), всегда сохраняют свои собственные специфические идентификационные качества (и/или качественные идентичности). Таким образом, принимая во внимание все вышеизложенное необходимо констатировать, что интериорное измерение присущее либо синтагматическому, либо парадигматическому модусу просто обязано пребывать в одном статусе модальности, тогда как экстериорное – в другом. При этом безусловно, каким именно должен быть сам модальный режим, атрибутирующий каждое из них (измерений), зависит от тех или иных концептуальных предпосылок и установок. Следовательно, именно двухмерная семантическая экспозиция, декларирующая о эндогенной и экзогенной текстурах свойственных каждому из этих модусов, иллюстрирует симультанное манифестирование и одного, и другого (модуса) посредством как потенциального, так и актуального состояния модальности. То есть, рациональный исследователь, исключительно благодаря ей (экспозиции), способен обнаружить, зафиксировать, рассмотреть и осмыслить одномоментное нахождение синтагматического или парадигматического конструкта в двух оппозиционных друг другу модальных статусах.

Вместе с тем, что касается рассудочного самосознания, одновременно являющегося и познающим субъектом, и познаваемым объектом, и познающе-познаваемым субъект-объектом, то, с точки зрения диалектического подхода, интерпретированного при помощи диахронно-синхронического ментального взгляда, его дескрипция будет выглядеть следующим образом. При этом необходимо в очередной раз подчеркнуть, что синтагматическое и парадигматическое измерения, свойственные данной герменевтике последнего (подхода), симультанно принадлежат и к ареалу рационального мышления, и к пространству феноменальной реальности. То есть, они (измерения) должны рассматриваться и осмысляться не только в качестве теоретических конструктов, продуцируемых первым (мышлением), но и в виде экзистенциальных модусов присущих последней (реальности). Кроме того безусловно, с точки зрения диалектического подхода, экзегетированного посредством самых разнообразных ментальных представлений, трансцендентальное мышление и феноменальная действительность, с одной стороны, являются антитезами по отношению друг к другу, а с другой – относятся к одной и той же унитарной и цельной универсальной структуре мироздания. Следовательно, последняя (структура) выступает в качестве всеобщей и интегральной матрицы, конвергирующей между собой данные противоположности (т.е. мышление и действительность). Так, благодаря этому всестороннему и полнообъемному синтезу, объединяющему последнии друг с другом, автоматически релятивизируются (или снимаются (по Г. Гегелю)) все противоречия и контрадикторности между ними. Соответственно можно констатировать, что, с его (подхода) точки зрения, данные антитезы (т.е. мышление и действительность) являются различными манифестационными состояниями и/или моментами, атрибутирующими одну и ту же единую и целостную универсальную структуру мироустройства.

Одновременно с этим, важно подчеркнуть, что само рассудочное мышление, хотя и, в определенной степени, репрезентирует собой один из экзистенциальных аспектов структуры мироздания, тем не менее оно обладает некоторой относительной автономностью и суверенностью, позволяющей ему находиться в неэлиминируемой и непреодолимой оппозиции по отношению к последней (структуре). Поскольку, сама его (мышления) интериорная и экстериорная эссенциальная природа по всем своим гетерогенным аподиктическим качественным характеристикам существенным и кардинальным образом отличается от ее (структуры) как трансцендентного, так и имманентного семантического содержания. Соответствено, с одной стороны, мышление можно рассматривать в качестве своеобразного эманационного момента и/или состояния свойственного универсальной структуре мироустройства, а с другой – необходимо отчетливо понимать, что оно обладает своими собственными самобытными и специфическими неотъемлемыми сущностными параметрами, позволяющими ему целиком и полностью не отождествиться с какими-либо другими метафизическими и гилетическими матрицами. Наряду с этим, феноменальная действительность практически полностью конгруэнтна и гомогенна структуре мироздания, посколько она не содержит в себе того уникального и оригинального эндогенного смыслового ядра, продуцирующего саму возможность ее неэквивалентности и нетождественности последней (структуре). Таким образом, можно констатировать, что мышление является носителем определенных внутренних и внешних онтологических атрибутов и эссенциальных предикатов, симультанно допускающих как тождество, так и различие между последним (мышлением) и всеми остальными сферами, сегментами и измерениями структуры мироустройства. Безусловно, вполне понятно, что его (мышления) интериорные и экстериорные экзистенциальные характеристики могут манифестировать посредством различных режимов модальности.

В то же время, возвращаясь к рассмотрению и дескриптированию, с точки зрения диалектической методологии, интерпретированной посредством диахронно-синхронического ментального представления, проблематики одномоментного манифестирования рассудочного самосознания в качестве и познающего субъекта, и познаваемого объекта, и познающе-познаваемого субъект-объекта необходимо отметить следующее. Так, кристально ясно, что между данными тремя эманационными статусами и/или кайросами (или статусами-кайросами), характеризующими одну и ту же унитарную и цельную самобытную матрицу, одновременно наличествует как тождество, так и различие. Последняя концептуальная дефиниция (т.е. различие) декларирует о совершенно конкретной специфической и уникальной функциональной роли присущей каждому из этих трех гетерогенных смысловых аспектов. Тогда как первый интеллектуальный конструкт (т.е. тождество) указывает на то, что все эти три различных семантических атрибута являются исключительно лишь разнообразными манифестационными состояниями и/или моментами (или состояниями-моментами) свойственными одной и той же единой и целостной оригинальной структуре. Соответственно, можно констатировать, что в основании дистинкции между этими тремя разнородными эссенциальными предикатами лежит экзистирование любого из них посредством своего собственного уникального функционального модуса. Тогда как их (предикатов) идентичность друг с другом целиком и полностью базируется на существовании каждого из них в качестве определенного эманационного статуса и/или кайроса (или статуса-кайроса) присущего одной и той же унитарной и холистичной интегральной специфической парадигме.

Между тем, каждый из вышеуказанных трех элементов, атрибутирующих рациональное самосознание, функционирует посредством гетерогенных режимов модальности. Безусловно, пребывание и познающего субъекта, и познаваемого объекта, и познающе-познаваемого субъект-объекта в различных модальных состояниях может осуществляться как в диахроническом, так и в синхроническом семантическом ключе. При этом, важно подчеркнуть, что оба эти аспекта, инициирующие всевозможные необходимые предпосылки и условия для нахождения любой из этих трех конструкций в разнородных статусах модальности, носят как гносеологический, так и космологический характер. Следовательно, они (аспекты) одномоментно сосуществуют друг с другом и в уникальных структурах трансцендентального мышления, и в специфических матрицах феноменальной реальности. Так, можно констатировать, что в диахроническом семантическом пространстве один из этих трех сегментов, характеризующих рассудочное самосознание, всегда будет находиться в статусе актуальности, тогда как две другие атрибутирующие его (самосознание) конструкции, соответственно, будут манифестировать посредством режима возможности. Поскольку в основании диахронического смыслового контекста лежат синтагматические структуралистские принципы и установки, базирующиеся на таких доктринальных постулатах и положениях, как сукцессивность и последовательность. Соответственно, данное обстоятельство, в свою очередь, не позволит не только сигнифицированным выше трем структурам, но и каким-либо иным компонентам, являющимся различными эманационными моментами, атрибутирующими одну и ту же единую и целостную специфическую инстанцию, одновременно коэкзистировать друг с другом при помощи модального статуса действительности. А так как режим возможности, в отличие от последнего (статуса действительности), репрезентирует собой не эксплицитное, а имплицитное наличествование бесчисленного множества самых разнообразных феноменов, процессов, знаков, идей, предметов, импульсов, парадигм, симулякров и т.д., то базовые аксиоматические законы диахронического аспекта не препятствуют двум из этих трех матриц, а также всем остальным присущим ей (инстанции) гетерогенным манифестационным кайросам одномоментно сосуществовать друг с другом в его (режима возможности) категориальном семантическом ареале. Таким образом, синтагматические доктрины и принципы, лежащие в основании диахронического смыслового контекста, формируют данную эпистемологическую и космологическую экспозицию.

Что касается синхронического коннотационного пространства, то оно, в свою очередь, базируется на таких концептуальных установках и постулатах, как симультанность и одновременность, стоящих во главе фундирующих его (пространство) парадигматических структуралистских нормативов и положений. Так, данный семантический контекст позволяет субъекту, объекту и субъект-объекту, атрибутирующим рациональное самосознание, одномоментно сосуществовать друг с другом при помощи как потенциального, так и актуального статуса модальности. Ранее уже неоднократно отмечалось, что подобного рода гносеологическая экспозиция конституируется посредством поливалентной и многоуровневой (или двухуровневой) модальной структуры. Соответственно, в одном из свойственных последней (модальной структуре) измерений каждый из этих трех вышеуказанных модусов будет манифестировать при помощи режима возможности, тогда как в другом – действительности. При этом естественно, равноправное и равновесное одновременное коэкзистирование друг с другом в синхроническом ключе данных присущих ей (т.е. модальной структуре) гетерогенных уровней, продуцирующих всевозможные аподиктические предпосылки для симультанного пребывания любого из них (модусов) как в потенциальном, так и в актуальном модальном статусе, является бесспорной, легитимной и релевантной верифицируемой данностью. Кроме того, наряду с одномоментным функционированием каждой из этих трех матриц посредством режимов возможности и действительности, репрезентирующем себя при помощи многомерной модальной структуры, также наличествует и их (матриц) одновременное сосуществование друг с другом. Таким образом, синхронический смысловой контекст позволяет симультанно коэкзистировать друг с другом вышеуказанным трем конструктам и многоуровневой (или двухуровневой) модальной системе.

Наряду с этим, следует отметить, что любой из статусов модальности присущих самым разнообразным феноменам, вещам, процессам, знакам, матрицам, инстанциям, симулякрам и т.д., в свою очередь, обладает определенными интериорными качествами. Так, потенциальный и актуальный модальные режимы могут атрибутироваться посредством бесчисленного множества гетерогенных и многообразных предикатов. При этом, каждое из этих разнородных качеств свойственных одному или другому состоянию модальности, в свою очередь, также может характеризоваться при помощи каких-либо иных параметров. Любой из последних (параметров) точно также способен являться носителем тех или иных полиморфных и гетерогенных атрибутов. Безусловно, данные семантические ряды и смысловые секвенции можно выстраивать и эксплицировать до бесконечности. При этом, аналогичные эпистемологические структуры, в свою очередь, корректны, релевантны и легитимны не только для поливалентных и гетерогенных модальных режимов, но и для других самых разнообразных категориальных аспектов и классификационных модусов. Тем не менее, важно понимать, что многие крупнейшие мыслители, а также отдельные сциентистские сферы и интеллектуальные школы конституируют и дескриптируют две основополагающие теоретические модели, репрезентирующие собой разнородные конструкции, состоящие из бесчисленного множества различных компонентов и элементов. Самым эксплицитным, обстоятельным и иллюстративным образом они (модели) представленны у И. Канта в его, ранее уже упоминавшейся, программной работе "Критика чистого разума" ("Kritik der reinen vernunft"). Так, в данном философском произведении он декларирует о двух принципиальных и фундаментальных концептуальных моделях, сигнифицируемых им посредством таких ментальных дефиниций, как "regressus in infinitum" ("реверсивное движение в бесконечность") и "regressus in indefinitum" ("реверсивное движение к неопределенному (или в неопределенность)"). Первый трансцендентальный термин обозначает процесс возвратного дифференцирования на бесчисленное множество сегментов и компонентов, продуцирующийся в интериорном пространстве той или иной одной и той же замкнутой и целостной уникальной структуры. При этом естественно, последняя (структура) должна не только обладать совершенно конкретными неотчуждаемыми и неотъемлемыми границами, но и репрезентировать собой, согласно И. Канту, полновесную эмпирическую и феноменальную данность. Второй же концептуальный конструкт, дескриптирует необъятный и открытый реверсивный ряд бесконечного (в смысле неопределенного (indefinitum), по мнению германского мыслителя) количества обусловливающих друг друга явлений. Кроме того, совершенно понятно, что последний (ряд), состоящий из бесчисленного множества консеквентов и опосредующих их антецедентов и не имеющий никаких ингерентных пределов, автоматически аннигилирует всем своим семантическим содержанием саму возможность наличия у него абсолютной и безусловной первопричины. Более того, на основании вышеизложенного можно констатировать, что данные ментальные понятия декларируют не о качественной, а о количественной возвратной дифференциации. При этом, ранее уже упоминалось, что Г. Гегель сигнифицировал идентичные последней (дифференциации) процессы и феномены посредством такой негативной дефиниции, как "дурная бесконечность" ("die Schlecht-Unendlichkeit"). Таким образом, с точки зрения И. Канта, концепт "regressus in infinitum" утверждает о том, что сам акт реверсивного разделения на бесконечное количество элементов осуществляется исключительно лишь в эндогенном ареале той или иной одной и той же герметичной и цельной оригинальной конструкции. Тогда как, безграничная (и/или неограниченная) и открытая возвратная серия, включающая в себя бесчисленное множество отдельных следствий и обусловливающих их причин, обозначается, по его мнению, при помощи такого интеллектуального понятия, как "regressus in indefinitum".