Николас Итори
Гемодиализ
Я не мог закричать. Из-за анестезии мне уже не хватало мускульной силы, чтобы дыхательные и артикуляционные мышцы выдали крик. Безмолвно наблюдая за тем, как вороная клякса приближалась ко мне, с каждым пройденным шагом расстояния становясь всё чётче, я невольно начал перебирать в голове прочитанные вчерашним днём молитвы, но ни одну не сумел вспомнить достаточно чётко – мозг отказывался доставать что-то из памяти. Вскоре, как мне показалось, оно встало рядом со столом, по другую сторону от наблюдавших за процессом анестезиолога и медсестры, и начало на меня смотреть. Я наконец мог разглядеть фигуру более чётко. Что-то чёрное закрывало торс гуманоидного существа. Руки, кажется, были убраны за спину. Голова покрыта чёрной массой, свисающей с верхней части – как волосы.
Моё сознание угасало всё сильнее. Я уже забыл, где нахожусь и что тут делаю, и почему врачи не прервали операцию из-за моей реакции, да эти вопросы меня совсем и не волновали. Все остатки моего внимания в последнем рывке сконцентрировались на стоявшем слева от меня существе.
Внезапно оно начало наклоняться ко мне, тянуть к моему лицу свою бледную руку. Что-то мягкое и холодное легло мне на щёку. Нежная женская кисть аккуратно спустилась по коже к подбородку, чуть приподнимая его, пока я не заметил, как бледное лицо с изумрудными, слегка восточными глазами приближается к моему, вытягивая губы. В момент соприкосновения, ощутившегося мной холодным, как фонарный столб по зиме, последнее восприятие реальности оставило меня. Я уснул.
Глава IV
Я смотрел в окно. Стемнело. Снаружи ничего не видно. Лишь прильнув к холодному стеклу лицом я смог увидеть огни покрытого снегом города поздним вечером. Людей не было. Машин на дороге – тоже. Птиц – аналогично. Город-миллионник был совершенно лишён жизни: от неё остались только бездушные следы, сотворённые человеком из камня и металла.
Я обернулся за спину. Тишина. Вперёд меня простирался длинный коридор больничного отделения. В нём людей тоже не было. Безлюдное пространство казалось мне на порядок длиннее, нежели должно быть. Люминесцентные лампы горели вполсилы, создавая атмосферу таинственной сумеречности.
Я пошёл по коридору. Пустынно. По пути я заметил, что на дверях не было характерных табличек. Входы в палаты ничем не отличались от входов в медицинские помещения. Я не мог понять, где здесь процедурный кабинет, а где моё временное обиталище. Лишь стоявший справа пост медсестры смог подсказать, что кабинеты идут справа от меня.
Я заглянул за стойку. Никого. Медсестры на посту не было, в её кресле никто не сидел и ничего не заполнял. Стол нетипично пуст: на нём не было ничего, за исключением единственной медкарты, подписанной моими ФИО.
Я взял эту медкарту. Моя. Пальцы зажали обложку и развернули записи на первой странице. Взгляд зацепился за графу группы крови. Третья отрицательная.
Я положил её обратно. Странно. Это не моя медкарта. Обложка выглядит куда старше моей. Отпечатаны чужие ФИО. Юлиана Евгеньевна Легирова.
Я посмотрел на коридор. Человек. Перед стойкой стояла высокая девушка. Угольные волосы. Изумрудные глаза, слегка восточный разрез. Чёрная водолазка. Пока из её спины капала кровь, она мне улыбалась.
Я повернулся к зеркалу. Доктор. Из отражения на меня смотрел мужчина с длинными светлыми волосами. Голубые глаза европеоидного разреза. Белый халат, надетый поверх синей рубашки. Незнакомец, которым я был, улыбался мне самому.
Я опустил книзу глаза. Холод. Поясницу и живот будто опустили в ванну со льдом. Холод скрывал боль. Девушка стояла за моей спиной. Из моего живота торчали её руки. Кровь. Она держала две почки. Мои.
****
Я стоял в операционной, смотря за тем, как команда хирургов меня оперирует. Наблюдая со стороны, понял, как же нелепо я сейчас выгляжу – лежащий на животе, недвижимый, пока в моих внутренностях копается группа людей. Почему-то от этого вида мне захотелось исчезнуть. Само собой возникло желание подойти к аппаратуре и разбить её в надежде, что от этого операция закончится неудачно, и я пропаду на столе. Странно – раньше меня подобные помыслы не посещали. Я сделал шаг к аппарату ИВЛ и моргнул. В тот момент, когда глаза открылись, на меня здесь смотрели двое. Их я не узнавал.
У стола стоял высокий парень с широкими плечами. Он явно был не одним из врачей. Длинные каштановые волосы вкупе с карими глазами, смуглой кожей и шоколадным кардиганом по колено. Он держал руки в его карманах, с отеческой любящей строгостью смотря на меня.
У аппаратуры стояла высокая девушка с заметной худобой. Она тоже явно не была медиком. Короткие угольные волосы вкупе с изумрудными глазами, бледной кожей и чёрной водолазкой с длинным воротником по голову. Она держала в руках биту и серебряные очки, с искушающей хищной любовью смотря на меня.
Мы молча смотрели друг на друга в течение нескольких минут, пока я наконец не спросил:
– Кто вы?
– Спаситель, – ответили они синхронно.
Я поочерёдно посмотрел на обоих и обратился к ним:
– Почему спасителей двое?
– Потому что второй тебе лжёт – это не спаситель, – вновь одновременно ответили они, резонируя голосами.
Вновь я непонимающе оглядел их. Двое – и лишь один из них спаситель? Я сделал паузу:
– И кто же из вас – лжец?
Они синхронно подняли левые руки, указывая друг на друга. Я же лишь кивнул.
– Что за чушь? И как мне понять, кто из вас лжёт, а кто – нет?
– Сердце укажет путь, – ответили они, затем протянули руки ко мне: правую – девушка, левую – парень.
Снова я начал рассматривать эту пару. Моё желание исчезнуть при этом никуда не пропало. Напротив – с каждой секундой, потраченной на созерцание их лиц, меня всё сильнее одолевало желание провалиться сквозь землю. Мгновение за мгновением таяло моё желание жить – будто его, замороженное, запихали во включённую микроволновку.
Когда это чувство стало невыносимым, я наконец приблизился к девушке, беря её руку. Холодная кисть оплела мои пальцы леденящими щупальцами, а затем во вторую руку мне вложили биту. Всё это время парень смотрел на меня с прежним выражением на лице, держа правую руку в кармане кардигана, пока левая была протянута ко мне. Под его взглядом рос в моей душе цветок. Я повернул голову к девушке, заглянув в её изумрудные очи, уже с надетыми поверх очками – и тогда она положила вторую мою руку на рукоять биты, помогла поднять её вверх.
– Ты совершаешь ошибку, – предупредительно обратился ко мне парень, чуть склонив голову вниз: – Сделав это, ты обречёшь себя на вечные страдания.
– Напротив: – возразила ему девушка, обращаясь, впрочем, ко мне: – страдания ждут впереди, коль ты выпустишь её и ступишь за ним.
И вновь я всмотрелся в эти любящие по-разному лица. Они, будто отец и любовница, обращали меня каждый в свою сторону, и мой разум не мог понять, кто в какую именно. Тогда я наконец поднял биту, а затем резко ударил ею в висок.
Звон стекла. Череп девушки раскололся. Тело упало на пол. Чувство не пропало.
Парень по-прежнему стоял, протянув мне руку. Его лицо не дрогнуло даже в тот момент, когда тело черноволосой соприкоснулось с серой плиткой на полу. Не двинулся ни один мускул, когда её холодная кровь потекла из головы через рану на ней, через уши и нос.