Никита Владимирович Чирков
Остатки
– Тревожит. Но у нас есть цель, если не достигнем ее, то эти жертвы будут такими же бессмысленными, как и многие грядущие. – Данакт лишь делал вид сопереживания, Рамзи видел всю его фальшь неприлично ясно. – Нам надо идти, пока не пришел еще кто-то и тебе опять не пришлось защищать меня от людей, которых тебе жаль.
Подобная трезвость суждения должна была быть при их работе всегда. Рамзи знал это, но что-то внутри будто бы сбилось, вынуждая его ощущать странное волнение как некое раздражающее предчувствие. Хотя, ловит он себя на мысли, всему виной угроза Ильзе, представить которую в случайных жертвах возможной бойни слишком просто. Ему хотелось еще раз услышать весь план Данакта, вновь пройтись по каждому шагу и действию. Но чем больше он думал, тем лучше понимал: шансов закончить все хорошо слишком мало… Но главное – спасти Ильзу, тут он готов и собой пожертвовать ради нее.
Оставив позади грустное событие, Рамзи и Данакт уже через час смогли добраться по путям к выходу из этой кромешной тьмы. Попав в какое-то техническое помещение, опять же, совершенно брошенное и опустошенное, Данакт ускорил темп за ближайший угол тесного коридора, где уже через дыру в потолке висела веревочная лестница. Рамзи решил лезть первым, дабы проверить окружение, в итоге оказавшееся самой неприглядной, заброшенной еще на стадии фундамента стройкой. Ограждение и окружающий мусор позволили скрыть дыру от лишних глаз. А вот стоило оглядеться, как та самая стена оказалась уже через дорогу: высокая, однотонная, собранная из бетонных блоков, она по-настоящему пугала масштабом. Рамзи казалось, словно это был живой организм, чье пробуждение ознаменует новую эру мироздания под гнетом величественного создания. Данакт вылез и сразу же позвал за собой Рамзи, заколдованного монументом разделения жизни Мегаполиса на «до» и «после».
Рамзи не успел заметить, но уже медленно вечерело, а значит, скоро люди пойдут по домам, позволив им немного улучшить шансы быть незамеченными. Только они вышли на одну из улиц, как Данакт резко остановился. Люди стали несколько косо посматривать на них, что неудивительно при не самом чистом виде и физической потрепанности, но сейчас все набирало обороты. Рамзи сразу же подхватил его под руку и отодвинул в сторону, ближе к высотке справа, прикрывая собой от лишних глаз.
– Что?
– Обновили защитную нейросеть здания. Она и так слишком сложна для меня, а тут еще и… – Данакт закрыл глаза и чуть ли не потерял равновесие, с виду казалось, словно он борется с чем-то у себя в голове. Глаза открылись, лицо стало мрачнее, а голос злее. – Конор стал похожим на меня. – Рамзи не знал, как на это реагировать. – Вот как у них все получилось! Как они смогли развить Коллектив так быстро и почему генерал хочет их убрать – они могут захватить Железную армию простым взломом… Стоит получить контроль, так более никто им не указ, а вся хваленая защита не справится с адаптивным интеллектом.
– Не может же один человек все это сделать.
– Может. Знаешь, какая между мной и им разница? Я больше человек, чем робот, а он – уже наоборот. Никто не смог бы противостоять мне в сети, только тот, кто пошел дальше в гибридизации. Я сам дал им подсказку, когда работал с Итаном и связался с Эхо и Ксенией Конлон!
– Я не для этого сюда шел, чтобы ты сдался вот так, и я не позволю тебе даже мысли о поражении! Соберись, сейчас ты боец, солдат на войне, которую ты знаешь лучше других! Итана нет, генерал не поможет, а значит, все зависит от нас!
Хлопнув Данакта по плечу, отчего тот еле на ногах устоял, Рамзи сказал твердо:
– Будь мужиком и сделай дело!
Вдохновившись, Данакт около часа искал лазейку для проникновения в крайне защищенное здание Эхо.
– Я знаю, где они, но не знаю, как туда пробраться. Эти церкви – это же простые медицинские центры, где людей подключают к Коллективу в виде временного лечения, а значит, там будут гражданские, которые именно в это время туда и идут. Взломав систему безопасности, мы сможем незаметно пройти к служебным лифтам. Они ведь их строили еще и для будущих последователей, которые уверуют в великое единство.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Очень маловероятно, что обойдется без жертв. Но ты должен запомнить: те люди сами выбрали этот путь. Эй, запомни это.
– Да понял я!
– Там здание в десять этажей, где лишь шесть отведены палатам для подключения. Один сеанс терапии длится час, потом десять минут перерыв и запускают новых, а значит, нам надо успеть в это окно. Потом на последний этаж, где помимо серверной располагается лаборатория Конора. Теперь понимаешь, почему армия – плохое решение? Это центр квартала, там и без этого слишком много людей, а если что-то выйдет из-под контроля, то ущерб будет слишком большим.
– Я так полагаю, вряд ли Конор захочет сдаться без боя.
– Ему нечего терять, весь этот Коллектив пусть и творение Эхо, но именно Конор и его люди спонсировали все и модернизировали. Эхо лезет во власть, все остальное – лишь средство достижения цели.
Вся эта информация насела на Рамзи в довесок к страху за Ильзу, вынуждая применить все силы для сохранения трезвости рассудка, что выливается в некую кратковременную потерю ориентации. Забитая разными вариантами голова позволила телу следовать цели на инстинктах, из-за чего, лишь когда Данакт произнес вслух: «Пришли!», – Рамзи вырвался из объятий разгоряченного разума.
Здание было через дорогу, большое и квадратное, напоминало скорее столб из стекла, где виртуальными белыми буквами на фоне черной рамки чередовались цитаты Эхо. Подметив слишком большое количество людей вокруг, Рамзи уже начал думать о попытке проникнуть через крыши соседних жилых зданий. Расстояние было небольшое, перепрыгнуть можно, но появилась идея лучше.
– Данакт, а почему бы не совершить диверсию? Выгоним людей на улицу. – В ответ тот лишь удивленно смотрел на Рамзи. – Ну или включи пожарную тревогу!
Данакт стал осматриваться, поглядывая на все вокруг, ища возможность совершить столь необходимое действие. Но внезапно все их планы разрушились до основания по причине столь простой, что ожидать ее никто из них не додумался: появилась армия роботов. Двери церкви распахнулись, и оттуда стали выходить те самые, состоявшие на учете армии роботы со встроенным в руки автоматическим оружием, дабы нельзя было его отнять. А головы были уже не прообразом человеческого аналога – ныне они состояли из широкой линии с сотней камер вокруг головы, предоставляя полный обзор, хотя по общей комплекции они походили на крепкого мужчину под метр семьдесят. Странным образом люди почти не замечали их, при этом сами роботы количеством в десять штук лишь заняли защитные позиции, выстроившись полукругом, явно защищая того, кто собрался выйти наружу.
– Ты можешь перехватить их?! – спросил гневно Рамзи, уже готовя боезапас.
– Не всех. – Глаза Данакта считывали противников так быстро, что уже через минуту тот ответил утвердительно: – Трех точно смогу взять под контроль, но ты должен сказать когда, потому что Конор сразу же это узнает.
Рамзи уже просчитывал агрессивную стратегию, задумываясь о том, как бы грамотно отступить для переосмысления плана.
– Когда я скажу, ты должен будешь заставить трех справа начать стрелять по своим, это даст шанс убраться отсюда.
– Мы не должны сбегать?!
– Трупы не спасут ни Ильзу, ни уж тем более мир! Мы в меньшинстве, шанс есть, да, но…
Не успел он договорить, как двери открылись и оттуда появился сам Конор – накинутый капюшон скрывал часть лица, но недостаточно, а используемый трубчатый скелет поддерживал спину и позволял двигаться с меньшим усилием. Пока он шел, слева стал подъезжать бронированный транспорт. Одним лишь взглядом Рамзи передал идею сделать все руками взломанных марионеток, быстро и без лишних движений. И пока Данакт занимался судьбоносной работой, Рамзи скрывал его за свой спиной, поглядывая на медленные шаги Конора, стараясь не упускать из вида окружение, где проходящие мимо сотни людей все же стали отвлекаться на столь необычное событие. Конор же стал им махать и кивать головой в знак приветствия, будто бы ничего и не происходит.
– У меня проблема, возможно, я не успею, тебе придется самому!
Разозленный таким решением, Рамзи огляделся вокруг и сразу осознал трагичные последствия начала стрельбы в таком густом месте, особенно при десятке роботов.
– Там еще кто-то есть! – проскрипел зубами Рамзи, вынудив Данакта взглянуть самого.
Описать словами удивление Рамзи не смог бы никогда, не говоря уже о поглощающей безысходности. Из дверей вышла Ильза, чье поведение больше напоминало компаньона или даже друга Конора, нежели пленницы. Она шла вперед к транспорту с искренней улыбкой на лице, красивая, женственная, но все с тем же характером в глазах. Пусть ее выход и сближение с Конором казались для него бесконечными, на деле прошло меньше минуты, примерно столько же потребовалось Данакту, чтобы взломать тех трех роботов, молниеносно начавших стрельбу среди гражданских.
Рамзи не поспевал за страшнейшим в его жизни событием: охватившая улицы паника привела к непредвиденным жертвам из-за пересечения линий выстрелов, которые запрограммированные убийцы совершали без промаха, точно в цель. Они продолжали стрелять друг в друга, двигаясь в разные стороны для выявления линии без помех. В это время люди уже почти убежали, а Рамзи, пригибаясь, искал Ильзу среди десятков лежавших под ногами тел. Мгновение – и стрельба прекратилась, транспорт с Конором исчез, взломанные солдаты упали с грохотом на асфальт, а руки Рамки лишь крепко обнимали мертвое тело Ильзы.
– Ты должен был убить Конора! – после паузы прозвучала уже мольба из уст Данакта. – Пожалуйста, сделай то, что обещал… обратного пути уже нет.
Мгновение – и Данакт уже стоит в паре метров от него со злобным оскалом. Еще одно мгновение – и, положив голову Ильзы аккуратно на асфальт, Рамзи встает в полный рост и под шум криков людей и сирен полиции стреляет Данакту прямо в лоб. Время будто бы замедлилось, позволив увидеть падение мертвого тела на асфальт, оставляя Рамзи один на один с последствиями настоящей бесконтрольной бойни на дороге. Все люди уже убежали, вновь наполнив Мегаполис заглушающими любые мысли криками. Опустошенный и одинокий, он недвижимо наблюдает за появившимся откуда-то со стороны агрессивно настроенным военным, чье приближение вызвано единственной причиной – убить Рамзи. Тянувшееся мгновение позволило разглядеть и лицо военного, и дуло оружия, а как только прозвучал грохот, все остановилось, даже сам воздух и вовсе казался поставленным на паузу.
– Поздравляю, ты изменил историю.
Неизвестный голос был будто бы везде, но и нигде. Размеренный тон позволял доносить каждое слово вдумчиво и с некоторой неоднозначной заботой.
– Человеческий мозг удивителен и неповторим своим потенциалом адаптации. А при должной мотивации самая сложная задача поддается исполнению, чему отдельно способствует симбиоз не имеющих аналогов фантазии и упрямства. Это и стало ключом к успешной взаимосвязи безграничности человеческого мышления с ограниченными инструментами цифрового мира. Но все же была важная загвоздка: не имеющее физических дефектов сознание почти всегда успешно делает то, ради чего создано, – определяет себя, начиная опираться лишь на биологические инструменты: зрение, слух, осязание и так далее, но главное, память. Но стоит успокоить раздраженный разум, и бессознательное становится чуть податливее, а при достаточном терпении и безграничном доступе к объекту есть шанс научиться контролировать одно и другое, как бы балансируя взаимосвязанными системами в мозгу человека. Меняем декорации и образы, запускаем сценарный алгоритм на основе вводных – и сознательное получает мотивацию, а бессознательное адаптируется с помощью доступных инструментов к новой системе. Процесс долгий, сложный, в момент казалось, и невозможный вовсе. Но ты смог, не без помощи своего покорного слуги, но все же смог.
Итан Майерс был выдающимся программистом, создал не просто универсальное программное обеспечение для всех и каждого, но и самую адаптивную безопасность для своей Железной армии. Не просто так он втридорога продавал военным свое изобретение – аналогов нет. Но признаю, вместе с восхищением от его неповторимой работы саморазвивающегося защитного кода я разочаровался безысходностью перед ним. Неужели сам Итан Майерс создаст то, что не будет в его власти после передачи покупателю? Ответ оказался самым простым, но оттого и гениальным. Такой человек создал то, что поддастся взлому лишь кому-то, кто поймет его мысль, его гений, кто сможет доказать свое право считаться ему равным. А для этого смельчаку придется достичь того, чего никто, кроме Итана, сделать не смог за все время, – Искусственный Интеллект. Ну или почти, правильнее будет назвать это переносом сознания в рамки программы. Успешным переносом, способным развиваться и менять систему изнутри без вреда одной из сторон. А для этого нужен не просто особый мозг, а обладающий мотивацией. Ты, Рамзи, подошел идеально. После Огнепада ты впал в кому, тогда я не знал, зачем сохранять тебе жизнь, но и оставить не мог. А потом поступила задача, на решение которой ты пригодился идеально.
Пока ты видел сменяющиеся фальшивые декорации, твое накаченное сильнейшей эмоциональной мотивацией внутреннее «я» с помощью цифровых инструментов смогло взять управление роботом на службе армии. Первым был тот самый, в крематории, сошедший со своей рутины в большой мир, когда ты якобы искал Данакта. Но долго удержать контакт не получилось, отчего потребовалось обновить стартовую точку, разумеется, обманув сознание липовым событием. Новый взлом и управление дались успешнее, а там и первый контакт с живым организмом, и адаптивный сюжет. Там, в метро, мародеры видели не Рамзи – они видели военного робота, открывшего по ним огонь без предупреждения. Были еще разные перезапуски, которые необходимо было учесть и не дать им обесценить прогресс. То бишь каждый контроль над новым роботом обыгрывался сюжетом, который, в свою очередь, соединялся с остальными, но, чтобы не случилось раздражения внутреннего чувства определения собственного «я», пришлось повозиться. Созданный мною алгоритм случайных реплик, архетипов и взаиморазвивающихся отношений почти идеально избегает сюжетных нестыковок, учась в процессе строить цельный логичный сюжет, удаляя в пользу структуры те или иные события из сюжета. Разумеется, чем я горжусь, алгоритм умеет составлять историю так, чтобы всегда было поле для маневра внутри каждой сцены, допуская разное интерпретирование событий.
И вот ты добрался до цели, исполнил задание, заслужил правду. Генерал Локк убит одним из своих же роботов, армия скомпрометирована, власть смещена. А ты, Рамзи, стал тем, кто пока что не имеет аналогов в мире, но про это никто и никогда не узнает. Хотя, возможно, может быть, аналоги уже имеются. Видишь ли, тебе придется все это пережить заново. Каждую эмоцию, каждый страх, каждое смятение, непонимание, боль – буквально все, а может быть, даже и разные варианты, об этом я подумаю. Ты не узнаешь, сколько раз это происходило, сколько времени уже прошло и даже когда это закончится. Выполняешь задание, мой голос повторяет речь, а потом сначала, лишенный памяти прошлого забега. А знаешь почему? Ты убил мою Сепию.
17
Лишь во время пути по секретному тоннелю Ксения всерьез заинтересовалась старыми тайнами ЦРТ. Длинный коридор имел не только выход наверх в самом конце, куда ей и следовало идти, но и целых шесть дверей: три с одной стороны, три с другой. Очень массивные, без разъемов для замков или областей идентификаторов. Но покалывающий азарт стал утихать с параллельно рождающимся пониманием слишком неопределенных последствий вскрытия этих тайн. Они с нынешними проблемами справиться толком не могут, а тут еще что-то, да и вряд ли подвластное быстрому укрощению. Поднявшись по лестнице, Ксения оказалась у единственной двери в метре от лестницы, с небольшой обесточенной панелью, и, подключив ее к планшету, ввела загруженный Итаном пароль. С обратной стороны оказалось помещение без света, с потолком в три метра, а площадь составила все сто, причем большую часть в центре занимала крытая со всех сторон комната с единственной дверью, разумеется, запертой. В дальней стене был встроен очень странный генератор, дарующий этому месту электроэнергию, а за освещением заработала и связь.
– Отлично, ты молодец. Видишь за спиной длинный стол? Подойди и положи на него планшет.
– Что же спрятано здесь, раз внутри построили еще одно… один сейф?
– Скоро узнаешь, мне сначала надо убедиться в целостности.
– И это поможет тебе вернуться на планету? Как?
– Если я в лоб полечу обратно от Нового Горизонта, то меня сразу вычислят, а значит, надо быть хитрее, дабы обмануть Данакта, на что у меня будет лишь один шанс.
– Ты же контактировал с ним после Отказа, так почему…
– Ничего не сделал?
– Да, почему ты ничего не сделал с этим засранцем?
– И вновь, дорогая моя, ты задаешь мне слишком оскорбительные вопросы.
– А с каких пор мы так близки, что я стала «твоей дорогой»?
– С этих.
– Невероятно. Я знаю, тебе это понравится, но все же скажу, что твоя стабильность просто поражает.
– Музыка для моих ушей.
– Ты там закончил?
– Минуту.
Длинный стол оказался складным, такая же стеклянная площадь поднялась на девяносто градусов и дотянулась до уровня глаз, тем самым создав этакий монитор, что показалось ей странным, ведь вспыхнувшие элементы интерфейса были голографическими. А дальше вокруг началось странное, немного пугающее громыхание. Только Ксения задумалась о том, где тут дверь на выход, как Итан заговорил:
– Так, сейчас будет диагностика… что-то неприлично долгая, но и ладно, главное – работает. А мы с тобой давай поговорим серьезно.
Лицо Ксении приобрело смесь удивления и неприязни.
– Чего ты хочешь, Ксюша? – Их взгляды бурили друг друга. – Поправь меня, если что. Итак, генерал вызвал Эхо на разговор, тот дал понять свою непреклонность, и он решил позвонить тебе, дабы ты собрала группу и отправилась сюда для поиска оружия в борьбе с его Коллективом, а месяц спустя его убил военный робот, прямо на улице. И вот прошло три месяца с его смерти и того, как Данакт свалился всем на голову и объявил свое тупое господство. Ты решила искать оружие против него и его новоиспеченной Железной армии, но все тщетно. Я взял это на себя, ты мне помогла, и теперь вопрос – что дальше? Ты ведь так и не ответила, чего хочешь.
– Хватит! – Такой резкий напор застал ее врасплох, Итан же набирал обороты:
– Этот вопрос жизненно важен. Мне нужно быть уверенным в тебе, ибо вскоре обратного пути может не быть.
– Я не знаю, ясно? – Она не хотела говорить, но держать все внутри уже не было сил. – Не знаю с тех пор, как мне пришлось убить двух моих людей, хороших молодых специалистов, а все из-за переворота, который мы встретили уже после его окончания! Том захотел последовать зову Данакта и сдаться, мол, все уже кончено, лучше уйти в Коллектив, чем быть убитыми. Олю я бы смогла уговорить, но он был убедительнее. И чтобы они меня не выдали, случайно или нет, мне пришлось их убить! Я убийца, и мне жить с этим до конца моих дней! Я упаковала тела в вакуумные пакеты, отнесла их в кладовую на нижнем этаже, а потом месяц боролась с паранойей и страхом, бессонницей и презрением к самой себе! Ты даже не представляешь, с каким трудом я удерживаю себя от очередных таблеток или выпивки!
Из четырех месяцев в этом долбаном ЦРТ я три провела в одиночестве. Просто жила рутиной, каждый вечер надеясь заснуть в последний раз. Данакт там устраивал тиранию, а я ничего не могла с этим сделать. Да и не знала даже как! Просто смотрела и мечтала, чтобы он не нашел меня тут, все время убеждая себя: вот-вот – и все изменится. Но нет, теперь это его мир, под охраной от посягательств бессчетной Железной армией, которую, кстати, когда-то ты создал и продал властям! – чуть выдохнув, она продолжила, подводя самый жуткий итог: – С Отказа и Огнепада прошло чуть больше года, а все стало только хуже! Не знаю, как у тебя получается все время быть на коне и не сдаваться, но… я уже давно не знаю, зачем живу. На инстинкте цепляюсь за новую задачу, прекрасно зная, как важно что-то делать, чем-то занять себя. И вот у меня лишь остатки человеческой жизни, потому что никого и ничего уже нет.
– У тебя есть я.
Эти слова оказались такими яркими и впечатляющими, словно глоток свежего и бодрящего воздуха, насыщающего ее жизнью. Ей не просто были приятны эти слова – она цеплялась за них, как за последний шанс остаться человеком. Итан продолжил, не только оголив эмоции, но и впервые показав ей страх и неуверенность:
– Когда я создал Точку и улетел туда, то не собирался возвращаться. Мы с Кассандрой поняли, что изобретенные нанороботы никак толком не могут повлиять на природу человека… природу, которую я хотел изменить почти всю свою жизнь. Да, можно было бы начать перепаивать интеллект и образ мышления, но все это долго, сложно и, как сказала Кассандра, сделает нас обычными надзирателями. Ну, мы и решили покинуть Солнечную систему, дабы вследствие потакания своему интересу создать новую колонию людей. С учетом ошибок истории, разумеется. Но только я не собирался оставлять после себя трупы.
Долго обдумывая слова, Итан продолжил:
– Я, может, и циник, может быть, и эгоистичная мразь, но не убийца. Когда Кассандры не стало… я впервые остался по-настоящему один и не сразу, но вступил на путь неожиданного переосмысления. Друзей нет, семьи нет, никого нет. А когда все твои близкие только и умеют, что умирать, а ты вспоминаешь их и сожалеешь об упущенном времени и своих возможностях помочь им… то начинаешь задумываться, а что будет после тебя. Дело не только в наследии – меня волновал личный итог. Я всю жизнь пытался дать людям что-то новое, некий инструмент для развития. Я пытался доказать сам себе, что живу не просто так, что моя сестра умерла не просто так, что мои уроды родители были уродами не просто так, что… что мой ум и опыт существуют не просто так. Знаешь, чем мы с Бенджамином отличались? Он лишь хотел найти свое место, доказать, что чего-то стоит, привнеся в этот мир нечто великое, за что этот самый мир и примет его. У него не было проблем с людьми, а у меня были. Я всегда видел их несовершенство, с самого долбаного детства, видел и знал каждый изъян! Правда состоит еще и в том… как бы так сказать… Я сам полон изъянов и ненавижу себя за это. Но только если с чем-то еще у меня получалось мириться, то вот с природой… Ты бы знала, как часто я чувствовал себя чужим, словно по жизни не в том месте и не в том времени.
После Огнепада, когда я сделал все, чтобы лишить людей смертоносного изобретения Кассандры и всего, что было в ЦРТ, я провел много времени в одиноком переосмыслении пройденного пути. Отсутствие Кассандры будто бы освободило меня от самого себя. Лишенный прагматичной брони, разочарованный в творении своих рук и потерявший всех и вся, я наконец-то понял… понял, как всегда, слишком поздно и с такой неописуемой болью, что имею право на обычную жизнь. Человеческую, простую и маленькую жизнь. Я заслужил это, и я хочу этого. Раньше я видел лишь бессмысленность подобного суждения, ибо мои знания, талант и власть… их надо применить, верно? Что-то сделать великое, важное, то, чего не могут другие! И я сделал. Большинство задают вопрос: а сделал ли достаточно? Я же люблю другой вопрос: а достаточно – это сколько?
– Я правильно понимаю – это ты так решил убрать напускную заносчивость, дабы показать свое понимание человечности?
– Всю жизнь считал эту вот человечность обузой.
Ксения ничего не ответила.
– Вы все читаете меня худшим из людей лишь потому, что я не умею плакать перед толпой и утопать в сожалениях, то есть контролирую себя, а уж никак не из-за моих ошибок. Все дело в раскаянии, верно? Если тебе так удобно, то я раскаиваюсь действиями, а не слезами, что удивительным образом делает меня единственным человеком, способным что-то изменить. Я знал прекрасных людей, которые, как ты, позволяли эмоциям диктовать направление, причем направление хорошее, созидательное, опять же, как и ты, когда пыталась арестовать Эхо, но сделала это лишь благодаря моей помощи. Так вот, все эти люди, не поверишь, были лучше меня. Я это признаю, да вот только мир сожрал их, наплевав на их жертвы и страдания, а я еще здесь, делаю все, чтобы спасти остатки! Хочешь обвинять меня? Пожалуйста, против не буду, я заслужил, но только не вини меня в том, как ты себя чувствуешь.
– Выговорился? – Ксения звучала именно так, как рассчитывал Итан, – взросло, с характером, как лидер. – Хорошо. Видишь ли, Итан, после всего, что мы пережили, я не знаю, чего хочу, потому что обычная жизнь так от нас далека, что кажется утерянной навсегда. А значит, остается работа, которая приносит столько последствий, что порой мне кажется, что лучше просто ничего не делать.
– К таким же выводам пришел Бенджамин.
– О, про это мне даже не рассказывай. Тогда с ним была я, а не ты. И именно из-за этого я и задаюсь вопросами, потому что без них… Я видела, в кого превратился Бенджамин, и не хочу стать такой же.
– И вновь я говорю: ты больше не одна. Мы справимся вместе, я в этом уверен.
– Поделись.
– Ты напоминаешь мне о самом важном – о человечности, а я не даю тебе утонуть в сожалениях и скорби. Мы – команда. А Данакт – одинокий подросток, который полон страха и неуверенности. Я знаю его лучше любого – не из-за общего ремесла, а из-за общей судьбы.
– Вот теперь ты меня удивил.
– Хочешь еще удивлю? Я искренне, честно, рад, что ты жива и помогаешь мне. Не знаю, как бы справился без тебя. А раз мы оба еще не сдались, значит, все у нас получится вместе, и я благодарен тебе за это.
– Сам Итан Майерс благодарит меня – до чего мы докатились! – с улыбкой произнесла Ксения. – Надеюсь, ты так не вымаливаешь у меня извинения за то, что назвала тебя преступником?
– Нет. – Итан подхватил настрой. – Хотя, что уж таить, сделаю великий шаг, признав, что с точки зрения законодательства я и правда преступник. Но, во-первых, у меня есть классный адвокат – да, уверен, ты меня прикроешь. А во-вторых, как бы так выразиться корректно… для победы над преступником ныне нужен лишь другой преступник. Времена-то нынче суровые, как ты не могла не заметить.
– Вау, ты продолжаешь меня удивлять – горжусь тобой!
– Спасибо, стараюсь. А одна из двух причин, почему я хочу знать о твоих планах и мечтах, – ибо есть шанс, как и всегда, но ныне ставки слишком большие, что, как и говорил выше, вероятно, дорога в один конец. Для победы надо знать, зачем воевать, автоматизм тут не поможет, мы с Бенджамином на своем опыте это знаем. Нужны лично своя мечта и цель, всегда придающая нужные силы.
– А вторая причина?
– Я боюсь не справиться. Успешных моментов в моей карьере, как ты знаешь, крайне мало. А когда случился Отказ… когда я остался один… Скажем-с так, сомнения вырастают из переосмысления слишком легко, а вот избавиться от них – проблема. Впервые есть тот, кого могу победить лишь я. Что еще больше привносит странного одиночества.
– Ты тоже больше не одинок, Итан.
18
Удивительно, думала Агата, сидя на скамейке в парке, как быстро выветривается из памяти более ненужное для восстановления организма средство. Ей приходилось принимать несколько таблеток, чей один лишь вид довольно быстро начал раздражать, представляясь этаким злым преследователем, постоянно напоминающим о травмирующем событии. А ведь были еще вкус и последующий эффект воздействия, не говоря уже о строжайшем графике приема, чье нарушение накладывало дополнительный слой стресса. Но вот наступает момент заслуженного освобождения, где, не чураясь эмоций, Агата выкидывает их со всей силой размаха так далеко, как только может, отпуская тягостный груз прошлого. Но помогло ей в этом не воссоединение с мужем и уж точно не встреча с дочерью, а самое банальное путешествие, которое началось не из-за любопытства, а от бегства. Та единственная встреча с семьей закончилась самым ужасным выводом для любого родителя или супруга – признание ошибочности столь ценной связи. Отчасти Агата даже надеялась получить в ответ гнев, который стал бы заслуженным сжиганием возможного обратного пути, но Филипп удивил ее, сказав:
– Я всегда любил и буду любить тебя. Сколько бы тебе ни потребовалось времени, я буду ждать, потому что ты не одна, здесь твой дом.
Не находя слов, Агата обняла его и ушла, лишь кратко взглянув на играющую дочь, чьей матерью она не знает как быть. А потом ее вело желание двигаться: сначала пешком, а после и на автомобиле. Агата ездила по Мегаполису и совершала не свойственные ей поступки – знакомилась с людьми. За свою жизнь она подобного сторонилась, твердо стремясь обретать лишь полезные для карьеры и комфорта связи, не ища себе места в том или ином коллективе или компании друзей. Ей было достаточно общения с родителями и парочкой знакомых, но со временем взрослые умерли, а близкие отстранились. При этом, несмотря на встречу с мужем и активное расширение круга друзей, сам навык любознательности в адрес людей особого развития не получил. И вот она отдалась этому новому для нее образу жизни – меньше думать, чаще чувствовать, больше делать. За пусть и небольшое время Агата активно нагоняла процесс наполнения культурой, расширяя вместе с тем и коммуникабельные навыки. Новые места, новые люди, новые занятия и впечатления, а главное – она раскрепостилась и начала ощущать то самое, толком непонятное и незнакомое в ее юные годы чувство веселья и легкости, граничащее с возбужденным влечением к простым вещам. Улыбка появлялась на лице все чаще, инстинкты заменили контроль, а ощущение безопасности настолько естественно легло в основу восприятия, насколько мысль вернуться к семье стала желанной. Когда ей устроили прощальную вечеринку, Агата не могла и поверить, как была счастлива работать в какой-то небольшой кофейне на крыше торгового центра. Самая старшая из всех, она ощущала себя ровней молодым, приобретя авторитет еще и самой умной. Ведь она много раз рассказывала о звездах и науке, порой ради ее легких лекций даже собирались целые компании, хотя происходило все в самом дружеском и теплом уюте. Но все же вечно продолжаться это не могло: ее ждет семья, думать о которой она никогда не прекращала. Представляя встречу с семьей, Агата наконец-то ощущала себя готовой к настоящей новой жизни, где все ее изменения в сторону светлого, внимательного и веселого человека послужат правильным примером для дочери.
