Никита Владимирович Чирков
Остатки
– Меня зовут Данакт, Эхо, рад познакомиться! Закончили с этим? Вы даже не представляете, что мне приходится делать, дабы и дальше скрывать фабрику.
– Хорошо-хорошо, парень, я понял, ты молодец. – Эхо старался наладить контакт, но, переглянувшись с Ксенией, понял по одному лишь ее выражению лица, что получается у него не очень хорошо.
– Мы всеми силами стараемся помешать не только генералу, но и Конору. Из-за военного положения система становится все более ограниченной, так что не медлите и идите по этим координатам, но они появятся лишь на три секунды. Мне еще надо будет скрыть ваши передвижения… – Данакт звучал пусть и немного механически, но очень устало, явно работая из последних сил. – Если мы не справимся… Мы должны справиться!
7
Некоторых пришлось изолировать, большинство же смогло совладать с чувствами утраты и продолжить с попеременным успехом выполнять работу на Кесслере. А все благодаря Евгении, попросту не разрешающей себе сломаться не только из-за нужды занять мысли работой, а еще и благодаря жесткому приказу от главнокомандующего генерала Локка. Тиски были необходимы – Евгения успела поймать это знание, словно на автомате выполняя все поручения и свои обязанности по содержанию Кесслера в режиме работоспособности. Ни о каком комфорте и речи не было: все дееспособные, коих было три четверти, спали строго по часам и в жестком режиме, а работали так фанатично, как никому и не снилось. Кто-то мечтал о мести, желая найти виновников, кто-то же просто прятался в роли исполнителя воли начальства, осознанно лишая себя свободы мышления и чувств. За эти несколько дней Кесслер превратился в суровый режимный объект, где любое отклонение не допускалось самими сотрудниками. Пять дней с момента Отказа показались вечностью, и в обычное время необходимо было бы заменить персонал, но кем?
– Нам всем трудно. Но мы сильны, потому что живы. Каждый кого-то потерял, но именно память об этих людях делает нас особенными. Я знаю, кажется, что все только начинается. Причина не ясна, мотивы чужды. Но мы стоим на обороне всех тех людей, кто там, внизу, скорбит не меньше нашего. Среди нас нет ни одной жертвы Отказа! Принять это труднее всего, я понимаю. Ощущается несправедливость. Но страх обитает лишь там, где мы ему позволяем, и так, как мы ему позволяем существовать. Мы с вами здесь, живы, ибо есть необходимость удержать цивилизации от краха. До покоя еще далеко, отдыхать времени нет, и лично я рада этому. А знаете почему? Видя вас всех, я знаю, мы сделаем лучшее для Мегаполиса и всей планеты. Только мы способны держать эту оборону, не дать врагам захватить всю коммуникационную систему, спутники связи и те ресурсы, которые проходят через Кесслер! Мы на своем месте, никто лучше нас не справится.
Евгения Кос не знала, откуда взялись эти силы и твердость: обычно ее характеру не хватало подобного, но ныне лишь этим она могла оперировать для сохранения Кесслера. Возвращаться на планету у нее более нет причин, а вот защищать ее – еще как есть. Ее жених умер не просто так. Будь он жив, она бы всеми силами добралась до него, но раз случилось так, как случилось, значит, кому-то, совершившему такое злодеяние, необходимо ее наличие на своем месте. Она смотрит через иллюминатор на планету и как никогда чувствует начало чего-то великого и важного, того, ради чего ее тернистая жизнь привела именно сюда.
– Да, мы не знаем ответов на вопросы, но мы ценим жизнь! – Евгения по несколько раз в день говорила со всеми, скрепляя воедино коллектив верной идеологией избранности. Она понимала переживания людей, все же напрашивающиеся самые разные версии удивительным образом звучали одинаково достоверно, но нужно было держать всех в узде. – Причина, почему мы все живы, – это необходимость сохранить остатки. Любая трудность не может не быть нами преодолена, иначе бы нас тут не было. Помним, что сейчас важны не причины Отказа, а то, почему мы живы! Отсюда, с орбиты планеты, перед нами весь мир, и его мы должны защитить от ошибок, от врага, видимого и невидимого!
Генерал Локк связался с ней лично и попросил настроить все доступные спутники на поиск сигнала, крупицы которого были пойманы системой мониторинга Министерства обороны в момент Отказа. Сама новость ее ошеломила, ведь она способна пролить свет на истину происходящего.
– Вероятность мала, Кос, но всплыли новые сведения. Твоя задача – помочь технической группе не просто расшифровать содержимое сигнала, а найти его источник.
– Предлагаю отключить всю гражданскую сеть. Нужен трафик и чистота каналов, иначе придется многое отсеять и возможны помехи из-за перегруза.
– Мы уже приступаем к этому.
– Отлично, мои люди все сделают.
– Хорошая работа, передай всем.
– Позвольте вопрос: этот сигнал связан с Отказом?
– Вот ты мне и скажешь. Сейчас это единственная зацепка.
Прошли часы, но усердная работа позволила выделить источник сигнала и определить, откуда он появился, – Мегаполис. Только место это занимало континент, обширность такая, что велик шанс ошибиться не просто с координатами, а попасть на чью-то удочку. Ведь кто знает, вдруг все это обманка или же простое глупое совпадение. А потом, когда казалось, что все зашло в тупик, внезапно специалисты уловили необычный код сети, исчезающий и появляющийся. Направив все силы на этот код, Евгения всем сердцем чувствовала скорое вскрытие некоей тайны. Не прошло и пары часов, как они узнали о сообщениях, которые передавались кому-то в Мегаполисе, но неясно откуда. А вскоре получилось поймать часть сообщения: «…фабрика нанороботов под оранжереей нового района…»
Прочтя сообщение, Кос потребовалось несколько минут для интеграции знания в систему координат. Если все это искусственное, то…
Беспорядочность мысли раздражала как никогда. Запустив поиск слов «фабрика» и «нанороботы» во внутренней сети, Евгения обнаружила прямую активность нескольких служб по ключевым словам. Видимо, и правда, все это связано с ними, раз не только она интересуется, да и сами слова эти генерал мог бы ей и дать, но скрыл. Неужели все оказалось таким простым и банальным: нанороботы! Наверняка ЦРТ причастен к этому. Неужели все вот так просто? Заместитель Кос показал еще пересечение ключевых слов и фраз, но только уже не внутренняя сеть или же тот уникальный код, а стороннее, нечто третье, почти успешно скрывающее переговоры.
– Генерал, мы узнали о фабрике нанороботов. Но помимо вас кто-то еще и не один не просто ищет их, а уже нашел и движется туда! Я правильно поняла, что все дело в технологии столь мощной, что она…
– Немедленно передай нам сведения, Кос! Времени нет, счет идет на минуты.
Когда ее люди отправили данные Локку, у Евгении окончательно сформировалось понимание причинности. Она смотрела на своих измученных бессонницей и стрессом людей и видела тех, кто прямо сейчас принимает участие в формировании их будущего. А потом она посмотрела в иллюминатор, увидела всю планету и задалась вопросом: а кто формирует будущее там? Те люди, которые борются за разрушительную технологию? А потом? Повторят трагедию? Или же используют для устрашения или скрепления власти?
Все оказалось банальным экспериментом либо ЦРТ, либо военных, на крайний случай третьих лиц, и все. Нет, гневается Евгения, не может все быть просто так! Ей становилось мерзко от одной мысли об участи шестеренки в механизме уничтожения или устрашения! Все они выжили здесь не ради этого! Должно быть что-то еще, что-то важное и великое, настоящее, на что способны только они на Кесслере и никто другой, иначе их жизни не были бы сохранены Отказом! Но что? Разве не ей, лишенной смысла вернуться на планету и открывшей истину благодаря всем ее людям, нужно сделать так, чтобы технология более не искушала людскую мысль? Вопрос ведь не в существовании технологии, а в способах ее применения, то бишь в человеческом факторе! Но его не изменить, нет, такое невозможно, она это знает. А значит, остается лишь одно – избавить людей от доступа к технологии. Но как прервать этот цикл? Как сделать так, чтобы Отказ возымел смысл? Как научить людей ценить жизнь, а не науку?
8
Если для всего мира Отказ стал самым сложным испытанием, то у Данакта к этому еще и прибавлялось ненавистное бремя – ответы на самые главные вопросы. В первые же дни с ним связался Итан Майерс – человек, покинувший планету на глазах Данакта, кажущийся ему в тот момент героем. Он обратился к подростку чуть ли не в отчаянии, сразу же выложив всю правду о том, что случилось, почему и как предотвратить повторение. Итан умудрялся совмещать в себе дерзость и строгость, то добавляя неуместный юмор, то идеально ощущая момент сочувствия и поддержки. Данакт и заметить не успел, как не просто нашел общий язык с годившимся ему в отцы человеком, а еще и обрел в его лице друга. К тому же, что порадовало отдельно, Итан оставался изобретателем и талантливым программистом. Но только Данакт общался с ним не голосовыми связками, а мыслями, преобразуя их в виртуальную копию голоса или текста: ведь сам подросток был оснащен совершенными имплантациями, делавшими его единственным известным гибридом робота и человека, что для гения робототехники Итана создавало особый интерес. Отсюда и молчание юноши почти большую часть времени, пока Сепия и Номад с трудом переживали нечеловеческий инцидент. К сожалению, некогда желавший начать самую примитивную и мирную жизнь обычного подростка, Данакт вынужден был оставить наивные и заслуженные мечты, даже отстраниться от друга и той, которую полюбил. А все потому, что Данакт был не простым человеком: в некотором смысле участь его была навеяна стечением обстоятельств.
Просыпаться было не трудно, хотя зрение, слух и нюх довольно нагло выдали ему комплексность своих возможностей, но вот мышечное состояние тела расстроило больше всего, отчего Данакту пришлось заставить искусственное сердце работать побыстрее. Все болело, координация чуть страдала, а времени объяснять не было, ибо счет шел на минуты. Игнорируя указания удивленных врачей, он в паническом отчаянии требовал найти Агату, а когда смог выбраться из медблока в основной корпус, то сразу же столкнулся с недружественной охраной. Но, благодаря скорому появлению Агаты, покалечить их железной рукой не получилось, чему он сам, как не сторонник агрессивных методов, был крайне рад. Поддерживая его руками, Агата сразу же скомандовала найти Сепию – и только захотела узнать о его состоянии, как тот, собрав мысли воедино, заявил следующее:
– Прости меня. – В его юных глазах она читала страх. – Из-за того, что я здесь, вы все в опасности. Я работал… нет, лучше ты ничего не будешь знать.
– Если тебе кто-то угрожает, то мы разберемся. – Агату не удивляли угрозы или посягательство на ее работу, отстаивать свои интересы получается у нее с завидным успехом. – Не паникуй, расскажи.
– Я не могу! – Паника Данакта не на шутку настораживала. – Поверь, пожалуйста! Мне нужно как можно быстрее и как можно дальше уйти отсюда.
Не успела Агата среагировать, как Сепия подбежала и сразу же обняла Данакта.
– Я очень рада, что с тобой все в порядке, правда, хоть что-то хорошее! Мы сейчас едем за Номадом, твоя помощь очень пригодится.
– Сепия. – Разрываясь между срочностью покинуть это место и желанием донести до нее страшную правду, Данакт пытался подобрать слова, но не смог, решив сказать прямо, ощущая жгучую горечь из-за всей этой неожиданной ситуации. – Номад умер. Ты видела это, когда мы пробирались на крышу крематория. Он погиб, спасая нас с тобой. Вспомни, пожалуйста. Он герой, твой брат – герой, без которого мы бы не выжили.
Видя утопающую в ранее блокируемых воспоминаниях Сепию, Данакт искренне, честно и от всего сердца хотел обнять ее и сделать все ради сглаживания углов принятия столь страшной правды, но не мог. Итан перестал отвечать, а значит, времени оставалось совсем мало: скоро за ним придут, но главное, чтобы Ксения и Эхо прервали работу фабрики, местоположение которой он успел им передать в последний момент перед тем, как сеть была заблокирована. Глядя на удивленную Агату и столкнувшуюся с болезненными воспоминаниями Сепию, Данакт старался запомнить их лица, ибо отчетливо понимал ускользающий шанс спастись.
Быстро шагая к выходу, он услышал, как Агата приказала запустить вертолет, добраться до которого получится на военном джипе. К нему подбежал мужчина и подхватил, помогая ковылять дальше.
– Я Рамзи, меня Агата отправила за тобой в Мегаполис.
– Спасибо.
– Почему тебе надо уйти отсюда? – Данакт не хотел говорить. – Слушай, если тебя надо защитить, то мне надо знать от кого!
Когда они оказались за дверьми на улице уже стоял джип. Рядом оказались Агата и Сепия, а также еще одна женщина, которая сразу же представилась как Ильза.
– Идите с ним, – скомандовала Агата Ильзе и Рамзи, а все еще шокированной Сепии сказала: – А ты будь со мной. Отправляйтесь в Природные земли, вот координаты, там есть свой человек, он поможет укрыться. – Агата передала планшет.
Данакт обернулся к ней и Сепии:
– Спасибо.
Малое время позволило очень емко передать одним лишь взглядом благодарность и любовь к этим людям, закрепив момент самыми чистыми чувствами в памяти каждого. Он обрел этих людей, ставших ему семьей, совсем недавно, а теперь приходится не просто прощаться, а жертвовать собой ради их безопасности. Если с ними что-то случится, то он не просто не простит себя, а потеряет весь смысл жизни. В этом нет сомнений, ибо, как когда-то было сказано ему: «Мир определяется людьми, с которыми ты его делишь», – а без них не будет и мира, в котором он захочет жить.
Но внезапно прямо сквозь снегопад пробились два вертолета, а когда те через мгновение зависли в воздухе в метрах пяти от Данакта, оттуда спустился отряд солдат, приземление которых больше всего удивило Агату. Она сразу же подошла к ним и со всей силой своего статуса и характера потребовала объяснений, но ей сразу же ответили:
– У нас приказ главнокомандующего забрать этого человека! – Указав на Данакта, командир лишь кратко взглянул на Агату без грамма интереса к ее мнению. – Любое неподчинение будет считаться…
– Вы на моей базе, требуете моего человека – мне нужно официальное уведомление, а после я свяжусь с генералом Локком!
– Мэм, вы не поняли – мы не спрашиваем.
В этот момент Агата как никогда была рада, что ее ребенок сейчас с мужем, а значит, не пострадает ни при каком сценарии. Первым делом она начала связываться с вышестоящим руководством. Не дожидаясь одобрения, командир приказал забрать Данакта, который, в свою очередь, уже начал думать о том, чтобы сдаться самому и не ставить жизнь друзей под угрозу, но тут Рамзи сделал шаг вперед:
– Отойди, солдат!
– У меня есть приказ, как и вы, я должен его исполнять.
Попытка сохранить здравомыслие оказалась неудачной: командир направил оружие на Рамзи, а его люди взяли остальных на прицел. Ситуация стремительно накалялась, каждый ловил взгляд другого, прекрасно понимая ускользающие возможности мирного разрешения. Данакт смотрел на Сепию, указывая ей отойти назад, пока Ильза по-родительски закрывала ее собой, переглядываясь с заведенным Рамзи, желавшим уже схватить свое оружие. Все они были в проигрышной ситуации, но Агата билась до последнего, крича на кого-то по передатчику, стоя в нескольких метрах от них.
Страх Данакта за друзей брал вверх над разумом, а поглядывая на Ильзу и Рамзи, он заметил, как те с трудом договариваются глазами о дальнейших действиях. При этом ведь были еще люди на самой базе и вокруг, а значит, помимо его друзей могут пострадать и непричастные. И все из-за него! А так не должно быть, не должно! Он потратил все силы, помогая Итану найти фабрику по производству нанороботов, параллельно мешал техгруппе генерала и людям Конора, а еще направлял Ксению и Эхо последние полдня, успев в последний момент дать им найденные в то же мгновение координаты… Данакт не просто устал – он боялся обесценивания всей его работы, ведь если он не справится, то все грядущие жертвы будут строго на его совести.
Все было решено быстро, оптимальный вариант – сдаться самому, уберечь друзей и надеяться, что хотя бы Итан, который внезапно исчез из сети, еще жив и продолжит дело, если только он сам не сдал Данакта. Вряд ли ему позволят спокойно жить, а его уникальные возможности не оставят просто так – но то будет потом, а сейчас надо спасти его друзей! Тряхнув головой, он выкинул лишние мысли и решил поступить по-взрослому. Данакт положил руку на плечо готового к битве Рамзи, дав понять свою волю сдаться мирно, а после того, как общий градус стал медленно понижаться вместе с каждым шагом к военным, случилось непредвиденное – по всей округе разнесся вой сирен воздушной тревоги.
Оглушающая громкость придавала дополнительный эффект и без того пугающего, расстилающегося по всему миру гула. Каждый начал оборачиваться и ожидать причины столь внезапного и громогласного предупреждения, но ничего не происходило. В этот момент командир решил воспользоваться ситуацией и сделал шаг вперед, на что Рамзи среагировал агрессивно и выставил оружие, спровоцировав ответную реакцию. Данакт поспешил пресечь разгорающийся конфликт и вышел вперед к командиру. В этот момент сама Сепия, поддавшись эмоциям, поспешила к нему, оттолкнув ошеломленную Ильзу. Все вышло из-под и без того шаткого контроля.
Агата так и стояла в стороне, пытаясь связаться с генералом Локком, лишь немного поглядывая на возрастающее напряжение среди ее друзей, уже всерьез решаясь вновь вмешаться, отпустив попытки найти дипломатичное решение. Но без предупреждения или слов прозвучала сирена воздушной тревоги. Оглушающая своей громкостью, она окутала в объятия парализующего страха всю планету. Все происходило так быстро, что Агата даже не успела среагировать на звучащие рядом с ней выстрелы, потому что там наверху, прямо с орбиты, на планету начался ошеломляющий видом и разрушительный для всех огнепад.
Перераспределение
9
Впервые оказавшись на крыше многоквартирного дома, где в одной из студий она прожила последние три месяца, Агата жадно вглядывалась в открывающийся с большой высоты простор. Красивое безоблачное утро позволило в деталях разглядеть пробуждение необычно яркого солнца, окрасившее этот мир в столь недостающие теплые цвета. Но истинная ценность самой большой высоты в ее жилом районе состояла именно в визуальной доступности практически необъятного неба, являющегося единственной связью с важнейшим местом в жизни Агаты – космосом. Еще в детстве она вглядывалась в мир за пределами планеты, пересчитывая звезды и выискивая искусственные спутники, отдаваясь фантазии в изучении, а то и обуздании удивительных явлений таинственной Вселенной. Ведомая любимым увлечением, Агата смогла стать самым молодым директором орбитальной станции Кесслер, откуда принимала участие в отправке первых Пилигримов к другой планете. Эта должность была главным достижением ровно до момента, когда в ее жизни появилась новая тайна, тяга к раскрытию которой происходила от самой природы, и это – любовь. К сожалению, то время имело и обратную, крайне трагичную сторону, причем не только для нее и ее работы, но и для многих невинных людей. С тех пор прошло чуть больше семи лет, человечество столкнулось с немыслимыми событиями и самым страшным инцидентом во всей истории, а Агата прошла ужасный путь от участника неправильных решений до жертвы человеческого фактора. И вот, здесь и сейчас, Агата хочет убедиться в своей способности по-настоящему отпустить прошлое для жизни в этом новом мире, где спустя полгода вынужденной разлуки ее ждут муж и дочь. Но чем больше она смотрит на тот верхний мир, тем сильнее ее раздражает отсутствие Кесслера на орбите и всех остальных многочисленных искусственных спутников, и вместо того, чтобы восхититься чистотой простора, она начинает замечать, как ее любимые звезды оказались неожиданно тусклыми. К счастью, противостоять побочному эффекту прагматичного ума позволяет результат долгой терапии, научившей возвращать утерянный контроль над эмоциями вместе со стабилизирующими ее состояние лекарствами.
Решив более себя не мучить, а все-таки придерживаться изначального приоритета, Агата спустилась на улицу и направилась в сторону вокзала, где один из поездов должен отвезти ее к семье в их загородный домик. Вполне возможно, путь в несколько кварталов был бы преодолен быстрее, если бы ее внимание не привлекло окружение. Район выглядит целым, лишенным признаков прежних разрушений и следов мародерства, а отсутствие патрулей регулируемой армии даже вызывает удивление. А так жизнь кипит, как и раньше: люди гуляют, самый разный транспорт следует по своему маршруту, а на фоне многих разговоров среди прохожих можно услышать и смех, и простой всплеск ярких эмоций этого обычного субботнего дня. Все продолжая идти, Агата озирается по сторонам, чуть ли не потакая старому педантизму, когда позволяла профессиональной деформации стать поводырем в поисках несовершенства чего-то, доказывающего… доказывающего что? Остановившись у перекрестка среди проходящих мимо людей, Агата всеми силами старалась успокоиться. «Проблема не в людях» – чуть ли не вслух проговаривается заученный факт.
Вся эта идиллия, на которую она посматривала с завистью, дополнительно подчеркивалась воодушевляющими речами Эхо, которые не просто изрекались виртуальными проекторами и приемниками, а проецировались на рекламных щитках. Не удивительно, смирилась Агата, как легко ему удается в столь странное время привлекать все больших сторонников собственной и единственной в этом мире религией. Пусть многие месяцы она крайне успешно игнорировала его тирады, толком даже не обращая внимания, но сейчас, в этот момент и этот день, что-то внутри хочет поддаться влиянию красивой и небезосновательной пропаганды единства и любви. А ведь она всегда была прагматиком, истинным технократом, человеком науки и примером дисциплины и эрудиции. К счастью, у нее есть те, ради кого стоит попытаться приспособиться к новым правилам, а иначе… Приняв уже дневную норму таблеток, Агата собралась с силами и вспомнила о своем врожденном упрямстве, дабы поскорее сесть на поезд.
Вроде бы ожидаемый путь в пару часов обернулся совсем уж кратким временем, чуть ли не обезоружив ее, когда она оказалась уже перед пунктом назначения. Небольшой деревянный дом в два этажа на участке без забора, откуда вдалеке виден берег залива, был будто бы вырван из художественной картины. Все еще не привыкшая к такому красочному виду с совершенной идиллией, Агата аккуратно обошла дом, выискивая глазами тех самых людей. Но не успела она и двор разглядеть, как перед глазами появился Филипп, за плечом которого метрах в десяти ее дочь играла со щенком на зеленой траве.
Видеть здесь мужа спустя полгода было лишь немного странно, даже скорее неловко, так как чувства между ними проходят испытания, да и слишком уж на условностях они разошлись в прошлый раз. Но к этому она в целом была готова, а вот один лишь взгляд на дочь породил в ней самый странный сгусток боли, чуть ли не лишающий способности дышать.
– Пойдем, – подхватил ее за руку Филипп, заботливо уводя на кухню дома. Посадив на стул скованную чувствами Агату, он сел напротив и, заботливо поглаживая ее руки, проговаривал успокоительные слова. Минуту спустя у нее получилось нормализовать состояние, но его руки она не отпускала, держалась так, словно без этого умрет.
– Она и не изменилась вовсе, – с трудом проговорила Агата, чувствуя себя ужасной матерью.
– Ты не представляешь, как же я рад видеть тебя здесь! Нам с ней тебя не хватало.
Агата внимательно разглядела будто бы не тронутое всеми испытаниями лицо Филиппа, потом окружающий уютный домик – и лишь после этого, с трудом отпустив руки мужа, машинально достала упаковку и начала вытаскивать очередную таблетку, хоть и знала, что это неправильно.
– Таблетки? – удивился Филипп и выдернул из ее рук пузырек. – Зачем… как ты…
– Они мне нужны! – твердо и решительно произнесла она, выхватив их обратно. Филипп же ждал от нее объяснений. – И не смотри так. Тебе известно о моем лечении, полгода – срок не такой большой, как кажется.
– Но ты ведь здесь.
– Я смогла выписаться из санатория три месяца назад.
Лицо Филиппа приобрело нуждающееся в уточнении удивление.
– Да, я оперативно прошла терапию, а вот вернуться – это оказалось проблемой. Нужна была хоть какая-то работа, какой-то труд, вот мне и выделили небольшую студию, где с другими пациентами мы привыкали к старой жизни, заодно ходили на простенькую волонтерскую работу.
– Ты молодец, я горжусь тобой, и здорово, что ты пришла. – Пусть звучал он не совсем искренне, но внутри всецело был рад за нее.
– Есть ли мне смысл спрашивать, как тут дела? – Агата старалась успокоиться и быть расслабленной, но получалось с трудом.
– Ну, у нас все спокойно, так что не жалуюсь. А как там, в большом мире?
Агата смотрела на него и долго не могла подобрать слова, но в итоге нашла единственный верный, произнесенный многозначительно ответ:
– Не так, как тут.
Филипп лишь слегка кивнул в ответ.
– Скажи, – начал он, устав от молчания и недосказанности, – ты как долго тут хочешь быть?
Вопреки тому, что она знала о таком вопросе и теме, подготовиться толком не смогла, лишь решив сориентироваться на месте уже после того, как увидит дочку.
– Я не планировала оставаться! – резко отчеканила она. – Последние полгода дали мне понять, что я не настолько сильна, как думала.
– Нам тоже непросто без тебя.
– «Нам»?
– Не начинай.
– Важным условием восстановления является возможность высказаться, а не быть услышанным. – Агата проговорила это так, словно прочла закон или наставление. Филипп молча слушал, пусть эта встреча и идет вразрез с его ожиданиями, но все же на то были веские причины. – Каждый день после того, как мы разделились, я чувствовала свою вину перед вами двумя. Не знаю, как тебе удалось так быстро и легко принять решение… я хочу сказать, что…
– Позволь я задам вопрос? – аккуратно прервал он смятение Агаты. – Ты хочешь остаться здесь с нами?
И без того бледное лицо Агаты приобрело еще больший оттенок холода, отразив ее ужас, – но не перед вопросом, а перед ответом, который она знала, но боялась больше всего. Филипп увидел это и поддался привычному эмоциональному порыву, а поскольку он в отличие от нее был человеком вольным на чувства, то иного она и не ожидала.
– Я знаю, честно, как никто другой, знаю, как тебе было трудно, и оттого, что я, повторюсь, знаю, я не могу понять, чего ты хочешь. У нас есть шанс начать все сначала, он уже здесь, мы с тобой уже здесь. Да, было трудно, Огнепад унес слишком много жизней и…
– И в этом виновата я! – грубо вырвалось у Агаты.
– Нет! – Филипп был категоричен в этом вопросе, твердо и до конца желавший убедить ее в правде. – В этом виноват один человек – Кос. Она это сделала, и ты это знаешь!
– Я это вижу иначе. – Агата вновь применила железную броню характера, ощущая возвращение забываемого контроля над каждой мыслью, что, разумеется, вызвало в Филиппе недовольство.
– У нее поехала крыша, и она решила обрушить все наши спутники на планету, заодно нарушив работу ключевых инфраструктурных объектов системной атакой! Это был ее выбор, Агата!
– Точно такой же, какой сделала я, когда замолвила слово за Кос, предложив ее на свою старую должность на Кесслере. Я могла отказаться, могла не делать ничего. Моя тяга все контролировать и не допускать неудачи привела к тому, что Центр управления полетами утвердил ее на должность, к которой та оказалась не готова.
– Хорошо, – решив вступить на поле интеллектуальной борьбы, не спеша размышлял Филипп, – допустим. Но я тоже несу ответственность. Забыла, что когда-то она спасла меня и всех Пилигримов? После этого я неоднократно упоминал ее, ставя в пример, и, между прочим, дорогая моя, ты сама присутствовала при некоторых интервью перед Министерством обороны, ЦУП и даже ЦРТ. Если так копать, то виновных будет слишком много, уж ты тут точно не в лидерах. Сама сказала, что могла ничего не делать, а значит, все же были более ответственные за это люди.
Агата все это знала, более того, она ненавидела эти знания, ибо стоит начать раскручивать причинно-следственную связь, как ожидаемо обнаруживается дополнительная и крайне веская причина не появляться здесь никогда.
– Агата, ты знаешь, я люблю тебя, но нужно это отпустить. Скажи, может, дело не в Кос? Может быть, все дело в том, что случилось с Данактом и…
– Замолчи!
– О, вот как! Твоя реакция доказывает мою правоту. Я, постой, послушай, пожалуйста, я же хочу помочь, а не осуждать. Ты была там и видела, что случилось с твоими друзьями, причем по приказу генерала, который мог сделать все иначе. И я знаю, что ты сделала все, лишь бы предотвратить трагедию, – слышишь, ты все сделала, что от тебя зависело. Но в этом и великое заблуждение – мы не можем повлиять на все, потому что не все зависит лишь от нас.
Агата знала, как глубоко Филипп понимает ее чувства, возможно, даже лучше, чем она сама.
– Ты так и не понял. Все случилось из-за Кос. Без Огнепада у нас было бы время, и я смогла бы предотвратить смерть. Но я проглядела, не учла характер и фактор риска. Я потеряла хватку.
И то ли она стала предсказуема, то ли муж слишком хорошо знал жену, но ее мысли в этот момент стали ему известны.
– Неужели тебя и правда гложет вся эта ужасная вина и скорбь не из-за того, как Женя оказалась на Кесслере, а почему? – Агата отвела влажные глаза в сторону. – Ты жалеешь о нас с тобой… Из-за меня ты оставила Кесслер. Мы оба знаем, будь ты там, никакой диверсии бы не случилось и Кос не уронила бы на планету все искусственные спутники. Ты считаешь, все, что между нами было, – ошибка? От этого ты не могла прийти или просто даже поговорить? Агата, не молчи, ответь, пожалуйста!
10
Несколько часов назад Эхо произносил речь для будущих жителей Зеленой зоны Мегаполиса, той самой, откуда началось возрождение мира и порядка. Первым делом было решено очистить от тел Отказа именно жилые районы, начиная с окраин Мегаполиса, где граничащие Природные земли или иные территории отлично подходили для возведения временных лагерей содержания. Зеленую зону оградили большой стеной, дабы не поддающиеся восстановлению из-за Огнепада разрушенные районы не мешали возрождению Мегаполиса. Несмотря на то что большое количество людей оставалось на своих же местах, регулярная армия не выгоняла их, а обеспечивала поддержку против мародеров и разных группировок, которых в итоге было разрешено ликвидировать на месте, что пусть и вызвало резонанс, но военное положение позволило погасить волнения в зачатке. Суровое время медленно становилось обыденностью, а очищение районов от тел ускорялось благодаря оптимизации ресурсов военных, в частности роботизированной силы. Эхо видел это своими глазами и делал все, дабы люди поняли главное: спасет лишь единство – никак не вражда.
