Ника – Энкин
Записки эмигрантки
–
А как же вы собираетесь выкручиваться из ситуации?– поинтересовалась я.
–
Да здесь никто никого не выселит, по крайней мере, до шести месяцев задержки, потом пойдут суды, а к тому времени что-нибудь, может, и выгорит! – беззаботно ответил Женя.
«С ума сойти!– подумала я. – Так я еще могу жить припеваючи пару месяцев, да еще и депозит в офисе лежит на покрытие полутора месяцев! И то я себе места не нахожу, что нет дохода. А что может измениться у тебя? Ты ведь даже не пытаешься ничего найти – только и сидишь днем и ночью за компьютером», а вслух сказала:
–
Жень, а ты не боишься, что Оля уйдет от тебя? Она ведь подумывает об этом! Может, тебе все-таки найти хоть какую-то работу? Жалко ведь, если уйдет!
–
Да пусть уходит! – в сердцах воскликнул он.– Надоела уже – пилит и пилит!
–
Ты думаешь, что говоришь? Да она тебя пилит потому что работает так тяжело семь дней в неделю! Да еще и вяжет дома, чтобы какую-то копейку заработать. И дом на ней. Жень, я не хочу вмешиваться в ваши отношения, но ты абсолютно не прав сейчас.
–
Да никуда она не денется!
–
Ну смотри сам!
Вечером того же дня позвонила Оля и затараторила:
–
Никочка, заскочи к нам вечером, у меня для тебя работа появилась!
–
Сегодня, гуляя со своей бабкой на площадке, я познакомилась с девочкой, русской. Она выгуливала своего ребенка. – стала рассказывать мне Оля, когда я пришла к ним. – Такой хороший ребеночек – девочка! Им нужен бебиситтер. Но они хотят взять только по рекомендации. Я сказала, что у меня есть очень хорошая женщина – то есть ты!
–
Оль, мы уже это проходили – бебиситтерство! – сказала я. – Спасибо тебе, конечно, большое, что думаешь обо мне, но я не хочу менять памперсы чужим детям.
–
Что тебе стоит попробовать, пока ты не найдешь нормальную работу?
–
Да, действительно, попробовать можно, – согласилась я.
На следующий день я подъехала по данному мне адресу: это было недалеко – в нескольких автобусных остановках от нашего дома. Хорошая мама, хорошая девочка. Я уже готова была согласиться.
–
Но у нас условие. – вдруг сказала мама. – Нам нужен человек надолго.
–
Я не могу ничего гарантировать, – честно ответила я. – Не буду скрывать, что это у меня временная работа. На самом деле я ищу что-то другое и пробуду так долго, пока не найду то, что ищу.
–
Тогда, наверное, нет. Мы не хотим часто менять бебиситтеров – ребенок ведь привыкает…
В ее словах была доля правды. Наверное, если бы я брала няньку, тоже не хотела бы менять ее каждый месяц. Извинившись и попрощавшись, я убралась восвояси.
В выходные к нам на ужин пришла Маша, но одна, без Никиты. Он продолжал бастовать. Она не переставала удивляться, какие у нас маленькие апартаменты и как я обхожусь без кухни, умудряясь готовить так вкусно. Когда она узнала, что платим мы за эту квартиру всего на двадцатку меньше, чем платит она, ее изумлению и вовсе не было предела. Кот Манул сразу устроился у нее в ногах. Он, как истинный мужчина, пытался завладеть вниманием каждой женщины, которую видел. Но Маша не обратила никакого внимания на него. «Да, видно, она действительно животных не любит, – подумала я. – К Манулу невозможно было остаться равнодушным».
В этот же вечер я узнала, что у Маши есть свой бизнес, которым она занимается дома, вечером и в выходные – переводческий и нотариальный. Она получила лицензию на право нотариально переводить и заверять документы. Рекламировала себя она с помощью газеты и по Интернету. От желающих не было отбоя. Узнав, что я свободно владею украинским языком, она обрадовалась:
–
Вот, будешь мне иногда переводить, а то в последнее время часто стали приносить документы на украинском!
–
Без проблем!
–
Даник, попытайся подойти к Никите в школе, может он будет более сговорчив! Или в библиотеке. Он там работает, – пыталась надоумить Маша моего сына.
–
Он работает в библиотеке? – удивилась я. – Здесь, через дорогу?
–
Да, – ответила Маша.– Он и в Бруклине работал в библиотеке – очень удобно, книжки себе раскладывай да еще и подчитать можно что-то. Даник, попробуй, подойди, может и тебя возьмут! Сколько тебе лет?
–
Четырнадцать! – ответил мой сын.
–
Не знаю точно, по-моему берут на работу с пятнадцати, но ты все равно узнай! Вот вместе и работать будете! – сказала Маша, пытаясь «не мытьем так катаньем» сдружить ребят.
Я тоже этого хотела – Данька до сих пор так ни с кем и не сдружился. Я знала, что в школе есть пару русских ребят. Один из них приехал из Узбекистана на год и жил с мамой-дипломатом недалеко от нас. Он был лет на пять старше Даника и уже закончил десятилетку у себя, в Ташкенте. А сюда приехал «подучить язык». Конечно, пять лет разницы – большой срок. В школе они еще общались, так как оба были новичками и язык их объединял, а вот выходные мой сын просиживал за компьютером. Он даже к Оле с Женей со мной выходил все реже: что ему там было делать? «Сейчас поколение такое – все за телевизором и компьютером!» – успокаивала я сама себя. Но мне, конечно, было его жаль и хотелось, чтобы у него появился приятель.
–
Ну ладно, буду собираться, завтра на работу рано вставать, – прервала мои размышления Маша.– Спасибо за ужин – все было замечательно. Созвонимся!
« А она не такая простая, как кажется, – думала я, убирая посуду. – Работает в серьезной фирме да еще и свой бизнес имеет! Молодец! И это не мешает ей находить время бегать на свидания и на танцы!»
17. Первое американское свидание
Владелец русского ресторана так и не связался со мной, что и следовало ожидать: я им не подошла. Отчаявшись, я решила поехать в Манхэттен за нитками и попытаться хотя бы юбки вязать дома. Накануне я позвонила Оле, предупредив, что завтра заеду к ним на фирму. В тот же вечер, после ужина, мой ребенок заявил:
–
А я сегодня в библиотеку ходил, на работу устраиваться!
–
Да ты что, Данька, серьезно? – изумилась я.
–
Ну, а что мне остается делать? Мне нужны деньги – ты ведь не работаешь и, как я погляжу, не собираешься!
–
Дань, как тебе не стыдно? Ты что голодаешь, на улице живешь, разут, раздет? Ты ведь умный, взрослый парень и замечательно понимаешь, в какую авантюру мы ввязались, уехав из России. Да, там у нас условия жизни были лучше, но я и так сняла самое лучшее жилье из того, что здесь есть и которое снимают люди, прожившие в Америке уже немало лет. Поэтому мы тратим столько денег на квартиру! И в первую очередь я подумала о тебе, о твоей школе. Питаемся мы так же, как в Москве – я не экономлю на еде. Одежда? Посмотри, что здесь школьники носят – майка-шорты… Я себе ничего не покупаю. То, что я не могу до сих пор найти работу? Ты же видишь, я стараюсь! А то, что я не пошла в этот дайнинг… Извини, ты меня все равно не поймешь! Я слишком ломала себя в Москве, чтобы стать тем, кем была. Опять пройти по тому же кругу я не смогу – мне уже не двадцать пять! Да и не хочу я. Ты знаешь, если постоянно идти против своей воли или ломать себя так и заболеть можно… Серьезно! – подтвердила я, видя недоверие в глазах сына.
–
Мам, к чему ты все это говоришь? Я все понимаю. Я ведь ни о чем тебя не прошу поэтому и ищу работу, чтобы были свои деньги.
–
Ты знаешь, в одном я уверена – мы сделали правильно, что уехали и я все равно ни о чем не жалею. Сейчас тяжело, да! Но потом все будет хорошо!
–
Когда это будет, потом? Пока я ничего не вижу такого, ради чего мы уехали.
–
Должно пройти время, – ответила я с уверенностью в голосе.
Даник оставался неисправимым патриотом и, придя домой со школы, всячески высмеивал и ребят, обучающихся с ним в одном классе, и американское образование.
–
Так что тебе сказали в библиотеке? – продолжила я беседу.
–
Сказали, чтобы приходил, когда мне будет пятнадцать. Раньше не возьмут. Кстати, я был с Бэком ( это парень из Ташкента) и видел в библиотеке Никиту.
–
У него прорезался дар речи? – съязвила я.
–
Не совсем, – улыбнулся Данька.– Так что, как только мне исполнится пятнадцать, я сразу пойду работать. Но я попытаюсь пораньше прийти, может возьмут?
В этот момент зазвонил мой телефон. «Наверное, Оля очередную работу хочет предложить», – подумала я. Но номер был неизвестный и я ответила.
–
Добрый вечер! Ника?
–
Да, это я.
–
Это Джозеф! Добрый вечер!
Он мог не представляться – я сразу узнала его спокойный бархатный баритон. Но зачем он звонит? Что ему надо? Откуда у него мой номер? Ах да, я ведь заполняла анкету перед приемом на тренинг!
–
Я звоню узнать, в чем дело, почему ты не вышла на работу?
Что сказать? Почему я должна оправдываться перед ним? У меня просто было бесплатных шесть дней тренинга, которые ни к чему не обязывают! Я пробормотала:
–
Я поняла, что это не для меня, что я не смогу работать официанткой. Кроме всего прочего, я никогда рано не вставала и боюсь, что этот график мне не подходит.
Как могла, я пыталась выразить свои мысли, думала, что он начнет ругаться, что на мое обучение потратили шесть дней, но он сменил тон с делового на дружеский и продолжал:
–
Если честно, для меня это было загадкой… Да и впервые я видел, чтобы человек, отработав бесплатно шесть дней просто так взял и исчез, не выйдя на работу. Я думал, может что-то случилось? А на счет утренних подъемов я тебя очень хорошо понимаю – я тоже «сова» и если мне нужно проснуться рано утром, то потом целый день я хожу, как зомби. У тебя есть другая работа на примете?
–
Пока нет! – ответила я.
–
Ты знаешь, я ничего не могу обещать, но заезжай как-нибудь, поговорим, может быть я смогу помочь тебе с работой – у меня ведь очень много знакомых здесь, в Нью Йорке, – предложил он.
–
Хорошо! Я как раз завтра собиралась быть в Манхэттене по своим делам, заеду!
–
Я буду ждать! Спокойной ночи! – пожелал он мне и отключился.
Вот так вот! Я замечательно понимала, что он не добрый Дедушка Мороз, который просто так будет помогать мне с работой. И еще я понимала, что привлекла его как женщина и что ему, по большому счету, глубоко наплевать, вышла я на работу или нет. Это было просто зацепкой – клюнет или нет? Также я понимала, для чего он приглашает меня в ресторан поговорить. Ну уж точно не для совместных ведений хороводов в дальнейшем!
А что мне было терять? Терять мне было нечего! У меня не было здесь ничего и никого, кто мне помог бы в дальнейшем выбраться из водоворота беспросветности и бесперспективности. Русские эмигранты мне могли предложить только бэбиситтерствовать или нянчить стариков, спасибо им и за это. Ах нет, забыла, еще работать волонтером в туристическом агентстве. Среди американцев знакомых у меня не было. Надо с кого-то начинать. Судьба послала мне Джозефа. Не худший вариант. Ко всему прочему, он был мне чем-то симпатичен.
На следующий день я отправилась в Манхэттен. День был дождливый и неприятный, но мне надо было «ковать железо, пока горячо». Я не могла больше сидеть дома, бездействуя. Успокаивая совесть, я все-таки заехала в «вязальную» компанию: повязала немного и забрала начатое домой, для дальнейшей работы. Теперь намечалась главная цель поездки. Мысль, что мне надо будет опять зайти в этот ресторан не воодушевляла: за шесть дней тренинга меня знали все официанты. А тут – картина маслом! Та же, только уже в другой ипостаси! Я загадала: « если он будет стоять возле кассы у входа – зайду! Нет – прохожу мимо!»
Водоворот Таймс Сквера закружил меня. Огни, огни, повсюду все сверкает, горит! Я впервые оказалась здесь в вечернее время суток. Ресторан находился в том месте, которое показывают практически во всех фильмах о Нью Йорке – самом сердце Манхэттена, на Бродвее, как раз напротив очереди за билетами на последние новинки бродвейских шоу. С каждым шагом, приближаясь к ресторану, мое сердце билось все сильнее. «Что ты так нервничаешь? Успокойся! Кого ты боишься? Ты идешь туда уже не на работу устраиваться!» – как могла, пыталась я приостановить бешенный ритм сердца. Подхожу и вижу : стоит возле кассы. Зашла. Поздоровалась. Он не мог сдержать радости от того, что я все-таки пришла. Это было написано на его лице так отчетливо!
Ресторан битком – самое время ужина. Официанты носились в темпе ретро. Многие заметили меня и приветственно улыбались.
–
Пойдем, там в конце есть свободный столик! – пригласил он меня.
Присели за высокий барный столик. Он спросил, голодна ли я. Нет! Джозеф заказал пару бокалов красного вина и мы стали беседовать. В общем-то, беседовал, в основном, он – задавал мне какие-то вопросы, на которые я, как могла, пыталась ответить. Нет, понимать как раз я его понимала – у него был отличный английский без всякого американского акцента. Но моего лексикона не хватало объясняться на пространные темы. Я узнала, что он совладелец ресторана – это его детище, он живет им, работая здесь уже двадцать девять лет, начиная с официанта; что ему сорок девять, не женат и детей нет. Говорили не только на личные темы, но и о России, о Москве ( американцы очень любят затрагивать эту тему). Он сказал, что объездил много стран, но в России никогда не был и что он мечтает побывать в Москве, но учитывая уровень бандитизма, о котором он наслышан, хотел бы поехать в Россию с русским человеком – тот знает, как избежать всего, о чем не знают такие «наивные и доверчивые» американцы.
–
Ну, например, с тобой! С тобой бы я поехал в Москву! – вдруг сказал Джозеф и в подтверждение своих слов закивал головой.
«Интересно! Вот мы уже и едем куда-то вместе!» – подумала я. Поговорив о политике (!), о том, что я правильно сделала, приехав сюда и дав возможность моему сыну учиться и жить в Америке, плавно перешли к разговорам о кухне.
–
Что ты любишь из еды?– спросил он.
–
Я стараюсь есть меньше мяса и ем, в основном, рыбу и овощи.
–
Я знаю отличное место. Тебе там должно понравиться. Одно препятствие – туда очень сложно попасть и надо делать резервейшн ( бронирование) чуть ли не за несколько недель. Я тебя приглашаю – там лучший сифуд (морепродукты)! Ты согласна? Я тебя приглашаю на свидание!
–
Хорошо.
–
Тогда я звоню и заказываю столик! – обрадовался он и отошел позвонить.
Возвратился, чуть не выпрыгивая из штанов.
–
Назавтра заказал столик. Ты удачлива! Странно, что были места, учитывая, что завтра пятница. Отлично!– развеселился Джозеф.– Да, там дресс-код.
–
Обязательно платье? – поинтересовалась я.
–
Нет, платье не обязательно, но в джинсах тоже нельзя.
Я его не узнавала. Из хмурого, сдержанного боса он вдруг превратился в восемнадцатилетнего беззаботного подростка. Много шутил, смеялся, наверное, в предвкушение завтрашнего вечера. Во время нашего разговора официанты с интересом присматривались к нам, не скрывая хитрых улыбочек. Два бокала вина на столе явно давали понять, что я пришла не для продолжения тренинга. Была здесь и грузинка София, ненавидящая Джозефа. Она тоже бросала взгляды на наш столик. Я себя чувствовала предательницей. « Каждый думает о себе. Что мне с ними, детей крестить? У меня ребенок и через пару месяцев мне его кормить не на что будет» – успокаивала я свою разыгравшуюся совесть. Договорившись, во сколько он завтра заедет за мной и продиктовав свой адрес, я стала собираться уходить.
–
Я провожу тебя! – вызвался Джозеф.
До автобусной станции было недалеко – четыре блока. Все это время он шел, держа меня под руку. Доведя прямо до автобуса, поцеловал в щечку:
–
До завтра! Я очень рад, что ты пришла сегодня! – сказал он, внимательно глядя мне в глаза.
–
Спокойной ночи!– пожелала я и дверца автобуса закрылась, увозя меня из Манхэттена в Нью Джерси.
Все время, что я ехала в автобусе домой, в который раз наслаждаясь огнями Манхэттена, но уже с другой стороны Гудзона, как из заставки к фильмам голливудской компании МИРАМАКС, я задавала себе вопрос: правильно ли я сделала? А что я сделала неправильно? Уже по тому, как по-хозяйски он вел меня под руку к автобусу и как поцеловал, можно было предсказать дальнейший сценарий. А развиваться все будет следующим образом: я стану его любовницей, он мне поможет с работой. В сценарии, правда, пока ничего не говорилось о том, сколько мне придется пробыть с ним, пока он мне поможет найти что-то, какую именно работу он мне найдет и продлится ли эта работа, если я перестану быть его любовницей? Но это все слишком забегая вперед. А пока…
А пока у меня свидание – первое за пять месяцев! И завтра мы идем в шикарный ресторан, где впервые за пять месяцев ( даже более, учитывая последний выброшенный из жизни год проживания с Сашей) я смогу почувствовать себя ЖЕНЩИНОЙ! Красивой, молодой, желанной! Я ЖЕНЩИНА! Как-то в последнее время я стала забывать об этом очевидном факте. И только мои внутренние органы периодически напоминали мне об этом и дикое необузданное желание быть прижатой к мужскому телу, быть объятой чьими-то сильными руками! И, в конце концов, если я ничего не захочу – ничего и не будет! Мы в свободной стране!
На следующий день, в день свидания, я стала заниматься своим гардеробом. Насущный вопрос «что надеть?» сегодня стоял особо остро. Ведь в этом ресторане был дресс-код. Особого разнообразия в моем гардеробе не наблюдалось, учитывая что все основные красивые вещи оставались у этого негодяя, но было несколько вещичек, которые годились на все случаи жизни. Я выбрала темные брюки в мелкую полоску, которые я надевала в «бар с лифчиками». К ним я подобрала мой любимый французский маленький свитерок – водолазку из тонкой шерсти бутылочного цвета без рукавов. Это смотрелось очень сексуально – шерстяная вещь с закрытой шеей, но руки голые. А цвет ее очень выгодно оттенял мои зеленые глаза. Комплект завершали черные замшевые туфли на каблуке. Сверху я набросила лайковый элегантный пиджак салатового цвета – единственный жакет, кроме джинсового, прихваченный с собой из Москвы. Так что выбора особого не было. Но все смотрелось очень гармонично и я выглядела на все сто!
Джозеф должен был заехать к семи. Данька был дома и имел возможность следить за моими приготовлениями.
–
Во сколько ты придешь? – ревность в голосе.
–
Когда приду – тогда приду! Ложись спать и не жди меня! – говорю я в ответ, а у самой уже угрызения совести.– Я позвоню тебе. Все, побежала! Целую!
–
Ну счастливо!– пожелал он мне.
Машина уже ждала возле подъезда. «Какая-то американская помойка!» – оценила я сразу же его средство передвижения. Это была большая, как все американские, далеко не новая машина Mercury Grand Marquis. Джозеф вышел из нее, чтобы открыть мне дверцу.
–
Привет! – поцелуй в щеку.– Отлично выглядишь!
–
Привет! Спасибо!
На нем был элегантный темный костюм, рубашка в тон и красивый галстук. Всю дорогу о чем-то говорили, он удивлялся, что не знал раньше о существовании такого хорошего городка, в котором я живу: рядом с Нью Йорком, но так тихо и спокойно. Я была немного зажата: многого, из того, о чем он говорил, не понимала. На каком-то перекрестке он заблудился – поехал не в ту сторону.
–
We are close,– сказал он мне.
–
???
В моем лексиконе слово «close» обозначало «закрыто». Я и не предполагала, что в Америке оно имеет двойное значение и также переводится как «близко». И все в таком духе… « Моя твоя не понимать!»
Мы въехали в широкие ворота и перед нами открылся поистине впечатляющий вид: аллея, по которой мы ехали, подсвечивалась фонариками, напоминающими больших светлячков. В конце ее возвышался настоящий замок, тоже усеянный светлячками. Я себя почувствовала как в сказке. Замок был окружен разнообразными растениями и цветами, цветущими, не смотря на середину октября. Мне казалось, что мой брючный прикид не будет соответствовать атмосфере этого заведения – в такой замок нужно входить в вечернем платье. Я высказала свое опасение Джозефу.
–
Ты шикарно выглядишь! – ответил он мне.
Навстречу выходили женщины – все в длинных вечерних платьях, мужчины – в токсидо.
–
Не переживай, – сказал мне Джозеф, перехватив мой растерянный взгляд. – Здесь есть еще банкетный зал – свадьбы, помолвки и другие торжества. Они все оттуда. А мы идем просто в ресторан.
Зашли внутрь. Все шикарно, дорого, помпезно. Вся мебель в стиле Людовика, не помню какого по счету… Тяжелые люстры, свечи в канделябрах. На стенах дорогие картины. Все продумано так, чтобы человек перенесся в далекое прошлое и почувствовал себя в королевском замке. Дизайнерам, надо заметить, это удалось. «Хостес» провел нас в зал, в котором тоже чувствовался дух старины. Все очень нарядно и торжественно: белоснежные накрахмаленные скатерти, красивая посуда и столовое серебро. В центре – столы с едой, по кругу – столики для гостей. Своего рода «фуршет» – обслужи себя сам. Зал был полон разномастным народом. В основном, большие компании отмечали дни рождения и то там, то тут слышалось “Happy Birthday to You”. Встречались и парочки. Нам выделили маленький уютный столик для двоих,на котором горела свеча. Джозеф поинтересовался, что я буду пить и после недолгого обсуждения мы заказали бутылку белого вина – под морепродукты.
Да, здесь было чем поживиться человеку, который любит «дары моря»: разнообразная рыба (сырая, копченая, под разными соусами), лобстеры, мидии, устрицы. Для лобстеров отдельно подогревалось масло. Приподняв крышечку серебряного контейнера, можно отведать что-то из разнообразных горячих блюд. Для тех, кто не удовлетворил себя рыбой, предлагалось и мясное меню – повара отрезали понравившийся кусочек индюшки или телячьей грудки, поливая его соответствующим соусом. Впечатлял огромный ассортимент паштетов и овощей, приготовленных как гарнир. Ну и, конечно, десерт превосходил все ожидания!
Играла тихая классическая музыка. Со всех сторон веяло романтикой. Я не заметила, как мы выпили первую бутылку вина – о чем-то говорили, он много шутил, и у меня от выпитого, язык развязался. Джозеф заказал еще одну бутылку. Я не была пьяна, нет! Но то ли от последних месяцев нервотрепки и постоянного напряжения, то ли от того, что вся сегодняшняя атмосфера располагала, то ли от того, что он мне нравился все больше и больше, мне стало очень хорошо. В Джозефе было что-то магнетическое, что привлекает женщин. Я себя чувствовала спокойно и расслабленно – впервые за долгое время и, конечно, видела, что очень нравлюсь ему.
Люди постепенно расходились. Уже было поздно. Зал опустел. Мы все еще пили вино и разговаривали. Вдруг Джозеф достал мою ногу из-под стола, и, поднеся ступню к своим губам, стал целовать пальцы! Проделывалось это настолько естественно, как будто мы занимались этим каждый день. Я не пыталась вырваться, а он долго не отпускал меня, лаская губами каждый пальчик моей ноги. Мы остались одни во всем зале, а официанты, убирающие со столов, делали вид, что ничего не замечают.
Весь вечер я присматривалась к нему и пыталась понять, что он за человек. Внешне он был мне симпатичен. Бурная смесь кровей – итальянской, еврейской и даже французской, говорила за себя : чувствовалось, что он горячий и пылкий. Такие люди обычно очень легко выходят из себя. Больше всего меня привлекали его глаза – карие, бархатные, с длинными ресницами. Они ласкали и обволакивали. Они удивлялись и смеялись. Иногда создавалось впечатление, что этот человек очень раним. Эффект незащищенности создавали маленькие очки в тонкой серебряной оправе. Он был женат однажды, по молодости, и брак этот длился недолго. Одинокий мужчина без детей в этом возрасте неисправимый эгоист. У меня имелся перед глазами наглядный пример – Саша. Они не понимают, что можно жить для кого-то еще. Они живут только для себя, любимого, а остальные должны крутиться для ублажения и создания комфортной жизни опять-таки для него, единственного. Со мной он вел себя покровительственно. Каждый раз, когда я шла с тарелкой за едой, он бежал за мной и проводил экскурс, объясняя, что именно лежит на том или ином блюде ( как будто я только что спустилась с Луны и вижу эту еду впервые). Наверное, как и многие американцы, он думает, что в России едят только пельмени и медведи по улицам в ушанках ходят! В Москве он не был и поэтому ему трудно объяснить, что все это давно доступно и в России. Да, его можно простить – он ведь понимает, что я только что приехала, ничего не знаю, почти не разговариваю и, учитывая при каких обстоятельствах мы познакомились, он чувствует себя покровителем. С моим независимым характером мне это было не очень приятно. Ну что ж, придется немного поумерить свой нрав и притвориться «бедной овечкой», с благодарностью глядящей ему в глаза. Все бы ничего, но он был значительно старше меня : я понимала, что ему не сорок девять – он скосил себе как минимум пять лет!
Он мне дал понять, что у него только что закончился роман с одной женщиной, тоже русской. Ему нравятся русские женщины: они красивые, душевные и добрые. «А еще больше тебе нравится, что они не так много требуют, как американки» – подумала я, а сама улыбалась в ответ.
Я не могла покинуть этот замок, не посетив интимный уголок его. Здесь можно было гостей принимать – повсюду зеркала в позолоченных рамах во весь рост и туалетные столики , возле которых можно присесть на оттоманке с гнутыми ножками и припудрить носик. В соломенных корзинках на столиках лежали крема для рук и всякие разные женские штучки.
На паркинге осталось всего несколько машин, в том числе и Джозефа. Все разъехались. Было уже поздно. Я не знала, чего мне хотелось больше после такого романтического вечера: оказаться дома или требовать «продолжения банкета» – то есть дальнейших приключений. На работу мне завтра не вставать, поэтому – как карта ляжет. Он знает, где я живу, – подумала я, таким образом предоставляя полную инициативу Джозефу. Через несколько минут после того, как мы выехали из ворот замка Джозеф заявил:
–
Заедем ненадолго к моему кузену – он владелец ресторана, здесь недалеко. Может, нам удастся его застать.
Действительно, через некоторое время мы подъехали к подобию того, где только что были, но намного скромнее. Уже не замок, да и выдержан совсем в другом стиле. Было пусто. Все разъехались. Зайдя внутрь, я увидела белый рояль, стоящий в большом зале. Решив продолжить романтический вечер, открыла крышку, присела, дотронулась до клавиш и они послушно отозвались красивой мелодией. “The winner takes it all”, которую когда-то исполняла АBBA. Моя любимая мелодия – « Победителю достанется все»! Это так! И я всегда знала: что бы ни случилось, какие бы препятствия мне не приготовила жизнь, я выйду победителем из всех передряг! Ведь мое имя НИКА! Постепенно я перешла на попурри из известных мелодий восьмидесятых. Не смотря на то, что я не подходила к инструменту уже более полугода, музыка, которую я играла много лет, не забывалась.
Джозеф обалдел, прислонившись к роялю. В его глазах читалось немое обожание. «Да, вот так! Знай наших! Русские не только добрые и красивые, но еще и на рояле играют!»
–
Это было прекрасно! – сказал он, когда я встала, закрыв крышку инструмента.
–
Спасибо, – я скромно потупила глазки.
Спасибо нужно сказать моей маме, которая усадила меня в шесть лет за инструмент и заставляла играть на нем восемь лет изо дня в день. И позволила мне получить музыкальное образование, не смотря на трудные времена в нашей семье. Каждый раз, где бы я ни была, в каком доме, в какой компании, где есть фортепиано, я знаю, что всегда буду в центре внимания, если начну играть на нем.
Мы покинули и это заведение. Ехали молча. Через какое-то время я спросила, куда мы направляемся.
–
Я тебе хочу показать мой дом на заливе, – услышала я ответ.
–
Вообще-то мне надо домой – меня ребенок ждет, – попыталась возразить я.
–
Я тебе покажу дом и сразу отвезу тебя домой, – сказал Джозеф.
–
Но уже очень поздно!
–
Тебе же не надо завтра рано вставать!
Резонно! Мы ехали достаточно долго. И вот, на последнем повороте, вдруг Джозеф выругался и резко затормозил. Мы вышли из машины : колесо лопнуло. Как в плохом кино. Ночь. Никого вокруг. Вдали блестит водная гладь и мы, возле машины с лопнувшим колесом.
–
Тут недалеко до дома – пешком дойдем, – сказал он.
–
Ты хочешь оставить машину прямо здесь? – поинтересовалась я.
–
А что такого? Завтра с утра пойду и поменяю колесо – сейчас все равно ничего не видно.
–
Значит, домой сегодня ты меня не повезешь, – заключила я.
–
Переночуешь у меня, завтра поедем!
Что я могла сказать? Ничего! Принять, как должное. Мы шли минут десять. На самом деле, мне уже было не до чего: я устала и хотела быть у себя дома, на своем матрасе.
Но вот, наконец, дошли! Небольшой двухэтажный домик, типовой, как все здесь, на побережье.
Зайдя в дом, Джозеф набросился на меня со всей итальянско-французской страстью, которая жила в его крови постоянно и кипела в течение сегодняшнего вечера. А я не стала сопротивляться – я была голодна уже шесть месяцев! И наконец-то мне дали еду – да, не деликатес, но когда человек голоден ему не до кулинарных изысков…
Так закончился волшебный романтический вечер. Обычной прозой жизни!
18. Покровитель
На следующее утро, проснувшись в громадной кровати Джозефа, я поняла, что в спальне нахожусь одна. Сладко потянувшись, спрыгнула с высокой, как все американские, кровати и выглянула в окно, выходящее на набережную. Как красиво! Вода в заливе подсвечивалась солнцем, по траве возле воды расхаживало несметное количество гордых гусей, по набережной гуляли люди. Я всю свою жизнь мечтала, чтобы из окна моей спальни был вид на воду, не имеет значения, какую – реку, пруд, океан!
Одевшись, я спустилась вниз. Джозефа в доме не было. На первом этаже расположилась небольшая гостиная, кухня и ванная. Все очень маленькое и заставленное какими-то коробками, заваленное вещами. У меня создалось впечатление, что хозяин этого дома собрался куда-то переезжать. Я зашла на кухню. Пахло кофе. Кухня оказалась достаточно большой, но все свободное пространство было заставлено какой-то ненужной здесь мебелью. «Странно!– подумала я. – Может это и не его дом вовсе.». Я стала открывать кухонные шкафчики – все забито: специи, сладости, чаи, сухофрукты, соусы! Чего здесь только нет! Порядка! Порядка здесь нет! И если бы человек хотел найти среди всего разнообразия что-то – ни-ког-да! Трудно даже припомнить, что у тебя есть, а чего нет, когда так все завалено. «Странно, он же говорил, что почти не бывает здесь, – вспомнила я. – Зачем тогда все эти накопления?» Мои мысли прервал голос Джозефа:
–
Доброе утро или день! Проснулась?– вошел он, поцеловав меня.
–
Доброе утро!
–
Я уже успел поменять колесо, – сообщил он.
–
Слушай, уже поздно. Надо ехать, мне и так неудобно перед сыном. Что я ему скажу? Где я была? Отправилась поужинать и пропала, – угрызения совести перед Данькой разрастались в геометрической прогрессии.
