Ника Лемад
Ключ к легенде
Тасан еще раз натянул веревки, проверяя. Виконт повесил голову на грудь, мысленно умоляя не потешаться над ним. Может, чуть позже найдет в себе силы сказать, для чего эти предосторожности. Но сейчас не мог открыть рот, уверенный, что оттуда вырвется лишь рычание. В тишине ночи по коже пробежал мороз. Тоска сковала сердце и мысли. Наяву ощутил смрадное дыхание обреченности.
12. Заключение
Утром Хэй и Викер, приоткрыв дверь, смотрели на связанного виконта.
– Вообще сдурели? – наконец, прошипел Хэй, обретя дар речи. Выбросил руку вперед, чтобы притянуть к своему носу Тасана. – Он без пяти минут граф Бенедектас! Ты что себе позволяешь?
Тасан оторвал от себя руку лорда Фойстриса, неторопливо расправил лацканы рабочего пиджака.
– Это его желание, – сообщил лордам. – Угрожал, что снесет решетку и выпрыгнет в окно. – Так как ни один из здоровенных друзей Айта ему не верил, Рахаза пожал плечами и открыл дверь в помещение шире, жестом предлагая пройти внутрь. – Идите и развяжите, если не верите.
Держать виконта в подобных условиях Тасан и не собирался. Рассчитывал выяснить его алиби, а для этого веревки и не нужны были. Но так как лорд сильно настаивал, пришлось уважить.
Хэй и Викер остановились у стула. Но не успел Викер дотронуться до узлов, как Айт зашипел.
– Не тронь!
Ночь он провел на стуле, что подтверждали крепко стянутые узлы. Так он мог быть уверен, что находится под присмотром и ничего не натворит. Возможно, ему стоит воспользоваться знакомствами и организовать себе место в лечебнице для душевнобольных.
Хэй присел на корточки, подметя полы фраком. Нагнулся, пробуя заглянуть в лицо Айта, которое он упорно отводил в сторону.
– Чем ты занимаешься? – хмуро спросил. Друг выглядел отвратительно. Уставший, посеревший от бессонной ночи, со спутанными волосами, свисающими как попало из хвоста. В грязной одежде. – Ты можешь просто сказать, что где ты был утром, и мы уйдем отсюда?
– Да кто поверит, что ты сам… – начал было Викер, но быстро прикусил язык. Если он первый и засомневался, что говорить об остальных. Хэй наградил его настороженным взглядом, призывающим следить за словами, и Айт сразу понял, что обсуждения, однозначно состоявшиеся между Хэем и Викером, были посвящены ему и его спонтанной поездке в Гехеймнис.
– Я не могу ничем подтвердить, что был в своей спальне. Я был один, о чем и сказал Тасану.
– Слуги… – начал Хэй. Айт качнул головой.
– Не помню, чтобы кто-то заходил.
Викер запустил пятерню в волосы, стараясь сфокусироваться на том, что говорил Айт: никто не видел, никто ничего не может подтвердить. Перевел глаза на десятки метров веревки, удерживающей виконта на стуле.
– Зачем тебя связали? Ты на самом деле собрался бежать? Если и собрался, – происходящее напоминало дешевое представление, иногда даваемое на улицах Ниоссе. Викер не мог понять, чего добивается друг. – Какого черта ты об этом сообщил Рахазе? Ну и бежал бы молча.
– Его бы начали разыскивать вообще-то, – справедливо заметил Хэй, продолжая ловить взгляд Айта. – Как преступника. Еще и беглого. – Поднялся на ноги. – Думаю, надо поговорить с Тасаном. Не может же он и в самом деле всерьез рассматривать этот вариант.
– Нет! – крикнул Айт. Добавил тише, когда к нему метнулись взгляды друзей: – Не нужно. Мне… Надо подумать. Пусть сначала он опросит слуг, подтвердит, что я был в поместье с утра. Скажите, – прочистил саднившее горло. Опухшие веки закрывали глаза и были такими тяжелыми, что сил поднять их не находилось. – Мама и отец… Они у мастера Лейса уже, да?
– Да, – тихо ответил Хэй. – Мы поможем Шантису. Но… Ты не появишься на похоронах?
– Не могу, – Айт перестал бороться с собой и позволил слезам потечь по лицу. – Уйдите… Сейчас просто уйдите.
В том же состоянии виконта увидели и сестры Хеймлиг, ближе к обеду прибывшие в управление для дачи показаний. Пока их по очереди опрашивали и записывали каждое слово, ожидавшие стояли у двери, за которой находился их бывший мастер Сетис. Сыщик разрешил им даже войти внутрь, однако Яале и Бае отказались. Бае даже не смотрела, Яале немного постояла у открытой двери. Нила, Ноин и Аксура окружили Айта.
Единственное окно было заляпано грязью и налипшей сверху уличной пылью, всюду громоздились горы бумаг, сваленных как попало. Скудно обставленная и захламленная комната подавляла и глушила все цвета, но человека, сидящего внутри, это, казалось, не волновало. Он не делал никаких попыток освободиться.
– Мастер? – осторожно позвала Нила повесившего голову вниз Айта. – Это правда? То, что вы совсем не мастер?
Тасан Рахаза еще в их усадьбе подтвердил, что гувернер является виконтом, потому что скрывать уже не было смысла, слух о заключенном в управлении графском наследнике все равно разнесется по всему городу. И сразу обрели смысл все его проколы в качестве слуги – он просто не знал, как правильно вести себя в выбранном обличье, будучи дворянином с момента рождения. По поводу этого обмана у них с сестрами тоже случился бурный спор, с какой целью проник лорд в их дом.
Бае обвинила его во всех грехах. Яале с ней согласилась. Аксура призвала его простить. Ноин плакала остаток ночи, а Нила не хотела верить, что он мог так лицемерить. Но Айт кивком подтвердил, что она в нем ошиблась.
Нила разочарованно посмотрела на опущенную голову.
– Почему вы здесь заперты? – беззлобно спросила Аксура, подходя ближе. Айт скрипнул зубами от ее способности прощать всех и вся и каждому находить оправдание. – Вы же не делали того, в чем вас обвиняют.
Айт вскинул голову, заставив сестру милосердия ахнуть и броситься к нему оттирать лицо.
– Отойдите! – прорычал, дернувшись вместе со стулом, отчего веревки крепче впились в кожу. – Откуда вы знаете, что я мог сделать, а чего – нет? – Перевел помутневшие зеленые глаза на Ноин, взгляд которой выражал больше обожания, чем он мог вынести: – Сокровище, которое охраняют ваши Хранители – это то засохшее чудовище у ворот? – Вперил тяжелый взор в настороженную Нилу: – Его я должен был увидеть или не должен? Что оно скрывает? Это ключ? Где он спрятан и что он открывает?
Яале напряглась и бросила в комнату быстрый взгляд из-под ресниц. Последние слова Айта вынудили ее войти внутрь. Она подтолкнула сестер к выходу, а сама наклонилась над виконтом, готовым уже орать от отчаяния, сдвинула брови.
– Мы все знаем, что вы вынюхивали, милорд, – тихий голос прозвучал издевательством. – Предупреждаю, не лезьте больше к нам. Иначе стрела в руке покажется дружеской шуткой.
– Что это такое?? – закричал Айт ей в спину, пропустив угрозу мимо ушей. Он начал рваться из пут. – Откуда оно взялось?? Что я вынюхивал, объясните мне, леди Яале!! Вернитесь!
Она ушла, ни разу не обернувшись. Сколько бы ни кричал, ни умолял. Никто не вернулся из пятерых, чтобы открыть ему глаза. Дверь закрыли и оставили его вариться в ярости собственного неведения. Кожа начала гореть, растертая грубой пенькой, только после этого виконт перестал трепыхаться на стуле, обвис, закрыв глаза.
Они придут еще, точно придут. Он видел это желание в глазах Ноин. Он подождет.
Пить захотелось еще сильнее, живот начало сводить от голода. И нужно было пройтись в тесную уборную. Айт выдохнул. Пусть лучше эти проблемы занимают его голову, чем мысли о родителях и брате, который остался совершенно один в поместье.
Тасан вспомнил о нем уже ближе к вечеру, когда заключенный начал считать секунды, чтобы отвлечься от нестерпимого желания попасть в отхожее место.
– Почему вы не отвели его по нужде? Олухи, – проворчал, распутывая веревки. – Работы по горло, честно, я не заметил, сколько времени прошло. – Помог Айту подняться на ноги, которые тут же подкосились. Пришлось подпирать его плечом. – Идем, доведу.
– Нашел? – с надеждой по дороге проговорил Айт. – Слуги видели меня?
– Нет, ни один, – ответил сыщик, отрезая виконта от света окончательно. Айт схватился за дверь. – Иди, я здесь жду.
Потом отвел обратно. Айт вернулся на свой стул, Тасан поднял с пола связку веревок.
– Милорд, дела таковы, что алиби у тебя нет. При этом ты без подсказок прямиком примчался в чужую усадьбу, зная, что обнаружишь там тела родителей, – глянул на находящегося в совершенном ужасе Айта, следящего за ним безотрывно. – И объяснять этот феномен ты тоже отказываешься.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Несколько тяжелых минут два бывших партнера смотрели друг на друга. За окном грохотали колеса телег по булыжникам улиц, звенели на разный лад голоса торговцев, предлагающих купить все подряд, и щебетали птицы. Зажужжала муха где-то под потолком.
– Милорд, я вынужден тебя арестовать. В этот раз по-настоящему.
Должен ли рассказать обо всех своих видениях? Или все же деяниях? Булочник, кухарка. Бейн – ведь они тоже на его совести. Пять человек… Айт сжал руками голову, начиная неистово молиться. Чтобы сейчас же проснуться в своем доме, в окружении семьи. И знать, что ему приснился кошмар. Хотя ему может только казаться, что он проснулся в своем доме.
Без слов протянул руки Тасану, который помедлил чуть, но все же защелкнул на стертых запястьях наручники. Указал на дверь: настоящий арест предполагает и настоящую камеру. Единственное, что попросил уже узник – кружку воды.
Тасан отвел его в подвал. Крохотную сырую камеру, с узким топчаном и пустым ведром в дальнем углу. Без окон, коптилки из длинного коридора раскрашивали плесневелые камни камеры в грязные оттенки. Со всех сторон слышалась возня и приглушенный говор, он был не один.
Внизу ему выдали уже миску с супом и кусок булки, когда раздавали ужин всем арестантам. Айт никогда не думал, что станет глотать еду, не разбирая вкуса. Миска показалась ему маловата, чуть не потребовал, чтобы принесли еще. Но вовремя вспомнил, почему находится в камере. И лег на подобие кровати, чтобы попытаться заснуть.
К утру продрог, болела голова и весь дрожал от озноба. Тонкое протертое одеяло мало защищало от сырости, к тому же было еще и само по себе влажное. Некстати подумал о том, что нужно было проверить условия содержания преступников, пока еще был на свободе. Бедолаги торчат тут месяцами, можно было печки поставить хотя бы. Закралась мысль, как тут обстоят дела зимой, до которой осталось меньше двух месяцев. Выдают ли теплую одежду и что-то серьезнее дырявой простыни.
– Обустраиваешься? – раздался голос Тасана из коридора. Айт перевел на него глаза. – Нужны твои показания. Готов говорить?
В этом виконт еще сомневался, что именно он готов поведать. Тасан ему не поверит. Но согласно кивнул. Тогда сыщик приволок откуда-то квадратный стол, который поставил у дверной решетки, сходил еще за стулом. Тут Айт и сообразил, что выпускать его наружу никто не собирается даже для допроса. А хотелось бы умыться.
Тасан понимающе зашелестел бумагой.
– Мы со всем разберемся. И будет лучше, если ты станешь помогать следствию. Так сможешь быстрее отсюда выйти. Домой вернешься или в тюрьму отправишься – в любом случае лучше, чем под этим зданием сидеть. Ну, – взялся за перо, – я тебя слушаю.
Айт мгновение смотрел на чистый лист на столе.
– Проснулся утром. Было скучно, заснул опять. Еще раз проснулся, уже около десяти, судя по солнцу. Повалялся. Кажется, снова уснул. В два спустился обедать. Почти сразу приехали Хэй Джалерт и Викер Фойстрис. С ними беседовал долго, после решили ехать в клуб. Провели небольшой бой, а когда уже лежали на ринге, я повернул голову и увидел вместо Хэя отца. – Перо перестало скрипеть. Тасан почесал им за ухом.
– Прям увидел?
Айт взялся за решетку.
– Он рядом лежал. И смотрел еще на меня. Так пронзительно, что… – пальцы Айта обернулись вокруг прутьев сильнее. – Тасан, я сразу бросился домой. Но их там не было, служанка сказала о каком-то приеме.
– Который устраивали сестры Хеймлиг? – уточнил сыщик. Виконт замотал головой.
– Да нет же, в городе.
– Ясно, – перо снова заскрипело по бумаге. Не поднимая головы, спросил: – А почему ты помчался в Гехеймнис?
Айт запнулся. Глубоко вдохнул, попытался объяснить. Но слова не шли наружу, как будто он онемел. Тасан вопросительно вздернул бровь, следом голову и его шрам, искаженный еще и тенями, показался очень зловещим. Пульс виконта подскочил, пока он вглядывался в знакомое лицо.
– Там в последнее время все и происходит, – решетку начало потряхивать и Айт убрал от нее свои руки, вытянул по бокам, сжал кулаки. – Я подумал… подумал…
– Ты знал, что отец мертв? На основании посланного тебе видения? – в вопросе склонил голову Тасан. Айт несчастно кивнул. – Поэтому поехал в усадьбу, потому что там находили трупы? – Еще один кивок, после которого Тасан начал раздражаться. Он бросил перо на стол, оставив приличную кляксу. – Милорд, позволь напомнить, сколько покойников мы находим во всех частях города и за ним тоже. У Лейса все столы ими заняты.
Виконт попятился назад, пока не уперся ногами в топчан. Сел, водя глазами по полу из стороны в сторону. Другой истории у него не было. Хотя, он мог бы добавить, что такие видения его посещали не раз и только поэтому он решил ехать именно в Гехеймнис. Они были связаны с тем местом.
Тасан в это время перечитывал записанные показания, не переставая недоуменно качать головой.
– Если бы такую историю мне рассказал Шантис – я бы безоговорочно поверил. Он видит много всего, а самое главное, что он верит в то, что видит. Но ты, милорд… – Подошел ближе, но решетку не открыл. – Кажется мне, ты что-то скрываешь, а? Вместо того, чтобы придумывать такое, прямо бы сказал и не дурил голову мне.
– Что сказать? – вскинулся Айт. – Я сказал правду, но тебя она не устраивает, что еще я могу добавить?
– Ты убил родителей? – негромко спросил Тасан, заставив виконта широко раскрыть глаза. – Чего добивался? Упрятать брата в больницу и стать полновластным хозяином? Отец не позволял ничего делать с Шантисом, так ты решил его убрать?
– Нет! – потрясенно воскликнул Айт, вскакивая на ноги. – Нет, что ты говоришь такое?
Тасан хмыкнул.
– Нет, значит? Не пойму я, ты себя обвиняешь или оправдываешь? Утром почти убедил меня, что это твоих рук дело и что скроешься от правосудия при первой возможности. А сейчас кричишь, что не ты? – Сыщик начал собирать бумаги со стола. Поставил перо в чернильницу. Потер переносицу. – Милорд, определись-ка. А то у меня складывается впечатление, что в тебе живут два разных человека.
Ушел, оставив Айта в полном оцепенении таращиться на пустой оставленный в коридоре стол, на котором засыхало чернильное пятно. Вернулся к решетке, осторожно ее потряс, при этом вверху послышались удары металла о камень. Запоры были расшатаны, и при желании можно их ослабить еще сильнее. Если он будет трясти ее постоянно, то вскоре этот заслон упадет. Он окажется на свободе и вряд ли стражники станут ему помехой.
– Эй! – закричал в коридор. – Есть кто? Сюда, быстрей сюда!!
Через несколько минут только к его камере притянул себя один из стражников, собиравшихся, как знал Айт, в светлой и теплой комнате у выхода из подвала. Он сам там не раз проводил допросы.
– Что такое? – оглядел виконта. – Чего кричим, милорд?
– Решетка, – Айт двинул ее для наглядности. – Она слабая. Ее нужно укрепить.
Различил смешки из соседних камер, где развлекались подслушиванием. Брови усатого стража полезли на лоб. Он долго смотрел на решетку, на встревоженного заключенного, который не выглядел таким странным, когда работал с Тасаном в одном из кабинетов управления. Потом опять на решетку. Потом нервно рассмеялся, пригладил свои волосы.
– Шутник вы, милорд. Может, воды хотите?
Он не воспринимал его всерьез. Айт с силой дернул прутья, проскрипевшие по камню, показывая, что вопрос не терпит отлагательств. Тогда стражник уже нахмурился.
– Я вынужден буду вас связать, если будете ломать имущество, – предупредил он. Айт с затаенной улыбкой начал трясти дверь изо всех сил.
Когда его пришел навестить Шантис, Айт сидел на своем топчане, прикованный за ногу короткой, но тяжелой цепью, один конец которой уходил в пол. До двери он не доставал никоим образом, что устроило стражника, так как наступила тишина.
– Айт? – негромкий голос брата выдернул виконта из полудремы.
– Шантис? – Айт резко открыл глаза, вглядываясь в посетителя. Он все же пришел. Стоял у двери, поглаживая пальцами давно не крашенные выщербленные прутья, отыскивая малейшие ямки, ценитель монотонных занятий. Но Айт ему обрадовался. – Как ты? – Брат выглядел спокойным, глаза не были опухшими, и его ровное состояние навело на мысль, что ни Хэй, ни Викер не нашли в себе мужества сообщить о родителях.
Шантис пожал плечами.
– В доме так тихо, – устремил взгляд на Айта. – Я отнес маме ее любимое платье. Думаю, может, шаль еще нужна, замерзнет. Отцу нужен его фрак, но не могу отыскать. Наверное, конюх стащил.
Айт вцепился в жесткий матрац. Шантис все же знал. Потом заставил себя сделать глубокий вдох, выдох. В голове не укладывалось, как брат может говорить о родителях в той же тональности что и о своих пчелах. В глазах моментально появилась резь, он заморгал. Шантис прищурился.
– Жалеешь? – спросил, и в голосе его прозвучал интерес.
– О чем? – глотая слезы, прошептал Айт, не в силах смотреть на брата. Радость от его посещения стремительно испарялась.
Шантис вытянул палец сквозь прутья.
– Все же тебя посадили в клетку. Еще и на цепь. Ты доставил мне много проблем, – хмыкнул, тогда как Айт неверяще вслушивался в его слова. – Мне приходится ходить в разные места. И все пытаются стрясти с меня подпись на бумагах.
– Смерть отца и мамы – это для тебя проблема? – тихо проговорил Айт. – Ты страдаешь не из-за того, что их нет, а потому что пришлось вылезти из дома? – Вскочил на ноги, гнев исказил его лицо. Почти прокричал: – Бросить свои цветочки??
На Шантиса этот взрыв впечатления не произвел. Он продолжил ковырять щербины в железе, разглядывая Айта с любопытством.
– Так а кто это сделал? Чего злишься теперь?
Одно дело, когда он сам себе говорил это, другое, когда его начал убеждать брат. Появилось желание отчаянно сопротивляться, Айт судорожно замотал головой.
– Ты врешь. Врешь! Это не я… Не я! – Тщетно прыгнул к решетке, не достал, цепь проволоклась за ним по полу, оглушив эхом. Шантис чуть поморщился.
– А кто? – приподнял свои идеальные светлые брови. – Кто, Айт? У кого такие когти, чтобы легко пробить кости? Кто может пролететь такое расстояние за миг?
Виконт упал на колени, сжимая руками тяжелые звенья своей привязи. Сквозь пелену пытался разглядеть такого жестокого брата, но все расплывалось перед глазами.
– Я человек, – жалко возразил. Поднял дрожавшие руки, показывая их Шантису. – У меня нет когтей… Нет крыльев…
Или все же есть? На миг память вернула его во двор Гехеймнис, к Бейну на земле. Ощутил взмах крыльями, потоки ветра. И свирепый восторг полета.
– Уйди, – простонал в дрожащие ладони. – Пошел вон… Прочь!
13. Неспешно и неизбежно
– Не думала, что все же придется лицезреть это, – Бае дотронулась до грубой коры, неестественно сохраняющей тепло в том месте, где к ней прикасался мастер Сетис. Виконт Бенедектас, поправила себя. Лживый лорд.
Давно погибший тайник приводил ее в трепет. Благоговение и содрогание. Ни одна из сестер не хотела его видеть, но в то же время ни одна не могла не подойти и не прикоснуться к истокам.
– Мастер Бейн был уверен, что это дерево никогда не покажется на глаза, – молвила Нила, обходя вокруг ствола. – Все же оно… – Наморщила лоб, не в силах подобрать нужное слово.
– Величественное, – подсказала Аксура. Каждая искалеченная ветка, цепляющаяся за другие, каждый иссохший сучок, окостеневшие стебли, наросты, отбрасывающие глубокие тени – стоило посмотреть на цельную картину, и она обрела абсолютную гармонию форм. Письменный стол, неизвестно когда изготовленный из части этого дерева и занявший свое место в кабинете усадьбы, нес в себе лишь крохотную частичку этого исполина; даже близко не отражал всю его сущность. Ноин прижалась к стволу, обняла его.
– Мне кажется, я всю жизнь ждала именно этого, – призналась. Яале зло поджала губы.
– Чего? Смерти? Род мастера Бейна прокололся. И нам теперь придется за это расплатиться.
– Они хорошо спрятали ключ, – возразила Ноин. – Сколько времени никто и не подозревал, что он здесь. Не ругай его, он преданно служил.
– Его предок сотворил невозможное, – Яале оглядела двор, тень с плохо скрываемым гневом, сопровождающим ее постоянно. – И его жалкой жизни недостаточно, чтобы искупить вину. Считаю, его потомки должны служить, не требуя награды, и получать заслуженные удары безропотно. Бейн не справился!
– Он не отвел этого лорда от нас, я согласна с Яале, – добавила Бае. По двору пронесся порыв ледяного ветра, чуть шевельнувший застонавшие ветви. Ноин вздрогнула. – А ведь из всех существующих тварей только этот экземпляр, свалившийся нам на голову, может вытащить клинок.
– Он не понимает, – шепнула Нила, кутаясь в шаль. Ей отчаянно хотелось верить в мастера. Пусть он обманом пробрался в их дом, но ведь ничего плохого не сделал. И в его глазах не было подлости. Он не лукавил, ей казалось, что он был именно таким, каким Нила его чувствовала. Другом. – Ему нужно рассказать. Тогда он и близко не подойдет к нему, – дотронулась до дерева.
– Он может только делать вид, что не понимает, – тут же ответила Бае и глянула на младшую сестру с жалостью. – Ты во всех ищешь друзей, так же как Аксура уверена, что каждый человек свят от рождения. Ноин – та вообще любит всех до безумия…
– Неправда! – возмутилась Ноин. Ни один мужчина не вызывал трепета внутри. Кроме мастера. Его теплых рук и очаровательной улыбки. Его готовности делиться знаниями и не смеяться над желанием познать мир. Она прижалась к шершавому жесткому стволу, отдавая свои чувства и получая их обратно, поскольку этот замерший хранитель ключа совершенно точно знал, что у нее на сердце, они все переплелись с ним еще с давних времен, с того момента, когда предок Бейна решил, что сможет совладать с душой зверя посредством колдовства.
– Виконт должен почить с миром и оставить нас в покое, – твердо сказала Бае. Нила затрясла головой, Ноин обняла дерево крепче. Не обратив внимания на обвинение, ясно читающееся в глазах Аксуры, Бае сухо предположила: – Он может заболеть в камере. Или крыса покусает и заразит, а лечить его не станут. Да мало ли от чего может загнуться слабый человек?
– Он не человек, – шепнула Ноин.
– Человек! – холодно возразила Бае. – Если посудить, то от него прежнего ничего и не осталось. Ни тела, ни души, ни памяти. Только, – прищурилась, – жестокость. Этого у него с лихвой. Больше чем уверена, что каждое убийство, каждая капля крови, принесенная этому дереву в жертву – его рук дело. Он явил миру тайник, теперь заберет ключ и вернет себе свою сущность. Он станет властителем всего, на что упадет его взор, с такой-то мощью!
– Он не мог! – вскричала Нила, сжав руки. – Это не он! Его использовали!
– Да что ты! – ядовито парировала Яале, нагнувшись к ней. – Он преспокойно получит свою душу, ведь вы уже готовы расстаться с ней, не так ли? Я следила за ним. За его лицом, за его глазами. Его вина так очевидна, что он даже скрыть это не в состоянии! Он сам знает, что убийца. Он убил своих родителей, Нила! Ради власти! Родителей!! – задохнулась от крика, глядя на бледную сестру, готовую уже расплакаться. Выдохнула, подумала, что так вопить не нужно. Раскрыла ей объятия, в которые тут же скользнула перепуганная девушка. – Иди сюда, глупышка. Не верь ему, не верь… Мы для него – никто.
Но как бы убедительна ни была сестра, Нила и Ноин сбежали в город, чтобы увидеть мастера. Посмотреть ему в глаза, задать вопрос. Хотели верить, что он не сможет солгать. Он сомневается в себе, это понятно: он мог запутаться в загадках, которые все множились, но оставались для него без ответов.
В управлении Тасан Рахаза встретил их доброжелательно. Предложил просушить накидки, пока они будут посещать виконта. Сам проводил вниз, постучал по решетке одной из камер:
– Милорд, к тебе посетители. – Потом обратился к сестрам, потрясенно рассматривающим плесень и серые камни темницы. Под ногами хлюпали лужицы, с потолка капало. В соседних камерах кто-то бормотал, шаркал, плевался. Ноин пронзительно всматривалась в полутемную камеру, в смутные очертания фигуры, лежащей на досках у стены. Нила красноречиво поежилась. Тасан заметил и развел руками: – Такие у нас условия, леди. Если бы виконт не упрямился и четко все рассказал – его уже перевели бы в другое место. Но пока ведется следствие… ему придется потерпеть.
– Это он три недели здесь? Так сидит? – спросила Ноин. Подняла глаза на прутья, проследила до потолка. – Можно ли открыть дверь?
– Можно, – Тасан крикнул в сторону лестницы, чтобы принесли ключ. Фигура на топчане пошевелилась, когда через минуту звякнул металл и решетка со скрипом отворилась. Сыщик протянул руку вглубь камеры, предлагая леди пройти. – Оставлю вас. Охрана рядом. Как закончите, позовите.
Ноин тут же подбежала к лежащему заключенному.
– Мастер, – позвала по привычке. Потом добавила: – Милорд.
Айт сильнее зажмурился, начиная считать свой пульс. Он не хотел ее видеть. Не хотел, чтобы она видела его, голодного, немытого и прикованного цепью. Последним человеком, кого он бы позвал в эту камеру, была б Ноин.
Тасан перестарался, играя в тюремщика. Мог бы и ведро теплой воды приказать принести, а также сменную одежду. Знал ведь, что условия содержания для Айта будут дикими. Но его пресловутая верность долгу сыграла с виконтом злую шутку, когда хороший знакомый превратился в непреклонного надсмотрщика.
Почувствовав на плече руку, невольно вздрогнул.
– Что вам нужно, леди? – глухо спросил, не отлипая взглядом от стены.
– Чтобы вы повернулись для начала, – ответила она. – Очень неудобно говорить с вашим затылком.
– Мастер, – второй голос, от которого Айт вздохнул.
– Вы все семейство сюда привели?
– Только я и Ноин, – Нила тоже подошла ближе. В камере стоял странный запах, сырость, кислятина. Будто что-то испортилось. Оглядевшись, заметила на полу миску, рядом кружку. Почему-то ей подумалось, что запах идет именно из жестянки. Не удержалась и нагнулась, чтобы тут же отпрянуть, зажав нос. – Что это такое??
Ноин обернулась. Айт фыркнул.
– Должна быть каша, наверное. Я не знаю. Даже при всем желании я не могу и приблизиться к этому кулинарному шедевру. Запах сбивает с ног на полпути.
Звучало печально, хоть виконт и попытался пошутить. Он сидел здесь вдобавок ко всему еще и голодный. Нила скривилась и пнула миску, отчего та закрутилась на каменных плитах.
– Я скажу мастеру Рахазе…
– Вы не должны обо мне заботиться, – резко возразил Айт, садясь на топчане.
– Боже мой! – Ноин уставилась на синяки и засохшие корки, покрывшие его запястья. – Вас пытают?? Вырывают признание силой?
– Конечно, нет, – Айт растер зудевшую кожу. Шрамы остались от веревок, из которых рвался в первые дни. Но он сам добивался связывания, так что винить было некого. – Я порезался по неосторожности. Кроме бумаг и постоянных разговоров ничего мне тут не делают. Кто вас вообще пустил сюда?
– Посмотрите на меня, – Ноин попыталась заглянуть Айту в лицо. Он отвернулся. – Мастер, вы же не виноваты. Для чего это все? – Она обвела рукой тесную клетку. – Вам нужно только сказать, как все было.
– А если виноват? – негромко спросил он у Ноин. Она прикрыла глаза. – Леди, я сказал, как было. У меня провалы в памяти, я не помню. И это сказал. А еще вижу разные странные вещи. После этой части мне вызвали врача. – Он наконец взглянул на сестер, и они поразились обреченности во всем его облике. – Понимаете? Я не могу сказать, что не виноват. Не могу, потому что… – Он задержал дыхание, глядя в карие глаза, в которых светилась вера. Застонал, продрал пальцами свалявшиеся пряди. Нила вынула из маленькой сумочки расческу.
– Позволите, я вас причешу?
– Они грязные, – пробормотал Айт. – Вы испачкаете свой гребень.
– Это неважно, – Нила села рядом, тогда как виконт послушно согнулся, чтобы ей было легче достать. Его русые волосы, чуть вьющиеся и раньше блестевшие здоровьем, теперь напоминали шерсть нестриженного барана. Нила старалась распутать каждый узелок, что было непросто при отсутствии достаточного света. Ноин же смотрела на его небритые щеки, заросший подбородок и думала, что красивее мужчины в жизни не видела.
Провалы в памяти. Он имел в виду, что набрасывался на людей, а потом просто забывал об этом? Выборочная потеря воспоминаний? Для человека, который помнил бесчисленные названия звезд и их количество в созвездиях, это казалось странным.
– Что вам врач сказал? – осторожно спросила она. Айт приоткрыл глаза, которые в какой-то момент сами смежились от приятного массажа.
– Что у меня раздвоение сознания. Одна моя часть не знает, что делает другая, – голос виконта звучал спокойно, словно он принял свою болезнь и смирился с ней. – Поэтому вот, – он потряс ногой, следом застучали по полу звенья цепи. Ноин в ужасе прикрыла рот рукой. Айт невесело усмехнулся. – Тасан, мастер Лейс и я провели совещание и решили, что так будет надежнее удержать мою вторую часть здесь.
– Вы серьезно сейчас говорите, что признаете свою вину в убийстве? – воскликнула Нила, случайно дернув прядь. Айт зашипел. – Хоть одно доказательство есть кроме того, что у вас нет алиби?
– Я видел это, – ответил Айт. Рука Нилы снова застыла в его волосах. – Леди Нила, я видел. Пока был в клубе, после боя. Мастер Лейс сказал, что это воспоминание, мое. Прорвалось из-за заслона в голове. – Глянул на девушку искоса. – Какие еще доказательства нужны?
– Не может быть, – шепнула Ноин. Он признался, что болен. И принял свою неизвестную половину, еще и готов ответить за ее действия? Могла ли его вторая половина быть той самой жестокой тварью, о которой твердила Бае? С трудом в это верилось, поэтому спросила: – Мастер, но я ни разу не замечала вашу потерю памяти. У вас и раньше такое было?
Айт чуть подумал, пытаясь припомнить необъяснимые события, которые могли происходить ранее. Но то ли его поступки не были столь серьезны и заметны, то ли он распался на две части совсем недавно. Поэтому покачал головой.
– Я не помню, – такой ответ надежнее. Он не мог утверждать то, в чем не был уверен. Проклятье, да он не был уверен даже, что две сестры сейчас сидят в его камере и ухаживают за ним. Все это очень напоминало бред воспаленного разума.
Нила, наконец, справилась с его гривой. И даже заплела косу, совсем как у Шантиса, только покороче, кончик едва достал до лопаток.
– Так лучше, – заключила она, тепло улыбаясь Айту. И от ее улыбки захотелось плакать. Виконт втянул носом и закашлялся, скрывая свою реакцию на заботу.
