Ника Лемад
Ключ к легенде
– Спасибо, леди Нила, – хрипло проговорил, дотрагиваясь до причесанных волос. Нужно будет не елозить головой по топчану, чтобы не расплелось все слишком быстро. Она погладила его по руке, как сделала бы это с любой из сестер, потом нахмурилась.
– Да вы мерзнете здесь! – следом возмутилась.
Ноин тут же сняла с плеч шерстяной платок, которым укутала Айта, вопросительно поднявшего брови. И, не удержавшись, обхватила его лицо руками и приникла к губам, согревая их своим дыханием. На миг виконт замер, потом отпрянул назад.
– Что вы делаете, Ноин? – полные потрясения глаза остановились на лице леди. Он даже забыл официальное обращение и назвал ее по имени.
– Целую вас. Мне кажется, вам это очень нужно сейчас. Любовь и дружеское тепло. – Ноин еще раз коснулась его губ, в то время как Нила, тактично отвернувшись, продолжала греть его ледяные пальцы. Зажатый между двух женщин, одна из которых его целовала, а вторая делала вид, что происходящее в порядке вещей, виконт чувствовал себя нелепым дурачком из детской сказки. Причем ни одна из них не была девицей легкого поведения, от которых он обычно получал такие любезности. Если Тасан Рахаза его сейчас увидит, то срочно обеспечит очередной визит мастера Лейса, потому как занят он совсем не теми вещами, которые должны волновать подозреваемого в убийствах. Он отодвинулся еще дальше, прижался к холодной стене.
– Вам не кажется, что… – Это недопустимо, смущает и до безобразия бесстыдно. Но Айт неожиданно для самого себя захотел повторить. – Леди! Господи, да я такое встречал только в распутных… – Прикусил язык, мысленно простонав, тогда как глаза Ноин смешливо заблестели. На Нилу он даже смотреть не стал, прочистил горло. – Хочу сказать, что вам не нужно так меня подбадривать.
– Вы мне нравитесь, – просто сказала Ноин. – А плохой человек мне не может нравиться. Поэтому я верю в вас.
Виконт уставился на нее. И чем он такое заслужил, не понял. Нила сжала его потеплевшие пальцы.
– И мне нравитесь, мастер. Не так как моей сестре, – быстро поправилась при виде крайнего испуга на бледном лице виконта. – И Аксуре тоже. – Послала Айту слабую улыбку. – Ей нравится вас лечить.
Айт поперхнулся.
– Я этого не достоин.
– Каждый чего-то да достоин, – ответила Ноин. – А как мне кажется, вы достойны большего, чем этой клетки.
Они заставили ощутить себя нормальным. На какое-то время Айт даже уверился, что действительно произошло недоразумение, и воспылал желанием немедля увидеть сыщика, чтобы требовать расследования и своего последующего освобождения.
А потом глянул на цепь, удерживающую его. Воскресил в памяти диагноз мастера Лейса о своей двойной природе. Вернулся в момент смерти отца. И остался сидеть на месте, пялясь на закрывшуюся за Ноин и Нилой решетку, осторожно приглаживая уже липкие от грязи и жира волосы.
Он сказал сестрам правду, его пытали здесь только бесконечной писаниной и повторением одного и того же рассказа. Тасан будто ждал, когда Айт изменит свои показания, забудет или еще где ошибется. Это была его обычная тактика, виконт понимал. И, наверное, даже не обижался на сыщика, разве что за отсутствие возможности вымыться.
Приходил Шантис, за три недели всего два раза, но и этого оказалось много. Он вдавливался в решетку и принимался рассуждать о желаниях, поступках, связи между ними и о последствиях. Припомнил дядю, отчего у Айта возникло смутное подозрение, что он и тут успел отметиться. Зеленые камешки в его горле уж очень стали напоминать чешуйки того же цвета, что и хвост ящера. С дяди плавно переместился к его пророчеству, вновь заставив Айта против воли вернуться мыслями к дереву. На самом ли деле хранит оно тот клинок, который способен соединить части разбитого. Потому что виконт чувствовал себя раздробленным и полностью сломанным.
«Я не вернусь туда», – сам себе помотал головой, Шантис почти просунул голову между прутьями. – «Ни за что и никогда. Я не вернусь к тому дереву».
– Айт, – сказал он. Айт перестал дергаться, остановился и прислушался. Шантис понизил голос: – Как считаешь, то, о чем говорил дядя… Оно может помочь нам с тобой?
– Пошел вон! – рявкнул Айт, угрожающе приподнимаясь с досок. Шантис опустил плечи.
– Айт, – он понизил голос почти до шепота. Виконту пришлось напрячь слух, чтобы услышать его шелест: – Как считаешь, когда ты меня убьешь, тоже не вспомнишь об этом?
– Прочь! – заорал Айт, бросаясь к двери. На середине камеры цепь натянулась, и его прыжок закончился болезненным и быстрым падением на плиты. Ободрал руки, стесал колени, чувствительно приложился ребрами о камень и едва успел спасти нос. Удар вышиб весь воздух из груди, несколько мгновений судорожно раскрывал рот, загребая пальцами по полу, пока Шантис молча наблюдал.
– Позвать Лейса? – спросил немного погодя. Айт все же вдохнул, медленно встал на четвереньки.
– Шантис, – хрипло выговорил, с трудом сдерживаясь от крика. Он служил главным развлечением подвала: как только виконт открывал рот, все арестанты затыкались и благоговейно внимали его истерикам. – Я прошу тебя… Я умоляю тебя! Не приходи сюда. – Поднял голову, слизнул кровь с губы. – Неужели так мало мест вокруг, что тебе больше негде прогуляться?
– Я ведь хочу помочь, – Шантис искренне недоумевал, что делает не так. – Я же правду тебе говорю. Неужели не хочешь вернуть свою половину под контроль?
Айт ладонями прижал уши, чтобы ничего не слышать. Шантис сводил его с ума своей помощью, заставлял желать того, что он поклялся себе не делать. Никаких усадеб, деревьев и клинков.
Брат все же позвал лекаря в тот раз. Лейс явился с такой скоростью, словно днями ждал у лестницы, когда же милорд навернется и разобьет себе все в кровь.
– Айт, Айт, – приговаривал пожилой врач, блестя сединой, когда склонялся к коленям виконта, смывая, смазывая. – Ты сейчас помнишь, как набросился на брата?
– Я не набросился, – огрызнулся Айт. – Все я помню. Он специально выводит меня.
– Он беспокоится, – возразил Лейс. – Он остался один в большом доме. Пусть он и не воспринимает все так, как общепринято. Но, думаю, ему страшно. Он ждет, когда ты вернешься.
Ну вот, теперь ему еще и стыдно стало. Айт покусал губу. Может, он и правда воспринимает все через призму бешенства, а на самом деле слова брата имеют другую подоплеку. Он хочет помочь и выбирает те способы, которые ему известны. Лейс промыл ссадины на ладонях и потрепал расстроенного Айта по плечу.
– Я знаю, что и тебе тяжело. И ты остался один, еще и погоревать тебе не дали. К тому же твои мама и папа очень любили вас двоих, – Айт опустил глаза в пол, начиная дрожать. Он не хотел говорить о них. Не хотел. Пока не видел, пока все молчали, сознание не воспринимало их смерть как данность, и тогда можно было отстраниться от такой действительности. Не всегда получалось, но он старался. Лейс вздохнул и стал собирать свои бутылки и инструменты. – Я поузнавал тихонько у коллег своих о твоей болезни.
– И что? – напрягся Айт. Врач дернул щекой.
– Был один, говорят. В лечебнице лежал, связанный в рубашке большей частью. Так он на самом деле не знал, что делал по ночам. Но он помер. Не выдержал правды и утопился в тазу, стоило только оставить его одного.
Вот что его ждет. Лечебница, скручивание рук и ног, откровения о своих действиях, а после муки совести и таз с водой. Он поймет, что топится? Или это сделает он другой в то время, пока часть, зовущаяся Айтом, погрузится в сумрак?
– Мастер Лейс, – позвал виконт. Врач вскинул брови, уже взявшись за решетку. – Джалерт и Фойстрис… Они приходили?
Они могли что-то выяснить. Или просто постоять рядом, с ними Айт почувствовал бы себя человеком. Хоть ненадолго. Но Лейс Сибантис качнул головой.
– Мне неизвестно об этом. Айт, я попрошу Тасана дать тебе бумагу, чтобы ты записывал каждое свое действие. Так мы сможем отследить, в какой момент поменяешься местами с тем, кто нам еще не знаком.
Незнаком ли? Айт тупо кивнул.
Тасан Рахаза, принесший лист бумаги и перо, рассматривал заключенного с откровенной жалостью.
– Милорд, – сказал. – Сам понимаешь, перо я тебе не дам в руки, оно острое, так что мало ли… – Айт задумался, что он может сделать с этим пером: проглотить или воткнуть себе в глаз? Сыщик снова приволок стол со стулом. – Ты говори, а я буду записывать. Потом будем вместе читать и проверять, помнишь ли ты свои слова.
– Тасан, – резко ответил Айт. – Я же не в лечебнице, а ты не врач. К чему это все? Грамоте я обучен, гусиным пером вряд ли причиню серьезный вред себе.
– Лейс поручил, – выражение лица сыщика не изменилось, он убеждал виконта будто и в самом деле говорил с душевнобольным. – Ну же, милорд, не упрямься…
Айт скрипнул зубами.
– Мне нужна вода. Желательно теплая. Но и холодная подойдет. Мне нужно вымыться. И одежда. – Запах собственного немытого тела, к которому Айт честно пытался привыкнуть, сводил его с ума. – Тасан, пожалуйста. Я обещаю, что не буду топиться. Можешь даже выставить караул вокруг тазика, только дай мне этот таз с водой и кусок тряпки.
Тасан почесал пером в затылке, оглядывая виконта, видом не отличавшегося от своих соседей по клеткам.
– Хорошо. После мытья ты расскажешь мне, как тебя подстрелили в руку, как после этого ты оказался в своем поместье, хотя должен был вернуться в Гехеймнис. И что случилось в твоей спальне, что ты орал на весь дом.
Это уже что-то новенькое.
– Как ты узнал? – полюбопытствовал Айт.
– Слуг опросил, – проворчал Тасан, открывая решетку. – Уже и этого не помнишь? Руки за спину сложи.
В наручниках и ножных кандалах виконт был доставлен наверх, в один из кабинетов, где на скорую руку поставили небольшой чан, наполненный едва теплой водой.
– Рахаза, благодарю тебя, – пробормотал Айт, забравшись внутрь и согнувшись в немыслимой позе, пытаясь смыть с себя грязь. Рядом с ним остался сам сыщик, опасавшийся все же нелогичных действий заключенного, и еще трое стражников, но это виконта не волновало, а ощущение чистоты едва не выбило скупую слезу. Волосы мыл, уже стоя над чаном.
– Постричь можно, – предложил Тасан. – Слишком длинные, зачем тебе лишние трудности?
Айт задумался и над этим. Все равно в лечебнице его остригут налысо, никто не станет возиться с его гривой: вши были бичом подобных заведений.
Одежду ему Тасан выдал из своих запасов, после чего вновь вернул заключенного в камеру.
– А теперь рассказывай, кто в тебя стрелял, – потребовал.
– Я не видел. Ночь была.
– Где?
– В лесу.
– Зачем ты ночью ехал через лес, когда все нормальные люди в это время спят?
Айт заметил, что его причислили к ненормальным.
– Послушай! – рявкнул в сторону Тасана. Сыщик вопросительно поднял бровь и Айт подавил свое возмущение, добавил сдержаннее: – В усадьбе убили кухарку. – Тасан кивнул, что знает об этом. – Она свалилась мне на голову, я был в ужасе! Голова раскалывалась, я был не в себе. Еще и Бейн не пришел. – Сыщик начал быстро царапать по бумаге, бросая непонятные взгляды на виконта, пытающегося спутанно объяснить, что заставило его самого сесть на лошадь и ехать в город. – Еще и тень эта… Тасан, мне нужно было срочно поговорить с Шантисом!
– Тень? – переспросил Тасан.
– Во дворе. Она появилась из ниоткуда, – виконт сжал руками начавшую болеть голову. – И потом исчезла, как и не было ее. – При виде недоумения на лице сыщика простонал: – Дерево, которое появилось во дворе усадьбы. Ты же видел его?
– Видел, – подтвердил Тасан. – Его все видели, кто там был.
– Тень будто от него была. Только самого дерева не было, – отчаяние проступило во всей позе Айта, когда он понял, что ему не верят. Тасан постукивал носком сапога по полу, а брови его скептически приподнялись. Он даже записывать перестал, вздохнув.
– Ты уверен, милорд? Что ты это видел?
– Уверен! – закричал Айт. – Она была под моими ногами, как этот чертов камень! – саданул пяткой по полу, глухо зазвенела тяжелая цепь.
– Ладно, ладно, – примирительно поднял вверх руки сыщик. – Пусть будет тень. Под ногами. Теперь скажи мне, как кухарка могла свалиться тебе на голову? Ты был в саду?
– Нет, – прошептал Айт, качая головой. Тасан записал.
– Может, ты видел, как она шла туда?
– Нет. Я был в столовой, – совсем тихо ответил Айт. – И не выходил оттуда. Точнее, я не помню, чтобы выходил оттуда. Со мной была леди Ноин. Она сказала, что я ударился о стул и потерял сознание. Но… – Он вскочил с топчана так резко, что сыщик двинулся от решетки вместе со стулом. Глаза Айта загорелись: – Тасан, я видел! Был туман, а потом рев. У меня уши заложило. И она… – Шагнул к решетке, заставив сыщика проскрипеть стулом еще дальше по коридору, в котором стояла полная тишина. – Сверху упала на меня, глаза открыты…
– Милорд, – Тасан перевел дыхание. – Успокойся, ты меня пугаешь. Ты видел смерть кухарки? – Айт беспорядочно закивал. – Вроде того, как видел смерть отца?
– Да! Да… Она… – Айт согнулся, сел на пятки, его сведенные пальцы вцепились в ноги. Горящее лицо прижалось к собственным коленям. – Упала.
– Но ты не помнишь, что был в саду? – хмуро уточнил сыщик.
– Не помню… – голос Айта самому ему показался очень далеким. И удивленным. – Не помню? Я там был?
– Если ты видел ее смерть, как думаешь? Где ты был в это время?
– В столовой? – предположил виконт крайне неуверенно. В камере стало еще холоднее, он задрожал, крепче обхватил себя руками. Его чистая одежда снова стала влажной, шея под волосами основательно взмокла.
– А до этого?
Он был в своей спальне. Опять один. Или ему казалось, что он там был. А может, он за несколько минут долетел до сада, прикончил служанку и вернулся обратно. Ведь Шантис утверждает, что у него есть крылья. Машинально Айт заглянул себе за спину, ожидая увидеть волочащиеся по полу перья.
Ничего не увидев, поднялся, чтобы развернуться и забраться на топчан. Тасан его звал, наверное, хотел еще расспросить, например, о булочнике. При мысли о котором из груди заключенного вырвался истерический смех. После тщетных попыток продолжить допрос сыщик оставил его в покое, позволив медленно вариться в нарисованном сознанием пекле.
Сколько времени он провел, засыпая и просыпаясь, чтобы вновь скользить в темноту, он не знал. Вдалеке мог различить голоса, но легко отстранялся от них. Иногда нос щекотал запах еды, тогда натягивал повыше простыню.
– Три дня он так лежит, – сообщил врачу Тасан, остановившись у прутьев и указав внутрь камеры. Открыв замок, пропустил его к заключенному. – Не встает вообще. Проверь, не заболел ли.
Лейс потормошил Айта, который глухо заворчал и сжался сильнее, подтянув колени к груди, при этом уперся ими в стену.
– Айт, – позвал врач. – Тебе нужно поесть.
– Я не буду есть помои, не настолько я еще голоден.
Лейс заглянул в миску, после обернулся к Тасану.
– Ничего другого нет? Накорми его, пока действительно не помер здесь.
Айт перевернулся на другой бок, чтобы увидеть врача.
– Мастер Лейс, – хрипло проговорил, уставившись на знакомый рабочий комбинезон врача. Перевел усталые глаза вверх, на доброе лицо. – Заберите меня отсюда. В лечебницу. Больше не могу. Эта сырость, темнота… Бесконечная возня за стеной, шепот…– вдавил голову в набитый тряпьем матрац. Никогда не думал, что мышиный писк способен так проедать мозг. Казалось, под черепом сплошные лабиринты и ноющие дыры. – Мне кажется, я заживо здесь похоронен. Но… Я ведь в своем уме? Сейчас? И… – двинул ногой, показывая, что цепь на месте. Отчаянная надежда прозвучала в его голосе: – Ни разу не сбегал, да?
Лейс погладил виконта по плечу, отмечая дрожь, сотрясавшую даже доски, на которых он лежал.
– Айт, как только ты все расскажешь, и твое дело рассмотрят, я сразу тебя заберу.
– Что… – Айт задохнулся. – Что еще я должен рассказать? Что хотите услышать? Зачем? – Он сел, оттолкнул от себя руку. – Зачем я здесь?
– Ты не в себе, – проговорил Лейс, отходя. Айт вдруг оскалился.
– Да! – завопил на всю камеру. Вздрогнул даже Тасан, стоя в коридоре. – Да, я не в себе! Да, я убил их всех! Всех, и булочника, и кухарку, и… – из горла вырвалось рыдание, виконт сжал кулаки, чтобы со злостью ударить по топчану. В зеленых глазах вспыхнула ярость. – Родителей, я их убил! Их всех я видел! Их глаза, которые смотрели на меня. Меня, черт бы вас побрал… Выпустите… Во всем признаюсь…
Лейс обернулся на сыщика, неотрывно смотрящего на сломленного виконта.
– Может, – предложил, – все же в лечебницу? Раз признался?
Айт мертвой хваткой сжал простыню, вглядываясь в лицо Тасана, плохо различимое из коридора. Молил его сказать «да», всей позой, всем своим видом выражая раскаяние и намерение слушаться врача.
– Нет, – ответил Тасан и Айт взревел. Отбросил покрывало, вскочил на ноги, дернул прикрученный к полу топчан. Лейс бросился к решетке, Айт прыгнул за ним, чтобы в который раз грохнуться на камни, пойманный натянувшейся цепью.
– Выпусти! – истошно закричал, царапая плиты. – Я признаю!
– Ты не в себе, – потрясенно проговорил Тасан, быстро закрывая замок. Врач прислонился к решетке с другой стороны, вытер лоб. – Милорд, как только подпишешь признание, тебя перевезут в лечебницу.
– Я убью тебя, – процедил Айт, не поднимая головы. – Сниму эту цепь и убью тебя!
– Вот она, понимаешь? – воскликнул Лейс. – Твоя другая часть просыпается, Айт, борись с ней!
Айт бешено дернул свою привязь, щиколотку обожгло резкой болью, что привело в еще большее неистовство. Он рвался зверем из капкана, пока не перестал ощущать что-либо, кроме мучительного жжения в ноге. Рев, слезы, кровь и жестокость тюремщиков – потерялся в себе. И в тот же момент ощутил ветер на лице. Свежий и ледяной, он окутал его, унимая боль и наполняя грудь восторгом. Открыв глаза, Айт ворвался в толщу облаков, усеявших его каплями дождя.
– Вяжите! Быстро!
Короткий полет вниз, жесткий удар о каменный пол и Айт захрипел, силясь втянуть в себя воздух, выгнулся дугой. Его хлопали по щекам, трясли, зубы клацнули друг о друга, прежде чем смог сделать вдох. Над ним склонился очень бледный Лейс, за ним маячил такой же Тасан, обычно смуглый, но не теперь. Вокруг происходили суматошные движения, в камере точно было больше трех человек.
– А я ведь почти улетел, – прошептал Айт перед тем как потерять сознание.
14. Мотив
В сознание пробился монотонный звук. Стук по решетке, негромкий, размеренный, до тошноты однообразный. В конце концов он начал резать уши. Айт открыл глаза.
– Кто здесь? – прошептал в стену.
– Айт? – голос Шантиса. – Ты проснулся?
Виконт дернул головой в сторону голоса. Перед глазами взорвался ослепительный свет и Айт глухо застонал, жмурясь.
– Ты упал, – сообщил Шантис, отбивая ритм пальцами по прутьям. – Опять. С большой высоты, и твоя бедная голова теперь расколота как орех.
– Прекрати… – Айт замер, боясь, что его вырвет на себя же. – Не трогай чертовы железки… Убери от них руки.
Шантис, как ни странно, послушал его. Спрятал руки за спину и перестал терзать его уши.
– Когда ты вернешься? – полюбопытствовал, будто его брат и не сидел за решеткой. – Айт, мне плохо одному. Отец наказал тебе присматривать за мной. А ты меня бросил.
Создавалось впечатление, что Шантис по нему скучал. Айт изумился бы, только у него не осталось сил на какие-либо эмоции.
– Не знаю я, – голос прозвучал равнодушно. По всей видимости, Шантису придется привыкать к самостоятельности. Айт, морщась, припомнил, как каялся во всех грехах. А мастер Лейс сказал, что это его вторая половина. Значит, он и признался во всем, тот скрытый Айт, разрешив все сомнения. Осталось только написать признание и поставить точку. После Лейс заберет его в лечебницу, где будет хоть немного света и воздуха. Руки затекли.
Попробовав двинуться, виконт обнаружил, что не может этого сделать.
– Тебя связали. Мастер Лейс сказал, что ты пытался сбежать.
Точно, Айт вспомнил. Он хотел улететь. Далеко, в горы. Так высоко, где ни один человечек не смог бы его достать. И остаться там, среди снегов и ветров. В одиночестве. Только попытка была пустой, его поймали и скрутили.
Постарался сдвинуться набок, чтобы уменьшить давление на связанные запястья. Шантис проводил какой-то свой эксперимент, не сводя глаз с брата, вынуждая Айта вдруг почувствовать себя изучаемым.
– Иди домой, – попросил Айт.
– Когда ты вернешься? Нам нужно собрать себя вместе. – Шантис его не слушал, занятый своими проблемами. – Тогда мы станем как Тасан. Тогда мы станем как врач, как все. Отец велел тебе…
Айт заставил себя оглохнуть. Шантис начал трясти решетку, потом стучать по ней ногами, а виконт рассматривал потолок, отказываясь реагировать на то, что происходило в коридоре. Удивлялся только, почему сыщик позволяет устраивать такой бардак в управлении. Хотя, он мог расстроиться из-за угроз убить его, поэтому решил немного воспитать заключенного. Правда, Айт не понимал, какой толк мстить такому помешанному, как он, но у Тасана Рахазы свои методы.
Через время грохот стих. Шантис ушел, вместо него пришел стражник, поставил миску, даже ничем не пахнущую. С сомнением осмотрел связанного узника, потом вздохнул.
– Если я вас покормлю, не откусите мне пальцы?
– Нет, не буду кусать, – мирно откликнулся Айт. Есть чьи-то руки ему совершенно не хотелось. Интересно, чем питается тот другой Айт и достаточно ли ему будет каши, которую с опаской совал ему в рот усатый охранник? Позаботился даже приподнять ему голову, чтобы виконт не подавился.
Проглотив последнюю порцию, Айт судорожно вдохнул и задержал дыхание, сглатывая лезшую обратно пищу. Его сильно мутило, возможно, от удара. Или просто потому что так хотелось его голове. После короткой борьбы с желудком его все же вырвало, едва успел повернуть голову набок. Стражник выругался и со злостью бросил миску на пол.
Приходил Тасан, после чего Айту развязали руки, и от боли в передавленных конечностях виконт долго корчился на жестком матраце. Сыщик все это время стоял рядом, держа стопку исписанных листов бумаги, чтобы, как только Айт смог внятно отвечать, вручить ему перо для подписи своего признания. Не глядя, виконт поставил свою подпись на каждом листе.
– Когда? – спросил только, отчаянно вглядываясь в шрам, крививший смуглое лицо. Тасан будто нарочно выставлял его напоказ, намеренно портя свой необычный для Ниоссе образ. – Мастер Лейс меня заберет? Я сделал все, что требовалось. Тасан, мне все хуже, он прорывается наружу, я почти чувствую его. И… – Сыщик должен его понять, ведь лучше всех осведомлен, на что способен тот зверь. – Я боюсь его. Я боюсь себя!
– Скоро, жди. Я послал за ним и каретой, чтобы перевезти тебя. – Тасан остановился на выходе, чуть помолчал, потом обернулся. – Милорд, мне было приятно работать с тобой. Раньше.
Айт прочувствовал в который раз всю степень своей ущербности. С тоской смотрел в спину сыщика, вспоминая, как они носились вдвоем по злачным улочкам и заседали в морге мастера Лейса, отрабатывая различные версии убийств, отравлений, похищений. А после он отправлялся с друзьями на какой-нибудь официальный прием пофлиртовать, либо в клуб напиться.
Хэй и Викер так и не появились ни разу.
Зато еще раз его посетили сестры, Нила и Ноин и Аксура, которых пустили к нему в камеру без малейших возражений со стороны Тасана. Аксура сразу же заметила все его раны.
Айт поднялся с лежанки, стараясь не смотреть на свои босые ноги.
– Леди, – приветствовал их, опустив глаза. Неимоверно стыдно было за свой вид. Горько усмехнулся – блестящий виконт Бенедектас грохнулся своей смазливой мордой в грязь, погнавшись за иллюзией.
– Мастер? – Ноин обняла его за талию и заглянула в шокированные глаза. Виконт выдохнул и произнес:
– Миледи… – После чего начал разжимать ее руки. – Я вам говорил… Вы не можете!
– Вы признались, верно? – тихо спросила Нила. – Мастер Рахаза сказал.
На миг Айт застыл, потом продолжил свое бесполезное занятие, но Ноин можно было отлепить, только применив силу. Сдавшись, позволил ей висеть на себе.
– Потому что я это сделал, – сердце сжалось, когда темная голова крепче прижалась к его груди. Она слышит грохот его сердца. Что думает об этом? – Леди Нила… Мне жаль. Я прошу прощения за свои действия, вольные или невольные. И… За вашу кухарку. Я не знаю, почему я это сделал.
– Позвольте осмотреть ваши ноги, – перебила его Аксура. – Вы не могли бы сесть?
Айт моргнул.
– Леди, вы слушаете, что я говорю?
– Вы не делали этого, – просто сказала Аксура и указала на топчан. – Садитесь. Я взяла с собой мазь.
Они были невозможны. Айт сел: пусть делают что хотят. Ведь он видит их последний раз, скоро должен приехать мастер Лейс. Врач ему поможет. По крайней мере, не даст вырваться наружу второй половине, заглушит ее лекарствами.
– Я слышала, – шепнула Нила, – что мастер Рахаза говорил стражникам связать вас.
Айт протянул ей руку и пожал, благодаря небеса за вовремя вернувшееся сознание, не позволившее зашибить ее в саду, на яблоне.
– Так надо, леди Нила, поверьте. Леди Ноин! – она просто села к нему на колени и обвила руками уже шею. Если б он был на свободе, наверное, планировал бы уже помолвку. Ее сестра творила волшебство с его щиколоткой, моментально убравшее зуд и жжение. – Может, вы все же не будете так прижиматься ко мне?
– Вы против? – спросила Ноин, щекоча дыханием шею. Айт передернулся от мурашек, в голову полез поцелуй с Яале. Нила понимающе улыбнулась. Возникло впечатление, что они явились соблазнить его и обесчестить на глазах у всего управления.
– Господи, – простонал в сторону. – Нет, не против. Если быть откровенным, я в восторге, что напоследок разрушу репутацию молодой девушки. Вы это хотели услышать?
– Если вас заберут в лечебницу, я приеду к вам, – пообещала Ноин. Айт закрыл глаза, не представляя, что еще тут можно сказать. Но можно было спросить о другом.
– Дерево. Вы можете открыть мне чуть-чуть тайну? Я его искал, признаю. – Молчание стало ему ответом. Посмотреть в глаза и признаться – это то, что он обязан был сделать. Айт поднял голову.
– Конечно, вы его искали, – мягко ответила Аксура, заканчивая бинтовать ногу под цепью. Сердце виконта пропустило еще один удар, Ноин обняла его крепче, успокаивая. И, как ни странно, у нее получалось. Синие глаза Аксуры взирали на него с непостижимым светом. – Я была бы удивлена, если б вы не появились в усадьбе.
– Что это значит? – через силу выговорил Айт.
– Вы искали ключ, – просто ответила Нила. – И вы его нашли. Тот, что собирает вместе.
Загремела по стене решетка, открываясь. Нила замолчала. В камеру вошел Тасан.
– Милорд, – усмехнулся он, увидев Айта в окружении девушек. – Ну ты неплохо, смотрю, устроился. Может, останешься здесь?
– Мы уходим, – прохладно ответила Ноин, поднимаясь с колен Айта. Виконту сразу стало холодно и одиноко. Прибавила тихо, только для ушей виконта: – Я приеду к вам, помните? Мы успеем поговорить.
Сыщик проводил их с поклоном, посмеиваясь. Едва успели сестры выйти из управления, как их окликнули. Двое мужчин, темный и блондин, смутно знакомые на лицо. Нила напрягла память.
– Леди… – Викер судорожно вспоминал, как кого зовут, плюнул и выпалил фамилию: – Хеймлиг. Вы видели Айта? Вы к нему приходили?
– Простите, – начала Ноин, сдвигая брови. Нила ее дернула за рукав и прошептала на ухо о друзьях мастера, которые были с ним в день гибели его родителей. Издерганные и озлобленные, лорды бросали совсем недобрые взгляды в сторону двери конторы.
– Мы не можем пробиться к нему, – быстро пояснил высокий брюнет, опасаясь, что дамы просто-напросто сбегут, не сказав ни слова. – Прошу! Скажите, как он?
Аксура печально оглядела двух мужчин.
– Его обвинили в убийствах. И он признался, – два изумленных шипения стали ответом. – Он верит, что сделал это. И, мне кажется, рад, что понесет наказание.
– Ему прочистили мозги? – заскрипел зубами Хэй. Покорный Айт? Да в жизни он не видел большей нелепицы.
– Их врач, – Ноин перевела взгляд туда же, на дверь управления, – сказал, что мастер болен. И сам мастер не отрицает провалов в памяти.
Мимо них проехала карета и остановилась у крыльца. Из ее глубин на улицу явился Шантис Аусфит. Хэй и Викер хмуро проводили глазами старшего брата Айта, пока тот не скрылся в здании конторы.
– Кого-то пускают постоянно, – процедил он сквозь зубы.
Айт отставил миску с похлебкой и встал, завидев брата.
– Мне жаль, – начал он. – Я все хотел тебе сказать, что… Я не вернусь домой. Мастер Лейс сказал, что мне нужно лечение и…
– Я знаю. Но можно же и по-другому? Ты знаешь. – Шантис иногда мог быть очень убедительным. – Дядя говорил, он не ошибся.
Айт мотнул головой, отказываясь срываться снова. Сестры восстановили его душевное равновесие, он почти пришел к согласию с самим собой.
– Нет. Чудес не бывает, я не ребенок, чтобы верить в это.
– Ты мог бы ухаживать за леди, – вздохнул Шантис, печально глядя на брата. – Ты влюблен? – в глазах Айта мелькнула горечь, что воодушевило его брата на уговоры: – Тебе нужно лишь отыскать ту вещь… И сможешь быть счастлив, как и я. Думаешь… – скорбно изогнул губу, – мне нравится, что даже графом не могу стать? Что врач считает меня нездоровым?
Что сподвигло Шантиса на столь стройную, логичную, да еще и длительную речь, Айт так и не понял.
– Я устал спорить с тобой. И в любом случае уеду в лечебницу.
Шантис ушел, как и Нила, Аксура. Как Ноин и Тасан. Как два его друга. Осталось дождаться мастера Лейса. Если представить, что лечебница – его дом, то можно вполне сносно там существовать.
Айт лег на топчан и закрыл глаза, ожидая, и в то же время страшась неизвестности. Придется ли ему провести остаток жизни в цепях или достаточно будет затормозить сознание; останется ли он после лекарств собой или станет сутками сидеть на солнце и бессмысленно пялиться на траву. Либо под дождем, в снегу – выведут его санитары и оставят на улице. Вечером заберут. Наверное, он будет мерзнуть. Стоило лишь подумать о такой длительной прогулке, как уже весь продрог.
Виконт поежился, покрываясь мурашками. Без сомнения, он замерзал. Еще и на пронизывающем ветру, его всего трясло. И он не был в камере, из которой должен был забрать заключенного мастер Лейс. Сознание начало нащупывать отдельные куски окружающего. Смутно осознавать, что происходит вокруг.
Айт двинул руками, уперся во что-то твердое. Совсем немного времени понадобилось, чтобы понять, что это, его взгляд уперся в ствол. Сердце ухнуло вниз и моментально накатила паника. Рывком вскочил на ноги, чтобы при первом же шаге свалиться обратно на землю под глухой звон звеньев. Уже быстрее сообразил, что ноги были скованы цепью, руки свободны. На четвереньках он стоял на земле усадьбы Гехеймнис, боком подпирая то самое дерево, к которому поклялся не приближаться ни при каких обстоятельствах.
