Наталья Соболевская
В ловушке у монстра
Глава 36
За «чёрную» шутку по поводу моего сожжения подумывала наградить Яматова подзатыльником, но сдержалась: не стоит перегибать палку. Хоть я и заявила, что не боюсь Димы, но это не совсем правда, скорей стратегический ход. Конечно же, я его побаиваюсь, в памяти ещё свежи те моменты, когда он жестоко со мной поступал. Как в странном мире горела, привязанная к столбу, как Яматов внушил мне, что я кошка и заставил гоняться за шариком. Общаясь с Дмитрием, лучше придерживаться правила – не буди лихо, пока оно тихо.
– Обещаю, что пожалеешь. Если выживу и обрету дар, перерою всё твоё прошлое, найду самый позорный момент и всякий раз стану тебе о нём напоминать. А если будешь себя плохо вести, вдобавок всем о нём расскажу. У каждого человека есть в шкафу скелет, который он прячет. Интересно, а что за секрет у тебя? Может быть, в школе ты был затюканным очкариком, и какой-нибудь бугай одноклассник вешал тебе на спину листок с надписью «Пни меня»? – предположила я и коварно улыбнулась. – Или первый неудачный секс?
Яматов, потерев подбородок, задумался и заявил:
– Копайся сколько влезет, но уверяю, только время потеряешь. В школе я был заводилой, а первый секс, впрочем, как и весь остальной, предмет моей гордости.
– Хвастунишка, – закатив глаза, протянула я.
– Я бы поел, – похлопал мужчина себя по животу, – пойду что-нибудь на завтрак соображу, настал второй день моей каторги.
– Ну уж нет, – чуть ли не выкрикнула я, – до сих пор вчерашний ужин в твоём исполнении не переварился. Снимаю с тебя обязанность готовить еду, а то с голодухи опухнем, и уборку тоже отменяю. Сочтёмся на том, что по мере необходимости и по первому требованию ты будешь мне помогать.
– Если ты настаиваешь, я не возражаю, – обрадовался Яматов. – Кстати, на завтрак хочу блинчики.
– Тебя даже могила, Дмитрий Тагирович, не исправит. Бедная твоя будущая жена, ты её прихотями замордуешь, – высказалась я, и как есть укутанная в одеяло, пошла в ванную, пока её конкурент не занял и не затопил.
Яматов что-то пробасил в ответ, но так как успела выйти, почти ничего не расслышала. Лишь то, что мою кандидатуру вновь записали в потенциальные жёны. Непроизвольно махнула рукой. Надеюсь, Диму надолго на этой его шутке не заклинит, а то она меня раздражает. Ага, женится он на мне – как же.
В скором порядке освежилась в душе и потопала на кухню завтрак готовить. Один капризный мальчик заказал блины, решила ему угодить и завела тесто. Тем более свежие горячие блинчики сама люблю, особенно с малиновым вареньем. Его хоть в нашем доме нет, зато есть клубничный джем – он тоже сгодится.
С завязанным полотенцем на голове двигаюсь по комнате, пританцовывая и напевая мотив незамысловатой, зато популярной песенки, её в последнее время часто крутили на радио, вот я её и запомнила. Перекладывая блин из сковороды на тарелку, чуть его на пол не уронила. Думала, на первом этаже я одна, и когда заметила Яматова, который стоял, облокотившись о стену совсем близко, от неожиданности вздрогнула.
– Ты меня чуть инфарктом не наградил, чёрт хвостатый. Зачем подкрался и подглядываешь?
Дмитрий вообще никак не отреагировал на мою реплику, просто промолчал, как будто резко оглох. Нервно сглотнула, взгляд у Яматова мне совершенно не нравится, какой-то чересчур плотоядный. Должно быть, как тигр косулю рассматривает, перед тем как клыками ей в шею вонзиться. Толпа холодных мурашек пробежала по коже, и я огляделась, подбирая на всякий случай оружие для обороны.
«Нож – это, наверное, слишком, а вот увесистая скалка в самый раз», – рассудила я и в следующую секунду уже держала её в руках.
– Ты же знаешь, в случае чего – она тебе не поможет, – кивнув на скалку, ожил мужчина.
– А под словами «в случае чего» ты что имеешь в виду? – уточнила я и шаг за шагом отступаю вглубь кухни, подальше от почему-то агрессивного Яматова.
– Вот это, – вальяжно протянул Дима, но далее действовал молниеносно. Я не то, чтобы убежать или дёрнуться, испугаться-то не успела, как оказалась в стальном захвате.
Первым делом Дима сжал мне запястье, и я выронила скалку, затем он развернул меня к себе спиной и ладонью крепко сдавил шею.
– Какая муха тебя укусила? – прохрипела я.
– Скажи, Машенька, ты специально меня дразнишь? – услышала я вместо ответа вопрос.
– Дмитрий Тагирович, ты там, случаем, когда мылся в душе, не падал? Может быть, хорошенько головой к чему приложился? Я ничего плохого не сделала, чтобы ты меня душил, – пока, теряясь в догадках, высказывала предположение, мужчина свободной рукой стянул с моей головы полотенце, тесно прижался к виску губами и, медленно обжигая дыханием, целовал то щёку, то покусывал ухо.
– Да-а-а? – наигранно удивлённо протянул мужчина. – А кто тут себе под нос мурлыкал, как сильно любит и скучает о бывшем? Или не такой он уж и бывший, раз ты ему песни поёшь?
Судорожно пыталась собрать разрозненные мысли в одно целое и понять о чём говорит Яматов. Но ничего не получалось, мешали руки Дмитрия. Правая из них до жути пугала тем, что в любой момент могла сжаться сильней и попросту перекрыть кислород, а левая, та, что забралась под халат и гладила живот, вызывала противоречивые чувства. С одной стороны хотелось её с себя скинуть, а с другой, чтобы она не останавливалась и действовала уверенней.
– Кому я что пела? Бывшему? Это кто? А как насчёт того… – резко умолкла, наконец-то до меня дошло в чём проблема. В словах песни, вернее, в имени – Максим. Когда мычала мелодию, даже в голову не пришло провести параллель, что главного героя песни и моего бывшего парня, обоих зовут одинаково. – Яматов, ну ты и больной! Я чуть не свихнулась, размышляя, в чём провинилась, а оказалось… Пфу, какая ерунда. А ну пусти!
Яматов, конечно же, не отпустил, но хватку ослабил.
– Машка, ты даже не представляешь, что я собирался с тобой сделать из-за этой ерунды, – прорычал Дима мне в ухо и развернул к себе лицом. – В следующий раз, если не хочешь, чтобы мои фантазии воплотились в жизнь раньше времени, держи рот на замке и не удумай при мне другому мужику в любви признаваться.
– Какой же ты упёртый. Всего-навсего популярную песню пела, она на каждом углу играет, вот и в мозг въелась, не выгонишь, – высказалась я мужчине в лицо. – И вообще, с какой это стати ты мне указываешь, кому признаваться в любви, а кому нет. Ты мне кто?
Мир кувыркнулся, и я вместе с ним. Пикнуть не успела, как Дима уложил меня на стол, а сам навалился сверху.
– Ты обещал не трогать меня! – выкрикнула я, когда увидела, что взгляд мужчины потемнел до безумного и если сейчас его в чувства не приведу, неизвестно чем закончится этот день.
– Плевать я хотел на обещание. Единственная причина, по которой я тебе ноги до сих пор не задрал – сжигать будет сложнее.
Правильно говорят, что слова зачастую бьют куда больнее, чем физические удары. Из заявления Дмитрия можно сделать вывод – он как минимум приравнивает меня к безвольной податливой кукле, которой при желании можно в любое время воспользоваться, а то, что между нами не было секса, так оказывается это не я, а он не хотел.
– А тот факт, что я не планирую позволять тебе ноги мне задирать, не учитывается? – осипшим голосом спросила я.
– Нет, не учитывается, – отрезал Яматов. – Ещё раз спросишь, кто я тебе такой, и поверь мне, не только скажу, но и покажу. Хочешь, прямо сейчас?
Отрицательно мотнула головой, на что Дмитрий хмыкнул с усмешкой, а потом отстранился и отошёл.
– Сегодня на шесть часов вечера ничего не планируй, – мужчина взял яблоко из вазы и откусил его. Искренне порадовалась за то, что фрукты я помыть не успела, пусть у этого упыря живот заболит от несварения. – Чувствую себя отлично, так что проведём второй сеанс подготовки.
– Да пожалуйста, если он тебя вымотает настолько, что ты на лет тридцать состаришься, возражать не стану, – хотела добавить, что в этом случае и кочерыжка его сморщится, и ей уже особо слабых девушек не попугаешь, но промолчала, а то ещё обратное вздумает мне доказывать.
Один день сменялся другим. То единственное развлечение, которое мне было доступно в этом доме – общение с Дмитрием, после его выступления на кухне, я пресекла. По-прежнему готовила нам еду, но к тому моменту, когда Яматов появлялся на кухне, старалась уже поесть и уходила. Дима никак не комментировал мои действия, и казалось, ему всё равно, что я его избегаю. Основную часть времени убивала чтением. Иногда, когда погода позволяла, мы с Блестяшкой гуляли вблизи дома. Если бы не она, завыла бы от тоски, но жизнерадостная рептилия скрашивала моё существование.
Вечера я не любила. И не из-за сеансов, которые Яматов проводил каждый день в одно и то же время, а из-за их последствий. Поначалу Дмитрий хотя бы самостоятельно добирался до кровати, причём до кровати в моей комнате, но в последние разы мне приходилось ему помогать, иначе он бы просто не поднялся по лестнице. Да, совместные ночёвки никто не отменял, но они теперь скорей вынужденная мера, чем прихоть Яматова. Когда я рядом, у него хотя бы есть возможность попросить принести воды или ещё чего-нибудь, когда очухается.
Глава 37
Время близилось к шести вечера, и Дмитрий уже привычно готовил комнату к сеансу. Я тихонько сидела в кресле и, поглаживая Блестяшку, что лежала на коленях, за ним наблюдала. Против очередной губительной для Яматова подготовки бунтуют все фибры души. На Дмитрия просто страшно смотреть, видно, что каждое движение ему даётся с трудом. Наклоняясь к полу, чтобы поставить свечу, он морщится. И это с учётом того, что Яматов изо всех сил скрывает от меня своё состояние.
Злость на вынужденного сожителя по прошествии времени побледнела, и сейчас я дулась на него скорей из-за вредности, а не потому, что действительно чувствовала обиду.
Переложив рептилию на подлокотник кресла, я встала и неуверенно подошла к Яматову. Он в этот момент, присев на корточки, рисовал на полу пентаграмму.
– Дим, мне кажется, сегодня не стоит проводить сеанс, ты… – замолчала, трудно говорить тридцатилетнему мужчине, который светился здоровьем ещё несколько дней назад, что сейчас он похож на старый трухлявый пень, – весь седой и похудел так, что одни кости остались.
– Ненадолго урока хватило. Опять свою жалобную песню завела, – то ли с грустью, то ли с упрёком отозвался Яматов и поднял на меня взгляд. – Сеанс состоится, это не обсуждается.
Тоже присела на корточки. Расстояние между мной и мужчиной сократилось до ничтожного, что позволило разглядеть каждую новую морщинку на его лице. От увиденного негодование всколыхнулось с удвоенной силой.
– От тебя прежнего остались только глаза, – дрожащим голосом сообщила я и, не удержавшись, погладила Дмитрия по щеке. – Давай отложим хотя бы на три дня, – ещё раз предложила я, на самом деле не рассчитывая, что Яматов согласится на такую продолжительную отсрочку, но специально увеличила срок в надежде в итоге выторговать хотя бы день, а в идеале два.
– Мария, Мария, – цокнул мужчина. – Не стоит переживать обо мне, лучше подумай о собственной жизни.
– Я не железная и так не могу, – почти перешла я на шёпот.
– А ты через «не могу».
Резко выпрямившись, встала.
– Нет и точка! Я тоже умею стоять на своём, – объявила я ультиматум.
Яматов тоже поднялся на ноги, причём неожиданно бодро.
– Видимо хорошего обращения ты не понимаешь, так я легко напомню тебе с кем ты дело имеешь! – рявкнул Дима.
– Да ты что? – съехидничала я. – Позволь узнать, и что ты в таком состоянии мне сделаешь? Да ни-че-го, – ответила на свой же вопрос. – Ещё неизвестно, кто кого завалит на стол и проведёт воспитательную беседу. Ты так ослаб, что еле ногами передвигаешь. Я всю ночь слушаю, как ты от боли стонешь. Если не выдержишь и помрёшь, кто тогда мне поможет?
На мою речь Яматов отреагировал бурно. На его лице отразилась целая гамма эмоций: раздражение, удивление, местами даже проскальзывал стыд и, в конце концов, понимание. По сути, я права, он сейчас не в лучшей физической форме и неизвестно, кто в данный момент из нас сильнее.
– Так-то, Дмитрий Тагирович, топай наверх и отдыхай, а через три дня посмотрим на твоё самочувствие и вновь поднимем вопрос подготовки, – тоном победителя сказала я и направилась к выходу. Прогуляюсь, освежу голову, за одно и Яматова лишу возможности недовольством мне на мозги капать.
Кивнув на входную дверь, жестом пригласила Блестяшку с собой за компанию. Но рептилия вжала голову в шею, показывая, что гулять, когда за окном ветер со снегом, ей не по нраву.
Натянув сапоги, накинув шубу и укутавшись шарфом, я вышла из тёплого уютного дома. Ледяная стужа сразу забрала чувство комфорта, а резкие порывы ветра мешали идти, превращая походку в медвежью. Мысленно сразу укоротила предполагаемый маршрут, один круг вокруг бани и обратно домой, а то превращусь в сосульку.
Когда дошла почти до забора, хруст снега от шагов заставил обернуться и нешуточно разозлиться. Яматов в расстёгнутом пальто и без шапки меня догонял.
– Дима, ты зачем вышел? Холодно, – перекрикиваю я завывающую вьюгу.
– Могу задать тебе тот же вопрос, – отворачивая голову от ветра, отозвался мужчина.
Естественно, пришлось разворачиваться и идти Яматову навстречу, не хватало ему ещё простудиться, а без меня этот упрямец домой не вернётся.
Подхватив Дмитрия под руку, тяну его в сторону крыльца, а он, гад, упирается и на месте стоит.
– Пошли в дом, – активно дёргая мужчину за локоть, настаиваю я на своём.
– Нет, – поглядывая на небо, нагло заявил мужчина.
Отошла от Яматова на пару шагов, разогналась и толкнула его, как будто если удастся его сдвинуть, то он чудесным образом окажется не в полуметре от нынешнего местоположения, а сразу дома в кровати и с кружкой чая.
Когда Дмитрий завалился, как куль с картошкой, поняла, что совершила ошибку и забила гол в собственные ворота. Конечно же, мой лёгкий удар не свалил бы мужчину с ног, даже в его ослабленном состоянии, чёрт хвостатый специально нырнул в снег.
– С ума сошёл, вставай! – бегала я вокруг мужчины в беспомощных попытках его поднять. Потом, обессилев, рухнула рядом с ним на колени и устало спросила. – Что ты хочешь?
– Компромисс. Сегодня проводим ещё один сеанс подготовки, а потом, как ты и требовала, сделаем паузу, пока моя шкурка не восстановится. Всё по-честному.
–А если я откажусь? – поинтересовалась я, хотя заранее знала ответ.
– Тогда я остаюсь здесь и потихоньку становлюсь айсбергом.
– Шантажист, – ругнулась я, – да лежи ты на снегу сколько влезет, хоть до посинения, мне-то что, – встала, отряхнулась и делаю вид, что мне всё равно. Для пущей важности ещё и на пару метров отошла в сторону дома.
Оглянулась. Яматов лежит, на мой уход не реагирует.
Блин, ну как так-то?!
Вернулась.
– Если я услышу разумное предложение, то готова его обсудить, – скрестив на груди руки, предложила я вступить в переговоры.
– Сегодня проводим ещё один сеанс подготовки, а потом сделаем паузу, – Яматов слово в слово повторил свои предыдущие требования.
В следующие десять минут поняла – переговорщик из меня крайне паршивый.
Бегала вокруг Яматова, уговаривала, приводила, как мне кажется, разумные доводы, угрожала, давила на жалость, вновь блефовала, что уйду. Был момент, когда думала, что накинусь на мужчину и просто-напросто придушу. Всё перепробовала, но подвинула его требование лишь на миллиметр. И то, кому скажи, что я выторговала, надо мной обхохочутся. Первое – это сеанс состоится не прямо сейчас, а в восемь вечера, и второе – перед ним Дима, чтобы с простудой не слечь, ноги попарит.
Блеск – я тот ещё лох!
Зато Яматов, довольный от того, что добился чего хотел, превратился в душку. Сам воду вскипятил для ног, сам из ванной тазик принёс, сидит теперь на диване, укутанный в плед, пьёт чай и ноги греет.
Нет, я, наверное, сама виновата, что опять Дмитрий выиграл. Но что мне оставалось делать, кроме как пойти на уступки? Уйти в дом и ждать, когда он замёрзнет? Итак дотянула до того, что от холода губы Яматова посинели, руки и ноги не двигались, а сам он трясся и клацал зубами.
Тоже налила себе кружку чая и, присев на стул в кухне, смотрю на Яматова и думаю. Он, лёжа на снегу, здоровье из-за меня подрывал, силы, как их так назвать – магические, почти все мне отдал. И всё ведь ради меня! Нет, он говорил, что ему дар мой нужен, но что–то подсказывает – не только. Шестое чувство буквально вопит, Дима переживает за то, выживу ли я, и мой предполагаемый дар тут совсем не причём. В этом настолько уверена, что готова голову отдать на отсечение, если я не права.
– Дим, в прошлый раз ты на кухне вёл себя как последняя сволочь. Почему? – недавние выводы не давали покоя и рвались наружу, но прямым текстом я их не озвучила, а подошла к теме из-за угла.
– Потому что я сволочь и есть, – будничным тоном и, гипнотизируя кружку взглядом, отозвался мужчина, но его ответ абсолютно меня не устроил.
– А я уверена, что ты никакая не сволочь, – заявила я и тут же себя поправила. – Нет, с кем-то другим, может, ещё кака-а-ая сво-о-олочь, но только не со мной.
– Машенька, мы это уже проходили, и похожую песню ты пела, а потом, когда я себя проявил, – Яматов ткнул пальцем на стол в кухне, на который он меня грубо заваливал, – губы от обиды дула, и несколько дней с не сволочью не разговаривала.
Передразнив Дмитрия, тоже показала пальцем на стол и высказалась:
– Всё безобразие, которое ты на нём творил, оно было ради меня. Ты хотел, чтобы я обозлилась и не откладывала сеансы! И только попробуй сказать, что это не так, – огляделась и, не найдя ничего подходящего, выбрала то, что держала в руках. – Я в тебя кружкой запущу, чтобы не врал.
Дима, иронично выгнув бровь, улыбнулся, а потом и вовсе удивил – откинул с одного бока плед и похлопал по месту на диване возле себя.
Он что, к нему присесть приглашает?
А как же – я не я и корова не моя!
Отнекиваться, значит, не будем?
Даже жаль, я такую разоблачительную речь приготовила.
Или он меня своим приглашением берёт на слабо?
Не на ту напал, не испугаюсь.
Демонстративно отставила уже остывшую кружку с чаем, уверенно подошла к дивану и устроилась рядом с мужчиной настолько близко, насколько возможно. Дмитрий довольно хмыкнул и приобнял, а я в свою очередь положила ему на плечо голову.
Как же с ним хорошо!
Тепло, уютно и пахнет просто замечательно, чем- то знакомым и мега притягательным. Поймала себя на мысли, что пока мы с Яматовым держали друг от друга дистанцию, жутко соскучилась по нему. А ещё физически ощутила, что та щемящая пустота, которая мучила меня в последнее время, в объятиях Димы улетучилась без следа.
– Дим…
– М-мм…
– А давай ты меня поцелуешь…
Глава 38
Я это вслух что ли сказала?!
А-а-а-а…
Ну я и даю!
Осторожно подняла на Яматова взгляд. Его реакция мне определённо понравилась. Похоти в глазах нет, как и неприличных мыслей, одна нежность, и, я бы даже сказала, в какой-то степени благодарность.
Дима, медленно взяв меня за подбородок, сокращал между нашими лицами расстояние, а я даже и не думала отстраняться или пойти на попятную. Легко сказать, что ляпнула невесть что, не бери в голову и забудь. Нет, наоборот, с нетерпением жду, когда же он, наконец, поцелует.
О-о-о да, это стоило ждать…
Яматов коснулся моих губ так, словно касается хрупких крыльев бабочки и боится им навредить. Не телом, а душой принимаю невесомые ласки. От мягких и нежных поцелуев кружится голова, а сердце вырывается из груди. Когда именно я обвила шею Димы, понятия не имею, но очень скоро просто обнимать мне стало нещадно мало, и я жадно гладила его плечи, грудь, спину. Мужчина усилил натиск и уже целовал куда смелей, чем вначале. Его губы теперь впивались, унося остатки разума далеко-далеко. Переместилась к Яматову на колени, тесно к нему прижимаюсь, но хочется быть ещё ближе. Лишь на секунду отстранилась от Дмитрия, с целью стянуть с него свитер. Разорвала бы эту ненавистную тряпку в клочья за то, что мешает в полной мере насладиться близостью с тёплой кожей, но, боюсь, плотную ткань не одолею. Ухватила свитер за край низа, Яматов тут же, действуя чисто на интуиции, поднял руки, и общими усилиями мы сняли его через голову. Далее пришла очередь моей одежды. Дима, в отличие от меня, не постеснялся и воплотил мою мечту в жизнь – он рванул полы рубашки так, что пуговицы полетели в разные стороны.
С того момента, как мы разделись, страсть накрыла нас с головой. Я вообще перестала соображать и подчинялась лишь инстинктам, впрочем, как и Яматов. В мужчину как бес вселился. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и он меня покусает, либо вовсе съест. Мы жадно накидывались друг на друга, ласкали губами, руками, обстановку подогревали мои стоны и рычание Димы. Оба, задыхаясь, тяжело дышали и лишь изредка, когда на мгновения отрывались друг от друга, воровали воздух.
Нащупала пояс на джинсах Яматова и его дёргаю, а он, собака такая, не подаётся и расстёгиваться не собирается.
– Что за садист придумал эту застёжку?! – возмутилась я, подалась назад от Дмитрия и трясущимися руками пытаюсь разобраться в хитроумном механизме ремня.
Руки Яматова соскользнули с моей попы и тоже устремились к ширинке. Отлично, он-то точно знает, как расстегнуть этот чёртов ремень.
– Что ты делаешь? – у меня чуть глаза на лоб не полезли, когда Дима вместо того, чтобы помочь справиться с застёжкой, просунул обратно кончик ремня в шлёвку на джинсах.
– Не даю нам и так непростую ситуацию, в которой мы варимся, довести до тупиковой, – делая паузы, чтобы восстановить дыхание, ответил мужчина.
Замерла, пытаясь осознать услышанное. Затуманенный мозг плохо соображал, но когда смысл фразы наконец до меня дошёл, я испытала практически шок.
– Ты чего несёшь? – прорычала я, но потом сообразила. Если планирую наш поцелуй всё-таки переместить в горизонтальную плоскость, а я не просто планирую, мне сейчас это жизненно необходимо, то ругаться с Яматовым – худший из вариантов.– Иди ко мне, – вновь прильнула к мужчине и целую его.
– Нет, Маша, нет, – мало того, что Дима отвернул голову, так он ещё и аккуратно меня от себя отодвинул.
– Дмитрий Тагирович, ты что, переохладился? – чуть ли не взвыла я от разочарования.
Никогда в жизни я никого так не желала, как сейчас Яматова, а он из себя рыцаря строит.
– Маша, нам пока не стоит далеко заходить – это неправильно. После мы пожалеем.
Закрыла глаза и медленно вдыхаю и выдыхаю. От возмущения внутри всё раздирает, но молчу, а то наговорю Яматову лишнего.
– Дим, практически с первой нашей встречи ты бегал вокруг меня, как с кипятком в штанах, а теперь, когда я тоже тебя хочу, даешь от ворот поворот.
– Позже поймёшь, что я прав, – мягко, с извинительными нотками начал объяснять мужчина. – Сама посуди, мы сейчас… – Яматов заменил фразу «займёмся любовью» многозначительной паузой, – а потом, когда придёт время костра, я буду паршиво себя чувствовать, потому что, несмотря на отношения с тобой, веду тебя к нему, а ты будешь чувствовать себя обманутой, что после всего я так и не передумал.
Такое ощущение, что я навязываюсь, а бедный мужик всеми правдами и неправдами от меня отлынивает.
– Можно подумать, ты о костре только сегодня узнал. Раньше, когда меня в каждом углу зажимал, тебя не смущал тот факт, что возможно именно твоя рука оборвёт мою жизнь. А сейчас, значит, совесть взыграла. Что изменилось-то? – прошипела я, но желания продолжать плотские утехи теперь нет никакого. Оттолкнулась от спинки дивана и слезла с коленей Яматова, да так неосторожно, что уронила тазик с водой, в котором Дима парил ноги.
– Да, не смущал. Но как ты верно подметила, это было раньше. Сейчас всё изменилось, – подтирая растёкшуюся воду полотенцем, парировал Дмитрий Тагирович, придавая голосу лёгкость, но чувствовалось, что она искусственная.
– Ну, теперь, конечно, мне всё понятно и последним дерьмом я себя совсем не чувствую, – спрыгивая с дивана, съязвила я.
Убегу подальше от этого позора, забьюсь в тёмный угол, и если Яматов попытается меня из него вытащить, узнает всё, что я о нём думаю.
– Стой, – поймал меня за руку Дима и потянул на себя. – Машка, не дуйся, – усадив обратно на колени, сказал мужчина и ткнул пальцем мне в кончик носа. – Я надеюсь, у нас вся жизнь впереди. Немного потерпим, да?
– У тебя, может, и впереди, а вот у меня – сомнительно. А что, если ты меня последнего шанса лишил заняться… ну… тем самым, – пробурчала я.
– Вот для того, чтобы ты не сгорела, и важно проводить сеансы каждый день без перерывов, а ты мне палки в колёса вставляешь.
Яматову всё-таки удалось меня успокоить, и после того, как он поправил испорченную водой из тазика пентаграмму, я послушно легла в её центр. Дима, как обычно, присел возле моего изголовья и начал шептать непонятные слова и массировать мне голову.
Спустя несколько минут, поняла, что в этот раз сеанс значительно отличается от предыдущих. Мне гораздо жарче, а ощущения куда ярче. А потом сознание не унеслось в какое-нибудь прекрасное место, а осталось здесь, в комнате.
Давно бы спросила у Димы, что происходит и почему в этот раз всё идёт не по накатанной, а со странностями, но боюсь испортить сеанс. Тогда его придётся начать заново, а у Яматова и так почти сил не осталось.
Никогда во время подготовки мне не было больно, а сейчас я стиснула губы и терплю, чтобы не заорать. Такое ощущение, что из рук мужчины через кожу головы проникает огненная жидкая лава и растекается по венам, доставляя нестерпимую муку. Может, зря я молчу? Вполне возможно, Дима не знает о необычности сеанса, и ему надо об этом сказать.
– А-а-а-а! – взвыла я, когда через меня прошло что-то похожее на электрический ток, даже палёным запахло.
Яматов, кроме того, что прекратил мне массировать голову, никак не отреагировал на вопль, и я выгнулась, чтобы на него посмотреть.
– Боже мой! – бросилась я к распластанному на полу мужчине. – Дима, Димочка, что с тобой?! – тормошила я его, но он не подавал признаков жизни. Кроме того, у Яматова изо рта потекла белая пена.
Подскочила на ноги и порываюсь бежать то в одну, то в другую сторону, а по сути, топчусь на месте. Из-за паники не сразу сообразила, что вижу комнату размытой, потому что навзрыд плачу. Смахнула накатившиеся слёзы и помчалась на кухню. Лишь когда сбегала, налила стакан воды и поднесла его к губам Дмитрия, поняла, что обычной водой тут не поможешь.
Отбросив стакан в сторону, наклонилась к Яматову и прислонилась ухом к груди. Слава всему, сердце, хоть и редко, но билось.
– Дима, слышишь, не смей умирать. Ты обещал, что у тебя хватит сил мне помочь, а ещё говорил, что у нас вся жизнь впереди, – с надрывом стенала я над Яматовым.
Что делать – понятия не имею. Мы где-то в лесу, на улице темно, хоть глаз выкалывай, погода такая, что даже плохой хозяин собаку из дома не выгонит, машина Яматова вся в снегу, да и в каком направлении ехать я не знаю. Вывод неутешительный – Дима в критическом состоянии, а я с ним на руках нахожусь в глуши без средств связи и без возможности, по крайней мере, пока не рассветёт, выбраться. Помощи жать неоткуда, для полноты картины только волчьего воя за окном не хватает.
