Наталья Соболевская
В ловушке у монстра
Риск – дело благородное.
Пока ждала, съест Дмитрий наживку или нет, не дышала, даже в глазах помутилось, и комната поплыла.
Когда мужчина сходил так, как рассчитывала, не удержала внутри звук облегчения и выдохнула.
– У-у-ух…
Яматов встрепенулся, и было уже потянулся обратно к переставленной фигуре, но, слава всему, уже поздно, поезд ушёл. В шахматах есть железное правило – назад не откатываются.
Победно улыбнулась и глянула на доску, чтобы ещё раз в голове прокрутить предстоящие ходы. Да, всё верно, у Яматова нет ни одного шанса на победу. Пока мысленно доводила игру до её логического конца, Дмитрий, видимо, сделал то же самое и пришёл к такому же выводу, как и я. Он усмехнулся и сам в знак того, что проиграл, поддев кончиком пальца макушку своего короля, уронил фигуру. Это означало, что Дмитрий признал – его король повержен.
– Подсказать где тряпки с ведром хранятся или сам знаешь? – не удержалась я от едкой ремарки.
Глава 34
После игры потребовала от Дмитрия незамедлительно приступить к отработке проигрыша. В данный момент он, вооружённый моющими средствами и тряпками, хозяйничает в ванной. Надеюсь, моя любимая комната в доме переживёт этот факт.
Мы с Блестяшкой уплетаем жареный арахис из пакетика и каждый раз вздрагиваем, когда на втором этаже что-нибудь падает или разбивается. Один раз после очередного грохота, от волнения за душевую кабину, сорвалась и понеслась наверх, спасать добро. Но всё стихло, и я вновь вернулась на диван.
Ванная как раз расположена у нас с ящеркой над головами и когда раздался оглушительный удар по потолку, мы пригнулись. Такое ощущение, что на нас сейчас рухнет весь второй этаж. Блестяшка, до этого жадно грызущая арахис, выронила изо рта орешек и рванула в укрытие, то есть забралась в щель между моей поясницей и спинкой дивана, один хвостик торчит и от страха из стороны в сторону мечется.
Не планировала вмешиваться в процесс уборки, но чувствую, если самолично не проконтролирую Яматова, он к чертям мне всю ванную разнесёт.
Поднялась на второй этаж, вошла в комнату Дмитрия, но дверь в ванную не спешу открывать, боязно, а вдруг Дима чисто из мести все блага цивилизации не помыл, а вдребезги расколошматил.
Настроившись на худшее, толкнула дверь, и взору явилась живописная картина, где в главной роли выступал раздетый по пояс Яматов. Он, прихватив швабру, забрался на табурет и зачем-то возил тряпкой по потолку.
– Дима, я боюсь услышать ответ, но всё равно спрошу. Зачем ты выпачкал тряпку и теперь грязнишь ею потолок? – перешагивая опрокинутую корзину для белья, вошла я внутрь.
Пока Яматов с высоты табурета возмущённо таращился на меня, всем видом показывая, что я сказала несусветную чушь, огляделась.
Всё, что можно было открутить – откручено: кольца для полотенец, держатель для мыла, подстаканник для зубных щёток.… Всё, что можно было снять – снято: римские шторки с окна, дверь в душевую кабину, сиденье для унитаза.… Всё, что можно было взять и свалить в общую кучу – свалено: в правом углу валялся смятый бежевый коврик, полотенца, а поверх лежали гели для душа, шампуни, мочалки, тюбики с зубной пастой…
Да-а-а, вряд ли ванная видела худшие времена, чем сейчас.
– Мария, ты зачем пришла, кто тебя звал? – спрыгнув с табурета, возмутился Дмитрий, и сразу прояснилась тайна, что гремело и падало – это туша Яматова на ноги приземлялась.
– Да если бы я не пришла, то этой несчастной комнате помог бы только капитальный ремонт. Ты что здесь устроил? – приняв позу сахарницы, строго спросила я.
– Как что? Уборку! Сама же просила…
– Думала, ты полы протрёшь, ну и максимум – пыль, а это… – недоумённо развела я руками, – полный капец.
– Если я за что-то взялся, то подхожу к делу основательно и завязывай на меня смотреть как на полного неумёху, я же ещё не закончил, – опираясь на швабру, заявил мужчина и указал мне на дверь. – Если не планируешь помогать – на выход.
Помогать жуть как не хочется, но и одного Дмитрия в ванной не оставишь, он ещё унитаз от труб отстегнёт или душевую кабину на винтики раскрутит. Постояла, подумала, похлюпала намокшими носками и приняла единственно верное решение.
– Я тут в уголочке посижу, посмотрю, – сказала я, а когда Дмитрий нахохлился, резко добавила: – А помогать я буду советами.
– Ещё чего, – усмехнулся Яматов, схватил меня за шкирку и поволок к выходу. – Ты не советовать собралась, а шпынять, мне такого счастья не надо. И носки смени, а то заболеешь, – за Дмитрием захлопнулась дверь, и провернулся замок.
Далеко не ушла, за ванную переживательно. Стянув мокрые носки, забралась на кровать Яматова и ждала развития событий.
Вновь послышались звуки погрома, теперь уже приправленные матами мужчины. Видимо, дела совсем плохи. Конечно, раскрутить и развинтить всегда легче, чем обратно собрать.
В голову пришла мысль о том, что Дима с ванной только начал. А что будет, когда он весь дом уберёт? Камня на камне не останется. Ну его, этот выигрыш!
Спрыгнула с постели, подбежала к двери и ласково так запела:
– Дима, открой, пожалуйста, надо поговорить.
– Отстань, я занят.
– Димочка, чёрт с ней, с уборкой, брось всё как есть.
– Ну уж нет, если начал, закончу.
– Дим, да не правильно это всё, моя вина, сглупила. Ты же деловой мужчина, твоя стихия финансы и управление, а я тебя хитростью заставила тряпкой махать.
– Машка, твоя лесть не сработает, даже не старайся.
Зло дёрнула ручку и кулаком другой руки стукнула в дверь.
– А ну, вредитель, открывай!
– А то что?! Дверь выломаешь? – усмехнулся Яматов. – Тебе сначала килограммов шестьдесят сверху своего веса надо наесть, а так силёнок не хватит.
– Прекрати издеваться! Как представлю, сколько предстоит за тобой переделывать, глаз дёргается.
В этот раз мне не ответили, прилипла ухом к щели между дверью и косяком и прислушиваюсь.
– Да-а-а, что-то я и правда погорячился, – тихо пробормотал мужчина, – надо закругляться.
Через мгновение резко открылась дверь, и моя голова вместе с телом полетели внутрь ванной. Если бы не молниеносная реакция Яматова, который, ловко подхватив меня на руки, уберёг от падения, растянулась бы во всю длину.
– Всё-таки ты ходячая катастрофа, – снисходительно сказал Дмитрий и как пушинку чуть подкинул вверх, чтобы держать было удобней.
– Э-э-а-а… не может быть… как так… – осматривая комнату, запиналась я на каждом слове.
В мыслях давно смирилась, что наткнусь на удручающее зрелище, а тут всё сверкает, блещет чистотой и кругом абсолютный порядок, придраться не к чему. Сантехника как новая, потолок без намёка на разводы, баночки и бутыльки аккуратно расставлены по местам.
– Ну как? – поинтересовался Яматов.
– У меня нет слов, какой ты молодчина, – похвалила я Дмитрия, и он расплылся в довольной и вместе с тем гордой улыбке. – Просто потрясающе.
– А то!
– Может, уже отпустишь? – заёрзала я, прося, чтобы поставили на ноги.
– Плитка холодная, а ты босиком, – отрицательно покачал головой Яматов и лишь сжал покрепче, чтобы не вырвалась.
– Знаешь, по сравнению с костром, простуда – это фигня, пусти, – резко замолчала. Над раковиной на полке стояли два стеклянных стакана, а один из них в прошлый мой визит был кучкой осколков. Помню, ещё тогда подумала: «Хорошо, что Дима его хотя бы в угол догадался замести». А сейчас он целый, даже не треснутый, не сам же он из стекляшек вновь в стакан превратился, Яматов нахимичил. – Ну ты и аферист! – толкнула мужчину я в грудь. – Что, терпения не хватило самому всё убрать? Нафокусничал. Конечно, один щелчок пальцами, и всё от блеска сверкает, так легче.
– Какая разница…
– Большая разница! Жулик. Поработал бы своими руками, зауважал чужой труд, а так никакого урока не получилось.
Яматов прошёл в спальню и бросил меня на постель.
– Некогда с тобой спорить, мне ещё ужин готовить, – деловито заявил Дима, достал из своего шкафа носки, кинул их мне и вышел из комнаты.
В голове сразу нарисовалась картина, как мы с Яматовым, успев надеть только верхнюю одежду, выбежали на улицу и стоим без обуви в снегу, наблюдаем, как дом полыхает. Я ругаю Дмитрия, а он говорит, что не виноват, плитка на кухне сама собой взорвалась.
Рванула за мужчиной вдогонку.
К тому времени, как я добралась до кухни, Дима успел налить в кастрюлю воды и поставить её на не включённую конфорку и в данный момент открывает пачку спагетти.
Скрестив руки на груди, облокотилась на стену и наблюдаю за тем, как мужчина запихивает длинные тонкие палочки спагетти в холодную воду.
– Дим, там инструкция есть, если что, с подробным описание, как и что делать.
– Угу, нафиг она нужна, никогда инструкции не читаю.
– Ну-ну, – ухмыльнулась я. – С гарниром мне всё понятно, а каким основным блюдом нас побалуешь?
– Вот, – Яматов поднял со стола и показал замороженную пачку котлет. – Ничего умного или сложного, иди отдыхай, набирайся сил, тебе балдеть от безделья только три дня.
– Ага, ничего сложного, – кивнула я. – Тем более, если что-то не получится, всегда можно воспользоваться планом «Б» и наколдовать царский ужин.
– Нет, в этот раз не получится схалтурить, я уже на год вперёд запланированный лимит сил на бытовые мелочи из-за ванной израсходовал.
Вроде бы ничего криминального на кухне не происходит, пошла на диван и взяла единственное доступное развлечение в этом доме – книгу. Сижу изредка на поварёнка поглядываю, контролирую так сказать процесс. Яматов на кухне суетится шустро, но готовой еды скоро не жду, плита-то до сих пор не включённая, а просто вымоченные макароны в воде и извалянные котлеты в масле – не особо съедобны.
Видно, Дмитрий в замешательстве помешал спагетти в кастрюле, потыкал вилкой котлеты на сковороде, а ничего не происходит. Всё тихо и спокойно: вода не бурлит, масло не шкварчит, никакой реакции со стороны продуктов. Уткнулась лицом в книгу и давлюсь смехом, беззвучно сотрясаться долго не получилось, и я громко расхохоталась.
– Дим, ты же уже догадался, что у тебя на кухне происходит что-то не так, да? – смахивая весёлую слезинку, поинтересовалась я.
В ответ сердитый Яматов кивнул.
– Скажи, хоть раз ты стоял у плиты раньше.
В это раз мужчина отрицательно мотнул головой.
– Я так и думала, – сползла с дивана, подошла к Дмитрию и демонстративно важно включила обе конфорки.
Дмитрий вновь выпроводил меня из кухни и только через час пригласил к столу. Оценив предложенный ужин визуально – ставлю повару пять за сервировку, и жирный кол с минусом за еду. Яматов взял правильные тарелки, грамотно разложил столовые приборы, не забыл о салфетках, но спагетти слиплись в комки и видно – сырые, а котлеты наоборот подгорели до чёрной корки.
Поужинали мы крайне голодно, если я ещё поклевала серединку котлеты, то Дима, попробовав свои яства, плевался минут пять, потом объявил их редкостной дрянью и злющий презлющий пошёл мастерить бутерброд. Одна Блестяшка осталась довольной, похоже, сырое и подгорелое её любимые лакомства, то, что не съела, отдала ей, она слопала практически всё, потом еле-еле доковыляла до кресла, на которое с трудом вскарабкалась, теперь растопырив лапки, лежит и от переедания тяжело дышит.
Ближе к вечеру Яматов устроил в гостиной перестановку, передвинул диван из середины к стене и также поступил с креслами. Ковёр сложил трубочкой и убрал, а на полу начертил, я не специалист, но по виду похоже на пентаграмму, в центр которой уложил меня и велел не двигаться пока он не разрешит.
Вот те раз, то мне босиком ходить нельзя, то на полу голом лежать можно.
– Холодно вообще-то, – пожаловалась я.
– Это нечего, когда начну ритуал подготовки к сожжению, согреешься.
– Мне что, будет больно? – испугалась я и резко села.
– Нет, Машенька, не больно, будет приятно, – укладывая обратно на лопатки, пообещал Дмитрий и лукаво подмигнул. – Тебе даже понравится.
Сглотнула и забеспокоилась, что-то слишком много в тоне Дмитрия озорства и предвкушения – это не к добру.
Глава 35
Яматов раскинул мне руки, а затем заставил бесстыдно широко расставить и ноги.
– Мог бы и предупредить, чтобы штаны натянула. Знаешь, ничего приятного в том, чтобы лежать в неприличной позе в тунике, – ворчала я на Дмитрия, а он делал вид, что как будто не слышит.
Мужчина потушил электрический свет, и одновременно с этим в комнате загорелось несколько свечей, от них пахло то ли травами, то ли пряностями. Не скажу, что запах неприятный, но мне не понравился. Яматов сел на корточки возле моей головы, запустил в волосы сразу две ладони и лёгкими движениями массировал кожу и что-то шептал.
От массажа разомлела и расслабилась. От мужских рук исходило особое, ни с чем несравнимое тепло. Оно разогревало не только тело, но, казалось, и душу. Разум словно очистился от переживаний и настроился на позитив, мысли текли лишь о прекрасном. Я представляла, что не спеша иду по необъятному красивому ромашковому полю и ладонями задеваю головки цветов, где-то неподалёку журчит ручей, и пение птиц приятно ласкает слух.
Солнце с каждой секундой палит всё нещадней, обжигает кожу, и тело потребовало окунуться в прохладу ручья. Несусь по полю, туда, где поблёскивает вода, на ходу скидываю одежду и с головой погружаюсь в пучину.
Блаженство.
Никогда не отличалась особым умением плавать, а сейчас как русалка без всяких проблем ныряю до самого дна, кувыркаюсь и вновь выныриваю.
Приняв позу звёздочки, лежу на поверхности, вода словно ожила и своими потоками всё настойчивей и приятней трогает моё тело. Это ничуть не пугает, скорей я боюсь, что чудные ощущения прекратятся, чуть постанываю, извиваюсь.
Никогда раньше я не испытывала настолько сладкого, чувственного удовольствия. Разум затуманился, а тело полностью погрузилось в негу. Точно не знаю, но по-моему от того, как мне хорошо, уже откровенно кричу. Напряжение нарастает, центр женского естества до предела стянулся в узел, взрыв и я наконец-то достигаю долгожданной разрядки. Трясусь от яркой вспышки блаженства, содрогаюсь в конвульсиях, распахиваю глаза и понимаю, что я лежу не на воде, а в комнате на полу.
Что же я тут творила?!
А-а-а!
Осознав, что абсолютно голая, прикрыла грудь руками и, резко приняв сидячее положение, судорожно ищу, где же моя одежда. Туника валяется в стороне, как и нижнее бельё. Смутно вспоминаю, что сняла их я сама, когда думала, что купаться иду.
Убью Яматова!
Он, к слову, что-то притих. Оглянулась на мужчину. Удивительно, но он не ехидничает, не отпускает шутки, а всё также сидит на корточках, только поза у него странная – Дима упёрся руками в пол и низко склонил голову.
Потом с ним разберусь.
Доползла до одежды и мигом оделась, Дмитрий даже не шелохнулся.
Что это с ним?
– Дима-а-а, – позвала я его, – ты меня пугаешь.
Яматов неподвижен. Жутко до чёртиков, мало ли, что ему в голову взбредёт. Набралась смелости и тихими коротеньким шажочками подошла.
– Дим, ты как? – похлопала я Яматова по плечу и он, наконец-то, отмер.
– Порядок, – мужчина, желая встать, напрягся, но пошатнулся и вернулся в исходное положение.
– Давай помогу, – просунула голову под его подмышку и, выпрямляясь, потянула его наверх.
– Я сам! – рявкнул Яматов. – Уйди.
Отстранилась, сам так сам.
– Машка, не обижайся, не хотел на тебя кричать, – приподняв голову, отозвался Дмитрий.
От ужаса как он выглядит, охнула и прикрыла рот ладонью. Лицо у мужчины бледное, как лист бумаги, глаза впали и обрамлены тёмными кругами, губы обескровлены и практически не заметны.
– Дима!
– Мария, не паникуй, – скривился мужчина. – Со мной всё хорошо. Пойду прилягу. Принесёшь мне наверх кружку сладкого чая и что-нибудь съесть, ладно?
Только и смогла, что кивнуть. Яматов всё же поднялся с колен. Теперь мне кажется, что он вдобавок и на несколько килограмм похудел.
Проводив Дмитрия взглядом, поторопилась на кухню. Сама ещё от сеанса не до конца отошла, и ноги подрагивают, но на первое место поставила нужды мужчины. Когда слышала, как Дима говорил отцу, что у того недостаточно сил, чтобы со мной поделиться, думала это иносказательно, а на деле вышло, что нет. И, судя по плачевному состоянию Яматова, он был щедр и отдал мне много.
В глубине души теплилась надежда, что Яматов идёт на жертвы не только ради дара, который возникнет у меня после костра, но и из-за того, что я ему не безразлична если не как девушка, то хотя бы как человек.
Одёрнула себя и затоптала глупую надежду. Ничего нет хуже, чем быть дурой и верить в то, чего нет.
У Яматова есть невеста, она ему родит, как он выразился, чистокровных детей. Вот о ней Дмитрий станет заботиться, холить и лелеять всю жизнь. А я так, расходный материал, хоть и нужное, но лишь средство для достижения цели. Но это не отменяет тот факт, что Дима помогает мне выжить, и я ему благодарна.
За рассуждениями отвлекалась и не заметила, как нарезала целую гору бутербродов. Подумала, что много – не мало, сложила их на поднос, туда же поставила большую чашку со сладким чаем и понесла всё наверх.
Толкнув бедром дверь спальни Дмитрия, обнаружила там лишь пустую постель, в ванной тоже никого не было, и я, мысленно поворчав, пошла к себе в комнату. Естественно, мужчина там и нашёлся.
Вариант разбудить и прогнать даже не рассматривала, совесть бы не позволила тревожить человека, который выглядит так болезненно, как Дима. Он лежал в несвойственной для него позе. Обычно Яматов по-хозяйски разваливался и вытягивался во всю длину, а тут, лёжа на боку, свернулся калачиком, словно мёрзнет, и нахмурился. Видно, сон не приносит ему облегчения.
На цыпочках подкралась к кровати и, поставив поднос на тумбочку, присела рядом с Дмитрием. Не удержалась и, положив ладонь на лоб, проверила его температуру. Резко одёрнула руку, Яматов холодный, как труп. Наклонила голову к его груди и прислушиваюсь, есть дыхание или нет. Слава всему, мужчина тихо и не глубоко, но дышал.
Сбегала в соседнюю спальню и принесла ещё одно одеяло, которым и укрыла мужчину. Но ситуацию это не спасло, Яматов ничуть не потеплел.
Как быстро и эффективно согреть другого человека я знала из лекций по выживанию, которые нам в программу включил университет. Выдохнула и, забравшись к Дмитрию под одеяло, его обняла. Поначалу стеснялась и переживала, что мужчина проснётся, но Яматов лишь изредка что-то мычал, постанывал и морщился. Через полчаса я полноценно прижалась к мужскому телу, отдавая тепло, а когда Дима всхлипывал, поглаживала его по голове, и он затихал.
Как провалилась в сон, даже не поняла, и выходить из этого состояния совершенно не хотелось. Тем более, так уютно устроилась – мне мягко и тепло, а ещё пахнет просто потрясающе. Но лёгкие поглаживания по попе и шёпот на ухо не дали мне выбора.
Чем чётче становилось сознание, тем больше понимала, что происходит. Лежу я не на матраце с простынёй, а на чьём-то обнажённом теле, и именно его запах так жадно вдыхаю. Руки этого тела нагло меня ласкают, причём, где хотят, и если первые ощущения после пробуждения верны, то мне это жутко нравилось, и я выгибалась, как кошка. А ещё губы этого тела шептали всякие сальности и скабрезности, а я в ответ улыбалась.
Осторожно подняла голову и наткнулась взглядом на довольного Яматова, он сейчас похож на сытого и расслабленного кота.
– Дмитрий Тагирович, у тебя совесть есть? Почему я каждый раз должна напоминать об обещании меня не лапать, а? – честно пыталась придать голосу строгость и грозность, но получилось как-то мягко и без претензии, как будто я ради приличия ругаюсь, а на самом деле вполне довольна сложившейся ситуацией.
– Зря ты, Машенька, возмущаешься. На этот раз я не виноват. Буть справедливой. Сама посуди. Ты добровольно ко мне в кровать забралась, сама на меня легла, почти сама с себя платье стянула, а теперь обвиняешь, – осуждающе цокнул мужчина. – А-я-яй…
– Выходит, это я на твою непоруганную честь покушаюсь?! – вот тут я уже реально разозлилась.
– Ну, если ты так ставишь вопрос, то да, выходит, что ты, – нахально улыбнулся Яматов.
– Простите, пожалуйста, сейчас всё исправлю, – попыталась встать, но Дмитрий тут же прижал обратно к себе.
– Да ладно, не стоит, я уже смирился и готов уступить. Моё тело в полном твоём распоряжении. Пользуйся на здоровье.
– Ах ты, гад ползучий, а ну пусти, пока я тебе… – фразу с угрозой не закончила. Дмитрий, ухватив меня за подмышки, подтянул к себе и закрыл рот поцелуем.
Упёрлась ладонями в мужскую грудь и толкаю, пытаюсь вырваться. Да только все мои попытки на фоне физической силы Яматова – просто еле заметное трепыхание. Как сохранила самообладание и не ответила на поцелуй – сама удивляюсь. А ведь был момент, когда чуть не плюнула на гордость, но вовремя вспомнила, что Дмитрий не свободен, скоро женится, а я для него так, развлечение на один раз.
– Ой, больно же, – отстранился Яматов, когда я его за язык укусила. – Зачем безобразничаешь?
– Затем, чтобы ты при живой невесте чужих девушек не целовал, – высказалась я, а у самой уголки губ от обиды вниз потянулись.
– Э-эк как тебя на ней заклинило-то, никак забыть не можешь, – усмехнулся Яматов, и я едва поборола желание немедленно глаза ему выцарапать.
– Это у тебя в мозгах что-то заклинило. Терпеть не могу предателей. Ты мне мозги пудришь, невесте изменяешь. Выходит, нас обеих обманываешь – это свинство!
– Так-то да, свинство, – Яматов, нахмурившись, сделал вид, что устыдился, но потом весело сообщил, – но если моя невеста и ты – это одно лицо, тогда всё в порядке, да?
– У меня что, на лице написано: «Люди, вешайте этой дуре лапшу на уши сколько угодно, примет всё за чистую монету»?! – окончательно потеряв терпение, взорвалась я. – По-твоему, я совсем идиотка?!
– Нет, по-моему ты сейчас пучишь широко глаза, потому что себя не оцениваешь, – с умным видом заявил Яматов.
– Дима, завязывай нести чушь, твои дешёвые приёмы не сработают, – сквозь зубы процедила я и мечтаю лишь об одном – поскорей избавиться от общества Яматова. На дух враньё не переношу, особенно, когда его глядя в глаза говорят.
– Да почему чушь и причём тут приёмы? Машка, я что, на клоуна похож, чтобы такими вещами шутить? – лицо Яматова приобрело серьёзное выражение, и я только сейчас заметила, что он осунулся и сильно. Вокруг глаз появились мелкие морщинки, губы стали тоньше, а на лбу виднеются поперечные морщины. Перемены хоть ничуть не испортили Дмитрия, но всё равно я забеспокоилась.
– Дим, – коснулась его волос, – у тебя седина появилась, а вчера её ещё не было, и ты как будто стал старше. Это из-за подготовки, да?
– Очуметь! Я ей, можно сказать, предложение руки и сердца сделал, а она мне – староват ты, дедуля, топай лесом, – усмехнулся Яматов, и его руки, до этого момента спокойно лежавшие на моей пятой точке, с силой её сжали. – Запомни, Мария, старый конь борозды не испортит. Хочешь, докажу?
– Да прекрати ты, я же серьёзно.
– Маша, – Яматов, поёрзав бёдрами, в очередной раз потёрся об меня мужским естеством. – Разве ты не чувствуешь, что я тоже серьёзен как никогда.
– Дмитрий Тагирович, я уже все твои уловки выучила, не получится тему сменить. Хоть я девушка и стеснительная, но в обморок от того, что ты тут в меня кое-чем упёрся, не упаду. Выкладывай, ты морщинами покрылся из-за подготовки?
– Ну ты и зануда, – закатил мужчина глаза. – Да, шкурка попортилась из-за сеанса, но это не критично, к обеду восстановлюсь и стану краше прежнего.
Ещё раз придирчиво осмотрела изменения на лице и волосах Дмитрия. Ведь это лишь внешние проявления, внутренние наверняка тоже есть, и неизвестно как они отразятся на здоровье Яматова.
– А ты полностью уверен, что восстановишься, такое уже раньше бывало? – поинтересовалась я, чем вызвала раздражение у собеседника, он даже лапать меня перестал.
– В том, что в любом случае приду в норму, абсолютно уверен, но то, что это произойдёт к сегодняшнему обеду – не факт.
– А ещё сеансы понадобятся?
– Конечно, я только начал.
– Сколько?
Допрос Дмитрию явно удовольствия не доставлял, и он не торопился отвечать на очередной мой вопрос. Вместо этого он отвернулся к окну и молчал.
– Дима, – ущипнула я его за бока.
– Шесть или семь, трудно точно сказать, – по-прежнему не глядя в мою сторону, отозвался мужчина.
– Шесть или семь, – ошарашенно повторила я и вынесла вердикт: – Да ты и трёх не выдержишь, коньки раньше отбросишь, если судить по первому разу. Я категорически против нового сеанса до тех пор, пока силы к тебе не вернутся.
– Когда у тебя появилось право голоса? – прорычал Яматов и, довольно грубо скинув меня с себя, встал с постели.
Ни обидные слова Дмитрия, ни его резкие движения не возымели действия, я и не подумала обижаться. Знаю, он специально меня драконит, чтобы разозлилась и перестала за него переживать.
Поёжилась. Вместе с мужчиной из кровати испарилось и чувство комфорта, а ещё он забрал с собой свой чудный запах, но зато глазам предоставил раздолье. Голый Яматов без капли стеснения прошёлся по комнате до кресла, стянул с него штаты и неспешно их надел. Всё-таки Дима идеальный мужчина, и, как выяснилось, это относится ко всем частям его тела.
– Ты можешь орать, угрожать, крушить мебель, разнести в щепки дом, но всё равно ничего не добьёшься. Я не отступлюсь. Следующего сеанса не будет, пока ты не восстановишься, – спокойно и уверенно заявила я, а для пущей важности высоко задрала нос.
– Машка, не борзей. Мне ничего не стоит связать тебя и силой заставить…
– Видал, – показала я сложенную из пальцев фигу. – Не пугай, всё равно угрозу не выполнишь.
– Почему это?! – упёршись кулаками в бока, искренне изумился мужчина.
– Целую кучу раз тебе было проще заставить меня что-либо делать силой, но заметь, ты не торопился связать. Ты убеждал, уговаривал, иногда даже опускался до шантажа, но физическую силу не применял. Это из-за того, что ты не такой, тебе претит поднимать руку на женщину. Так что не разыгрывай изверга, я давно тебя не боюсь! – выдала я пламенную речь, и если бы её говорила не я, то встала бы и поаплодировала.
Яматов поморщился, почесал затылок, затем подошёл к прикроватной тумбочке, где взял с подноса бутерброд, поднёс его к губам и сам для себя произнёс:
– Интересно, когда же я дал слабину и вырастил из дрожащей от страха девочки уверенную стервозную барышню?
Дмитрий бы откусил кусок от наверняка испорченного бутерброда, как-никак всю ночь в тепле пролежал, но я не дала, быстро сориентировалась и, укутавшись одеялом, отняла его у Яматова.
– Отравишься же. Если есть хочешь, я новые нарежу, а эти, – кивнула я на поднос, – хоть и жалко, но надо выбросить.
– Докатился, – гладя на бутерброд в моих руках, резюмировал мужчина, – позволяю женщине командовать, вот и еду без сопротивления отдал. Может, лучше позволить тебе сгореть, а то если выживешь, чувствую, я вскоре об этом пожалею.
