Наталья Шемет
Пожелай мне СНЕГА
Легенда о городском ангеле
– Ты кто?
– Я – ангел.
– Ангелов не бывает, – я отрицательно покачала головой. Странный какой-то.
– Но я же есть! Вот, смотри.
Он сказал «смотри», но протянул мне руку. Ладонью вверх.
Я пренебрежительно хмыкнула – крыльев-то за спиной нету! Тоже мне, серафим выискался.
– Возьми меня за руку, не бойся.
Бояться? Мне – бояться? Я уже давно ничего не боюсь…
Снова захотелось плакать. Проглотив внезапно появившийся в горле комок, подумала, что у этого человека удивительный взгляд. Эх… Молодой же совсем парень. Чуть растрепанные длинные темные волосы. Невысокий, красивый. Красивый! Одет прилично. Что, такому больше познакомиться негде? И – не с кем?
Я постаралась оторвать взгляд… глупо как – оторвать взгляд… от его лица. Не смотреть. Не смотреть в глаза. Не разговаривать. Никогда не разговаривать с незнакомцами! Хватило одного раза… Тем более, в подворотне.
Вернее, не в подворотне, конечно, а во дворе какого-то дома, куда я свернула, чтобы покурить. Покурить… Во сказанула. Одна сигарета, вторая… третья… пока тошнить не начнет.
И тут появился он.
Поначалу показалось, что у меня попросту поехала крыша – стою и сквозь пелену злых слез смотрю на приближающуюся ко мне фигуру, светлую, чуть блестящую – что-то сверкает над головой мужчины, да и вокруг тела, повторяя линию плеч, рук, тянется сияние. Звездно-рассыпчатое, словно Млечный Путь струится и растворяется в сгущающихся сумерках маленькими гаснущими искорками. Белыми.
Бред, галлюцинация. Он – мой бред! Или, может, маньяк? Рановато для маньяка.
Я горько усмехнулась. Как в том анекдоте – не с моим счастьем. Хотя нет. Не стоит второй раз искушать судьбу. Весна, вечер. Хотя… никого нет вокруг, только я – и он. Впрочем, все равно.
Снова затянулась, глядя на молодого человека. А в его глазах, даже на расстоянии – тепло. Может, так смотрит удав на кролика?.. Но мне почему-то становится легче. Хочется бросить сигарету, но я усилием воли, нет, собственного идиотизма, делаю еще одну глубокую затяжку. В надвигающейся темноте тлеющий кончик сигареты кажется красноватым глазом некого невидимого чудовища.
В этот момент голова начала кружиться, и я почувствовала, что сознание уплывает куда-то… и когда мир вокруг начал меркнуть, успела увидеть близко-близко его глаза – карие, с искорками на радужке – словно со звездными вкраплениями. Такие добрые, как будто все понимание мира сосредоточилось именно в них. А за спиной молодого человека я успела разглядеть нечто белое, словно ветер наполнил его плащ своим дуновением, и тот сбился в подобие крыльев.
Морок исчез, в голове посветлело. Когда парень подошел поближе, никаких крыльев, конечно, не было.
Так я познакомилась с ним, с моим ангелом. Посреди пустого и безразличного города. Впрочем… город всегда был таким. Ему никогда не было дела до меня. Ни тогда, когда я лежала в больнице, пытаясь осознать то, что случилось. Ни тогда, когда я напивалась до беспамятства, переживая глубочайшую депрессию и потерю того, кто был мне дороже целого мира, но который не верил, что я ни в чем не виновата. Но я же была не виновата! Такое могло произойти с любой, с любой! Но почему-то случилось именно со мной.
Городу не было дела до меня – ни тогда, когда я снова лежала в больнице, решившись на выскабливание. Этот ребенок не должен был появиться на свет. Это дитя не было желанным. Это существо вообще не должно было зародиться в моем теле – дети плод любви, не насилия…
Городу не было до меня дела. Я мучилась, физически ощущая осуждение медперсонала – ах, ну и что, сколько таких, как вы, рожают, и ничего! Ничего… но я – я не хочу… я ненавижу его – это еще ничего не смыслящее существо, но уже умудрившееся разрушить мою жизнь. Так – не хочу.
Никто не видел, как я плакала по ночам. Никому не было до меня дела. Даже тогда, когда я, стоя на крыше девятиэтажки, вырвавшись из внезапно ставшей такой душной и тесной квартирки, чувствовала дичайшую пустоту внутри – боги, я же хотела детей! Троих! Но – от него… теперь ни его, ни детей… у меня никогда не будет детей… Почему я не родила того?.. Не могла… ненавидела… себя – ненавидела… может, ребенок был и не виноват?..
Поздно.
Я стояла на самом краю, и голова кружилась – но не могла сделать шаг. Вопреки всему я, оказывается, все еще хотела жить. Что-то меня удерживало – здесь, в этом мире. Хотя, казалось, не могло удержать уже ничего. Я больше не верила ни в ангелов, ни в дьяволов – ни во что и ни в кого… Не верила ни в любовь, ни в счастье, ни в сказки. Впрочем, в сказки можно было верить – только в жизни у них, знаете ли, не бывает счастливых финалов.
А потом я очнулась метрах в пяти от края.
…Точно помню, помню нежные руки и – провал. И я очнулась в безопасности, а на душе почему-то было легче. Помнила, меня окутало чем-то теплым, невесомым. Почему-то больше всего в память врезался образ лебединого крыла.
И я рыдала. Рыдала, словно у меня кто-то умер. А впрочем, на тот момент умерла я сама – умерла и возродилась. Странно, эта новая «я» отчаянно хотела жить! Вопреки сломанной судьбе, потерянной, предавшей, растоптавшей меня любви – о, если б он просто ушел к другой! Все было бы проще. Но… Он ушел – от меня. Такая не нужна…
Но это было уже не важно.
На тот момент я потеряла работу. Не было семьи… они далеко, а я не вернусь. Туда – не хочу… так – не хочу, раздавленной, униженной – не хочу… дурочка же, скажут. Уехала покорять большой город… вот они, огни большого города.
Прямо передо мной. Внизу и вокруг, сколько глаз хватит.
На город опускалась ночь. Она была бархатной, обволакивающей. А я все сидела на крыше, подтянув коленки к груди, спрятав в ладонях лицо, и рыдала так, что, казалось, в организме вот-вот случится обезвоживание. Не думала, что слез может быть столько.
Но они закончились. И, шатаясь, я поднялась и пошла вниз.
По лестнице. Нет, вру. Я еще раз подошла к краю – посмотрела туда, в черную глубину, куда еще совсем недавно вроде как хотела сигануть… даже наклонилась немного.
Странно. Я ведь прежде боялась высоты. Сейчас смотрела и понимала, что больше страха нет. Кажется, я не боюсь уже ничего.
С того момента все изменилось.
Я выжила. И еще. Стала совсем другой.
Куда-то исчезала милая девочка с нежным и открытым взглядом, куда-то пропала наивная глупышка, уступив место язвительной нахалке с выжженным сердцем. Избито? Ну и пусть. Я пожимала плечами и шла своей дорогой. Нет, не по трупам. Но по головам – точно. Чем ниже я опускалась в принципах, тем лучше становилась моя жизнь.
Тогда, на следующий день после памятного вечера на крыше, на последние деньги я купила новое платье, туфли на высоченных каблуках и сделала прическу. Макияж мне тоже сделали в салоне. А ночью… ночью я впервые продала себя.
Он обвинил меня в том, что я шлюха – что ж, надо было оправдать его слова.
Мне просто нужны были деньги. Да, я рисковала. Но тот, кто оказался со мной, на счастье не был маньяком или насильником… Или… или меня просто кто-то хранил.
Этой ночью, ложась в чужую постель, я боролась с омерзением, мое тело протестовало! Так нельзя! Но это даже сыграло мне на руку. Мужчина остался доволен. Он хотел встретиться со мной снова, но нет. Не для этого я отдала себя сегодня. Просто хотела расстаться с той, кем была когда-то. Незнакомый мужчина обладал мной, был внутри меня… Отвратительно. Но таким образом я вытравила из своего тела остатки нежности, веры в добро и чудо.
Грязь, мерзость и похоть. Кругом грязь и похоть. Мужчины заправляют всем, мужчины используют женщин, а потом выбрасывают. За ненужностью. Как вещь. Как грязную тряпку, которую не имеет смысла стирать. Проще взять новую. В истинности этих избитых слов я убедилась, как никто.
Я не хотела быть тряпкой. Хотела жить – зло, отчаянно, и командовать если не этим миром, то по крайней мере собой. И больше никому не подчиняться. Больше не существовать ради кого-то. Просто жить. И тогда, той ужасной ночью, слыша над собой тяжелое дыхание мужчины, чувствовала странное удовлетворение. Поняла, что тело – инструмент. Больше у меня ничего нет. Доброта и нежность… они никому не нужны. Значит, спрячем их, сложим в шкатулку, закроем на замок – пусть полежат до лучших времен. Кто знает, как повернется. Хотя… нет, лучше выбросить все это с моста в реку. Вместе с ключом. Образно, конечно.
Чуть позже, с помощью мужчин, я получила работу. Продвинулась по служебной лестнице. Нет, сыграли роль не только хорошая фигура и красивые глаза. Я все-таки оказалась неплохим специалистом. Ну и что, что мне приходилось раздвигать ноги – я же научилась делать это профессионально, отбросив сомнения и забыв, что такое стеснительность. Продвигаться и раздвигать – слова, близкие по значению и по смыслу. Одно подразумевает другое. Ах, кого-то из-за меня уволили? Мне плевать. Никто никогда не жалел меня – почему я должна это делать?
И не жалела. Говорили, что я зла. Что жесткая и у меня нет сердца. Ну конечно, нет. Откуда ж ему взяться-то? А когда я смогла обходиться без мужской поддержки, то стала только своей. И больше ничьей.
Все-таки меня кто-то хранил. Иначе бы ничего не получилось.
А потом, однажды, я услышала наивную сказку про… нет же, ерунда какая.
В общем, говорят, в городах существуют свои ангелы. Они не такие, как небесные, – у этих другие обязанности. Вернее, другие методы. Городские спасают тех, кто отчаялся, тех, кто разуверился в Ангеле-хранителе. Ведь если человек больше не верит в своего ангела, тот не может ничем помочь. Нет, ангел старается, старается как может, у него так много сил! Но когда человек теряет веру, понемногу ангел слабеет и становится беспомощным.
И тогда приходит время городских ангелов – они не такие нежные. Сильнее. Они многое видели, их сердца и души закалены. Городских хранителей можно встретить где угодно: в баре и в подворотне, в офисе, на вокзале, в магазине, да и просто столкнуться на улице.
Они так похожи на людей. И скрывают крылья, чтоб ничем не отличаться от нас. А как же иначе – попробуй, выйди так на улицу – мигом к психиатрам попадешь. А там поди докажи, что ты – ангел… поместят в одну палату с Наполеоном да еще с кем, а крылья ампутируют. Чушь – крылья! Если есть овцы с двумя головами, почему б не быть человеку с отростками на спине…
А отрезанные крылья больше не вырастают – не ящерицы же, ангелы. Не ящерицы…
Ангел же хранитель, освобождаясь от невыполненных обязательств, выздоравливает, набирается сил и прилепляется к другому человеку. К тому, кто еще в состоянии верить.
Городской ангел сопровождает человека, отводит беду, дает надежду… Порой он невидим. Порой – показывается. Но если человек оставит и этого ангела, третьего шанса уже не будет.
Я не верила в эти сказки. До тех пор, пока…
– Ты кто?
– Я – ангел.
– Ангелов не бывает, – я отрицательно покачала головой. Странный какой-то.
– Но я же есть! Вот, смотри.
Он сказал «смотри», но протянул мне руку. Ладонью вверх.
И в этот момент за спиной молодого человека раскрылись два огромных, похожих на лебединые, крыла.
Я вдруг протянула руку, коснулась его. Теплый… живой… правда, не галлюцинация. Неверяще моргнула. Почему у него за спиной крылья?!
В голове мелькнула шальная мысль о том, какую выгоду можно извлечь из общения с ангелом. Усмехнулась. Не демон же. С тем, наверное, можно было бы договориться. А с этим? Этому душа не нужна. Интересно, что же ему надо?
– Пойдем отсюда. Тебе здесь не место.
– Тебе-то какое дело? – мне хотелось противоречить, язвить и… да, я злилась. В первую очередь на себя. Я привыкла никому не доверять! А сейчас мне отчаянно захотелось снова стать маленькой девочкой, которую бы согрели и приласкали. И рассказали красивую сказку, и дали надежду, и…
Верить. Очень хотелось верить – хотя бы во что-нибудь.
– Пойдем, – он потянул меня за руку прочь из двора.
Я чувствовала, что пойду за ним – я, пропади все пропадом, верю ему! Почему?! Столько лет мне никто не был нужен. Что это – встреча с Максом так взбудоражила?
…Макс.
Мы не виделись десять лет.
За это время я добилась многого – определенный статус, положение, приличная должность. Быть независимой – в этом, оказывается, есть свои плюсы. Правда, что-что, а постель была согрета исключительно тогда, когда я сама этого хотела. И в квартире у меня не было даже кота. Никого. Вот какой я стала теперь. И, вроде, была всем довольна.
Зато он умудрился оказаться именно таким, каким я когда-то мечтала его видеть. Рядом с собой мечтала видеть… Мы встретились сегодня. Нет, конечно, не на равных, его должность была серьезнее, но почему-то меня это не удивляло. Неправда все это, врут анекдоты про то, что, мол, со мной он стал бы президентом, а без меня работает на бензоколонке. Неправда. У него все было хорошо.
У него все эти годы все было хорошо.
Он не сильно изменился. Пожалуй, немного постарел – все же был старше меня. Но остался таким же привлекательным. Немного раздался в плечах и поясе, но… просто казался выше и солиднее. Представительный. Холеный. И… женат. И двое детей. Не трое, как хотела я. Двое – мальчик и девочка. Конечно, в наше время трое – это лишнее.
И вот сразу вспомнил меня. Узнал. Собственно, чему удивляться? Мы не сильно изменились. Десять лет – не такой большой срок.
Меня страшно подмывало спросить, как он жил. Но ответ был очевиден! Да счастливо он жил, совершенно счастливо!..
Не могла идти домой после работы, не могла. Бесцельно бродила по городу – городу, которому, как и прежде, не было до меня дела, и свернула в какой-то двор. Очень хотелось курить.
Ох, как же мне было плохо. Такое чувство, что я стою не возле подъезда, не возле многоэтажного дома, а с точностью наоборот – смотрю не в небо, вверх, а сверху – вниз. Как когда-то, десять лет назад.
Я вспомнила. Вспомнила отчаяние, которое преследовало меня тогда, и в то же время страстное желание выдержать, выстоять любой ценой и просто чувствовать себя живой. Выстояла. Выдержала. Живой… не уверена.
Оказалось, кто-то наглый и злобный достал со дна речки покрытую зеленью шкатулку и, провернув с диким скрипом замок, вынул мое мягкое сердце и воткнул обратно в грудь. Оно моментально пришлось к месту и забилось – доверчивое, глупое. Все, что было, оказалось бессмысленным. Вся сила моментально улетучилась. Как же я ненавижу его.
Его. Макса. Максима Николаевича.
Но ничего не изменить. Мы встретились. И теперь должны работать вместе.
…А вот он – ангел. Говорит, что ангел.
– Пойдем же.
Голос мягкий, нежный. Что ж ты делаешь, кем бы ты ни был! Мне так мерзко и так гадко, еще и ты!
Странно, но я не противилась и двинулась следом. Как зомби, как дурочка, ведомая странным человеком с крыльями за спиной. К тому моменту, как мы вышли на оживленную улицу, крылья непостижимым образом свернулись и спрятались под плащ.
Я смотрела на него во все глаза. Тошнота прошла, осталось странное чувство – любопытство и что-то еще. А он так и держал меня за руку, как маленькую девочку. Почему-то это казалось правильным.
– Виктория Владимировна!
Я остановилась как вкопанная. Как?! Откуда?! Внезапно захотелось съязвить, мол, такие люди и без охраны?
Да будь ты проклят!!!
Ненавижу.
С ним – двое детей. И жена. И я – с этим… с кем?
– Макс. Старый друг Вики, – он протянул руку для приветствия.
– Ан… – молодой человек замялся на секунду, – Андрей.
И свободно пожал протянутую ладонь
А в глазах Макса интерес и что? Ревность?! Я не слышала ни имен его детей, ни имени его жены. Она же пристально смотрела на меня – видимо, он уж слишком откровенно пожирал меня глазами. Я поглядела на своего спутника – его лицо выражало спокойствие и даже безмятежность. Красивый. Правда, красивый. Нигде не стыдно с таким показаться. И моложе Макса лет на… десять? Внезапно почувствовав что-то похожее на кураж, я взяла «ангела» под руку.
Улыбнулась, кивнула и, не придумав ничего лучше, сославшись на спешку и страшную занятость, увлекла молодого человека прочь.
Я была уверена, что Макс смотрел нам вслед.
До моего дома шли молча. Поднялись на восьмой этаж. Я открыла дверь, парень вошел следом, не спрашивая разрешения. Снял плащ, повесил на вешалку и направился в ванную – словно знал квартиру как свои пять пальцев. Я услышала звук льющейся воды – он что, душ решил принимать?! Нет, всего лишь руки мыл…
Прошла в спальню и ничком упала на кровать. Меня начало колотить. Было совершенно все равно, что в квартире у меня незнакомец. Куда девалась моя хваленая осмотрительность? Впрочем, сегодняшний день был полон сюрпризов. Одним больше, одним меньше…
Через какое-то время услышала шаги – он присел на краешек кровати, в руках держал бутылку водки и две рюмки. Споить меня решил? А, в общем, плевать.
Нет. Ошиблась. Когда же немного успокоилась, он молча вышел, и я услышала, как хлопнула входная дверь.
На следующий день Макс был необычайно любезен. Пожалуй, смотрел на меня с куда большим интересом, чем вчера. Я же старалась как можно меньше с ним контактировать.
А когда вернулась домой, у подъезда меня ждал Андрей.
И назавтра тоже.
Он приходил ко мне, варил мне кофе. Боже, как банально – он варил мне кофе… Иногда готовил ужин – я и забыла, что это такое, когда о тебе заботятся. Больше молчал. Но рядом с ним было невероятно тепло и спокойно. Словно все проблемы испарялись – и Макс в том числе. В конце концов я с удивлением обнаружила, что, когда Андрей рядом, про прежнюю любовь я не вспоминаю.
В какой-то момент я посмотрела на Макса другими глазами и вдруг поняла, что он не так хорош, как мне показалось в день нашей встречи. Я, в отличие от него, осталась стройной, а он… Оказывается, над ремнем явственно виднелся живот, который никого, ясное дело, не красит, просто расплывшуюся фигуру скрывал отлично скроенный костюм. Солидность, т.е. «ширина» в плечах оказалась не такой уж привлекательной рыхлостью. Глаза не блестели так, как у Андрея. Волосы не были такими непослушными и взъерошенными, а дотошность и правильность Максима Николаевича теперь выглядели редким занудством. Я не помнила его иным.
Наверное, Макс что-то почувствовал, потому что однажды к концу рабочего дня умудрился застать меня одну и пригласил поужинать. Место я могла выбирать какое угодно – на свой вкус.
Я опешила. Правда, совершенно растерялась, не зная, что ответить. Все-таки это был Макс… Только что-то заставило меня выглянуть в окно.
На улице ждал Андрей.
Стоит ли говорить, что от этого предложения я отказалась?
По дороге домой я думала о том, что Андрей тоже какой-то слишком правильный. И в то же время совсем нет. Не похож на правильного! Даже порочный слегка – вот как это сочетается в одном человеке, я понять не могла. Слишком красивый. Слишком. И вызывает желание, приходилось это признать. Немыслимо! Пока я открывала дверь своей квартиры, в полной мере осознала значение фразы из дешевых романчиков, тех, которые не жалко выбросить после прочтения. А именно – что это такое, елки зеленые, когда в животе бабочки порхают. Ужас просто! Как-то неправильно мы общаемся. И вообще – не подходит он мне. Не хочу ни к кому привязываться.
Да что ж такое! Я привыкла контролировать свои желания. А тут – сначала Макс, теперь – он… Привыкла же к тому, что все вокруг подчиняется мне, даже собственное тело. Вернее, это в первую очередь. А теперь оно предает меня. Последний раз это было… так давно… нет… я не хочу этого помнить, не хочу!
Андрей молчал практически весь вечер. А когда ему нужно было уходить, я сама удержала его. Он не оттолкнул.
Молча, без слов, мы оказались в постели. Я даже не помню, говорил ли он что-нибудь вообще. Он просто был. Молчаливый, понимающий и нежный. Мой. Только мой – я чувствовала это. Помню, что называла его не то Макс, не то Андрей, но больше всего мне хотелось назвать его «мой ангел».
В какой-то момент мне почудилось, что в темноте его кожа светится. Но вся эта фантазия с ангелами казалась мне бредом воспаленного мозга. Моего.
Наутро я обнаружила в постели пару перьев. Небольших совсем перышек. Правда, я ни о чем таком не задумалась, не до того мне было. Я улыбалась, как же иначе – словно крылья выросли. Состояние безмятежного счастья было каким-то всеобъемлющим, что ли… А перья из подушки. Или из одеяла. Да, я по старинке спала под пуховым. Ну, могло туда попасть пару перьев, кроме пуха? Наверное, да.
Андрей ушел среди ночи, как прежде уходил по вечерам. Не остался до утра. Но это было неважно.
Стоит ли говорить, что весь день мои мысли занимал только он, а вовсе не Макс, который, как назло, все время находился рядом? Это было совершенно нелогично для человека, занимающего такую высокую должность.
А потом закрутилось.
Каждый вечер Андрей встречал меня. Я еле сдерживалась, чтоб не выбежать ему навстречу на глазах у всех, в том числе и Макса. Честно говоря, в какой-то момент мне стало глубоко безразлично, что о нас подумают. Он был моим. Когда Андрей обнимал меня, мир приходил в состояние гармонии.
Макс видел нас вместе, не раз и не два. Стоит ли говорить, что не раз и не два он пытался пригласить меня поужинать?
Но я, та, которая еще недавно кинулась бы ему на шею, только бы позвал, сейчас равнодушно отказывалась. Раньше отдала бы все, что угодно, за него, и плевать, что у него жена и дети, плевать! Но только не сейчас.
У меня был Андрей – он не спрашивал ничего о моем прошлом, не строил планов на будущее. Просто был рядом. Единственное, о чем он меня попросил, это чтобы я бросила курить.
Я бросила.
Он ничего не требовал. Даже больше не напоминал о том, что он вроде бы как ангел. «Наверное, – думала я, – это все просто померещилось».
И я тоже у него ничего не спрашивала. Нет, однажды я поинтересовалась, кто он и кем работает. Он что-то ответил уклончиво про связи с общественностью, и я не стала лезть в душу. Ну и ладно. А зачем? Если чудо произошло: я оттаяла. И вспомнила, как это, когда есть человек, который тебе на самом деле нужен. Нужен, чтобы дышать.
Все выяснится со временем.
А наутро иногда я находила в постели несколько белых перышек. Улыбалась, и мне казалось, что это перья из моих крыльев – тех, которые мне дарил Андрей.
Все было хорошо. До тех пор, пока…
Мы заключили выгодный договор, и, конечно, это нужно было отметить. Мне не особо хотелось идти – взять с собой Андрея я не могла, а без него… Но и отказаться тоже было нельзя. Как я ни пыталась весь вечер держаться от Макса подальше, ничего не получалось. Я слишком много выпила, и…
И мы оказались вдвоем. Что это была за комната, я не поняла. Помню только, что он уверенно закрыл на ключ дверь, в моем одурманенном алкоголем мозгу промелькнула мысль – что я делаю, у меня же есть Андрей…
А потом Макс отвез меня домой. В машине я сидела, отодвинувшись как можно дальше от него и, отвернувшись, смотрела, как за окном проносятся фонари, а свет отражается в лужах. Мир был каким-то полустертым. Шел дождь. И мне казалось, что наступил едва ли не конец света.
Макс поднялся следом за мной, вошел как к себе домой – правда, я толком не обратила на это внимания. Андрея не было. Заметалась по комнатам, как безумная, прекрасно понимая, что, ну, не прячется же он! Его просто нет – ни на улице, ни в квартире. Нет, здесь его нет. В голове шумело от выпитого и от того, что мне… да мне просто было плохо, черт возьми!..
Вальяжно развалившись в кресле, Макс произнес:
– Ну, что ты. Не волнуйся. Иди ко мне.
И похлопал себя по колену, подзывая меня, словно собачку.
Я посмотрела на него как на полоумного. Наверное, его удивило выражение моего лица, потому что больше он ничего не сказал. Меня же страшно тянуло на крышу. Я бросилась вон из квартиры.
На крыше было страшно холодно. Дул сильный, пронизывающий ветер. Дождь усилился – холодный, очень холодный, несмотря на июнь месяц.
Андрей стоял на самом краю, вполоборота ко мне. У него действительно были крылья. Они чуть-чуть шевелились на ветру, сероватые, мокрые, тяжелые от дождя. На таких не взлетишь…
Я протрезвела моментально.
– Ты… ты все-таки ангел, – прошептала. – Если бы я знала раньше…
Андрей посмотрел на меня так, словно увидел в первый раз. А еще в его взгляде читались и боль, и снисхождение, и… прощание? Прощение?..
– Ты знала. Просто не хотела верить – до конца. Я… зря. Все зря. Зря надеялся, и… Я так старался. Но ничего не вышло.
– Постой… что ты… куда же ты… ты нужен мне… как я без тебя – теперь? Или забери меня с собой… не уходи…
Я понимала, что несу полный бред, а ситуация еще бредовее, чем могла показаться на первый взгляд – но какое это сейчас имело значение?
– Ты не можешь так просто уйти! Не уходи… пожалуйста, не уходи!.. Что происходит, объясни мне…
– Понимаешь, Вик… – произнес Андрей с болью в голосе, – меня же отправили, чтобы я помог тебе, когда ты отказалась от Хранителя. Давно, еще тогда, в первый раз на крыше, помнишь? Я был там. Должен был беречь тебя – и берег, как мог… Ты сама выбрала свой путь, я не должен был вмешиваться, просто надо было хранить твою жизнь. Но ты ломала себя. А я… привязался к тебе. И вот, когда появился Макс, не выдержал. Показался. Думал, так будет лучше. Не думал, что я… что мы… В общем… тех из нас, кто не справляется со своей работой, тех… отзывают. Знаешь, а ведь я полюбил тебя. Нельзя было. Нам нельзя. Так не положено. И теперь меня пошлют на… у вас бы это назвали переквалификацией, – он усмехнулся, но с такой горечью! – И я тебя забуду. Все так просто, Вик. А ты больше меня не увидишь. Я… если бы у меня был выбор, я бы не хотел забывать тебя.
Я молчала, не в силах понять. Все это не укладывалось в голове, и в тоже время меня не покидало ощущение, что я знала это с самого начала. Знала же. Просто забыла. Или не верила?
– Зачем? – произнес он. – Зачем? Ведь он не нужен тебе. Ты же и сама это поняла.
– Я не знаю… прости меня… это слабость, минутная слабость, я просто женщина… но это же ничего не значит для меня. Из-за этого нельзя так…
«Отчаиваться», – хотела сказать я. Отчаиваться? Принимать близко к сердцу? Нет, тут было что-то иное. Пытаясь оправдать свой поступок, мне казалось, я вот-вот пойму – почему простое «переспать» может иметь такое большое значение и такие странные последствия. Все же можно объяснить, понять. Может, не в этом случае? Может, как раз верность являлась самым главным в наших с Андреем отношениях? Верность, безграничное доверие, принятие человека, или ангела, таким, какой он есть, ничего не спрашивая, ничего не выясняя и ничего не требуя? Но хранить верность… неужели в наше время это еще так важно?!
Мне было важно. Мне тоже было важно! И он мог бы меня понять и простить. Я же искренне раскаивалась!
– Пожалуйста… не уходи, – взмолилась я.
– Увы, Вик. Я же не нужен тебе на самом деле. Люди почти не верят в ангелов – ни в хранителей, ни в нас, городских. Все бесполезно. Но мы все равно пытаемся.
Он пошатнулся, я закричала. Знала же, что он не взлетит.
Ветер растрепал его волосы, они закрывали лицо, а я хотела видеть глаза Андрея. Ангела… Я сделала к нему шаг.
– Вика?
О, нет! Макс! Его только не хватало! Я посмотрела на мужчину, который так не вовремя здесь появился. А когда снова обернулась к Андрею, его… не было. Мне показалось, что сердце сейчас остановится, но я кинулась к краю крыши…
Никого. Он не взлетел и не разбился – он исчез. Его просто забрали. Забрали у меня. Что же теперь?.. Как – теперь?..
– С кем ты тут разговаривала?
Стараясь отвечать ровным голосом, я произнесла:
– Ни с кем. Тебе померещилось.
– Ты пугаешь меня! Мне показалось, что ты была не одна, – Макс тоже подошел к краю, глянул вниз и, видимо, пытался разглядеть внизу разбившееся тело. – Кто он? Где? Отвечай! Или я вызову «скорую». Ты странно себя ведешь, тебе не кажется? Очень странно!
Снова!.. Его слова резанули меня. Так больно – как и не было десяти лет. Словно я опять была той, прежней, пострадавшей от нападения… бьющейся в истерике, валяющейся в ногах, городящей всякую чушь и вместо сочувствия получившей: «Ты сошла с ума. Так нормальные люди себя не ведут. Я вызову «скорую». Тебе нужна квалифицированная помощь специалиста». А ведь я тогда всего-то и просила, чтобы Макс не уходил.
– Мы пришли к тому, с чего начали! – я истерично засмеялась. Смеялась, плакала и не могла остановиться. – Ты не изменился, Макс. Ни капли не изменился! Ты уже однажды собирался отправить меня к психиатру!
* * *
Эта история закончилась очень просто. Макс уехал вместе с семьей. Ему сделали выгодное предложение, и он, конечно, не стал отказываться. Я работаю там же. С той разницей, что и меня повысили в должности.
В квартире все так же ни души. Все как и прежде.
У меня все хорошо. Только… Только теперь я знаю, что городские ангелы существуют.
Андрей сделал для меня так много. Больше, чем кто бы то ни было на всем белом свете. Помог, вылечил, сохранил, вернул веру в любовь – как бы это ни звучало. Насколько сильно он был дорог мне я поняла только тогда, когда его потеряла. Что же, это так по-человечески.
Могли ли мы быть вместе? Кто знает. Наверное, у нас не было будущего. Но… Но мне до сих пор кажется, что если бы я тогда не оступилась и устояла перед домогательствами Макса, все могло бы сложиться иначе. Если бы я знала! Если бы я только могла предположить, что всего-то нужно верить – безоговорочно. И, как ни странно, хранить верность. Если б я только могла знать, что она все еще что-то значит.
Наверное, во всем виновата только я. Но я все-таки надеюсь, что случится чудо и Андрей вернется.
Только… Какой во всем этом смысл, если он меня не помнит?
