Наталья Шемет
Эсперанса
Про Чуды. Вместо предисловия
– …чудес не бывает…
Где-то далеко-далеко, у себя в домике, который уютно расположился среди цветущих весенних деревьев, Чудо, услышав это, заплакало. И даже немножко пошел снег.
– Как же меня не бывает?
Оно обхватило себя лапами, ощупало, подергало за волосы, больше напоминающие разноцветную шерсть, понеслось к зеркалу – заглянуло, близко-близко, аж ткнулось в стекло курносым носом, всхлипнуло, утерло лапой нос, размазало слезы по лицу-мордочке.
– Ну как быть, если в меня не верят? Я ж тогда не Чудо, и даже не чудо, а так, невесть какая зверюшка… тогда и соседей моих, Чуд, тоже не бывает?..
В этот момент послышался стук в дверь.
– Эй, Чудо, открывай, это мы, Чуды, пришли чай пить! С пироженками и плюшками!
Снег растаял.
Чудо снова утерло лапками мордочку, улыбнулось и прошептало:
– Мы – есть… мы бываем! Мы все время случаемся – постоянно и регулярно!
И понеслось открывать дверь.
А на кухне до верха полный Очень Самостоятельный Чайник уже шипел и не зло плевался капельками кипятка. Очень Шустрые Чашки выстроились на кухонном столе. Очень Важная Сахарница заняла почетное место посередине, пододвинув круглым боком замершее в ожидании сладостей Очень Большое Блюдо.
Чудо происходит там, где его ждут и не сомневаются.
Главное – верить в него.
Тыждракон, или Спасение утопающих…
Но верю я, что лучшие слова
В честь меньшего слагались божества! (Шекспир)
– Цыц! Как тебя там… Элидо… дрон, во! – на посеревшего от страха менестреля уставились два немигающих совершенно круглых желтых глаза. Нет, ну, конечно, зрачок был – черный, вертикальный, бездо-о-онный… как положено, он завораживал, тянул куда-то… куда положено… кем… положено… что… положено?.. Парень глупо заулыбался, на мгновенье поддаваясь драконьей магии. Не-не-не, погоди-ка! Элидодрон помотал головой, прогоняя морок. Что за?.. Хмель прошел, а вот тварьная тварь оставалась реальностью, никак не видением! Но не смогла завладеть его разумом. Он велик! Силен! Может, как раз от того, что не трезв? Разум все-таки мутноват… ну и ладно!
Элидодрон икнул, чувствуя, что его на самом деле мутит. Вот это да, вот это приключеньице! Если он только останется жив…
– Н-да… горазд ты орать, я тебе скажу! – с чувством произнесла зверюга.
Парень икнул еще раз, хотел что-то сказать, снова помотал головой и захлопнул рот.
Он и страшная, огромная, болотно-коричневая ящерица с крыльями, как у летучих мышей, а туловищем больше любой коровы раза в два, сидели на верхушке скалы на площадке, чуть превышающей размеры дракона. Голова тварюги была по форме что у черепахи, которую как-то привез путешественник ко двору короля Валторна, только с рогами приличными – прямыми, а краешки назад загибаются. Лапы передние небольшие, но жилистые, когтистые, вот ноги задние мощные – такой здоровенного быка легко свалить… и хвост – знатный хвост! Шипастый, с финтифлюшкой на конце. Приглядевшись, парень понял, что на хвосте у дракона завязан фиолетовый бант.
Бант! Что творится вообще?! Элидодрон, несчастного на самом деле звали именно так, попытался вспомнить, как и что произошло. Как он орал, когда волок его дракон по лесу, потом над лесом, уже и не помнил толком. Нет, как раз как орал – помнил. Едва голос не сорвал, да штаны чуть не пострадали… Еще накрепко засело в памяти внезапное появление монстра, который схватил его поперек туловища да потащил, а потом они взмыли в небо…
Он ощупал себя: цел. Попытался отряхнуть одежду, непослушными руками пригладил торчком стоящие волосы. Нет, не получается. Ну и черт с ними… не перед кем тут прихорашиваться. Лучше бы дракон сразу им поужинал, чем так измываться. Или он не ест по ночам, фигуру блюдет?
Ох и бред у него в голове, редкостный! Элидодрон прижался спиной к одной из скал, столбиками торчащих у обрыва, эх, коленки-то дрожат мелкой дрожью, прям рассыпятся сейчас косточки! Он же не рыцарь! Просто певец! Он жить хочет! А что хочет дракон? Ууу, харя страшная… откормить, может, хочет? И потом съесть? Нет, он не выдержит! Это ж не сказки…
– Помогите!.. – пискнул парень. Совсем не по-мужски прозвучало, да, позорище. Если есть куда дальше. Хотя ночь, никого, только звезды смотрят сверху, интересуются… и этот, рожа нечистая, сидит тут, светится… глаза сверкают, на рогах чуть ли не огоньки, бусины… бусы?!
– Цыц говорю! Надоел оравши! Не буду я тебя есть, драконьей мамой клянусь. Дело у меня к тебе.
– Почему ко мне? – парень изумился, что еще удивляться может.
– Потому что больше никто не шастает по лесу! Тем более ночью! Дракона боятся!
– Ну так… тут такой вой стоит…
– Это не вой! Это песни! А ты чего поперся?
– Да бес попутал! Дракон то бишь, – парень поперхнулся словами, на гада уставившись, и продолжил, извиняясь: – Понимаешь, выпили с ребятами, поспорили – кто, мол, самый смелый… сам понимаешь, пьяному черт не брат. Дракон то бишь, понимаешь…
– Н-да… – протянул дракон, закивал. – Красноречием ты не страдаешь, понимаю. Делать вам нечего?
– Да как бы есть…
– Вот ты – кто? – сменила тему тварь, парень аж сморгнул.
– Элидодрон.
– Это я уже слыхал, – отмахнулся дракон. – Мне имечко твое навек запомнится. Идешь по лесу и орешь, будто режут. А что орешь? «Рыцарь я Элидодрон, я дракона страшный сон, я властитель королевств, у меня толпа невест…»
– Че?..
– И дальше подобный бред.
Парень почувствовал, что краснеет. Видать, лишнего выпили много.
– Вот я и спрашиваю, кто ты таков.
– В смысле? Человек!
– Нет, по профессии ты кто, властитель? – усмехнулся драконище, из ноздрей струйки пара вырвались.
– А! Менестрель я. Ну, песни там, танцы…
Дракон скорчил рожу – жалостливо посмотрел так. И носом зашмыгал?
– Вот! Значит, судьба тебя привела. Ты меня поймешь. Петь она меня учит, понимаешь? И на лютне играть! А у меня ни слуха, ни голоса… и лапы вон какие – видал?
– Так вой в лесу… это ты поешь?!
– Ага…
Дракон страдальчески обхватил голову лапами, тут же отнял их и вытянул в сторону менестреля. Когтями чуть в лицо не ткнул. Парень отпрянул, едва со скалы не свалился. Дракон ухватил его за одежду, назад притянул.
– Ну? Такими лапами как на лютне играть? А она заладила – ты сможешь, ты сумеешь…
– Кто – она? – не понял Элидодрон.
– Принцесса ваша.
– Так она жива?!
– Живехонька!
– А что ж ты ее не съел-то?! Мерлинка сказала, что…
– Дура ваша Мерлинка, дура! Не зря Мерлин удирал так, что пятки сверкали, еще бы, от такой женушки! А она теперь пытается на его месте удержаться – тоже мне, колдунья… мелкая, что белка, да и вертлявая такая же… рыжая! Точно белка. Голосок тоненький, а все туда ж – командовать! Колдовать! Бедный Мерлин, я его когда в Дендроземье относил, он так жаловался на женский род… сказал, лучше среди деревьев жить, никогда больше баб не видать только.
– Так и он живой?!
– Живехонький… говорю ж, сбежал, бедолага – от жены. Я еще над ним посмеивался – видать, наказанье мне теперь…
– А мы-то думали, что он за славой да за почестями с рыцарями отправился, да погиб, жена его все глаза выплакала… магию от этого теряет… на чудо надеется…
Дракон снова посмотрел на парня – теперь жалость предназначалась ему.
– Ждет, ага… Чтоб я к такой вернулся!.. Вся магия у нее – одно желание верховодить, больше никаких талантов и нету. Ладно, оставим… ты про принцессу спрашивал, чего не съел. Ну… мог съесть. Не в этом дело! Понимаешь, пока по небу неслись, она все смотрела на меня глазищами голубыми огромными, а потом вдруг ласково заговорила… Я от удивления чуть не выронил ее! Сказала, что все понимает, если я ее съем, обижаться не будет, прощает… только сначала хотела узнать, есть у меня братья, сестры? У меня двое старших братьев и две старшие сестры, я так ей и ответил. А она заулыбалась загадочно, закивала, мол, Мерлинка ей объясняла, что все проблемы из детства, и что, наверное, меня мама в детстве не любила, поэтому теперь я мщу женщинам, и желание похищать принцесс – способ самоутвердиться и доказать себе самому, что крут. И что прикажешь делать, если я вправду меньший в помете был? Заинтересовался ее россказнями. Думаю, пускай говорит – чего нет? А она, как прилетели, жалеть начала и спасать меня. Вот прямо руками! Обнимает, гладит…
Дракона передернуло, крылья ходуном заходили.
– Слезами заливается, так ей жалко меня! Обалдел я малость, чего скрывать. Говорит, что добрый я и хороший, где-то глубоко внутри, а могу быть добрым на самом деле, но сам себе не позволяю… Ну, я посмеиваться начал – развлекла ж, я не голоден, погодим, думаю, до ужина-то… потом она меня снова обняла и колыбельную спела, и уснула, думаю – ладно, пусть поспит напоследок. А она меня обхватила – будто защищает… сама ж маленькая, тоненькая, как веточка, а держит крепко… в общем… а потом… потом жалко стало есть того, кто так тебе в глаза заглядывает в надежде что добрее станешь. А я и так добрый! Мамой клянусь!
– Хорошая она, да. Так все о ней говорят. Эх, узнать бы ее поближе!
– И, жалуясь на горестный удел,
Готов меняться жребием своим.1
– Чего?
– Забирай! Меняю жребий. Отдаю то есть.
– Чего? Какой такой жребий, ты о чем вообще?
– А, это стихи. Шекспир какой-то. Певец, типа тебя. Издалека правда. Я теперь его сонеты разучиваю. Книжку ей Мерлинка волшебную дала, там все про любовь в стихах написано. Ой, бабы – зло! Теперь ждет от меня в любви признания – в стихах же! Вот скажи, ты можешь? Вот по заказу смог бы?
_ Э… ну… да, наверное. Работа такая?
– Вот! Вот и отлично! Ты можешь, я нет! Я дракон, ты нет! Вот ты ее и забирай!
– А чего такая щедрость? Чего просто ее не выпустишь? – Элидодрон пришел в себя окончательно и пытался разобраться в перипетиях драконово-принцессной жизни.
– Не могу я! Что-то лопочет о глубине моих глазищ и о том, что в них таится нечеловеческая тоска… – дракон затрясся, не то от смеха, не то от плача.
– Ясен пень, дубов клен! Какая ж человеческая? – продолжала тварюга. – В общем, она решила, что любовью меня в человека превратит, я ее в жены возьму со всеми вытекающими отсюда последствиями. А у меня подружка… была…
– Отчего ж была?
– Рассорились мы с ней, – буркнул дракон. – Я совсем ее бросил, говорит. Другая у меня! А я и соврать не могу – разучился! С одной стороны, у меня никого нет. И вроде как есть другая же? Проблема, понимаешь? И сам ее оставить не могу да улететь – пропадет тут. И выпустить не могу! Моя свобода – тень, а я давно немой вассал твоей надменной воли…
– Шекспир?
– Ага, он.
– Умен! – восхитился парень. – Эх, вот у него бы уроков взять, как песни слагать… я бы первым менестрелем стал… женился бы…
Дракон смотрел на парня, задумавшись. Потом, опомнившись, продолжал:
– Вот так и получается. Эту бросить не могу, а та сердится… а я и не виноват вроде ни в чем, и виноват по уши! Так и стану мягким, как мед диких пчел… не знаю, как ситуацию разрулить, а тут ты. Красавец из красавцев! Честно признавайся… имечко звучное… платье простое… ты в помете младший?
– Эээ… нууу… да, – протянул Элидодрон. – А че?
– Вот, значит, и у тебя проблемы из детства!
– Че?
– Не, ниче… ничего то есть. Кто тебя говорить учил, певец? Так, ладно. Не видать тебе, значит, наследства никакого! А я тебе вот что предлагаю. Сейчас ко мне двинемся, я с принцессой то да се, поболтаем, потом ты вдруг объявляешься – я так мол и так, за тобой пришли. Скажу, поспорил на нее! И проспорил, а дело чести, придется отдавать. Ну она скажет, что я тварь редкая, обругает, возненавидит и с тобой уйдет. Ну, ты согласен, да?
Выбирать было не с чего.
Долго летели, нет – разве разберешь? Этот, ящеровый, крыльями машет и все что-то бормочет. Вот же разговорчивая тварь попалась! А менестрель вниз как глянет – сразу в голове мутится, так, молча и глаза закрыв, в лапах звериных и проболтался. Поблизости от пещеры некой остановились. Тут что-то типа перевалочного пункта было, как дракон объяснил.
– Так, чуланчик, – скромно пожал крыльями монстр, пропуская вперед менестреля. – Для всякого-разного…
Парень вошел и… ахнул.
Находясь в центре, можно было взглядом окинуть неимоверное количество разнообразных вещей, сваленных в углублениях пещеры как попало, от кухонной утвари до одежды. Простых, откровенного хлама и драгоценных. Все сверкало и переливалось – не то хитрыми путями сюда солнечный свет попадал, не то драконова магия действовала, но светло было. Тепло. Аж жарко! И камни редкие в грудах драконовых сокровищ горят…
– А зачем тебе все это? – поинтересовался парень, когда удивление немного отпустило да глаза к блеску привыкли.
– А кто ж его знает? Так положено. Богатства копить. Веками заведено. Да и глаз радует.
Да, хорошо быть драконом!.. Парень смотрел на так называемый склад с нескрываемой завистью. Эх, ему бы хоть какую часть… сам бы себе хозяин был, не то что сейчас… а еще лучше такую вот волю, как у зверюги этой страшной. Делай что хочешь… кого хочешь пугай, где хочешь летай… а с принцессами он бы разобрался, какими бы любвеобильными они не были.
– Ну, давай. Будем из тебя принца делать! – изрек дракон.
Переоделся Элидодрон в яркие наряды, приосанился. На голову корону нахлобучил – из тех, что побольше. Платье камнями драгоценными украшено, ткань яркая золотом расшита…
– Крррасота! – рыкнул дракон. Он, радостный, крутился вокруг что пес, только хвостом не вилял, и аж притопывал от нетерпения и когтями по каменному полу загребал, шарк-шарк, шкряб-шкряб.
– Слушай, а магия у тебя ж есть? – вдруг спросил Элидодрон.
– Есть. Толку только от нее нет. Не действует на принцессу! – горестно развел лапами дракон. – Я уж и так и этак пытался… вот на тебя действует, я проверял. Так, слегонца, на всякий случай. А на нее нет!
Элидодрон даже расстроился немного. А он-то возомнил, что сам противостоять силе драконовой магии смог… Задумался. Что еще от него дракон таит?
– Ты точно мне всю правду говоришь?
– Ну… – засучил хвостом дракон, – почти.
– Почти? А ну-ка рассказывай!
– Еще чего! Ты кто? До… дрон, во! А я дракон. Я тебя съем!
Черт, как же взыграло любопытство в менестреле-то! Кураж прямо нечеловеческий появился.
– Неа, эт я тебе нужен, а не ты мне был! Так что давай, колись, – выпалил парень и от удивления на самого себя аж ноги подкосились и на пол сел. А хорошо вышло! Как будто специально так. Вот же чудеса в утешение! Мелочь, а приятно. Какую песню потом можно сложить… Так и представил: сидит себе, поет, о том, как перед ним дракон объясняется…
– Понимаешь… – замялся тварюга, – есть предание – если дракон отпустит принцессу, сам, добровольно, то станет человеком.
– Ух ты! – восхитился парень, из мечтаний выныривая. – И?
– Ну… как-то стало мне некомфортно от всего этого, очень уж она со мной… как с человеком… вот, сдуру слетал, старые манускрипты полистал… ну хорошо, напугал одного книжника, тот полистал и подтвердил. Если дело так дальше пойдет – то я точно человеком стану. И на ней жениться придется. Папаша королевство за нее отдает. Не знаешь, почему? Говорят, обещал тому, кто на принцессе женится, отдать и корону и все-все-все, а сам уйти в отставку, пекарем.
– А ты не хочешь? Королевство?
– Нет! А ты бы хотел?
– Да! А она красивая?
– Красивая. Ну, по вашим меркам. Скоро увидишь.
– И?
– И что – и? Куда не кинь – всюду клин! Откуда мне знать, как человеком быть – а драконом вполне не плохо. А она каждое утро внимательно на меня смотрит и говорит – вот, кажется, сегодня ты стал капельку ближе к человеку… Жуть!
– Н-да… история.
– Влюбиться можно в красоту, но полюбить – лишь только душу!
– Чегой-то?
– Ничего. Это она так говорит. Она вообще много чего говорит. Все время говорит! Щебечет, что птичка, по пещере туда-сюда, туда-сюда… А, полетели.
– Погоди маленько, – сказал дракон и почапал в логово.
Логово выглядело снаружи вполне неплохо: светленькие занавесочки трепыхались на ветру, вход увит цветами, по обе стороны от проема в глиняных горшках буйно колосилась красная герань. До менестреля доносилось рокотание дракона и мелодичный переливчатый смех. Парень уселся за землю, сорвал травинку и, прикусив кисловатый стебелек, принялся ждать.
Ждать долго не пришлось – вскоре показался дракон, махнул когтистой лапой – заходи, мол. Элидодрон подхватился и двинулся следом. Дракон же на ходу сдирал с морды затейливые цветочные украшения.
Розовые.
При этом бормотал:
– Переменись – и я прощу обиду,
В душе любовь, а не вражду пригрей.
Будь так же нежен, как прекрасен с виду,
И стань к себе щедрее и добрей.
Менестрель задумчиво посмотрел на чудище.
– Вот. Привел. Уф, – выдохнул дракон, пряча глаза.
– Что значит – привел? – послышался нежный голос, и из тени на свет шагнул ангел.
Элидодрон аж задохнулся от красоты принцессы.
Яркая, что заря! Глазищи синие, брови темные вразлет, волосы в тугую косу заплетены, стан тонкий, кажется, ладонями обхватить можно… такая вмиг сна лишит, покоя не даст, прочь уйдешь – мерещиться будет! Но глаза, глаза! Не глаза – очи… Заглянул менестрель и понял, что тонет. Вот так он однажды ночью отправился на улицу, да решил воды из бочки попить. Наклонился – и голова закружилась, глубина неведомая влечет!.. Ни о чем не думаешь, только что там, что…
Так и тут. Спасите-помогите как прекрасна и желанна! Смотреть, смотреть и держать, не отпускать! Схватил бы и уволок. Так и застыл парень на месте, жарко в одежке-то раззолоченной! И корона на глаза съезжает. Стоит, как дурень, с ноги на ногу переминается, что делать не знает, корону поправляет, а она норовит то на глаза, то в сторону перекособочиться.
А принцесса и бровью в его сторону не повела. Сурово на дракона так смотрит, ужас! А тот словно меньше стал. Сжался, аж цветом поблек. И не страшный ни капельки…
– Что все это значит? Кто этот человек, Ра?
Ох… какая! Руки на груди сложила, с вызовом смотрит. Глаза молнии метают, и не боится ж ничего! А Ра – это, значит, дракона так зовут? Ну дела… Тот, который дракон, хвостом виляет из стороны в сторону, ой вид виноватый!
– То и значит, вот тебе человек, красивый и знатный. Давайте я вас того… обвенчаю да домой отнесу. Проспорил я тебя.
– Что? – тихо-тихо спросила принцесса. Все замерло, мир превратился в натянутую звенящую струну. Принцесса долго – полминуты! – смотрела, не мигая, на дракона, и вдруг из озерных глаз потекли слезы. Крупные, да по щекам, и прямо на пол пещеры закапали! А она все стояла и не произносила ни звука, лишь плакала и смотрела на дракона. Даже без укора уже. Куда суровость подевалась? Потом всхлипнула и…
– Как ты мог… ты не понял ничего… а я… надеялась… – и вот тут послышались глухие рыдания. Аж сердце зашлось.
– Ну прости! Прости! – забормотал дракон, растерялся-засуетился и к принцессе кинулся.
Он засучил хвостом, задрожал, протянул к ней лапы. А на морде такое раскаяние написано, только что не стихами! Парень аж глаза потер. Думал, обман зрения.
Девушка отпрянула, дракон же заметался между менестрелем и принцессой, пол и стены пещеры ходуном заходили, так туша драконья со стороны в сторону перетаптывалась. А красавица кинулась прочь.
– Ну погоди, ну не плачь, – бормотал тварюга, пытаясь просунуться в щель пещеры, куда забилась принцесса. – Ну я не хотел тебя обидеть, я думал, как лучше…
Элидодрон почесал затылок, вышел на воздух и уселся ждать. Через пару часов дракон выполз и обессилено рухнул рядом.
– Ну что?
– Успокоил. Насилу справился. Наревелась дурочка, спит. Жалко ж ее!
– А про меня что сказал?
– Да ничего. Что соврал ей, не было никакого спора. Пообещал, мол, съем тебя. На всякий случай.
– А она?!
– Ну, поплакала-поплакала, и перестала. Обняла, сказала, что ничего, пусть я еще кого-то разок обману, и даже если я еще кого-то разок съем, она все равно меня – вот такого! – любит, а человеком я обязательно стану. Спасай, а?
– Да… дела… крутит она тобой, как хочет. Но почему? Ты ж дракон!
– Тыждракон! – передразнил тот. – И что? Не человек, что ли?
Парень закрыл глаза, а для верности прикрыл ладонью и лицо.
– А пес ее знает. Трехголовый, – понуро согласился дракон. – Чего крутит…
Немного подумав, предложил:
– Тогда давай так. Ты меня заменишь. Утром я тихонечко исчезну, а ты появишься. Представляешь – уснула с драконом, проснулась с юношей прекрасным! Так, эта одежда не пойдет… Вот! Гениально! Разденем тебя, чтоб для вероятности… она сразу клюнет! Поверит, что я в тебя превратился! Точно говорю, она такая! Наверное…
– А откуда я там возьмусь? И как буду изображать, что я – это не я, а ты? А друзья мои, в городе? Узнают же меня!
– Спрячу тебя, потом вылезешь. А объяснять не надо ничего! Хотя… Ее голова романтическая в любую ерунду поверит, ну скажем… победила она, любовью своей, я в человека превратился, но так как до этого тебя, как и обещал, съел, то принял облик последнего съеденного! И типа буду с твоей внешностью, и с характером, и друзей туда же… это кара такая, а ей повезло просто – если б съел какого старого-дряхлого, то и стал бы таким. Она в счастьи будет, ты что! И человека из меня сделала, и ты – вот ничего так… Может, еще и вкусный…
– Но, но! – запротестовал менестрель. Не хотелось быть съеденным, когда шансы на спасение и безбедную жизнь замаячили.
– Не, не буду. Правда не буду. У меня аппетит пропал! Я к Ронтабурдильзе хочу! Наверное… хочу…
– К кому?
– К Розочке моей, – глаза дракона подернулись любовной дымкой.
Менестрель подумал, что принцесса может и не так уж не права – дракон был романтиком! Чессноблагородноеслово, дракон покраснел! Жалко его… Ну, что делать. Надо помочь. Принцесса к тому же прекрасна, как заря… как знать… Правда, внутри запротестовало нечто. Парень начал ходить туда-сюда, задумался крепко. Что-то было не так, на уровне предчувствия, но что же?
– А если я откажусь? Не очень я уверен, что точно хочу эту принцессу… не могу понять. Да и у вас странные отношения, поди разбери…
– Но, но! Деваться-то некуда. Не выйдет! Отсюда тебе самому не спуститься, это раз. – Элидодрон глянул вниз – логово дракона находилось на горе, без крыльев не обойтись… хоть и поросла гора деревьями и кустами, и тропинки есть, как в лесочке маленьком, а все равно, край близко – и вниз обрывается… да и где вообще они находятся – туда летишь, сюда летишь – не разобрать! – А два… не захочешь… тогда я тебя съем. Прямо тут и съем! Слишком много знаешь. Проболтаешься кому – пиши пропало! Вообще засмеют. Розочка моя меня сама с потрохами съест… А вообще, думаешь, я хочу всего этого?! У меня выбора другого нет! Тьфу ты пропасть что творится – видишь? Стихами говорю, нет чтоб девиц похищать! Я на свободу хочу! В небе летать, не думать ни о чем! Хочу баб деревенских пугать, чтоб обо мне менестрели слагали песни, чтоб девицы в страхе под кровать прятались, одни глаза торчали! А после просили – а расскажите еще про дракона! А я только о том думаю, кто прав – весь мир иль твой влюбленный взор… если она во мне видит лапочку, я что, и правда хорош?
Дракон кокетливо опустил глаза вниз, потом вскинул взгляд на менестреля – тот в офигении свалился на пятую точку. Ну дела…
– Быть или не быть… вот в чем вопрос… тьфу! Горе мне окаянному… – дракон схватился лапами за голову, зажмурился, по морде потекли крупные слезы. Через секунду приоткрыл глаз и посмотрел на парня:
– Веришь?
– Чему?!
– Слезам моим?
– Ну… не особо?
«Съест так съест, двум смертям не бывать, а одной не миновать…» – подумал парень и изумился сам себе – таких глубоких мыслей у него отродяся в голове не водилось!
– Вот и правильно, не верь! Крокодилы говорят наши родственники, где-то там, – махнул неопределенно лапой дракон, – что те слезы, что эти – рожа одна! А она верит! Ве-рит! Понимаешь, стоит мне слезу пустить, она меня обнимать, целовать.
– Эээ…
– Вот именно что – эээ! И главное ж не отодрать ее – страшно поранить. Я ж – во! – дракон развел в стороны лапы и крылья расправил, – а она – во! – свел вместе большой и указательный когти. – Малюсенькая, хрупусенькая – а туда же, я спасу тебя, ты у меня человеком станешь. В общем, полетели. Я тебя на соседней скале оставлю. Подождешь до завтра, хорошо? Да не переживай, не забуду что ты там горе мыкаешь, принесу чего пожрать-то… О, каламбурчик родился! Горе на горе… тьфу, Шекспир, будь он неладен! О чем я… а… А как смогу убедиться что спит крепко – за тобой вернусь. Извини, тут не могу оставить – она любит погулять по окрестностям. Еще увидит…
Утром Элидодрон умылся заботливо приготовленной драконом водицей, от души поплескал в лицо, на плечи, ух, хорошо! Нашел корзинку – не сильно большую, но еды там здоровому мужику на пару раз хватит – попробовал того, этого, запил вином. Мысленно поблагодарил дракона – и впрямь он не так плох, что ли… и развалился на траве, ждать.
Утро прошло, наступил день. Менестрель снова перекусил, подумал и допил вино. Эх, на лютне бы поиграть! Только жаль, в лесу потерял спьяну, еще до того, как дракона повстречал.
Наступил вечер. Еда закончилась. Вина не было. Даже воду, которая для умывания, бедолага выпил. Парень понемногу сатанел. Виданное ли дело – вот так оставаться? А если тварь не вернется?! Медленно умирать от голода и жажды – нет, лучше быть сразу съеденным…
К ночи, когда стемнело, послышалось хлопанье крыльев.
– Явился, не запылился, ну?! – зло встретил его юноша. – Между прочим, я изголодался тут, вот! Что так долго?
– Ну… понимаешь… мы тут с принцессой… вареники…
– Чего-о-о?
– Возилась с варениками целый день туда-сюда, сюда-туда… кормила. И не лень было ей?! Да только представь – я сперва должен был муки принести, масла там, молока – потом дрова, огонь развести – она не умеет, ну это понятно, рученьки белые. Тесто замесить, вот этими лапами! А она хохочет – на муку дует, я, как дурак, отплевываюсь – ничего не вижу, представляю, каков красавец – морда белая, видела бы меня моя Розочка… а она меня прям в морду – целовать… смешная… эээ… ну ладно, вишни она сама рвала – и то хорошо! Правда, все время кричала: лови меняаа я пааадаю! А когда я несся ловить, обнаруживал ее спокойненько сидящей на ветке – сидит себе и хохочет! А я каждый раз покупаюсь.
– Наивный ты, – подытожил парень, уплетая принесенные драконом вареники с вишней и запивая родниковой водицей, тоже драконом принесенной.
– Есть немного, – кивнул дракон. – Ну, а что делать – сорвется неровен час, жалко будет дурочку-то… а еще иной раз посмотрит на меня, особенно как-то – я и размягчаюсь сразу, как в мед проваливаюсь. Тону…
– Уфу… фнаешь фто? Утомили фы… мня, – пробубнел с набитым ртом менестрель, проглотил последний кусок вареника и с сожалением уставился на дно корзинки. – А вкусно было, да. Вот подумал внезапно – может, вам и правда вместе жить?
– Ого, как заговорил! Ой, зря я тебя не съел! Ладно, готов? Полетели, что ли…
Принцесса была прелестна. От белейшей щечки отражался лунный свет, личико казалось хрустально-серебряным. Узкие ладошки покоились лодочками под головой, скрытые волной волос. Хотелось легонько отвести пряди в сторону и прикоснуться губами к пальчикам, к губам – не осмелишься… Тончайшее покрывало из нежной шерсти окутывало фигурку ласково, обнимая. Элидодрон почувствовал жестокую зависть к одеялу. Эээх!
Чуть дрогнули ресницы девушки. Дракон и менестрель застыли в ужасе. Нет, показалось.
– Уф, спит! Ну, раздевайся.
– Эм… ну… того… не могу я! – развел руками менестрель.
– Чего вдруг? Меня, что ли, стесняешься?
– Да не тебя! Ее… да и…
От принцессы пахло нежными луговыми травами, немножко медом и отчего-то – молоком.
– Помыться бы?..
Дракон мысленно взвыл.
– Сейчас, может? – саркастически заявил он.
– Может и сейчас.
– Так… – протянул дракон. – Думаю, сейчас я тебя есть буду и будь что будет! А ну, раздевайся и ложись! – в голосе крылоящерицы послышались угрожающие нотки.
– Не рычи! Разбудишь!
– Ложись!
– Не буду!
Драконий рык гулко отразился от сводов пещеры, принцесса распахнула глаза.
– Принцесса! – выдохнул Элидодрон и рухнул перед ней на колени.
– Принцесса! – рыкнул дракон и рухнул рядом, пытаясь оттеснить менестреля в сторону.
– Ааа! – закричала принцесса, с головой покрывалом накрылась. Оба хотели рвануть к ней, переглянулись, остановились. Она же опустила одеяло, так, что только глаза видны, два героя подхватились, сделали шаг… Принцесса метнулась вперед… и спряталась за дракона.
– Не отдавай меня, не отдавай, не отдавай пожалуйста! – зачастила и с ужасом посмотрела на Элидодрона. – Он, опять он, не отдавай!
Парень смотрел и не верил глазам. Все должно быть наоборот! Это к нему должна броситься принцесса и умолять спасти от чудовища, ну, по всем правилам! А не прятаться за чудовище, спасаясь от рыцаря… тьфу, от него. Он с горя плюнул на пол пещеры и вышел на воздух.
Кажется, это уже было недавно?..
– Не отдам, конечно, не отдам, – было последним, что расслышал менестрель. В рокочущем голосе дракона слышались нежные урчащие нотки.
Воздух был чист и свеж, гулко стрекотали в кустах ночные насекомые, а сверху усмехались звезды.
– Признавайся, нравится она тебе?
– Ну нравится. Но… Нояждракон! – выдохнул дракон.
– Ага. Дракон, точно.
– Сомневаешься?!
– Нет, что ты, что ты… – Элидодрон дружески потрепал дракона по плечу. Последнее прикосновение сопровождалось выразительным взглядом твари. Парень отдернул руку и быстро спрятал за спину.
– Э… ну… ну да. О чем мы? Ага.
Дракон долго – с полминуты! – смотрел на парня, потом произнес:
– Придумал я. Это – верное дело, полная гарантия успеха! Выдам тебе доспехи, меч…
– Не буду я сражаться! – запротестовал парень. – Ты чего! Яжменестрель! Я только петь могу!
– Ага, и играть. На драконовых нервах, я смотрю! Лютня где, а, певец с обочины?
Элидодрон понурился. Да, дела. Если жив останется – такую балладу сочинит! Как только выбраться? Вообще отсюда как-то можно выбраться, или он так и застрянет – между желудком дракона и его принцессой?!
– А тебе и не надо сражаться. Ты, главное, вид сделай. Подыграй мне, а? Мамой прошу! Ну что тут сложного – мечом потрясай и вопи: выходи, выходи и сразись со мной! Я выйду, мы сразимся, ты меня победишь. Я мертвым прикинусь. Нету у меня других вариантов! Не-ту! А как спуститься со скалы – там в пещере лестница веревочная имеется. Не хотел я говорить прежде… но сам ты отсюда не удерешь, не думай! Драконьей мамой клянусь – раньше съем!
– Подавишься, – огрызнулся парень.
– А хоть бы и так!
Высокий голос Элидодрона, как он очень надеялся, звенел яростно.
– Выходи же, подлая тварь! – он потрясал мечом, стараясь второй рукой удержать поводья. Конь попался – дракону, понятное дело, приволок откуда-то! – без норова, и то хорошо. Добрый конь, покладистый… эх, вот его забрать! Сейчас менестрель с радостью обменял бы принцессу на коня, будь у него была такая возможность.
