Наталья Ивановна Скуднова
Липкие люди
Никто не мог даже представить, что существует неприметная синяя книжица и в ней таятся секреты особого «ухода» за стариками. В книжице, на страничках схем лечения, около ФИО пенсионеров, находились дополнительные пометки с названиями препаратов, которые гарантировали неизбежность поступления нового заказа в крематорий. Во многом благодаря инновационной схеме «лечения», несколько раз в год, Кира и Эдик торжественно провожали в последний путь очередного старика. В общей сложности, за всю их «деятельность», было отправлено на тот свет 30 человек.
Если проследить за «ротацией» подопечных фонда, то средняя продолжительность жизни опекаемых пенсионеров не превышала 5 лет. Такой «гуманизм» объясняется просто. Во-первых, всё организовали двое: Кира и Эдуард. Но их рук да ног всего две пары. Если бы они могли клонировать себя и гарантировать, что двойники не взболтнут лишнего и не допустят оплошностей, стариков и похорон стало бы больше. Но это всё – из разряда фантастики. Как и тот факт: приведи они кого-то постороннего и посвяти его в свои планы – он заломит большой процент со «сделок». А то и того хуже: он сам и выдаст все их делишки с потрохами!
Кира и Эдуард отлично помнили случай с прима-балериной Малининой и сделали оргвыводы. Бандиты, обокравшие пожилую артистку, играли по-крупному. Потому и вынуждены были вовлечь в свою схему лишних людей: двух сиделок, нотариуса, таможенников. То есть минимум 5 физических лиц оказались «в теме». В итоге, весь проект рухнул, когда одна из сиделок не потрудилась грамотно утилизировать шприц. Неосторожно вынесенный ею, мусор, повлёк убытки на миллионы.
Потому семейная пара ещё со времён «работы» над получением самых первых объектов недвижимости, чётко для себя определила: продолжают работать только вдвоём. Никого со стороны не привлекают. На слишком вкусные объекты недвижимости не покушаются (чтобы не составлять конкуренцию реальным бандитам). Никакие сиделки, врачи в поликлиниках, ни один из опекаемых стариков или попечителей ни о чём догадаться не должны. Максимум, кто сотрудничает с Кирой и Эдиком за отдельный гонорар для решения «щекотливых» вопросов – нотариус и врач.
Эскулап и нотариус не знали имени и фамилии друг друга. Более того: они не видели друг друга ни разу! Они могли догадываться, как и с помощью каких специалистов на самом деле зарабатывал деньги благотворительный фонд. Но… те суммы, которые выплачивались им за непыльную работёнку, усмирял любой полёт фантазии и мотивировал держать рот на замке.
Позже, когда правоохранители попытаются вычислить этих «коллег по цеху» с помощью биллинга, они не нашли ни одного сомнительного звонка. Видимо, помешанные на конспирации, Эдуард и Кира, даже не звонили им по телефону, а встречались с врачом и нотариусом в условленном месте. Но так как нотариус ставил свою подпись под документами, то его личность в будущем смогли установить. О враче так ничего выяснить и не удалось.
Таким образом, Кира и Эдик создали преступную группировку. Правда только главари банды знали о количестве и ролях всех членов объединения. Да и работается легче, когда знаешь: каждый из винтиков можно заменить без ущерба для всего предприятия. Ведь эти винтики даже не знают друг о друге, и их работа не зависит от результата другого. К сожалению, Эдуард и Кира оказались отличными менеджерами. В фонде чётко были поделены обязанности.
Нотариус физически, то бишь ручками, оформлял или дарственные, или завещания или договора ренты. При этом он закрывал глаза на пограничное состояние стариков в момент заверения документов. В его интересах было помалкивать. Ведь за это всё ему светила «уголовка». Но он понимал, с кем имел дело! Фонд был настолько вне подозрений, а его подельники, ой! руководители фонда взлетели так высоко, что тень на их, по сути, криминальную деятельность мало что могло бросить.
Врач (или врачи) консультировали по схемам медленного, но верного угасания пенсионеров. Следователи их прозвали: «последователи доктора Менгеля». Всё с точки зрения медицины было проделано так, будто врач или врачи ставили бесчеловечный эксперимент над несчастными стариками по незаметному для вскрытия, уходу из жизни. Если бы не синяя книжица, вскрытие и последующая эксгумация ничего бы и не показала!
Если забежать вперёд – то эксгумация и не могла ничего показать. Ведь всех стариков, чьи квартиры получала липкая пара, кремировали. Кира и Эдуард действовали с маниакальной осторожностью, боясь: а вдруг что-нибудь сорвётся и в буквальном смысле сжечь улики не получится? Тогда назначенная судебная экспертиза всковырнёт всю подноготную фонда! Потому единственными доказательствами контролируемой смерти пенсионеров были личные пометки Киры в книжице синего цвета.
Какова была мотивация врача или врачей – загадка! Имена так и остались тайной. Равно как и количество и специализация консультирующих врачей. У следователей даже имелась версия, что врачей-убийц нужно искать среди кардиологов. Почти все кремированные старики оказались «сердечниками». Например, в синей книжице 70% составляли препараты, борющиеся с ишемией или понижающие давление. Даже отдельно разрабатывалась версия, что в фонд брали под опеку тех пенсионеров, которые имели схожие диагнозы.
По версии следствия, смерть пожилых людей от якобы «застарелых» проблем с сердцем или повышенным давлением не выглядела подозрительной. Ведь чтобы ускорить кончину, достаточно грамотно давать препараты, понижающих давление. Вскрытие в этом случае покажет естественный уход. Ничего криминального!
Возможно, истина бы открылась, если бы следователи разгадали верно слова, скрывающиеся в трёх буквах. На страницах синей книжицы, начиная с актрисы Петровой, стала появляться аббревиатура: «К.Д.К.». Следователи долго не могли понять её значения. Один из консультантов предположил, что это слова: «Консультирование – Диагностика – Комплекс (лечения)». И он был недалек от истины. Аббревиатура «К.Д.К.» означала: «Кровать. Диагноз. Крематорий». Почти каждого старика, которого пара приговаривала к высшей мере наказания, старались в буквальном смысле положить. Для начала – на кровать. Ну а потом – в гроб.
Как благотворители этого добивались и зачем? Ведь пенсионер – это и так не абсолютно здоровый человек! Можно «залечить» и ту болезнь, которая уже написана в медицинской карте. Но липкая пара стремилась у своих подопечных увеличить количество проблем со здоровьем, чтобы старики заработали новое, или у них обострилось старое заболевание. «Чем больше диагнозов – тем легче скрыть причину смерти» – Кира любила цитировать штатного врача. Потому с маниакальным упорством, благотворители всеми правдами и неправдами старались обездвижить стариков.
Эдик и Кирочка аккуратно намекали старикам и старушкам: «Вы так устали! Вам нужно полежать и отдохнуть! Вот препарат, который улучшит сон и настроение. Мы сами его принимаем и можете спросить у всех знакомых: это безвредно и только на пользу»! Пенсионеры, ощутив такую «заботу», послушно кушали эти таблетки. Таким образом, они всё больше времени проводили в праздности и сне.
У пожилых людей, ведущих малоподвижный образ жизни, обостряются как старые заболевания, так и появляются новые. Всем известно, что недостаток двигательной активности влияет на все органы и системы организма, приводя к их дисфункции. По негласной статистики фонда, двое из трёх стариков после «кроватного режима» получали проблемы с сердцем и скачущее давление. Остальная треть, рано или поздно диагностировали у себя: атеросклероз, излишний вес, эндокринно-обменные расстройства, депрессии, неврозы, остеохондроз, остеопороз, заболевания бронхолегочной системы.
«Чем больше спишь – тем больше хочется»! Если бы у фонда существовал слоган, то звучал бы он именно так. Все пенсионеры-смертники сутками находились в полусне. И здесь плюсы не только в новых / старых диагнозах. Несчастные пенсионеры не могли сопротивляться. Они не могли пожаловаться. Главное: они сами не понимали, что и почему с ними происходит. Вот так, тихой сапой, с первой частью своего плана под буквой «К» благотворители справлялись. Старики почти не выходили из дома, и их двигательная и мозговая активность сводилась к нулю.
Таким образом пара продвигалась ко второй части плана под грифом «Д»: диагноз. Пенсионера вели в обычную районную поликлинику, где врач прописывал схему лечения. Для пары было важно, чтобы в будущем с точки зрения закона к ним не к чему было прикопаться. Потому для них была весьма важна карточка больного, в которую, ничего не подозревающие врачи в поликлиниках, своей рукой вписывали диагнозы, схемы лечения, результаты анализов и факт естественного ухудшения здоровья.
Так устроена сегодня система медицинской помощи в большинстве поликлиник, что врач, увидев перед собой «клиента за 70 лет», действовал строго по протоколу. Эти протоколы отлично знал штатный врач-убийца липкой пары и мог заранее предугадать: что и почему посоветует его коллега.
Например: выпишет врач в поликлинике одно сердечное средство, а штатный врач-киллер или «подкорректирует» дозировку, или вовсе заменит на другой препарат. Такие замены могли быть очень частыми. Чтобы не забыть: кто и чем «лечился», Кира всё записывала в синюю книжицу. Там она помечала и диагноз, и дозировки препаратов, и продолжительность приёма.
По прошествии какого-то времени старика снова ведут в поликлинику. Там врач назначает анализы, исследования и прописывает новую схему лечения. Тут же штатный киллер снова вступает в бой за чужую квартиру и, назначив более сильные или наоборот, более слабые снадобья, приближает получение собственности. Позже, когда следователи изучили медицинскую карту несчастных пенсионеров, они заметили общее: после попадания под опеку фонда, старики в течение нескольких месяцев стали намного хуже себя чувствовать. К концу жизни это были неходячие мумии.
Положа руку на сердце, стоит отметить один момент. Одним из самых частых предписаний врача в поликлинике – это поездка в санаторий и увеличение двигательной активности. Но сами пенсионеры (пока ещё хоть что-то соображали), отказывались. А зачем им было напрягаться, когда рядом такие заботливые благотворители? Им и дома, с таким уходом, жилось лучше, чем в санатории! Им и таблетку вовремя подадут и вкусное питание обеспечат. Потому, то ли от жизненной усталости, то ли от естественной старческой лени, пенсионеры в буквальном смысле ложились на кровать и, сами того не подозревая, подводили себя в последней черте под литерой «К»: крематорий.
Но в фонде были старики, у кого был рак. Как стало ясно из заметок Киры, эффективные лекарства для лечения онкологии заменялись менее эффективными. В итоге человек не получал должной терапии и таким образом его кончина ускорялась.
Здесь стоит ещё сказать об одном моменте. А именно: как заменялись препараты и кто их давал. И тут нельзя обойти стороной перемены в отношении фонда к сиделкам. Благотворители быстро смекнули: штатные сиделки, которые работают давно в фонде, могут рано или поздно что-то заподозрить. Потому со всеми штатными сиделками постепенно распрощались. Зато активно стали брать на работу женщин без медицинского образования. Некоторых даже учили с нуля ставить уколы и обучали минимальным навыкам. Такая сиделка, даже если и захочет, не станет задавать лишних вопросов. Ведь соответствующего образования-то нет! Имелся и ещё один критерий для приёма на работу: это проживание сиделок в другой стране. Женщинам делали временную регистрацию и старались брать только тех, кто приехал в столицу подзаработать за год-два деньжат и свалить обратно на родину.
Что касается лекарств, то проще всего было с таблетками. Якобы для удобства сиделок, руководство фонда стало выдавать специальные разноцветные контейнеры для пилюль, которые наполняли самостоятельно. Что там были на самом деле за таблетки – знали только три человека: штатный врач, Кира и Эдуард.
Если бы сиделок поймали за руку – то липкая пара смогла бы выйти сухой из воды. Ведь всё можно свалить на невнимательность самих сиделок, которые могли положить черт знает что в контейнер. Кому поверят? Сиделкам без медицинского образования, которые находились в столице по временной регистрации или руководству фонда, которых знает вся страна?
Некоторые старики не доверялись сиделкам по разным причинам. Например, когда нужно было делать определённые уколы и использованную ампулу было не так просто скрыть от чужих глаз. Кирочка, собственными ручками, увешанными, в зависимости от цвета костюма и настроения или бриллиантами, или рубинами, или сапфирами, или изумрудами, делала нужные укольчики. Эдуард, забыв про свою брезгливость и засучив рукава светлого пиджака, так лихо намастырился ставить уколы, что все старики хвалили его за лёгкую руку и минимальные болевые ощущения. По сути, супруги освоили на сто процентов специальность «медицинской сиделки». Правда, получали они за свою работёнку не гроши, а суммы, куда значительнее!
Если Эдику и Кире нужно было срочно сделать укол, но в этот момент присутствовала сиделка, пара её выпроваживала под благовидным предлогом. Иногда в магазин. Иногда в аптеку. А иногда и просто просила переночевать в другом месте. Мол, вы устали, голубушка! Надобно вам отдохнуть-с! Мы пока вас подменим. Таким образом, нанятые сиделки ничего не знали о происходящем. А если и догадывались – помалкивали с грязную тряпочку.
Что касается количества смертей, то плана не существовало. Основной критерий: отсутствие подозрений. Это и являлся той причиной, по которой гарантировалась относительно спокойная и долгая жизнь пенсионеров. Так, по сравнению с некоторыми группировками чёрных риелторов, где после подписания перехода права собственности жертвам отводилось жить считанные часы, пенсионеров фонда можно назвать долгожителями. Кира и Эдуард не хотели, чтобы частота кремаций вызвала хоть малейшее подозрение. Они с превеликим удовольствием отправили бы на тот свет всех подопечных. Но тогда к ним не только бы возникли вопросы, они бы просто не успели потратить те активы, которые перешли им по завещаниям или дарственным. Потому, кого-то «уходили» годами. А кто-то не выдерживал и обеспечивал переход права собственности на свою квартиру за несколько месяцев.
Для того, чтобы скрыть истинные причины смертей в фонде, пара не все квартиры прибирала к рукам. Более 80% недвижимости отходили или дальним родственникам, или государству. Обо всех таких случаях трындели на каждом углу. Таким образом лишний раз показывали: какой «бескорыстный» фонд и чужая недвижимость на фиг фонду не нужна.
На самом деле, когда приходило время корректировать лечение, на семейном совете выносился окончательный приговор. Кому жить, а кому: не долго. Критерий: ценность квартиры. Например, если у одного старика была квартира дороже, то ему выпадала черная метка. Тот, у кого недвижимость оценивалась меньше, лечили по-честному.
Что ж в итоге? Если судить по количеству записей синей книжицы, 30 человек за 22 года были доведены до смерти и кремированы. Следовательно, 30 объектов недвижимости перешли в руки липкой пары и обеспечили супругам шикарную жизнь.
Когда шкатулки и шкафы были заполнены под завязку, пара сконцентрировалась на новой страсти: увеличении стоимости своих активов.
На тот момент, по действующему законодательству, через три года после получения собственности, можно продать недвижимость без уплаты налогов. Потому пара сдавала квартиры положенный трёхлетний период, а потом продавала «наследство».
Вырученные деньги они вкладывали в покупку новостроек. Например: продав старую двушку, можно было приобрести два объекта недвижимости на стадии «котлована». В тот момент наступил самый настоящий бум недвижимости. Квартиры, купленные на начальной стадии строительства, уже через несколько месяцев не только окупали себя, но и значительно вырастали в цене. Используя свои связи, Эдуард и Кира старались вкладываться только в те объекты, которые гарантированно будут достраиваться. Что ни говори: советы сильных мира сего помогли паре не ввязаться в долгострой.
Таким образом, став собственниками в общей сложности 30 стариковских квартир, сдавая и продавая их через 3 года, пара приобрела новые объекты недвижимости. Далее, после получения собственности и по прошествии 3 лет аренды, и эти квартиры продавались. На вырученные деньги приобретались новые объекты и так далее.
К 2018 году Кира и Эдуард владели, в общей сложности, 70 объектами недвижимости. Это были и квартиры-студии эконом класса, и квартиры большей площади, расположенные в престижных комплексах, и коммерческие помещения, и элитная недвижимость. Благодаря грамотному инвестированию, супруги владели активами, превышающими 1 миллиард рублей.
Конвейер из стариков работал, как часы. Однако не существует в природе вечного механизма. Рано или поздно всё приходит к завершению.
Когда прохвосту наступили на хвост
Преступникам «прилетает бумеранг» лишь в трёх случаях: или глупая случайность, или нарываются на более ушлых мошенников. Или, как в случае Эдуарда и Кирочки – срабатывают оба этих фактора.
Наступил 2019 год. Липкая пара чувствовала себя Фараонами эпохи Нового Царства. Потому творили, что хотели. Стариков кремировали чуть ли каждый квартал. Пустых страниц в синей книжице почти не осталось. И вот, как казалось липкой паре, сама судьба преподносит им очередной приятный сюрприз.
Великая певица и актриса Безицкая упала в обморок прямо на своём концерте. Загремела в больницу. Диагноз: опухоль мозга. Жить великой артистке оставались считанные недели. И в этот срок она хотела успеть сделать последние распоряжения. А распорядиться было чем!
Как сказала бы современная молодежь: актриса была упакована по полной: квартира в «высотке»; особняк на Рублёво-Успенском шоссе; ювелирка под миллионы долларов. И у этой именитой артистки в наследниках – лишь муж-инсультник, да дочь с переломанным позвоночником. Оба потенциальных наследника – хоть и неходячие, но вполне дееспособные.
На такой каравай охотников нашлось много: тут и многочисленные племяшки, и тёти с дядями, и ученики, и домработницы, и даже преданные поклонники таланта певицы. Всем хотелось откусить от сладкого пирожка хоть тонюсенький кусочек. Ведь даже малая часть наследства исчислялась миллионами рублей.
Но когда счёт идёт на миллиарды, таким мелким рыбкам-прилипалам нечего ловить. Все дальние родственники и друзья отошли на второй план. В игру вступили фонд Киры и Эдика и другие организации, связанные с группой очень влиятельных людей.
А всё потому, что в наследственную массу входило… пятно. Пятно под застройку. В самом центре Москвы. В своё время, градоначальник можно сказать, «подарил» несколько гектаров драгоценной земли лично Безицкой, чтобы та построила там свой театр. Оформлено всё на фонд Безицкой, где она была учредителем совместно с одним из департаментов столицы. Целевое назначение земли – под постройку «культурного центра».
Театр так и остался на бумаге, но земля никуда не делась! На пустующее пятно так и просился новый торговый или бизнес-центр. По скромным оценкам, застройка данного пятна легко могла бы принести прибыль в миллиарды рублей любому ушлому застройщику. Главное: завладеть этим пятном. Всего-то нужно войти в фонд одним из учредителей и дальше, как говорят ушлые юристы: дело техники. Пятно отходит «правильным людям» легко и вполне законно.
Безицкая прямо из больницы, использовав все свои связи, сделала всё, чтобы её муж и дочь вошли в состав учредителей её фонда. Только так по закону можно обеспечить наследование земли. Ушлые застройщики тут же стали обрабатывать новых законных хозяев пятна. Важно было убедить будущих наследников Безицкой, что их проект по застройке – самый лучший.
В СМИ эта эпопея получила название: «Битва проектов». Одна организация соревновалась с другими в масштабности строительного замысла, возможности увековечить память великой артистки и художественной ценности строения. Каждое юрлицо тратило миллионы рублей на PR, планируя таким образом привлечь общественность к своей идее.
Большинство компаний предлагало построить театр имени Безицкой. На сцене можно было делать что угодно: хочешь – ставь спектакли; хочешь – устраивай фестивали в честь Безицкой; хочешь – открывай школу актёрского мастерства. Главное: на оставшихся «этажах» разместить «чуток» подсобных помещений для сдачи в аренду. Идея представлена так, мол, чтобы театр, в случае чего, мог не беспокоиться о финансах. Ведь деньги от аренды шли бы немалые!
Ежу у тумане было бы понятно: под театр отдастся лишь конура, куда поместиться от силы 20 зрителей. А память актрисы Безицкой будет сохранена на мемориальной доске, которую установят в самом незаметном месте. Но всё представлялось потенциальным наследникам иначе. Главная задача юрлиц – заполучить пятно, став партнёром фонда Безицкой. Ну а там, кто знает? С наследниками всё может случиться! Как оно часто бывает в таких случаях: когда в фонд «грамотно» входит другая организация, и неожиданно, с действующими учредителями фонда что-то происходит, то все активы переходят оставшимся в живых, участникам.
Тут случилось неизбежное: Безицкая умирает. Несчастным супругу и дочери, хоронящих близкого человека, не до проектов. Все будто затихли в ожидании. Даже прожжённые дельцы понимают: ну не время сейчас лезть с предложениями и чертежами.
Но на похороны, как к себе на работу, заявляются Кирочка и Эдик и садятся рядом с вдовцом и дочерью. Кирочка скорбно трясёт головой (со временем неврологические проблемы у неё стали ухудшаться). Эдичка держит за руку то вдовца, то дочь и помогает им, когда нужно. В целом, складывается впечатление: Эдик и Кира – чуть ли не родственники. Уж слишком близко они находятся с вдовцом и дочерью Безицкой и слишком бойко распоряжаются всем на похоронах.
Тут выясняется, что и транспорт, и священник, и оркестр – всё заранее организовано фондом. Даже временный памятник Безицкой оплачен лично Кирой и Эдиком. Как адвокатша и актеришка уж там всех обработали – неизвестно. Но через неделю после траурной церемонии, весь строительный рынок содрогнулся от новости: на месте пятна под застройку театра Безицкой будет… театр имени Безицкой. Главное отличие от всех остальных проектов – часть помещений будет отведена под творческие мастерские опекаемых фондом, стариков.
Крупные дельцы, когда услышали это, сразу окрестили проект, как «Три «Б»: «Богадельня Без Бога». Всем стало очевидно: пятно уходит в руки Эдички и Кирочки и, в лучшем случае, будет в здании вывеска с выгравированной фамилией Безицкой да пара чердачных помещений, которые отдадут старикам вроде как «на творчество». В остальном, судя по просочившимся планам, будет отстроен торгово-офисный центр с паркингом, кинотеатром и дорогими ресторанами. Инвесторы нашлись быстро. Оставалось дело за малым: поставить подписи на документах, грамотно утилизировать родню артистки и передать в распоряжение застройщику пятно.
Кира уж было приготовилась делать «заметки» на последних пустых страницах синей книжицы в отношении вдовца и дочери Безицкой, как вдруг… Раздаётся телефонный звонок. А в трубке – знакомый голос:
– Кирочка, добрый день, добрый день! – прям чувствовалось, как Каратов расплылся в своей фирменной улыбочке.
– Да, Сергей Сергеевич! Рада вас слышать! – по инерции благожелательно ответила Кира.
– Я вот встретиться предлагаю и обсудить кое-что. Но не по телефону. Могу приехать прямо сейчас, куда скажете.
– Помните адрес фонда? – не без подкола произнесла Кира. – Рядом открылся милый ресторанчик. Можем там посидеть.
– Отлично! Я прекрасно знаю этот ресторан. Буду там через два часа, нормально?
– Конечно! До встречи.
Кира повесила трубку. Муж уставился на неё, как телок, и тихо промямлил:
– Чего это было?
– А ты не врубаешься? – с победной интонацией произнесла Кира.
– Не-а…
– Будет предлагать выкупить у нас пятно или отдать подряд кому-то из своих знакомых. А может, и сам лапу наложит? Ведь он недалеко от Москвы себе поместье отгрохал в несколько сотен гектаров. Видимо, хочет и в столице обзавестись перспективной недвижимостью.
– А мы чего делать будем?
– Ты же знаешь, свою долю мы уже получили. Шутить с нашими инвесторами я бы не стала: они уже и проект подготовили и деньги под него получили. Там откаты и договорённости на самом высшем уровне. Откажем Каратову грамотно. Скажем: наш фонд уже стал партнёром фонда Безицкой. Мол, всё запущено и ничего менять мы не сможем, даже если захотим. Но ничего не говорим, что пока подписали договор о намерениях. – сказав это, Кира зачем-то перекрестилась.
Через три часа её вера в Бога окрепла. Успев добежать до своего фонда и закрывшись на замок, Кира готова была молиться любым святым, лишь бы повернуть время вспять и стереть из жизни прошедшие часы.
– Зачем мы с ним так… – отдышавшись, произнесла Кира.
– Сам не понимаю! Но Каратов первый начал. Мы же не холопы! – ещё не остыв, прокричал супруг.
– Мы – идиоты… не стоило его злить…
– Кто ж знал, что так получится? Может, всё не так серьёзно? Сколько мы таких скандалов пережили и всё в свою пользу вывернули. – Эдик произнёс тираду с такой надеждой, что Кира невольно усмехнулась.
– Наивный ты всё-таки у меня…
– Чего делать-то будем?
– Давай вначале восстановим весь разговор с нуля. Только так можно понять: что это вообще было.
– Чего вспоминать-то? – Эдик стал заводиться. – Нужно искать выход.
– Выход из чего? Ты хоть сам знаешь?
– Ну давай, по-твоему сделаем. – рявкнул он так, будто бы Кира одна виновата в произошедшем. – На встречу Каратов пришел один. Через минуту-другую разговор перевёл на дело.
– Дословно помнишь, как он это сказал?
– Не на сто процентов. Но он сказал, мол: знаю, кто будет строить торговый центр на месте театра. Сказал, что его друг на это пятно тоже виды имеет и такого уважаемого человека обижать запрещено законом.
– Давай не язви и обойдись без юморка своего, а?
– А тебя не напрягло, что за какого-то денежного мешка встревает сам Каратов? – словно озвучивая свои мысли вслух, спросил Эдик.
– Нет! Ведь цена пятна, если на нём грамотно реализовать проект – несколько миллиардов. Плюс под этот проект можно денег в несколько раз больше отмыть якобы под постройку объекта культуры. Так что за такие деньги даже народные артисты шестёрками могут подработать.
– Возможно… – Эдик не любил делать долгих пауз, когда из зрителей никого нет, оттого продолжил. – Дальше ты сказала Каратову: мы не можем отказать нашим инвесторам. Уже всё на мази…
– Он после этого же взорвался? Или, когда ты ему сказал, что мы не его крепостные и по его указке плясать не будем?
– Нет. Я хоть и неправ был. Блин, ну признаю я это, признаю…
– Эдик! Я вообще тебя не виню. Но вспомни – что конкретно было?
– После твоего отказа, Каратов вначале на нас понёс, мол, мы драные людишки и что он наш фонд сотрёт в порошок. Ну а потом я брякнул про крепостных и вскоре появилась эта журналистка.
– Ты её когда-нибудь видел? – спросила Кира.
– Вообще ни разу! – Эдик замотал головой.
– Вот и я ни разу. А фамилию запомнил? Издание?
– Каратов произнёс какое-то незнакомое название. Я в тот момент чуть в рожу ему не дал от обиды. Потому не до журналистки вообще было…
– Ты же знаешь, у меня в последнее время плохо с памятью… Я вот момент упустила: Каратов сам сказал, что журналистка про кремацию наших стариков накопала, или это журналистка произнесла сама?
– Нет. Не совсем так всё было. Каратов после того, как я на него рявкнул, своим спокойненьким голоском выдал тираду. Дословно не вспомню, но смысл такой: «Я о ваш фонд мараться не стану. Но есть журналисты, которые давно за вами наблюдают и уже составили график частого кремирования. Если вы не отдадите фонд моему знакомому, вся ваша якобы благотворительная деятельность всплывёт, как говно в проруби».
– Значит, только после этих слов появилась журналистка и начала нас спрашивать…
– Кир, я вот одного не пойму: ты же вроде как юрист. Умней меня на три головы. Ладно я, артист, и на эмоции меня вывести легко. Ну ты то зачем такое ляпнула?
– Не знаю… растерялась я, понимаешь? Она как начала документы на наши квартиры доставать…
– Ты выписки имеешь ввиду? – аккуратно поправил её Эдик. Он уже больше года наблюдал, как супруга путала слова, забывала о происходящем и со стороны выглядела блаженной.
– Выписки, конечно! Вот достаёт она выписки квартир Фимки, Вахтанга… Короче почти всех наших стариков и нагло прям мне в нос суёт, мол: на это что скажете?
– Ну ты ей и ответила… – по-привычке театрально жестикулируя, произнёс Эдик.
– Ты тоже хорош! Да, я рявкнула на неё и сказала, что по документам старики ушли на тот свет по естественным причинам. Все кремированы. Потому ничего никто никогда не докажет.
– Так чего ты удивляешься, когда журналистка аж бумаги из рук выронила, когда ты такое сказанула? Она и стала тебя расспрашивать. А Каратов в стороне сидел с довольной мордой. Я считаю, вообще не стоило от журналистки убегать и прятаться в фонде. Лучше было просто встать и уйти…
– Но эта бабёнка всё равно за нами гналась и всё время вопросы задавала про квартиры и крематорий…
– Давай так… – вздохнул муж. – Сделанного не воротишь. Облажались мы оба! Теперь нужно обмозговать: как из этого дерьма вылезать?
– Я думаю, ничего мы делать не будем! Бабки за будущий договор мы уже получили и потратили. Журналистка и Каратов, даже если шумиху поднимут, то только по поводу частого кремирования и нашу собственность на квартиры. Ну и что? Кремирование – последняя воля наших стариков. Равно как и передача нам их квартир. Всё по закону и доказательств умысла ни у Сергея Сергеевича, ни у его поганой журналистки нет и быть не может! К тому же сам знаешь – большинство квартир мы честно передали родне или государству. Нам с тобой верят, и мы можем вывернуть всю ситуацию, будто сам Каратов натравил журналистов, чтобы своих друзей пропихнуть в фонд и заполучить всё наследство Безицкой.
– А что делаем с родственниками Безицкой?
– Вдовца и дочку… – Кира задумалась на мгновение и, поджав губы, выдавила. – Ну что ж поделаешь! Пусть живут пока! Минимум год, пока строится торговый центр, мы их не трогаем. Нам любая лишняя смерть в фонде ни к чему. Потому и других стариков тоже не травим. Если только кто по естественным причинам уйдёт. Годик пройдёт – а там посмотрим.
– Но мы хотели чуть ли не сразу их, того… И с инвесторами такая договоренность была. Иначе родственники увидят, что вместо театра – торговый центр возводится. Поднимется шумиха…
