Ярна Арлен
Нелисар Брегон

Наконец они снова тронулись в путь. На него старались больше не смотреть. Поняв это, Нел нарочно старался встретиться с кем-нибудь взглядом и ещё раз напугать кого-нибудь. Но вскоре ему надоело и он бросил это занятие, тут же позабыв о нем.

Нелисар потерял счет времени и расстоянию и когда они пришли к месту, едва ли он мог сказать, долго они добирались или нет. Старик, не глядя на него, указал куда-то:

– Встань в центр круга, – послышался дрожащий голос.

Нел огляделся, они стояли на равнине. На том месте, куда ему указывали, было множество кругов, каждый из которых был вписан в другой. Сделаны они были из какого-то неизвестного ему материала и покрыты множеством различных знаков, надписей, символом. В центре этих кругов могла поместиться довольно большая компания людей.

Не задумываясь, Нел прошел в центр, куда ему указали. Ему показалось, что его мгновенно пронизали потоки необычной энергии – энергии звезд! Она проходила сквозь его тело, смешивалась с его кровью, текла по жилам.

Старик шел вдоль кругов и прикасался к некоторым символам. В его движениях было столько таинства, они были так ювелирно точны, словно он был художником. Вскоре старик остановился и отступил на шаг. Круги засветились, приятным, лёгким, слабым светом – днём, его было бы не разглядеть.

– Удачи, Нелисар… – проговорил старик, стоя там, за чертой света, в темноте ночи.

Нел, услышав его голос, вспомнил где он и зачем и куда отправляется. Он поднял взгляд и успел увидеть глаза старика и в них вспыхнули все его не прикрытые чувства. Он видел в них сомнение и страх, но вместе с тем и какое-то алчное удовлетворение. Нел готов был поклясться, еще секунда и на его лице появится хитрая, двуличная усмешка. Но вокруг разлился мягкий белый свет, заполнив собой всё пространство и отгородив его от остальных и от Арахая. Нел потерял из-под ног опору. Но он не боялся упасть, он расправил руки в стороны и ему показалось, что он летит словно птица, словно нет ничего, только он и мягкий белый свет, льющийся сквозь него, согревающий его сердце.

Но все закончилось. Ноги ударились о твердую почву. От неожиданности, Нел не удержался и рухнул на горячий песок. Яркий свет ослепил его. Яркий и белый, но совсем не похожий на свет звездного прохода. Свет Санримора.

***

Когда глаза Нела привыкли, ему открылась страшная картина. Картина его смерти.

Вокруг, на сколько хватало глаз, раскинулась бесконечная мертвая пустыня. Санримор палил так, что воздух казался густым, горячим и застревал в горле.

– Черт возьми…

Нел все понял в одно мгновение. И чему так сомнительно восторженно улыбался старик и чего они все так боялись, и почему почти невинная фраза вызвала такое замешательство. Они отправили его не смерть. Даже если здесь обитает хоть какое-нибудь живое существо, едва ли Нел будет в силах найти его. Он был слишком слаб.

Нел осмотрел проход. На кругах, идеально сливающихся с песком были выгравированы тысячи, а может и десятки тысяч символов. Он почувствовал, как его сердце сковал страх. Отвернувшись, он накинул на голову капюшон, защищаясь от палящих лучей Санримора.

У него не было шансов выжить. Это была мертвая пустыня. Нелисар чувствовал это подсознательно, ему не нужно было в этом убеждаться. И он не знал, как вернутся назад. Его отправили на смерть… На смерть… с легкой руки регента… Теперь он не сомневался в способностях Сургата совершать вероломства и преступления. У него не было никаких сомнений в том, что регент прекрасно был осведомлен, что отправил Нела в смертельное путешествие. Да, он сам выбрал Етуан, но посланники Сургата не могли не знать, что это голая, белая пустыня, без единого признака жизни. Они не дали ему не единого шанса на выживание. В том, что за всем этим стоял Сургат, Нелисар не сомневался.

Подлец. Настоящий подлец. И надо же уметь так притворяться, так вести себя. И глаза-то невинные, как у младенца. Вообразить себе невозможно, как этот человек произносит ему смертельный приговор. А вот произнёс же.

– Черт! – прошептал он, словно обращаясь к пустыне, – Зачем ему убивать меня?

Но пустыня оставалась немой. Ни дуновения, ни звука. Безмолвие и пустота. И было в этой тишине столько силы, что казалось, она способна раздавить, уничтожить. Словно безмолвный воин, пустыня сознавала всю свою мощь и потому, не торопилась убивать противника, зная, что он никуда не денется.

Нел шел, без цели, без смысла, просто не желая оставаться на одном месте. Песок был так горяч, что ему казалось, сапоги вот-вот расплавятся. Он не боялся смерти, он уже ничего не боялся. Он лишь хотел чтобы она скорее пришла.

Вскоре глаза стали нещадно болеть, словно в них засыпали горсти горячего песка. Во рту все пересохло, губы слиплись, словно расплавившись, язык прилипал к гортани. У Нела начались спазмы, ему казалось что его стошнит, но этого не происходило. Несколько раз он проваливался, словно терял сознание. У него начались галлюцинации, он видел белые, могущественные вершины Элладэл и пленительные воды Лирта. Ему казалось, что еще пара шагов и он достигнет спасительной влаги и упадет в нее, раствориться в ней, вдохнет ее полной грудью. Он почти дошел, почти, еще пара шагов и все будет кончено, мучения пройдут.

Нел падал. Лицом в песок. Он обжигал его, руки покраснели, кожа на них полопалась. Песок забивался в глаза, нос, рот. Нел задыхался, пытаясь освободиться от этого безумного плена. Поднимался и еле переставляя ноги шел дальше. Он чувствовал песок во рту, на губах, на лице, он преследовал его, душил.

Нелисар понимал, что если не умрет в ближайшие часы, то уж точно обезумеет. Тишина, слепящий свет Санримора, раскаленный песок, галлюцинации, безвыходность положения, все это сводило его с ума. Провалившись в очередное забытие, Нел обнаружил себя, яростно спорящим с кем-то. Он слышал свой собственный срывающийся голос, но не узнавал его и не мог разобрать слов. Словно слов и вовсе не было, а одна лишь бессмысленная, пустая шелуха.

Наступил момент когда он перестал понимать кто он. Он четко и ясно ощущал присутствие кого-то другого, но в то же время знал, что он был один. Этим кто-то был он сам, но это был и не он. Пытаясь понять и разобраться, Нелисар чувствовал что сходит с ума. Он кричал в пустоту, что этого не может быть, что здесь только он, но тот другой говорил с ним и даже утешал его. Брегон не на шутку пугался и тогда другой отступал, стремясь сохранить их общий рассудок. Пытаясь разобраться в этой кутерьме, происходящей с ним, Нелисар растерял остатки самообладания.

Все было кончено. Силы изменили Нелу и он рухнул на горячий песок. Он чувствовал, как тот жжет его, как тело страшно ноет. Но подняться он уже не мог. Конечности стали чужими, не желали подчинятся ему. Снова страшно болела голова. Он все ещё ощущал себя разделённым, но уже не мог даже думать об этом.

Санримор почти скрылся за горизонтом. Нел подумал, что ему будет тоскливо умереть, не видя его свет. Он даже мысленно упрекнул звезду, что та не хочет остаться и увидеть как его душа раствориться посреди песков. Санримор вернется не скоро, чтобы увидеть его холодное тело и спалить его своими лучами. Что ж, вполне угодная жертва, чтобы увидеть звезду так близко. Нел подумал, что это не такая уж и высокая плата. Что собственно изменится с его смертью? Или с их смертью? Ничего.

Нет, кажется, он все таки ошибся. Санримор увидит его смерть… Все потеряно… все кончено…

Глава 7. С чистого листа

Больше нет граней, нет условностей. Усталость или чувство извечного покоя… Сердце бьется в груди и словно жаждет сломать ему ребра в своем стремлении жить. Дышать, он хочет дышать глубоко и верно, чувствуя запах мокрого, стылого леса. И тем самым просто быть. Жить, ради того чтобы в конечном счете умереть и предстать перед величием Мира. Но Жить, именно Жить и знать себя счастливым.

Словно что-то несет его над землей, словно его душа поднимается к самим звездам. Еще немного и он вовсе взлетит, оторвется от земли и взмоет ввысь. Отец… как же это прекрасно, как легко и… и хорошо.

Сама смерть смотрит в него, и он готов идти ей навстречу, готов отдать ей свою душу. Ни боли, ни страха, ни страдания, ни сомнений…. Только свет и легкость. Еще немного и он коснется самого Мира, сольется с Отцом всего сущего. Только бы он принял его, только бы он оказался достоин. Свет льется сквозь него, проходит через его сердце. Как удивительно, не познано и совершено…

Тонкая струна, соединяющая его молодое сильное тело с величайшим разумом, готова оборваться и он навечно покинет землю прекрасного Арахая. Его ждут иные звезды… иная жизнь… Пустота…

Если бы только он сумел подобрать такие слова, чтобы определить то, что с ним происходило, чтобы выразить то, что он чувствовал. Но разве могут слова описать то, когда смотришь в сам Мир. Только бы найти в себе силы, быть храбрым. Страх губителен, он уничтожит его душу.

Его всё ещё было двое. Это больше не пугало его, он просто отвернулся от этого знания. Ни на что другое он сейчас не был способен.

Нет… он еще не мертв, он еще видит часть горизонта, пустыню и звездное небо… Как прекрасно каждое творение Всеотца, каждое творение Мира…

Чьи это руки несут его, такие необычно сильные руки? Вот бы найти в себе силы, поднять голову и посмотреть. Отец, как же слабо его тело, как же это странно, так ясно сознавать все происходящее и быть таким бессильным, чтобы взглянуть в глаза тому, чьи руки так верно держать его. Спокойные, сильные руки. Отец, как же ему справится со всем этим?

Больше нет жара, нет жажды и боли. Он почувствовал, как его опускают. Всё те же руки придерживают его голову. Он с трудом разлепляет опухшие глаза в надежде увидеть своего спасителя. Но видит лишь мрак, черный мрак, словно сама тьма собралась со всей вселенной и снизошла к нему. Может все же это конец?

Нел снова откидывает назад голову и закрывает глаза. Ощущения постепенно возвращаются к нему. Он чувствует, как этот кто-то достает нож и режет свою ладонь. Зачем? Зачем он это делает? Нел не может понять, его объяла жарким огнем боль.

Кровь… Кровь касается его губ. Отец… это немыслимо. Он ощущает, как кровь льется в его разомкнутые, пересохшие губы, как она движется внутри его плоти, стремится к сердцу, смешивается в его жилах с его кровью. Как это не выносимо, как это трудно и как… прекрасно.

О, ему не напиться, не остановится. Он вечно ощущал бы, как незнакомая сила сливается с его существом, пронзает каждую частицу его плоти, наполняет неведомой энергией…

***

Этот жар никогда не оставит его. Он весь горит. Кожа совсем чужая, он хочет снять ее, и дать телу дышать. Спасает только ткань, мягкая, прохладная. Да еще и ветер… Откуда этот ветер? О, Мир, где он вообще находится и как оказался здесь?

Нел с трудом перевел взгляд. Рядом с ним, скрестив ноги сидел лангоритянин. Необычно худой… Доминик. Он вырезал что-то ножом из дерева. Кажется это нож Нелисара, и ножны на полу его. А в изголовье стоит миска с водой.

– Доминик, – голос не слушается, вместо уверенного тона, он еле шепчет, – воды…

Доминик вскочил на ноги. Он проворно достал откуда-то кувшин с водой и помог Нелу сесть на его постели, подставив под спину свое плечо. Прохладная вода коснулась его губ, но вместо облегчения, горло Нела пронзила боль, словно сотня маленьких кинжалов вонзились в него. Он не выдержал, оттолкнул кувшин, облившись водой и захлебнулся кашлем. Доминик вскочил, спешно отставлять кувшин и не отрывая широко открытых глаз от Нелисара.

Боль накрыла Нела с такой силой, что ему казалось, она разорвет его. Он скатился на прохладный пол и встав на четвереньки попытался откашляться. Руки, как же болят руки. Нел бросил на них взгляд. Его ладони были испещрены множеством мелких порезов, словно он сжимал в них осколки стекла. Его начал душить приступ дикого спазма, он почувствовал, как в горле что-то надрывно лопается, в голове нарастает дикий шум, словно сосуды в ней сейчас разорвутся. К кашлю примешивается кровь. Все его тело сжала сильная судорога и ему показалось, что он выплюнет собственные легкие.

Заботливые руки убрали от лица волосы и ко лбу прижали холодный компресс. Стало легче, но незначительно. Сквозь шум в ушах и боль, до Нелисара долетал голос Дома, в котором звучали панические нотки.

– Не прикасайтесь к нему! – кричал кому-то яростный и одновременно растерянный голос.

– Его нужно уложить и успокоить, иначе он навредить сам себе, – говорил кто-то невидимый.

– Нет!

Кто-то приобнял его за плечи и чуть потянул за собой. О, Мир, зачем они трогают его, зачем они прикасаются к его горящей огнем коже? Зачем они устроили ему эту пытку?

– Не прикасайся к нему! – прорычал совсем рядом голос Доминика.

Даже сквозь кошмар происходящий с Нелом он ощутил всю силу вложенную в эти слова. И кто-то невидимый, очевидно тоже, потому что незнакомые руки тут же исчезли. Они говорили что-то ещё, но разум Нела окончательно помутился от боли и он больше ничего не мог разобрать. Но руки Доминика снова придержали его волосы и это снова принесло облегчение.

Раны на руках вскрылись и начали кровоточить. Его сотрясло дрожью, страшная сила скрутила все его внутренности. Нел сжал до скрежета зубы, сдерживая рвущиеся из него стоны. Еще немного и что-то лопнет в нем, как натянутая струна, порвется с таким грохотом, что сам Арахай содрогнется. Арахай… Арахай… Как он оказался здесь?

Сильный спазм скрутил его тело. Из его груди все же вырвался стон, скорее похожий на рык свирепого хищника. Его вырвало с такой силой, словно выжало из организма все соки. И всё закончилось. Всё… оставив после себя дикую слабость и ноющую боль во всем теле.

Обессилено обмякнув он оказался в объятиях Дома, руки которого заметно подрагивали. Втроем, они приподняли его и переложили обратно на кровать. Сквозь приоткрытые веки он разглядел Миригарда и ещё одного незнакомого лангоритянина. Все трое о чем-то говорили и постоянно бросали на него обеспокоенные взгляды, но Нел не мог разобрать ничего. Единственное что он уловил, это то, что Дом яростно отвоевывал свое право единоличной сиделки. И судя по всему, он был готов отстаивать это любой ценой.

– Воды… – одними губами снова выдохнул Нел.

Доминик, как и первый раз, помог ему приподняться и дрожащей рукой поднес кувшин, продолжая бросать косые взгляды на двоих пришельцев. Горло Нела снова пронзило болью, но на этот раз не такой сильной и он жадно напился большими глотками.

Не открывая глаз, Нелисар почувствовал, как Доминик заботливо укладывает его обратно на постель и кладет на лоб смоченную в холодной воде ткань. Ему хотелось спать, но он изо всех сил сопротивлялся тянущей его слабости.

– Ему нужно отдохнуть, – сказал Мириград, глядя на обожженное, опухшее лицо, на сухие растрепанные волосы.

Доминик сел рядом с Нелом и стал аккуратно смывать с его рук кровь. Его больше никто не убеждал в том, что он сам нуждается в отдыхе и он спокойно занялся своим делом ни на кого не глядя. Закончив с руками Нела, он достал из кладовки принадлежности для уборки и не дрогнув, с каменным лицом, стал убирать всё, что извергнул из себя его друг.

Двое гостей наблюдали за ним какое-то время, а потом молча удалились. Как только дверь за ними закрылась, Нелисар приоткрыл глаза и прошептал:

– Доминик… – тот тут же подскочил к нему. – Найди дом Миригарда и Айры. Я оставил лекарства для неё. Найди серди флаконов серый порошок, на нем ещё зеленый крест. Надо развести ложку порошка на стакан воды. Он нужен мне два раза в день. Давай мне, даже если я буду без сознания.

Доминик кивнул и что-то затараторил, но по уставшему лицу своего друга понял, что рассказывать что-то бессмысленно: тот совершено не понимал его. Но Нелисар прекрасно чувствовал все переживания Дома, даже острее чем можно было ожидать.

– Я теперь не умру, – тихо и очень мягко сказал он.

Ответом ему была улыбка, а потом Дом резко наклонился и крепко поцеловал его в лоб. Нел заметил, что глаза друга увлажнились, но тот изо всех сил пытался скрыть накрывшие его эмоции.

– Тебя отравили?

Нелисар слегка кивнул, едва заметно.

– Да. Под воздействием яда я перестал нормально соображать.

Голос его был хриплым, скрипящим, слова давались с трудом. Доминик порывался остановить его, уговорить отдохнуть, но Нелисар чувствовал потребность говорить, чтобы овеществить хоть как-то то, что его память еле-еле выскребала из своих закромов.

– У меня не было шансов выжить. Но кто-то был там, на Етуане. Кто-то нашел меня, – он закрыл глаза, с трудом балансируя на границе сна. – И этот кто-то провел древнейший ритуал. Он даровал мне жизнь… попутно связав меня навечно с собой.

– Что это значит? – почти с ужасом прошептал Доминик.

Нелисар долго не отвечал и Дом заподозрил, что он уснул.

– Он теперь властен надо мной.

***

– Чудо, что он жив. Отправится на Етуан и вернутся – это достойно восхищения.

Это был невысокий мужчина, в самом расцвете своих лет. Статный, с заплетенными в мелкие косы волосами. Его глаза излучали спокойствие и глубокую печаль, но лицо было хмурым, словно когда-то давно он жестоко разочаровался и с тех пор разучился радоваться. На тонких чертах лежал отпечаток глубокой заботы. Вместе с Миригардом, они ушли подальше от деревни и теперь прогуливались нахоженными тропами.

– Да, только чудом это и можно назвать.

– Так и становятся суеверными, – немного помолчав он добавил. – Знаешь Миригард, ты мог бы и сказать, что он… возможно… – лангоритянин осекся и даже обернулся, словно опасаясь что кто-то подслушает его мысли.

– Это лишь догадки, – вздохнул Миригард, – Нет ни одного факта, который может подтвердить…

– Как и опровергнуть… – они помолчали немного.

Обронив пару слов, тайный смысл которых был понятен лишь им, они больше не возвращались к этой теме.

– Не знал, что ты водишь дружбу с прислужниками регента.

– Он помог моей жене и моему сыну…

– Но возможно помогал удержать на цепи Морина.

– С чего такие выводы? То что он служил при замке, не делает его виновным во всех грехах.

– Но кто знает, что на уме у таких как они. Люди королевского поселения не очень-то склонны жаловать всех прочих. В особенности твоих собратьев. Да, я прекрасно помню всё что рассказал Доминик, но, откровенно говоря, я не очень склонен верить ему на слово…

– По-твоему мы должны были бросить их на произвол судьбы? Нужно было оставить этого мальчика умирать? К тому же, ты и сам говорил, что очевидно он сильно не угодил регенту, раз его люди отправили его на верную смерть.

– Я не советчик тебе, Миригард, но как по мне, так лучше было бы вернуть их в замок. Туда, откуда они пришли. К тому же, ты говоришь что Нелисар работал при лазарете, возможно ему помогли бы там гораздо лучше или быстрее.

– Или снова попытались бы убить… Ну уж нет, Танташ. Я понимаю, что ты не готов принять под свою опеку этих юношей, но я тебя об этом и не прошу. Мне просто нужны твоя помощь. Ты гораздо больше разбираешься в вопросах медицины, чем все мы. В остальном, мы сами о них позаботимся и они будут находиться здесь до тех пор, пока Нелисар не сможет самостоятельно покинуть деревню.

– Это твоё дело Миригард. Но ты не боишься, что если об этом прознают, твоей деревне не сдобровать?

– Нет… – Миригард задумчиво посмотрел вдаль. – Я не думаю что кто-то будет проверять, вернулся ли он.

– Кстати, это интересный вопрос, каким образом он смог вернуться на Арахай? Насколько мне известно молодежь сейчас не обучают правилам пользования переходами. Да и вообще, мало чему обучают.

– Очевидно Нелисар является исключением из правил. Он же работал с Юнтом, видимо у него и научился. Но я думаю, что мы узнаем все подробности, когда он окончательно придет в себя.

– Он очень заботит тебя?

– Да. Я верю… – Миригард осекся и вздохнул, но они словно поняли друг друга без слов. – Уж не знаю почему Танташ.

– Ведь он же только мальчишка. Просто мальчишка и не более, – устало произнес Танташ.

Он надолго задумался глядя на высоченные деревья-гиганты, верхушки которых исчезали в тумане и казалось что они подпирают собой небо. Танташ что-то взвешивал про себя, вздыхал, хмурился. Миригард терпеливо ждал, не задавая вопросов и не вдаваясь более в рассуждения. И, наконец, дождался:

– Ну хорошо! Если уж такого веление твоего сердца, на мою поддержку они тоже могут рассчитывать. Только не уверен что смогу ему чем-то помочь. Судя по твоим рассказам, он разбирается в лекарстве не хуже меня.

– Я уже не так в этом уверен. Кажется, его предложение относительно лекарств Айры, не очень-то работает.

– Что ж… – в голосе Танташа, едва уловимо, прозвучало торжество. – Тогда стоит вернутся к моим рекомендациям.

– Боюсь всё не так просто. Айра и слышать ничего об этом не хочет.

Отвернувшись в сторону, Танташ стиснул зубы, дабы не проявить не прошенного, злого смеха. Миригард пустил в свой дом чужака, который убедил его жену отказаться от проверенного лечения. И результат был теперь на лицо. Танташ поморщился. Ему не понравились эти чувства. Окажись он на месте Миригарда, будь у него жена и умирай она непонятно от чего, ещё неизвестно, на какие крайности он решился бы сам. Пусть даже и безумные. И теперь ему совершенно не нравилась собственная, почти злорадная реакция на отчаяние другого человека, пусть даже и симбольца.

– Я помогу ему, если это понадобится. И поговорю с Айрой.

– Спасибо, Танташ, – с едва заметным облегчением прошептал старик.

***

«Мир идеален, в нем нет несовершенства! Все имеет основание быть и ничто не может быть неуместным, лишним! Самая малая его часть, имеет огромное значение. Зла не существует, как не существует и добра. Мир не белый и не черный… В нем очень много красок…»

Нелисар очнулся, но все еще слышал этот голос. Голос Арахая. У него не было сомнений ни на одно мгновение в том, кто с ним говорил. В бреду он постоянно видел Элладэл, видел Лирт. Он всегда думал, что устье Лирта находиться где-то вблизи Солнечного берега, того самого берега, который тянулся до первых порогов. Но во снах он видел, как Лирт, тонким ручье берет начало с белых скал великих гор. Он должен был отправится туда. Ни первый раз он уже видел эти горы во сне и каждый раз они манили его, манили своим величием и неприступностью.

Нел приподнялся. Рядом с его постелью, на полу, на меховом одеяле спал Доминик. Судя по его позе, усталость сморила его против желания. Нелисар осторожно встал, не желая будить своего бдительного стража и накинув плащ, вышел.

Скоро рассветет. На деревне еще лежали остатки холодной, туманной ночи, звезд не было видно. Он поежился и втянул воздух как можно глубже. Его что-то мучило. Там на Етуане, с ним происходило что-то очень странное, не понятное. Настолько не понятное, что он не брался дать этому определение. Ему казалось, что он не был единым целым, что он был разбит на части. Но сейчас, здесь, на Арахае он не ощущал ничего, даже близкого к происходящему там. И он нашёл для себя единственное логичное объяснение – там, на Етуане, он помутился рассудком, под воздействием жары, жажды и, очевидно, яда. И хотя что-то глубоко внутри, маячило ему о том, что он лжёт сам себе, он просто отмахнулся от этих мыслей.

И его воображение озарила другая мысль. Ему нужно оружие… оружие. Меч! О, Мир, ему нужен меч! Тот самый меч! Нел почувствовал почти трепетный восторг, представив, как его рука наконец прикоснется к холодному металлу. Ему придется вернуться туда, куда он ни за что не вернулся бы по собственному желанию.

Нел стал нервно прохаживаться по тропинкам. На него оглядывались еще сонные жители. Босой, закутанный только лишь в плащ, с осунувшимся лицом, разбитыми руками и обожженными волосами, он вызывал не малое удивление среди жителей деревни. Но более всего поражали его глаза. Дефект зрачков словно бы стал еще сильнее, а цвет синих глаз потемнел. В них горел какой-то лихорадочный, болезненный огонь. Брегон чувствовал всё это и намерено старался как можно реже встречать с другими взглядом.

Нелисар более не ощущал пустоты внутри себя, он более не испытывал тоски и страха. В ночь, когда его держали те неизвестные, но такие близкие руки, он изменился навсегда.

– Нелисар! – раздался голос Доминика, предупреждающего о своем бесшумном приближении.

Нел, словно вынырнул из своих мыслей и пошел обратно. Доминик встретил его почти в центре деревни и Нел уловил в нем что-то необъяснимое, что именно, он сам ещё не мог определить. В глазах его друга не было испуга и недоверия, как в других жителях. Нел вдруг понял, что Доминик принимает его таким, каким, возможно, он сам себя не принимал. И в этот момент все сомнения окончательно испарились. Доминик был с ним всем сердцем.

Они вернулись в дом, в котором им отвели комнату с собственным входом, и некоторое время молчали. Нел сидел подобрав под себя ноги и завернувшись в теплый плащ, вызывающий у него немыслимое отвращение. Это был тот самый плащ, что так заботливо опустил на его плечи прислужник регента.

Доминик разжег огонь в очаге и комната мгновенно наполнилась мягким светом, запахом дыма и теплом.

– То, что ты говорил, что тебя кто-то спас, ведь это же правда, – то ли спросил, то ли утвердил Доминик.

Нел в ответ просто кивнул.

– Расскажешь?

– Я не знаю кто это был, не помню.

– А что за ритуал?

– Великое кольцо. Суть в том, что при определенных знаниях и навыках, человек способен передавать другому часть своих жизненных сил. Это очень сложный и опасный ритуал. Я не знаю, как он в точности происходит. Это очень древнее знание и я нашел лишь упоминание о нем. Но судя по тому, что есть в наших книгах, главная опасность – это завершить ритуал слишком рано или слишком поздно. Первое приведет к тому, что от ритуала не будет пользы, второе – может убить целителя. При чем не существует каких-то точных правил и рамок. Нужный момент просто надо знать, чувствовать. Но как – мне не известно.

– То есть, тот кто помог тебе…

– Не просто обучен, но и обладает огромной силой сознания. Психической силой, если хочешь.

– И за это приходится расплачиваться зависимостью от него?

– Ну… В общем-то, да. Великое кольцо когда-то давно, когда создания Мира находились на более низком уровне сознания, заканчивалось запечатыванием кровью. Это позволяло укрепить результаты, человек становился больше не восприимчив к тем повреждения, от которых он был исцелен.

– К яду.

– Да, в моем случае к яду и к… очевидно к адскому жару, какой был на Етуане. Но кровавое завершение ритуала имело обратную сторону, человек до конца дней оставался во власти своего целителя. И тот мог по своему желанию распорядится его жизнью.

– Черт возьми… – ошеломленно прошептал Доминик.

– Когда люди поднялись на более высокую ступень, они отказались от завершения ритуала кровью. Таким образом, Великое кольцо стало чуть слабее, но зато никто более не впадал в крайную зависимость от другого.

– И в твоем случае… – Доминик не договорил.

– Да… Ритуал был завершен кровью… Кто-то спас мне жизнь, ценой моей свободы.

– И что теперь?

Нелисар в ответ пожал плечами.

– Ничего. Ритуал не обратим.

Они надолго замолчали, каждый думая о своём. Лицо Доминика побледнело. Услышанное потрясло его. С одной стороны, он был искренне рад, что Нелисар жив, но с другой… Кто знает, что на уме у того, кто даровал ему жизнь.

Неподвижно сидя на своем месте, Нел пристально следил за своим другом. И что-то вдруг заставило его напрячься.

– Почему ты здесь? – тихо спросил он.

Взгляд, который Дом поднял на него, был прямым и чистым. В темных, как сама тьма зрачках Нела, отражался блеск огня. Во всем его полу болезненном облике было что-то пугающие, какая-то сила, которая заставляла сердце сжиматься от страха и в то же время притягивала магнитом. Но Доминик не боялся. Он видел силу Нела, его свет и жесткий внутренний стержень и признавал это, со всей своей внутренней мудростью и спокойствием.

– Я не знаю… – честно ответил он, – Я хочу быть с тобой…

– А если это желание будет стоит жизни?

Побледнев ещё сильнее, Доминик без объяснений понял, чью жизнь имел в виду Нелисар. Что если тот, кто обладал теперь властью над Нелисаром решит злоупотребить ей, сможет ли Доминик положить этому конец? Сможет ли он освободить Нела, заставив его сердце остановится?

– Значит, так тому и быть, – не дрогнув, тихо, но твердо ответил лангоритянин.

– А уверен ли ты в своих словах, Доминик?

И было в этом зловещем шепоте что-то, отчего у Доминика по спине пробежали мурашки. И в следующую секунду рядом с ним оказался тот, кого он был готов убить, но за кого был готов и сам умереть. Доминик не знал, когда Нел успел сбросить плащ и как их глаза оказались совсем близко. Сильные пальцы вонзились в его тело, и он понял, в ту же секунду, что никакая в мире сила не способна встать между ними.

– Посмотри на меня!

В этих глазах было столько воли и силы, что хватило бы на весь Арахай. И в них был вопрос, вопрос, зачем ему, Доминику, быть здесь, рядом с Нелисаром Бреганом. Доминик вцепился в ответ в его плечи, словно страшась разорвать ту невероятную, удивительную связь возникшую между ними. Связь, балансирующую на гране страха и полного доверия. Это было лезвие бритвы и ему жизненно важно было удержать на этом лезвии их обоих. Нелисар, с его независимостью и внутренне свободой, оказался в незавидном положении. И ему жизненно важно было найти сейчас опору, удержаться и не уничтожить само себя. И Доминик был готов дать ему эту опору, пусть даже такой страшной ценой – обещанием лишить его жизни.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать, – твёрдо, почти жестко заговорил Доминик. – Но я знаю только одно, я был готов пойти за тобой, с самой нашей первой встречи. Ещё там в лазарете. Я бы поплелся за тобой уже тогда, высунув язык, как собака. Я не могу этого объяснить, Нелисар. Но я бы сделал это, будь у меня тогда хоть немного больше сил. И когда я нашел Морина – это был прекрасный повод обратится к тебе. Да, я хотел помочь Морину, но прежде всего я думал о тебе. Я не знаю кто ты, Нелисар и почему ты имеешь на меня такое влияние и не только на меня. И боюсь, мне в этом не разобраться. Я сделаю то, о чем ты спрашиваешь меня, пусть даже ценой собственной жизни. Я. Освобожу. Тебя! Если это понадобится.

Глаза Нела наполнились так и не высказанной благодарностью. Говорить спасибо, за согласие на убийство – это было как-то странно. Он ещё сильнее сжал плечо Доминика и, отпустив наконец ворот его рубахи, осел обратно на кровать.

– Не возвращайся больше к этому вопросу, – отрешенно попросил Дом. Нел кивнул, а Доминик резко сменил тему, – знаешь, я удивляюсь полнейшему отсутствию у тебя страха, когда тебя вели к проходу.