Настя Бонс
Дежавю

Глава 55. Абонент недоступен

Мирон неспешно изучал ленту входящих звонков Максимилианы, заглянул в мессенджеры, пролистал галерею. Он давно перевел ее устройство в режим «полёт[1]», чтобы их никто не смел беспокоить. Спешки не требовалось. Жесты, движения были размеренны и непринужденны. Лицо не выражало ни единой эмоции. Он выглядел триумфатором в этом невидимом театре одного актера. В театре не предполагалось зрителей, но он решил это исправить.

Ухмыльнувшись собственным мыслям, он достал свой телефон. После недолгих манипуляций отыскал нужного ему человека в чате и начал набирать сообщение.

– Вот уж не думал, Мурыч, что мы вот так воссоединимся, – сообщение в Телеграм с незнакомого номера Тимур прочёл через секунду после оповещения. Он битый час не выпускал трубку из рук, в попытках дозвониться до Максимилианы. – Я думаю, нужно сразу перейти к делу. Поэтому без долгих приветствий, пожалуй, – новое сообщение, а за ним одна за другой фотографии, которые, как назло, бесконечно долго грузились. – Не серчай, Мурка, она всегда любила погорячее… – пришло следом за загруженными снимками.

Первый снимок – и на экране возникла взятая крупным планом женская грудь, прокушенная до крови. Следующее фото, где оператор отдалился, охватывая картину целиком: темноволосая девушка, чью обнаженную кожу покрывали укусы и мелкие царапины. Лицо, обрамленное копной кучерявых волос, было настолько искажено мерцающим полумраком, что Тимур не сразу понял – оно ему знакомо. И третье фото, как контрольный в голову – размытое селфи Мирона и мирно спящая Максимилиана у него на плече.

– Это тебе для наглядности. Я бы на твоем месте занялся тем, чтобы быстренько найти ей замену. Обойдемся без лишних разговоров и выяснения отношений, – Тимур некоторое время смотрел на экран, будто случился сбой в матрице. Будто он выпил совсем не ту таблетку и оказался в неправильной реальности. Случилось обычное отравление, недомогание, тошнота. Всё и сразу. Слишком много побочных с мощным эффектом в один момент. Но – нет. Это неотвратимая и гнусная реальность.

В его груди распускалось давно забытое мерзкое чувство. Чувство, похожее на то, которое он испытал много лет назад. В ночь, когда проклял человека, которого ненавидел всей душой. По сей день. Только на этот раз его отец ни при чём.

Секунды превратились в минуты. В памяти размытыми картинками вставали сюжеты того черного дня. Почти два десятка лет тому назад…

***

17 лет. Когда тебе 17 лет у тебя амбициозные, виртуозные планы на жизнь. Ты во всём – либо на максималках, либо в замешательстве и тревогах. Ты либо на неопределёнках, либо уже точно знаешь, чего хочешь.

Пробуешь. Любишь на максимум. Мечтаешь на максимум. Берешь от жизни максимум или то, что можешь унести.

Ты уже не ребенок и ты еще не взрослый.

Узнать, что такое предательство в любом возрасте мерзко, в семнадцать – мерзко на максималках. Будто душу выкрошили и пустили на фарш, чтобы приготовить котлеты из твоих растерзанных чувств, предрассудков, радужных облаков и доверия людям.

– Что мы видели в этом городе кроме отеля, Мурыч? Давай еще зависнем здесь на пару дней, город посмотрим хотя бы. А то только и видели, базар-вокзал-отель. Мы своё за это лето отпахали, денег заработали, теперь пора расслабиться, получить удовольствие от этой поездки, в конце концов, – парень сложил ладони в умоляющем жесте. – Я договорился с парой горячих девчонок на вечер. В клуб сходим. Туда-сюда.

– Нет, Рон. Меня Маринка ждет. Да я и сам уже задолбался. Не могу. Домой хочу, – Тимур отрицательно замотал головой. Он бесцельно измерял шагами небольшую кухню гостиничного номера, словно запертый зверь в тесной клетке зоопарка.

– Гормоны шумят? – улыбнувшись, Мирон блеснул жемчужными зубами. – Я слышу их шорох. Они не могут усидеть у тебя в штанах, а ты их сдерживаешь и убиваешь поколение за поколением. Целые отряды детей Тимура Алексеевича! Выпусти их! Не мучай детей! Можешь просто накормить «младенцами» какую-нибудь красотку. Это не измена даже. Твоя Маринка уже три месяца не рядом, а ты всё верность ей хранишь, – он прервался, зачем-то оглянулся и закончил, понизив голос. – Скормить. Младенцев. Какой-нибудь нескромной молодой ведьме, – Мирон призывно поиграл бровями. – Ну же, друг. Мне нужна компания моего старого товарища, прошедшего бешеный пубертат. Не бросай меня одного в этом грязном гнезде разврата и похоти.

– Блдь, как же ты бесишь, Рон. Сегодняшний вечер и всё, – Тимур остановился у холодильника, распахивая его пошире, будто собирался найти в нём причину своей тревоги. – И еще момент. С этого дня ты перестанешь знакомить меня со своей записной книжкой из Porn Hub, – он схватил бутылку начатого джина, и, шумно хлопнув дверцей холодильника, обернулся в сторону друга.

– Ой-ой-ой. Год-два назад ты был не против этого самого Porn Hub. Маришка твоя тоже оттуда. Забыл что ли? – Мирон расплылся в лучезарной улыбке.

– Хочешь Лего из зубов собрать? Собственных? – Тимур смерил друга презрительным взглядом и, выдержав многозначительную паузу, откупорил бутылку и сделал пару жадных глотков.

– Ладно-ладно. Шучу. С тобой ссориться, как огонь бензином тушить. Селфи асфальтом можно сделать, а заодно – рассмотреть его в мельчайших подробностях. Пожалуй, я пас, – он поднял руки в примирительном жесте, – Мы не влезали ни в какие передряги, лишний раз не рисковали и даже не превышали скорость ни разу за это лето. Мы вообще старались не выходить из номера. Нам – праведникам требуется награда. Ну что? Идем? – Мирон выдержал паузу. – Скажи, что ты точно идешь и без всяких там условий, и, я больше рта не открою в сторону твоей Маринки. Слюни, молча, буду пускать… – он неслышно заржал в кулак, маскируя накативший смех, наигранным приступом кашля.

– Моня, не нервируй меня, – смягчил тон Тимур, показывая Мирону собранный из пальцев кулак.

– Да-да, я больше не буду. Просто я ревную тебя к твоей Маринке. Без друга меня оставила. Ты с ней больше времени проводишь, чем на мотокроссе. Папа Карло и ты х#й забили на Хантеров. Всё – бабы, проблемы, дела… Деловые, блдь.

– Рон, ты не охренел так о матери моей говорить? – улыбка Тимура сменилась серьезной моськой, и, он посмотрел на друга, ожидая пояснений.

– Мурка, а я вовсе не о маме твоей говорю, – Мирон закатил глаза. – Я знаю, что она болеет и из больниц не вылазит месяцами. И я её уважаю. Я о других…

– О чём ты блдь? – не терпел Тимур.

– Мурыч, ты реально где-то не здесь. Я несколько месяцев тебе втираю, что у Карлыча кто-то есть. Но ты не здесь. Не слышишь меня! Ты поступаешь в медицинский, спасаешь маму, в мечтах уже женишься на Маринке и рожаешь вместе с ней детей, которых сейчас из штанов даже ни в чей рот не выпускаешь!

– Когда ты мне это говорил?

– Каждый е#учий день. Я понимаю, твои планы и розовые мечты – это святое. Но приземлись уже, побудь со мной минутку. У меня тут информация для тебя! Ау! – Мирон помахал руками у себя перед лицом, пытаясь привлечь внимание друга.

– Рон, хватит говорить загадками.

– Поехали домой сегодня.

– Что?

– Ты слышал, – голос Мирона стал мрачным и грубым. – Только перед этим, позвони отцу и скажи, что не приедешь. Чтобы не ждал.

– Не понял?! – Тимур сморщил брови. – Что за чушь ты несешь? Сначала – Мурка, идём трахать всё, что шевелится, а теперь – домой? Что происходит блдь?

– Пока не знаю. Но думаю, нам будет интересно и увлекательно. И Porn Hub нас тоже ожидает. Но только – для «посмотреть», а не для «поучаствовать». По крайней мере, в этот раз. – Мирон пожал плечами. – Чем только не пожертвуешь ради друга. Даже оргазмом. Возможно и не одним. Так что цени, Мурыч! Цени!

– Мирон Великолепный, блдь. Посмотри на него!

– И великодушный, брат! – он поднял вверх указательный палец, акцентируя внимание на своей реплике.

– От слова «душный», – в голос прыснул Тимур.

***

– И долго мы здесь сидеть будем? У подъезда? – от нетерпения Мирон ёрзал в водительском кресле. – Хреновые из нас шпионы. Давай сменим локацию, Мурыч. Если Porn Hub не выгорит, хоть пожрем у тебя дома.

– Не факт, что ты прав насчёт отца, Рон, – Тимур пытался сохранить хотя бы крупицу оптимизма. Выходило хреново.

– Вся наша жизнь – это один сплошной не факт, Мурыч. Пойдем и узнаем всё. Я уже задницу отсидел в машине. Мы ничего не выясним, если будем сидеть в вечной засаде.

– Хорошо. Ты победил. Вытряхивайся из машины, – Тимур вслед за Мироном покинул салон автомобиля, сделал пару шагов в сторону собственного дома и растерянно замер у самого подъезда, оглядываясь по сторонам и раздумывая, стоит ли подниматься в квартиру.

Дверь подъезда отворилась и из него вывалилась соседка – мнительная баба Нюра, которая всегда всё и про всех знала. Завидев Тимура, она расплылась в приторной приветственной улыбке.

– Тимурушка, золотой мой. Наконец-то свиделись! – кинулась она к нему с объятьями. – Я уж давеча думала спасателей вызывать! Так ты эту молодуху замучил, что она орала как кошка дикая, – беззубая улыбка бабы Нюры стала еще шире. – Соскучился, наверное, за лето-то? Ну, ничего. Дело молодое! Всё понимаю! – без умолку тараторила соседка по этажу. – Только бабку так больше не пугай, пусть хоть в подушку-то орёт, что ли!

– Какую молодуху, баб Нюр? Ничего не понимаю, – включился в разговор Тимур после недолго замешательства.

– Как какую? Твою! Маринку златовласую, – пожала плечами бабка. – Я её сначала не узнала. Ну, по голосу в смысле… – соседка осеклась, сообразив, что выдала свои постоянные подслушивания под дверью квартиры Тимура, но продолжила. – А давеча столкнулась с ней прямо в подъезде. Прямо перед вашим светопреставлением на всю ночь. Кричала она в этот вечер громче обычного «вашего». Ух, и горяч же ты, мальчик мой. Где мои годы молодые? – бабка мечтательно закатила глаза и медленно пошла прочь.

– Мурыч, я передумал. Давай не пойдем. Посидим еще. Куда торопится? – Мирон преградил Тимуру путь, закрывая собой распахнутую дверь подъезда.

– Я должен увидеть это своими глазами, – процедил Тимур, едва сдерживаясь от взрыва ярости.

[1] В режиме полета на смартфоне отключаются все беспроводные сигналы, включая Wi-Fi, Bluetooth, GPS и сотовую связь.

Глава 56. Love story

Глава 56. Love story.

Есть такие любовные истории, в которых мы не в силах поставить точку. Мы не беремся вкусить горького лекарства – лечение одиночеством, продолжаем томиться месяцами, годами по тому, чего нет. По любви, которой нет. По отношениям, которые существуют ли в нашей голове. Продолжаем в одиночку вести злополучный недороман, в котором сами всё себе придумали.

Такая история была и у Максимилианы. Отношения с Мироном никогда нельзя было назвать классическими, романтическими – тем более. Отношения с Мироном напоминали раковую опухоль, что незаметно убивала ее изнутри. Глядя в его глаза, она никогда не находила в них ответа, что он к ней чувствует. Видела лишь неприрученных демонов, что сковывали ее пульсирующим смертельным ужасом и неуёмным болезненным желанием.

Она лихорадочно цеплялась за свое существование рядом с ним. Пусть даже с бесспорными опасностями и лишениями, мутными делами и удовольствиями. Ее разум, подстегнутый адреналином и стимулирующими веществами, неистово метался в поисках выхода, и ей было неизвестно, стоило ненавидеть Мирона, как отвратительного мерзавца, или жалеть, как обиженного природой изгоя. Он, как истинный дьявол, посадил её на иглу неистового наслаждения, развратил ее непорочных демонов, приручил её безвольную душу.

Она снова хотела сбежать и остаться – одновременно. Снова чувствовала, что умрет, если останется с ним рядом. Эта близость действовала как генетически модифицированная марихуана: не хотелось спать, пропадал аппетит, при этом Максимилиана всегда оставалась маниакально энергичной.

– Надо валить и срочно, – шептала она себе под нос, натягивая джинсы. Она схватила разрезанный Мироном топ и с сожалением поняла, что ничего прикрывающего для её наготы из него соорудить не получится. Разумные мысли бесновались под звон колоколов забытого страха и ужаса.

«Боже, боже, боже! Что я натворила! Совсем на передок слабая? Рехнулась, Макс? Где и с кем ты была искренняя? С Тимуром? С Мироном? Чёрт, чёрт, чёрт…

Чувствую себя падшей женщиной. Ни больше, ни меньше.

Тимур! Что я ему скажу? Как объясню? Прости меня, я простихоспади, я совсем долбанулась от страха? Нет, нет, нет! Он не заслуживает такого… отношения. Я не заслуживаю его. Он слишком хороший и порядочный. А я? Я всего лишь та, что вечно будет на побегушках Мирона. Буду рядом с ним. Не в его сердце, но в его руках.

Нет! Я не могу так! Я что и впрямь собираюсь вернуться к нему? Трахаться и плодится как кролики во имя большой неблагополучной семьи? Мирону это точно не нужно.

Как он меня назвал? Безвольная трусливая дура. Идиотка. Как же он прав. Я не могу ему отказать, а он пользуется этим.

Испугалась, что Тимур и вправду хочет завести со мной «гнездо». Какая же я – ласточка? Я грязная проститутка, прыгнувшая в постель бывшего, чтобы спрятаться от нового пугающего до усрачки будущего. От ответственности. От серьезных взрослых отношений.

Снова вернулась на знакомые мне карусели «горячо-холодно». Резкое приближение и отскок. Головокружительные тошнотворные карусели разбитого сердца и вечно зудящей от желания промежности. Мне кажется, я сама приглашаю в свою жизнь незакрытые гештальты, только вот в чём незадача – я не уверена, что собираюсь их закрывать. Неужели, я до сих пор его боготворю? – Максимилиана посмотрела на потягивающегося сквозь дремоту Мирона. – Верно говорят, ты не освободишься от того, от чего бежишь. Бежишь без оглядки. И как сейчас выясняется, что бежала я вовсе не ко всем чертям, бежала я – дьяволу навстречу. Я боялась, что Мирон вернется, и, я всё разрушу. Я вновь разрушу свою жизнь. Так и вышло. Брава[1], Максимилиана!»

– Лиана, хватит, – Мирон открыл глаза и уставился на Максимилиану, прервав поток ее мыслей.

– Что хватит? – она опустила руки, прекратив бесконечные попытки починки замка ее кожаной куртки, которой она пыталась скрыть свою голую грудь – доказательство проведенной бурной ночи с Воландом.

– Хватит винить себя за проведенную со мной ночь, – через секунду он оказался на ногах рядом с Максимилианой. – Я планировал тебя вернуть и не оставил бы всё как есть, – он заключил ее в кольцо своих рук и наградил нежным поцелуем в шею. – Можешь винить меня. Это я – великий манипулятор, что затащил тебя к себе в постель.

– Я сама к тебе пришла, – она вбила ладони в его грудь, но Мирон не отодвинулся ни на сантиметр. – Как загипнотизированный мотылек на огонь прилетела.

– Это я всё подстроил. Я хотел вытащить из тебя мою прежнюю горячую оппонентку. Мою девочку, – он скользнул ладонью по ее голому животу, спустился ниже, остановился там, где уже стало горячо.

– Мирон, ты никак не насытишься? – она растерянно смотрела на его губы, боясь пошевелится.

– Думаешь, мне от тебя нужен только секс? – он вопросительно поднял бровь, чуть отстранился, но из объятий её не выпустил. – Хочешь, я и пальцем к тебе не притронусь больше? – Мирон приподнял ее подбородок и заглянул в серые, как хмурое утро, глаза. – Выдержишь? Сможем просто лежать и курить, например?

– Ты сейчас шутишь? Мирон и воздержание?

– Я больше тебе скажу, Лиана моя. Мирон и отношения, – улыбка едва коснулась его губ. – Называй свой срок. Без поцелуев, петтинга[2]и форшпиля[3].

– Ты готов на это? – Максимилиана не могла развернуть лёгкие на полный объем, настолько её захватил его натиск.

– Ради тебя я готов на всё.

– Ты хочешь встречаться со мной? Издеваешься?!

– Я хочу, чтобы ты была только моей. Мне всё равно, что тебе придется сделать кому-то больно, чтобы снова стать моей Максимилианой. Похуй на прочих. Я вычеркну всех, а если будет необходимо – вырву с корнями. – Мирон уже дышал одним с ней воздухом. – Дай мне шанс. Пожалуйста. Я докажу, что я не безнадежен, – горячее дыхание снова непозволительно близко.

– Мирон, я не могу.

– Ты не любишь меня больше?

– Я не знаю.

– Ну, так побудь рядом. Живи со мной. И ты всё поймешь.

– Я…

– Не можешь простить мне предательство? Ненавидишь меня?

– Ты скотина, Мирон.

– Чертовски сексуальная скотина! Я бы добавил! – на его губах вновь заиграла фирменная ядовитая улыбка.

– Ты задаешь мне серьезные вопросы, от которых зависит моя дальнейшая жизнь, и, тут же шутишь. А я… я еще не пришла в себя после ночи…

– Ночи умопомрачительного секса и о#уительного воссоединения?

– Как можно быть таким?

– Каким?

– Одновременно мудаком и милахой?

– Годы практики, Лиана моя, – он скользнул руками по ее талии, присел на корточки и ласково протяжно поцеловал её в пупок, стал спускаться ниже.

– О чем мы договорились, Мирон, – она обхватила ладонями его лицо, приподнимая его так, чтобы видеть мутнеющие черные глаза.

– А мы уже договорились? – он потупил невинный взгляд. Горячие ладони продолжали поглаживать ее бедра. – Мы снова пара? – последовала многозначительная пауза. – Или мне всё же придется тебя красть каждый раз, когда я захочу намочить тебе трусы неудержимым желанием моей плоти?

– Я подумаю. Отпусти меня, – он снова оказался на ногах, а Лиана вновь была впечатана в стену.

– Я не отпущу тебя. Потому что ты меня любишь, – схватив ее рукой за затылок и привлекая к себе, он жарко шептал у самых ее губ. – Не отпущу, Лиана моя. И я надеюсь, что ты уяснишь это с первого раза, – голос был серьезен. – Соглашайся. Не заставляй меня брать тебя силой.

– В тебе нет ничего святого.

– А я никогда и не был хорошим. И всегда нравился тебе только таким… неотразимым.

– Мне надо побыть одной, – Максимилиана продолжала искать попытки сбежать из его объятий и тесной комнаты, где они не единожды согрешили.

– Я согласен. Как раз залечишь следы минувшей ночи, – он провел пальцами по измученной шее, что хранила следы их полуночного противостояния.

– Тебе всегда было легко делать мне больно.

– Этой ночью ты мне за всё отомстила, – Мирон повернулся к ней так, чтобы она без труда смогла разглядеть следы своего ночного безумия на его спине и затылке.

– Это… – заикалась Максимилиана.

– Это ты, Лиана моя. И мне это очень понравилось. Впрочем, как всегда. От одной мысли завожусь как пацан, – он поправил джинсы, что вновь стали узкими по причине их непозволительной близости, что тянула на новый грех. – Мне будет сложно отказаться от секса с тобой. Но я готов на это, пока ты распутаешь этот вопрос.

– Вопрос?

– Да, вопрос. С кем ты всё же хочешь остаться? Со мной или с одиночеством?

– А если, я выберу быть одна?

– Я буду любить тебя издалека, – Мирон сверлил её взглядом. – Или обращусь к какой-нибудь ведунье, чтобы она тебя приворожила.

– Ты не рассматриваешь третий вариант?

– Нет, Лиана моя. Третьего варианта не дано. Я не дам ему случиться. Уже не дал.

– Что ты имеешь в виду? – тревога поднялась от живота к горлу, дыхание сбилось и стало прерывистым.

– То, что Тимур тебя точно не простит, девочка моя. Слишком гордый зараза. Гордый и принципиальный.

– Как ты?!

– Всё просто, – он протянул ей ее потушенный гаджет.

– Что ты сделал, Мирон?

– Сжёг мосты, освобождая нам путь, – Мирон обхватил её шею и челюсть, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

– Продолжаешь вести себя, будто я твоя собственность? – грозно прорычала Максимилиана.

– Ты моя женщина.

– По-собственнически, Мирон. Очень по-собственнически.

– По любви, Лиана. По страсти. По выбору. Я выбрал тебя. Если кто-то будет мне мешать – я его убью. Если понадобится – тебя тоже.

– Ты думаешь, меня заводят твои угрозы? – злость разрасталась в ее груди, вырываясь наружу.

– Я думаю, сколько времени я потерял, пока динамил тебя. Я думаю о том, как просить у тебя прощения за каждую слезинку. Я думаю о том, сколько мне понадобится поцелуев. Чтобы залатать каждый шрам на моем любимом теле. И сколько разговоров понадобится, чтобы залечить душу, – он вновь закутал её в свои объятия, притянул к себе.

– Иногда мне кажется, что в глубине души, ты совершенно другой. И обязательно есть причина, почему ты пытаешься казаться ублюдком.

– Лучше тебе не знать этой истории, моя родная, – горячее дыхание Мирона обожгло кожу на ее шее.

– Если мы станем парой, ты мне ее расскажешь? Эту страшную историю? – стоило встретиться с ним взглядом, как язык присох к нёбу, а сердце пустилось в пляс.

– Если станем, обязательно расскажу, – хриплый голос над ее ухом, от которого ее моментально бросило в дрожь. Его лицо вновь оказалось непозволительно близко. Он глубоко дышал. – Когда вступает запрет на поцелуи и объятия? А впрочем… пусть вступит позднее. Минуты через две, – он с нетерпением жадно впился в ее губы, затыкая еёответ, чтобы она с секунду еще могла подумать над его предложением. Чтобы улетучились все её сомнения. Чтобы еще пару минут побыть с ней – его Лианой.

[1] Итальянское "bravo" уместно кричать только мужчине, так это форма мужского рода единственного числа. Для похвалы женщины произносят "brava".

[2] Петтинг – форма сексуальной активности без непосредственно полового акта между партнёрами. Имеет множество форм проявления и реализации.

[3] Форшпиль – предварительные ласки, которыми обмениваются партнёры перед началом полового акта.