Надежда Александровна Белякова
Чудо-нитка
– Я выиграл!!! На спор ещё триста рублей – триста рыбин выудил!!! Накуплю себе пряников медовых, кренделей с маком, игрушек – кучу! Что захочу – то и куплю! – обрадовался невероятному улову Тимошка.
Народ, глядя на его улов, изумлялся:
– Экие чудеса Тимошка творит! Сам-то – от горшка два вершка, а этаких рыбин триста штук выудил! А рядом все рыбаки с пустыми ведрами! Ни одной рыбёшки никто не поймал!
Удочки его рассматривали, пытаясь разгадать, может быть, в них секрет? Нет! Обычные удочки! И наживку смотрели. Да нет же! Тоже всё как у нас! А такой улов никому и во сне не приснится, обсуждал народ, стоя на берегу реки, в которой плескалась невидимая людям прекрасная Берегиня Речная среди духов речных, встревоженных за рыб в реках и озёрах:
– Совсем закуролесил Тимошка! Загордился! Хвастается, что и больше выудить может. Нет! Нельзя допустить такого дурного истребления рыбы в наших реках и озёрах! – возмущалась Речная Берегиня. Старик Водяной, расстроенный и опечаленный, даже расплакался. И река от этого чуть из берегов не вышла. И сказал Водяной сквозь слёзы:
– Правильно говоришь, Берегинюшка Речная! Слышал я, что уж на новый спор с Тимошкой мужики скидываются, чтоб пятьсот рубликов собрать! Сети-снасти готовят. Лодки смолят. Хотят в море идти. Посмотреть, а сможет ли Тимошка пятьсот рыб один выудить с рассвета до полудня!
– Ой! Ой! Пятьсот рыбин!!! Пятьсот рыбонек наших бессловесных-беззащитных! Как ему не жаль их! – ужаснулась Берегиня Речная и расплакалась слезами-жемчугами.
Но вдруг по тихой этой деревенской речке волны океанские забурлили. Грозно, высоко стеной поднялись. И узнали они в волнах грозный лик самого Вседержителя Океанского, приплывшего к ним издалека. Он посмотрел на них так, что Берегине Речной совсем не до слёз от ужаса стало. А он загремел волнами, и все духи вод услышали в рокоте волн его гневный голос:
– Я Царь Морской! Я Вседержитель Океанский! Приплыл сюда бранить всех вас! Тебя – Королевну-Берегиню Речную! И тебя – Князя Озёрного! И вас – Духа Болотного, и Баламута Прудового! И тебя, дуралея старого, – Водяного! Потому что слух о безобразиях, которые Тимошка творит при вашем попустительстве, до морей и океанов доплыл!
Все вместе только вскрикнули от страха, услыхав его грозный рокот. А Вседержитель Океанский ещё громче загремел волнами, так, чтобы все духи вод услышали:
– Да что ж вы делаете, неразумные?! Рыбу без почтения истреблять шалопуту позволяете? Тимошка урон наносит, а вы ради памяти его деда этот урон водам нашим наносить ему позволяете! Я его деда по сей день люблю и уважаю. Но талант был дан ему за его заслуги. А этот безобразник вместо любимца нашего, которому мы ничего не жалели, щедро рыбой одаривали, безобразничает!
Наследник его Тимошка вместо благодарности разорителем нашим стал! Врагом нашим и погубителем! Раз подобру не внял, другой будет с ним разговор! Гордыня что сорняк! Душу его заполонила! Всё! Ох, тесно тут у вас! Уплываю от вас обратно! Думайте, как исправлять всё будете! – прогремел он на прощанье.
И, выплеснув свой гнев, Вседержитель Океанский уплыл обратно в свой океан, вспенивая наводнением реки и озёра на обратном пути. Да, погоревали, думая об этом, Князь Озёрный и Дух Болотный с Баламутом Прудовым. И Королевна Берегиня Речная в память о дедушке нашего Тимоши слезами-жемчугами всё дно усыпала. Да только ведь правду сказал Вседержитель Океанский, что каждый, кто талантом одарён, за свой талант ответчик и хранитель всю свою жизнь.
Но настал день спора и пятисотрублевого. Толпа идёт – гремит, аж земля дрожит. Народ к морю с песнями потянулся. Идут по берегу с весельем, с плясками, вечерний праздник предвкушают. На рожках, на волынках музыку развесёлую наяривают. Тимоша тоже идёт, песни поёт, шутки шутит. А сам-то думает, как на пятьсот рублей пряников-кренделей медовых накупит!
Когда пришли к морю – лодки выкатили. Море спокойное, волны небольшие. Небо ясное. Солнышко теплом радует. Сел наш Тимошка в лодку. Такой махонький, что почти и не видать его с берега. Но грёб изо всех силёнок. Вышел Тимоша в море и поплыл вперёд, подальше от берега.
Плывёт Тимошка и с пребольшим удивлением видит:
– Ой! Да что-то вокруг моей лодки волны морские совсем затихли. Стала вода спокойной, как озёрная гладь. И прозрачная такая, что глубоко видно! О!!! А в глубине под водой дворец красоты неописуемой виднеется. От богатства украшений из самоцветов и золота сверкание от стен его исходит. Свет неземной из-под воды льётся! Так и слепит нестерпимо ярким сиянием! Из дворца выходит подводный повелитель, сам Вседержитель Океанский – величественный и царственный. И прямо мне в глаза глядит. И как-то насмешливо глядит. Прямо к лодке моей шагает, рыбёшек распугивает. Что это он? Ой! Ко мне плывёт, приближается к лодке. А дворец глубоко на дне остался. А он всё ближе и ближе… И подзывает кого-то? А, это он косяк рыб к себе зовёт. А сам рукой захватил сеть, спущенную в море. И вроде как расправляет её в воде. Оказалось, что расправлял он её, чтобы позванным им рыбам скорее в сеть заплывать. А вода прозрачная. Каждую рыбину видно. Стоит Морской Царь – Вседержитель Океанский и каждую рыбину, что по его воле в сеть заплывает, подсчитывает. И я хоть от страха и дрожу, а тоже считаю! Ура!!! Знаки какие-то Царь Морской подаёт! Никак не пойму! Чего он хочет?
Тут Вседержитель Океанский крикнул Тимоше:
– Поднимай сеть, ротозей! Ох! Тимошка-Тимошка! Ух!
А чтобы попроще было, он там, под водой, ручищами своими размером в три лодки снизу сеть подталкивает. Вроде как приподнимает. А чтобы сподручнее в лодку сеть с рыбой забросить, взмахнул рукой под водой. И среди этой глади волна поднялась и так удачно приподняла тяжеленную сеть, что прямо в лодку опустила. И прогремел Тимошке Вседержитель Океанский:
– Всё! Получил ты, Тимоша, пятьсот рыбин здоровущих безо всяких усилий. И кроме тебя, никто не увидел меня, Царя Морского, Вседержителя Океанского. Ни рыбаки, ни люди с берега. Что смотришь на меня как заворожённый?
– Да я так, смотрю себе, просто так смотрю… – пролепетал испуганный Тимошка.
– Что рыба? Ерунда! А вот такое видывал? А? Хм! – хмыкнул в ответ Царь Морской – Вседержитель Океанский. И показал Тимошке сеть, полную хрустальных сундуков. А в сундуках тех камни драгоценные редкой красоты. А ещё больше и ещё красивее камни рыбы во рту держат. Подплывают с ними. Хороводом кружат вокруг лодки. Хвостиками помахивают! А Царь Морской манит рукой, манит. И, подмигнув Тимошке, сказал:
– Иди! Иди сюда, твоё всё будет!
Потрясённый увиденным великолепием, Тимошка решился – и выкрикнул:
– Эх! Где же ещё такую красоту увидишь?! Всё! Прыгаю!!!
А тем временем народ на берегу разволновался:
– Где там Тимошка-то?! Выплыл? Смотрим из своих лодок и дивимся на Тимошу. То волной прямо в лодку его сеть, рыбой набитую, неведомая сила закинула, хотя море тихое было. И откуда та волна набежала? А после того ещё чудней. Высматривая что-то в море, Тимоша сам бросился в море ни с того ни с сего. Не видать мальца! Где Тимошка? А ну плывём к нему! Не случилась ли беда?
Ай! Ай! Поначалу никто не испугался даже. Ну перегрелся мальчишка, с кем не бывает. Видимо, искупаться в воду прыгнул. Тем более что рыбалка его удалась. Подождали. А только голова-то на поверхности не показывается. Тут всполошился народ. Нырять стали. Тимошку искать.
Но нигде нет Тимошки! Не выныривает. Полна рыбы лодка на волнах качается. Вот тебе и праздник! А тут, как на грех, вдруг взбаламутилось море. И лодку Тимошкину волной высоко подняло и на берег швырнуло. Пропал Тимошка, решил народ. И пятьсот рублей на помин души Тимошиной пошли.
Да не утонул Тимошка вовсе! А заманил его в пучину морскую Царь Морской, Вседержитель Океанский.
Прыгнул Тимоша в воду за сокровищами, что Царь Морской ему показал. А он нашего Тимошку тотчас за шкирку и хвать! И давай уму-разуму учить. Такую трёпку задал! От этого на море буря такая страшенная поднялась, что рыбаки едва успели к берегу приплыть. А лодку Тимоши на берег целехонькую и полную рыбы швырнуло. Берите, мол, пользуйтесь, охальники! Раз выудил рыбу, негоже ею морскую воду мутить. Принимайте подачку от Морского Царя – Вседержителя Океанского! А потрёпанному вразумлением Тимоше повелел:
– За каждую пойманную рыбу один день честно отработать. Чтоб прочувствовал, что вся жизнь на земле и под водой цену свою имеет. И брать её можно только ради самой этой жизни!
А рыбки уж кто-кто, а наш Тимошка наловил как никто другой! Так что подметает Тимоша с того дня дно морское, дно океанское и речное дно, как обычный дворник улицы. По руслам рек и озёр с метлой ходит – всё вокруг чистит от мусора и ила. Сети рваные собирает! Раненую рыбу лечит-врачует! А все подводные жители, русалки и девы морские, да и сама Королевна Берегиня Речная, Князь Озёрный, да и сам Царь Морской – Вседержитель Океанский поют ему для вразумления и для собственного удовольствия светлые песни его деда Тимофея Тимофеевича. И так душевно у них там живётся, что и прижился там наш Тимоша. Не хочет из вод выходить и к прежней жизни возвращаться. Тревожится: а ну как без него непорядок какой-нибудь сотворится!
И сам Тимоша прочувствовал, что не по злобе всё это сотворил с ним Царь Морской – Вседержитель Океанский, а из любви к красоте подводного мира. Чтобы устыдился Тимоша, что на потеху тратил тот дивный талант, который от родного деда унаследовал. Но иногда всё же выходит Тимоша к нам из вод на землю. На берег подышать. Красотой земной полюбоваться. Да только что-то он всё обратно спешит!
Когда Тимоша из вод выходит и в наших местах появляется, весь народ сбегается к берегу, всегда к нему с расспросами. И Тимоша так пояснял что к чему:
– Конечно, спешу обратно! Погощу немного на земле – и обратно! Да и как не спешить? По всем морям-океанам по дну с метлой хожу и порядок навожу! Красотой несказанной любуюсь! Рыб раненых лечу. Они – и морские, и речные, – про меня знают. За помощью ко мне плывут. Как же я их оставлю?
Да! Гостит у нас Тимоша! Но всё больше работает-хлопочет! Ряску на прудах чистит, из рек сети брошенные вытаскивает. Заботится о чистоте вод. По вечерам рассказывает нам, каково житьё-бытьё на дне океанском, какие чудеса в морях разных и в реках далёких. Но частенько не своими словами рассказывает, а всё стихами и песнями нас радует. Совсем как и дед его Тимофей Тимофеевич стал! И вскоре обратно, в речные просторы, а оттуда в морские и океанские погружается – и в путь! Да! Чудеса в нашей деревне не переводятся!
Злыдень
Было ль? Не было? Что зря голову ломать? Нужно сказку начинать! А там видно будет, чем дело кончится.
Сосед мой Илья – из наших, деревенских. Он парень славный. Что ни посадит, что ни посеет, всё растёт, цветёт – глаз радуется! И за какую работу ни возьмётся – всё ладно получается. Любо-дорого посмотреть! Но однажды случилась с ним такая канитель, что целая сказка получается. И с чего же это всё закрутилось-завертелось? Но – всё по порядку! Ох, как досаждали нам в ту пору стражники царские! Житья от них не стало. Всё кошечку царскую ловили по всему царству-государству. По деревням, садам и огородам бегали, по погребам да по закромам без спросу лазили. И всё, что под руку подворачивалось, прихватывали, пока искали кошечку-беглянку, царскую любимицу. А как набегут стражники царские! Ой! Земля содрогается под их сапожищами! И сколько ни прихватывают – всё-то им мало. Осмелел как-то раз сосед наш Илья. Парень он молодой. Вот и возразил им сгоряча:
– Доколе досаждать нам будете?
Но стражнички царёвы всегда найдутся, что ответить:
– А что делать? Больно шустрая кошечка царская. Только мы, стражники царевы, изловим её да во дворец на радость царю доставим, так она вскоре опять в бега. А царь-батюшка в грусть-печаль ударяется. И от государственных дел отвлекается. И потому-то себя не щадим, всю-то державу, день ли, ночь ли, прочёсываем, стараемся!
Но Илья прямо разошёлся в тот день. Осмелел и ну спорить со стражниками:
– А нам от ваших стараний только хлопот прибавляется! Огороды да поля вытоптаны! Курятники, закрома пустеют на глазах! И так из года в год!
И ведь чистую правду сказал! Только созреет что-нибудь, так тотчас – топот, земля грохочет, стражники бегут следом за «Мяу». И уж яблочка спелого на ветке в саду не останется. И так всякий раз, когда проносятся стражники царевы. Да только толку от той смелости никакой, потому что за словом в карман стражники не лезут, на всё у них готов ответ:
– Ну будет, будет! Служба у нас такая! Царскую волю исполняем. Любимицу царскую ловим. А ежели самую малость и позаимствовали, так только ради поддержания боевого духа! А значит, опять же на благо всему царству.
– Мяу!!! – раздалось где-то рядом, и помчались стражники дальше, крикнув на бегу: – Слыхали, не до разговора совсем нам! А ну кошечку царскую догонять – вперёд!!!
Глядя им вслед, сокрушался Илья:
– Вот и убежали. Ох! И надоело же всё это! Сам изловлю эту беглянку и царю во дворец доставлю.
Уж мы, соседи, всей деревней как могли отговаривали его:
– Да ну их! Да брось, Илья! Ты, парень, остынь! Дело не шутейное – со стражниками тягаться!
– Пусть запирает её покрепче, коль жизнь без неё не мила, – отвечал Илья. Озлобился парень.
А тут, как на грех, опять то самое «мяу!» послышалось где-то совсем рядом. А мы-то уж знаем: раз послышалось «мяу» – значит, скоро и стражники к нам пожалуют. Уж слышны и грохот сапог, и звон сабель и бердышей. Тут Илья в сердцах и сказал:
– Пойду выйду к ним, расспрошу, какая она из себя, эта кошечка?
Как подошёл к стражникам, вежливо поклонился. И говорит им:
– Уважаемые стражнички! Хочу помочь вам кошечку царскую изловить!
– А какой корысти ради не в своё дело суёшься? Службу царскую нести нам мешаешь?! – изумились стражнички царёвы.
– Да не помеха я вам вовсе! Только в помощь старания мои! – уверял Илья недовольных его вмешательством стражников.
– Да что тебе нужно? – недоумевали стражники.
– Чтобы описали вы мне, какая она из себя, эта кошечка.
– Ну, это можно. Да можно! Ну, слушай во все уши! И то верно, уж сколько лет её ловлю, уж запамятовал! – ответил ему и призадумался один из стражников.
Стражники пошушукались между собой, и старший из них начал описывать приметы царской любимицы:
– Какая она? Хм! Но! О! Вспомнил! Белая она. Вся. Точно снег.
– Да нет же! Рыжая, точно огонь. И полосатая, – возразил другой стражник.
– И что интересно, черна при этом как смоль. От морды до хвоста, – вмешался самый младший из них.
– Кстати, о хвосте – пушистый чёрный! – торопливо перебил его старший.
– Ага! Точно! Весь в крапинку. Только уж очень облезлый хвост. Сама-то вся пушистая, а хвост – стыдоба одна.
– С левого бока бурые пятна, с правого полосата, но в целом – вся одного ровного окраса.
– Одно плохо: уж очень облезлая, точно шуба старая, молью траченная. Приглядишься – жалость одна.
– Да что ты говоришь? Ворс в палец толщиной! По хребту разводы. На морде – пятнышки, что конопушки у девчушки.
– Одно ухо – рыжее!
– Другое – серое!
– А оба уха – чёрные.
– Глаза что огоньки – жёлтые.
– Но в пасмурную погоду – зелёные.
– В мороз – серые!
– В жару – карие! – так тараторили они, перебивая друг друга, пока как по команде не выкрикнули все разом:
– Словом – особых примет нет!
– Это что же – порода такая диковинная? – изумился Илья.
– Конечно! Редкой породы кошечка. Царской породы! Так что лови, Илюха, лови! Поймаешь – твоя удача. Иди лови! – напутствовали его в ответ стражники.
«Да, как говорится, нищему собраться – только подпоясаться. Вот возьму с собой хлеба краюху», – рассуждал сам с собой Илья.
Увидев соседей, попрощался со всеми:
– Соседи дорогие! Когда вернусь, не знаю. А коль не вернусь, не поминайте лихом.
– Счастливо тебе, Илья! – попрощались с ним соседи.
И началась с того дня во всей-то Илюшиной жизни перемена. Бродит он по всему царству-государству с большущим мешком и ищет кошечку царскую. Да по таким приметам, что дали ему царские стражники. Эх! Пришлось ему со всего-то обширного нашего царства кошек переловить. А что делать? Уж чем-нибудь – хвостом, ушами ли, но непременно совпадают приметы. Со счёта совсем сбился Илья, сколько дней, сколько ночей бродил он в поисках.
Однажды после пробега по царству стражники прилегли в тенёчке душевно подкрепиться неподалёку от ворот царского дворца. Разложили свежий хлебушек, крынки парного молочка – разное, что удалось прихватить по пути, но увидели что-то невообразимое.
– Ой! Ой! Ой! Ой! – только и смог вымолвить стражник с выпученными от страха глазами и набитым ртом.
– Глянь! Что это там такое? – и другой удивился, глядя на нечто пугающее.
– Огромное, точно гора! И движется… – пояснил ему другой, прячась за его спиной.
– Движется прямо на нас! – дрожа от страха, пояснил стражник.
– Точно чудище большущее! – подтвердил другой.
– Спасайся кто может! Свят! Свят! – завопили все разом. И разбежались, по кустам попрятались. Сидят, дрожат! Но как присмотрелись, друг дружке шепчут:
– Ба! Так это ж Илюшка наш!
– Точно, да только его едва видно под огромным мешком.
– А мешок словно живой. Шевелится, – перешептывались они, прислушиваясь к тому, как доносилось из мешка: «Мяу, мяу, мяу, мяу, мяу, мяу, мяу, мяу!!!»
– И мяукает этот мешок, словно тьма кошек! – изумлялись стражники.
– Ох уж этот Илюша! Всю душевность грубо развеял. А так славно сидели. Ох и рассердил он нас! – И с этими словами из кустов стражники царские с секирами вострыми повылазили. И ну на Илюшу наступать. И подальше от ворот его оттесняют.
– Пустите меня во дворец к царю-батюшке! Я ему кошек наловил. Пусть выберет, которая из них его любимица, – пытался объясниться со стражниками Илья.
– Уходи подобру-поздорову! Ни к чему нам твои хлопоты. Уходи, Илья. Уходи! – отвечали ему стражники. И такой шум подняли, что на этот шум царь за ворота выглянул, разобраться, с кем это его стражники бранятся. Не поняв, в чём дело, царь выкрикнул им:
– Эй, стражнички мои! Почему в такую рань шум учиняете?
Илюша, как царя-то близехонько увидел, так обрадовался. И всё к нему прорваться пытался. И царю крикнул:
– Я к вам, царь-батюшка! Кошечку вашу ко дворцу доставил. Выбирайте, которая тут ваша! Уж такая она из себя необыкновенная, что ни одной по всему царству не упустил, всех как есть изловил. Вот только стражники теснят меня! К вам не пропускают!
Царь вышел из дворца и подошёл поближе разобраться что к чему.
А стражники загалдели, как вороны, поясняя царю:
– Не слушайте его. Злоумышленник это!
А Илюша от такого обращения рванул вперёд, к царю, что было силы. А мешок-то и лопнул. Да и как ему не лопнуть? Кошек-то в нём – тьма-тьмущая. Да и сидеть в мешке им радости мало. Ох, тяжко им пришлось! Их только пожалеть можно. Словом, вырвались они на свободу из мешка. И лавиной обрушились прямо на голову подошедшего царя. Ох! Беда! И рычат, и мяукают. Когтищи-то свои разъярённые выпустили. Вот так-то вся-то ярость на царя и вылилась. Ну, стражники сразу врассыпную. Кошки тоже вскоре разбежались. Хорошо, царевна выбежала, царю на помощь подоспела.
– О!!! О! О! О! – стонал царь-батюшка. Услыхала царевна, дочка царя, что беда с отцом, и побежала выручать.
– Батюшка! Ой, что с тобой сталось?! Весь израненный. Потерпи, сейчас обмою твои раны! – утешала царя-батюшку его дочка-царевна, делая ему примочки. А стражнички тем временем из кустов повылазили, отряхнулись и к царю подошли. И, не глядя на остолбеневшего от всего произошедшего Илью, говорят царю:
– А ведь мы докладывали, что злоумышленник это! Как есть злоумышленник. Прикажите под стражу взять! И заточить до точного разбирательства!
– Повелеваю! О! О! О! – только и смог вымолвить израненный царь.
И увели стражники нашего Илью в темницу.
Но как только стал царь в себя приходить после заботы и травяных примочек царевны, дочери своей ненаглядной, так повелел привести Илью для беседы. Ведут стражники Илью в тронный зал, где царь, весь точно после побоища израненный, на троне восседает. А сами злобно галдят, напраслину на Илюшу возводят:
– Велите казнить его, царь-батюшка. Казнить его, злодея! Казнить!
А царь-то ли от общего нездоровья, то ли просто от неровности настроения… Словом, капризность на него нашла и возражать он стражникам стал:
– Вам бы всё казнить да казнить! А я разобраться желаю! Зачем Илья такое злодейство затеял? Зачем урон здоровью моему нанёс? Да и… молчать! Своим умом жить желаю! – сказал царь, топнув ногой в красном сафьяновом сапожке, и обратился к Илье:
– Рассказывай, Илюшка! Всё как есть, не таись, сознавайся во всём, потому как неизвестно, придётся ли тебе когда-нибудь ещё с кем-нибудь беседу вести.
– Эх! Вижу, царское твое величество, что верные твои слова и того гляди безо всякого покаяния вот так казнят своим порядком – и всё! И не перемолвиться уж более ни с одной живой душой на этом белом свете, – согласился с царем Илья.
И все как было рассказал он царю-батюшке. И как работал день и ночь. И как досаждали царские стражники поисками «любимой царской кошечки». И то, как их служба оборачивалась вытоптанными посевами да поборами немилосердными.
А тут царевна, дочка царева, тихонько, чтоб не мешать никому, в тронный зал вошла. Она свежие примочки батюшке сделать хотела, да заслушалась Илюшиными рассказами про его горести. А как послушала, так и ахнула:
– Ах! Безобразники! Хороши стражнички царские! Это какую же кошечку вы по всему царству-государству ловите? Уж не нашу ли Мурку?
– Да мы что, мы того… Хм… Гм… А… Хм… О… У… – бурчали что-то невразумительное стражнички.
– То-то не дозовёшься вас, когда нужно! – возмутилась царевна.
– А что, как и где наша Мурка? – поинтересовался царь.
– Так она же день-деньской на подушках, шелками да жемчугами шитыми, нежится, полакавши сливочек со сметаной, да и дремлет, мурлычет себе в моей девичьей опочивальне. Куда ей бегать, да ещё по всему царству! Она от такой жизни поперёк себя толще стала, точно подушка на четырёх лапах, – объяснила царевна.
– Да мы того… больше для пользы Отечества старались. Приглядеть всегда нелишне. Всё ли в царстве спокойно? Нет ли где беспорядков? А что прихватывали… Так только то, что плохо лежало! – отчитывались стражники.
– Ах! О! Ну, с вами, стражнички дорогие мои, особый будет разговор! И о том, что у народа намурлыкали, и о том, как службу несли. А тебе, Илья, вот что скажу… – превозмогая боль, сказал царь. Потом приосанился, корону поправил. В руки скипетр с державою взял и торжественно объявил: – Илюшку не казнить, не в темницу заточить. А… домой отпустить! За то, что на всю державу этаким дурнем прославился. Эх! Ты! Стражничкам моим поверил! Этим врунам и лоботрясам! Эх! Отпускаю тебя восвояси! Пусть тебя жена твоя пилит, ругает, умишко выправляет. Потому как страшнее наказания, чем сварливая жена, на свете нет!
– Ну почему нет? – удивилась царевна.
– Нет! Вот увечья вроде бы никакого, а мука на всю жизнь. Но постой-ка, а жена-то у тебя ворчливая, ну то есть сердитая? – спохватился царь.
– И вовсе никакой нет! – облегчённо вздохнув, ответил Илья. – О! Ну, это плохо! Зря радуешься, голубчик! Мои приказания должны в точности выполняться. И потому слушай следующий мой указ: самую ворчливую, самую кичливую, самую злющую невесту сыскать и с Илюшкой обвенчать! – распорядился царь.
