Мэри Ройс
Роковой секрет
Глава 13
РОКСОЛАНА
– Какого хрена, отец?! И это ты распинаешься мне о чести?! – Матвей в два шага сокращает между нами расстояние и грубо дергает меня за руку, пряча себе за спину. – Ты трогаешь мою девушку! Мою невесту! По-твоему, честно так поступать со мной?! Так выглядит долг чести?! – срывается он на крик и крепче сдавливает мне руку, отчего я сильно закусываю изнутри щеку.
Правда, стоит мне покоситься на Рафаэля, и причиненная женихом физическая боль отходит на второй план. Он буквально уничтожает сына взглядом. Губы сжаты в тонкую линию, а царственная поза демонстрирует спокойствие. Но это только внешне, я слишком хорошо вижу бушующую в его глаза опасную черноту. Мужчина молчит, даже не пытаясь оправдаться.
– Так вот почему мне нельзя жениться… ты просто решил сам трахнуть невесту сына! Твою мать… – истерически выдает Матвей. Он опускает голову и недоверчиво качает ей, но потом резко выпрямляется и решительно смотрит на отца. – Знаешь, что? Я женюсь на ней. Слышишь?! Она моя! – продолжает кричать парень и дергается в сторону отца, но я впиваюсь в его руку, без слов умоляя не делать глупостей. – А свои деньги можешь засунуть себе в задницу, – рычит он, играя желваками, и тычет в отца пальцем. – Ноги моей больше не будет в твоем доме!
Матвей разворачивается и стремительно покидает помещение, не выпуская из захвата мою конечность. Я едва поспеваю, и его резкие, нервные движения лишают меня равновесия, заставляя спотыкаться.
– Матвей, прошу, отпусти, мне больно…
Секунда, и его рука уже сжимает мое горло, вбивая меня в стену.
– Ты трахалась с ним?! – с искаженным от гнева лицом рявкает он. Но я молчу, лишь сильнее вжавшись в стену. – Я спрашиваю тебя, ты, мать твою, трахалась с моим отцом или нет?! Трахалась?!
– Нет! – лгу ему в ответ.
Я испугана и понятия не имею, как правильно поступить. Страшно даже представить, какие эмоции сейчас испытывает Матвей. Да, я поступила низко и к тому же струсила сказать правду. Зажмуриваюсь оттого, что противна сама себе. Хочется немедленно покинуть этот дом. Если он узнает об измене, боюсь, что лишусь последней возможности уехать, ведь то, что я читаю в глазах парня, заставляет мою душу сжаться в комок.
Нежное прикосновение к щеке заставляет меня вздрогнуть и выйти из оцепенения.
– Малышка, – рука Матвея соскальзывает с моей шеи, он всем телом прижимает меня к стене, упираясь в нее лбом, – даже если и было, я не хочу знать… я не смогу без тебя.
Я прикрываю ладонью рот, чтобы сдержать рыдания, и закусываю ее до такой степени, что из глаз едва не сыпятся искры. Говорят, лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал. Смело могу заверить, что это наглая ложь. Не лучше. Чертовски хуже. Вся проблема в том, что сделанный поступок ничем не стереть, не выжечь из памяти, не отмыть после него руки. Собственное тело останется вечным напоминаем о совершенной ошибке. Словно пожизненное клеймо. И неизвестно, когда пески времени скроют под собой боль, что я причинила жениху.
– Я хочу домой, – сдавлено произношу, – пожалуйста, Матвей, давай уедем отсюда.
– Мы прямо сейчас свалим из этой дыры. Собери чемоданы, а я пока забронирую билеты.
Он отстраняется от меня и грубо растирает ладонями лицо, словно пытается стереть чувства.
На ватных ногах я разворачиваюсь и следую в нашу комнату. В голове царит полнейший хаос. Слишком много переживаний, я целиком и полностью выбита из колеи. Эмоции словно раскачиваются на качелях, все увеличивая амплитуду. Меня бросает из крайности в крайность, и нет возможности остановиться и отдышаться. Как я допустила подобное? Ведь во всех своих бедах я виновата сама. Только вот что я могу сделать с запретными чувствами к взрослому мужчине? Я бессильна против них, особенно когда он так близко, что душа будто искрит. Даже сейчас, судорожно запихивая вещи в чемодан, я думаю только о нем. В голове только один вопрос: что же будет дальше? И я не знаю на него ответ. Боюсь, даже оракул не нарушил бы тишину.
Кажется, я сгорела, высохла, во всяком случае, мозг совершенно отказывается соображать. Нервно мечусь из угла в угол. Наконец собрав все вещи, замираю и запускаю дрожащие пальцы себе в волосы. Что же я наделала? Подхожу к зеркалу и дотрагиваюсь до своих искусанных губ. Они отзываются острой болью на малейшее прикосновение. Только даже сейчас они жаждут его грубости, сохраняя на себе призрачный вкус терпкого мужского рта. В объятиях Рафаэля я позволила себе вспыхнуть ярким пламенем, а теперь меня ждет вечная мерзлота.
– Идем, такси уже ждет.
Вздрагиваю от неожиданности, услышав голос Матвея. И как я не заметила его появление? Он поднимает пару чемоданов, я молча беру остатки вещей и следую за ним.
Весь путь до машины боюсь встретиться с Рафаэлем, не в силах предсказать его реакцию. Впрочем, как и свою. Не знаю, чего ожидает моя наивная душа. Что он попытается остановить меня? Признается в любви? Попросит остаться? Или наговорит гадостей? В конце концов хоть что-то он может сказать? Как расценивать его молчание?
Испытывая целую гамму противоречивых эмоций, сажусь в машину. К моему большому удивлению, Рафаэль так и не появляется. Уже устроившись на заднем сидении, я все же встречаюсь с его диким взглядом, когда замечаю на балконе неподвижную фигуру. Росси снова одет в привычный черный костюм. Засунув руки в карманы брюк, он убивает меня молчаливым бездействием. Я смотрю на него до тех пор, пока тосканский замок не скрывается из вида.
Вот и все… В самом деле? Вот так просто? Может ли этот невыносимый мужчина так легко отпустить меня? И вообще… хочу ли я этого? Ведь ожидаемого облегчения, когда покинула владения дьявола, я так и не ощутила. В душе неприятно саднит от недосказанности и смятения. С каждой секундой я становлюсь все дальше от Рафаэля Росси, и с каждой секундой сердце все больше охватывает тревога.
– Билеты взял на утро, сегодня переночуем в отеле, – вновь врывается в мои мысли измученный голос Матвея.
– Хорошо.
Я опускаю взгляд на свои руки и наблюдаю за тем, как пальцы стискивают подол платья, пока их не накрывает теплая ладонь жениха.
– Не нервничай. – Я сглатываю и неуверенно поднимаю на него взгляд. – Нужно было сразу послушать тебя и съехать в отель. – Матвей притягивает меня ближе, а я готова задохнуться от растерянности, потому что сейчас очень странно чувствую себя в его объятиях. Будто он мне чужой. – Мой отец нехороший человек. Не вини себя.
Парень склоняется ко мне и прижимается губами к макушке, обдавая волосы теплым дыханием, а я неосознанно вздрагиваю. Слишком много внутри противоречий.
– Матвей, думаю, по прилету в Москву нам обоим стоит хорошенько все обдумать… – робко начинаю я.
Нежные объятия становятся крепче, до легкой боли сдавливая мои плечи.
– Ты хочешь уйти от меня? – Голос Матвея в секунду заполняется металлическим холодом, заставляя меня ощутить новый приступ страха.
– Нет, – торопливо отвечаю и слегка отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в глаза, – я просто хочу слетать домой. Погостить у бабушки. А за это время ты можешь спокойно обдумать, готов ли дальше идти со мной? В последние дни на нас столько навалилось…
Твердые пальцы впиваются в мои щеки, прерывая неуверенную речь, и Матвей рывком притягивает меня вплотную к себе.
– Я не желаю, чтобы ты даже допускала мысль о расставании. Я люблю тебя. И ты будешь со мной. Или ни с кем. Другого не будет. – Грубая хватка слабеет, и жесткие пальцы уже скользят по моим искусанным губам. Они еще хранят след Рафаэля, и я не хочу, чтобы Матвей его стирал. – Поняла, малышка?
– Поняла, – тихо отвечаю внезапно осипшим голосом и сглатываю образовавшийся в горле ком.
Последние слова Матвея и его грубость повергают меня в шок, и теперь я не знаю, кто меня больше пугает: сын или отец. Как вообще возможно, за одну ночь потерять себя, запутаться в чувствах к отцу жениха? В последнее время в моей жизни чересчур много этого мужчины. Настолько, что Матвей кажется теперь холодной глыбой, неспособной больше вызвать во мне ту бурю эмоций, что раньше заставляла буквально тонуть в нем.
Судя по всему, зверя в Матвее разбудил мой необдуманный поступок, хоть сам он и не подозревает об этом. И сейчас всплеск злости, который он с трудом пытается контролировать, заслужено обрушивается на меня. Парень сам не свой: то нежен, то груб, а на глазах словно непроницаемая завеса, и мне не удается разглядеть, что в них творится. Да я и в себе теперь не способна разглядеть, где правда, а где ложь. Не могу понять, чего хочу сама. Так, главное вернуться в Москву, там у меня есть поддержка, и я смогу спокойно все обдумать.
Когда мы подъезжаем к отелю, переключаюсь на помпезность дворца, в котором сегодня предстоит переночевать. Флорентийский дух наполняет атмосферу особой аурой. Я завороженно следую внутрь, не прекращая озираться по сторонам. Многовековые фрески, кажется, следуют за мной по пятам, и просто невозможно прекратить их рассматривать. А обнаружив в центре холла ботанический сад, я окончательно теряю связь с реальностью. Вокруг все наполнено светом и теплом, немного ослабляя тревожные переживания. Только вот от мысли, сколько стоит ночь в подобном месте, становится не по себе, ведь теперь Матвей лишился поддержки отца, и ему не стоит бросать деньги на ветер.
– Матвей, здесь очень красиво, но может, выберем что-нибудь попроще?
– Ты переживаешь из-за денег? Не волнуйся, папаша не тронет мою долю, если не хочет скандала в семье. Так что мы с тобой до конца своих дней будем жить припеваючи. И никто больше не будет диктовать нам свои условия.
– Зачем тебе это? – Я беру его за руку и заглядываю в глаза с немой просьбой оставить месть. – Мне не нужны эти деньги. Прошу тебя, давай просто уедем в Москву и начнем жить без его присутствия в нашей жизни!
– Рокси, – парень разворачивается и хватает меня за подбородок, а во взгляде у него вспыхивает опасное безумие, – я смотрю, ты была не против активного присутствия моего отца в тебе прошлой ночью. – Я не успеваю и рта открыть, как он грубо осекает: – И не надо мне лгать! Я хорошо его знаю. Он пойдет на все, чтобы добиться своего. – Матвей сильно сжимает челюсти, но внезапно его гневная вспышка гаснет, и он смягчается. – Но я прощаю тебя, Рокс. Только вот теперь любой твой шаг буду определять я, поняла меня? Я не позволю выставить себя дураком! Папаша даст согласие на свадьбу, мы поженимся, ты родишь мне сына, и мы унаследуем все, когда старый ублюдок отойдет от дел. И он навсегда исчезнет из нашей жизни! – Мот притягивает меня к себе за талию и приникает губами к моему лбу. – Иди в номер, малышка, я разберусь с багажом и догоню тебя, – произносит он спокойно и даже нежно. Не глядя мне в глаза, проводит костяшками пальцев по щеке и, развернувшись, уходит.
Горло сковывает от разочарования, и все, что я могу – это лишь судорожно вдыхать кислород, что буквально обжигает мои легкие…
Матвея волнуют только деньги отца. Правда, скрытая от меня до поры до времени, оглушает, лишая дыхания. Но я упорно хватаю ртом воздух. Это все эмоции, он злится, обижен и чувствует себя преданным. Нужно дать ему время, да и мне оно не помешало бы. Мой Матвей не такой, я знаю, просто нужно верить в лучшее. Ему сейчас больно. Я вижу это, читаю в его взгляде.
Однако червячок сомнения не дает мне покоя, мысль о том, что наши отношения уже не будут прежними, так и вертится на краю сознания. Наша идиллия в одночасье превратилась в пепел. Хватило одного взгляда черных глаз во время отъезда, чтобы засомневаться: а на самом ли деле я люблю Матвея?
Пока мой жених разбирается с багажом, я не спеша направляюсь в номер, полностью погруженная в тяжелые думы.
А в спальне я снова погружаюсь в чарующую атмосферу стиля эпохи Возрождения, на время отбрасывая моральные терзания. Подхожу к панорамному окну и наслаждаюсь открывающимся из него видом. В отличие от моей души, море поражает своим спокойствием. Хотя это спокойствие кажется немного пугающим. Безмолвное солнце огненным диском висит над ним, практически касаясь и медленно опускаясь за горизонт, а ровная водная гладь смиренно принимает острые лучи, не проронив ни стона боли. Так и мне предстоит впитывать злость Матвея, скрывая собственную боль за напускным равнодушием к его грубости.
И тут невеселые думы разбиваются на острые осколки, болезненно рассыпаясь внутри меня, ведь в отражении стекла я замечаю мужской силуэт. Огромный как скала. Пугающий своим бесстрастием. Я громко ахаю, тело словно прирастает к полу, нет сил сдвинуться с места. А когда мне все же это удается, секунду спустя я попадаю в капкан сильных рук. Мой крик заглушает тряпка, пропитанная каким-то веществом с резким запахом. В следующий миг страх покидает меня вместе с сознанием. Солнечный свет в глазах меркнет, оставляя меня наедине с пугающим мраком.
Глава 14
РОКСОЛАНА
Сквозь сон я ощущаю порыв ветра и ежусь. Прохлада медленно подкрадывается к моему телу и окутывает его, рассыпая от макушки до кончиков пальцев колючие мурашки. С трудом разлепив ресницы, медленно осматриваюсь вокруг. Поворачиваю голову в сторону, откуда слышится шум прибоя, и замираю от чарующей картины: лунный свет пробирается сквозь прозрачную тюль, что воздушной волной колышется на ветру, и мягко падает на спокойно сидящий мужской силуэт, в котором я узнаю Рафаэля.
Дыхание перехватывает от волнения и трепета. Осознание того, насколько я нуждалась в еще одной встрече с ним, обрушивается на меня как цунами. Однако неожиданная радость в мгновение разбивается вдребезги, когда я предпринимаю попытку подняться. Резкая боль в запястьях заставляет меня окончательно проснуться, забыв про трепет и волнение. Я начинаю судорожно вертеть головой, чтобы понять, где нахожусь. Вокруг сплошной мрак, рождающий панику в сознании. Руки скованы наручниками и зафиксированы у изголовья кровати, отчего меня накрывает волной дикого ужаса. Лишенная возможности встать, я судорожно хватаю ртом воздух в попытке нормально вдохнуть, но сейчас мне его катастрофически не хватает. Ощущение такое, что вокруг больше не существует ничего, кроме давящей тишины и неприятного чувства в груди, сжимающего ее жгучим спазмом.
РАФАЭЛЬ
Сола убивает меня, и в то же время только мысли о ней помогают выжить среди дерьма, в котором я барахтаюсь уже слишком долго. Эта девушка намертво засела у меня в голове. Никто из нас не выбирал такую судьбу, но порой эта злодейка просто не оставляет выбора, намертво связывая ангела и дьявола. Это уже произошло, и нет никакого лекарства, чтобы излечить нашу больную связь. Чувствую себя самым настоящим психом, одержимым маньяком. Понятия не имею, чем меня так зацепила эта девчонка.
Третий час неотрывно смотрю на спящую фурию. Мягкий лунный свет проникает в комнату, позволяя сполна налюбоваться расслабленными чертами ее лица. Манящая грудь размеренно поднимается и опускается. А вот моя, напротив, ходуном ходит от бешено колотящегося сердца. Руки буквально зудят от желания коснуться стройного тела, на которое, кажется, я могу смотреть бесконечно. Особенно если маленькая бунтарка мирно лежит на моей кровати, скованная наручниками. Сука! Гребаный извращенец! Мысленно усмехаюсь сам над собой. Бутылка рома подходит к концу, а мои нервы по-прежнему как стальная струна. Медленно кручу в руке бокал, катая по стенкам последний глоток мускатной сладости, но рот наполняется слюной абсолютно не от этого. В память вихрем врывается дикий вкус ее мягких губ. Еще немного, и я подавлюсь слюной, а крепкий стояк уже битый час пытается вырваться из-под плотной ткани брюк. Осушаю бокал и отставляю его в сторону, вновь откидываясь на спинку и направляя на Солу голодный взгляд. Наслаждаюсь безмятежной тишиной, ведь стоит только распахнуться ее прекрасным изумрудам, и в мою сторону полетят новые копья ярости.
Сола начинает ворочаться, недовольно хмуря лоб, а я подаюсь вперед и опираюсь локтями о колени. Девочка медленно просыпается, и достаточно одного ее мягкого взгляда, чтобы мое сердце пропустило очередной удар. На долю секунды в ее глазах мелькает ничем не прикрытая радость, но я спихиваю это на действие затуманенного хлороформом сознания. Как только она осознает, что руки скованы наручниками, пространство вмиг заполняется ее паникой, а расслабленное до этого тело судорожно мечется по кровати в надежде скинуть с себя оковы.
– Думала, уедешь, не попрощавшись? – хриплю пересохшим горлом и сглатываю, ожидая, когда сквозь тягучую пелену страха мои слова пробьются в сознание девушки. Осознав их, Сола немного успокаивается и делает глубокий вдох.
– Ты? – глухо выдыхает в пустоту, и я вижу, как ее ужас медленно угасает, а вместо него приходит неприкрытая злость, вспыхивающая в зеленых глазах бесовки. Такое ощущение, что она вот-вот пронзит меня насквозь своей яростью.
– А ты ждала кого-то другого? – Сижу неподвижно, удерживая ее острый взгляд.
– Стоило догадаться, что эта клоунада твоих рук дело. – Отчаянно дергает скованными руками и нервно ведет плечами, пытаясь принять более удобную позу.
Я лениво поднимаюсь с кресла и медленно наступаю, наперед зная, что ее пульс с каждым моим шагом все быстрее отбивает ритм.
– Где я? – едва не рычит, показывая белые зубки и грозно сдвигая брови к переносице. – Лучше не подходи!
– Там, где и должна быть, Сола. В моем доме. В моей кровати.
– Я должна сидеть в самолете!
Она изворачивается и пытается пнуть меня, но я ловко перехватываю ее за лодыжку и, сев на край кровати, обездвиживаю.
– Еще одно лишнее телодвижение, и твои ноги постигнет та же участь, – киваю в сторону изголовья кровати и наручников, не отводя взгляда от ее злобно прищуренных глаз. – Я освобожу тебя при одном условии. – Нежно вырисовываю на тонкой щиколотке знак бесконечности, ловя чистый кайф от мягкости ее персиковой кожи. – Ты спокойно выслушаешь меня, а потом ляжешь спать.
– Я не останусь здесь!
– Значит, зайду позже. У меня нет желания терпеть твой стервозный характер. – С усилием поднимаюсь на ноги и решительно направляюсь к двери.
– Нет! – испуганно выпаливает она, тем самым останавливая меня. – Рафаэль, – Сола запинается, и я слегка поворачиваюсь в ее сторону, – прошу, не оставляй меня одну. – От ее фальшивого мяуканья не могу сдержать злорадной улыбки. – Я выслушаю все, что ты скажешь, только сними наручники. – Закусывает губу, маленькая зараза, наивно хлопая смоляными ресницами. Что ж, оставим жесткие меры на потом, сейчас мне интересно посмотреть, на что девочка готова, чтобы задержать меня. – Пожалуйста… рукам больно.
Я неспешно возвращаюсь, скалясь в довольной улыбке и, снова присев на край постели, впиваюсь в свою пленницу хищным взглядом.
Слегка наклоняюсь к ней.
– Как ты сладко поешь, куколка, когда тебе что-то надо.
Касаюсь ладонью плоского живота и ощущаю, как она вздрагивает. Медленно скольжу вверх, наслаждаясь тем, как учащается дыхание, как трепетно вздымается грудь, вызывая желание грубо смять ее в своих руках. Черт, от одной мысли об этом мои внутренности скручивает, а волна похоти бьет прямо в пах. Пальцы сами находят затвердевший сосок и невесомо очерчивают вершинку сквозь ткань платья, отчего Сола начинает дрожать.
– Хочешь проучить? – прорывается сквозь затуманенный похотью рассудок дрожащий шепот. – Наказать? Делай что хочешь, только освободи мне руки. Я лучше сдохну, чем буду лежать, как связанный кусок мяса.
– Что хочу? – Я цепляю пальцами шелковый локон, склоняюсь еще ниже и жадно вдыхаю его запах, блаженно прикрывая глаза. Говорю же, долбаный псих, повернутый на малолетней стервозине. – Сола, тебе лучше не знать, какие желания царствуют в моей темной душе.
– Единственное, что я хочу знать, так это почему я снова оказалась здесь, причем не самым цивилизованным способом! – Сдвигает брови, с силой сжимая челюсти. – Почему ты не дал нам улететь? Почему не даешь мне право на спокойную жизнь? Я ведь тебе не нужна! Зачем тогда играешь со мной?
Каждое слово отравленной стрелой впивается в меня, провоцируя зверя внутри. Чтобы не заткнуть ее рот грубым поцелуем, я закусываю нижнюю губу, искажая лицо в злобном оскале. Ощущаю, как от глубокого дыхания вздымаются мои плечи. Сола замолкает, но ее зеленые глаза сверкают, метая в меня ядовитые молнии. Она не услышит то, чего желает ее наивная душа. Никогда не услышит, и так будет лучше в первую очередь для нее.
Кручу между пальцами гладкий локон, потому что знаю: только это сейчас способно успокоить меня.
– Предупреждаю: не зли меня, девочка, – нарушаю тишину осиплым басом и, не отводя взгляда от напряженного лица, аккуратно пропускаю прядь сквозь пальцы. – Это не я затащил тебя в наш мир. И мне очень жаль, что до твоих кукольных извилин не доходит, куда ты вляпалась. Но буду весьма признателен, если ты заткнешься и прекратишь трахать мне мозг, потому что на неопределенное время тебе придется остаться здесь. Если, конечно, дорожишь своей жизнью. – Она молчит в ответ. – У тебя нет причин так злиться. Поверь, я оказываю тебе большую услугу…
– Как долго? – холодно обрывает мою речь. Смелая зараза.
– Хм, – поджимаю нижнюю губу и качаю головой, не ожидая от девочки такой решимости, – столько, сколько потребуется, topolino. – Вижу, что девчонка еле сдерживает раздражение. – Поверь, я и сам этому не рад. Видишь ли, терпеть твой склочный характер в собственном доме не входило в мои планы, – небрежно бросаю я, скользя пальцами по ее раскрытым губам, что еще больше распаляет девочку, и она отдергивает лицо в сторону.
– Так и не терпи! Сам притащил меня в свою берлогу! – рычит она, не глядя на меня. – Я тоже не планировала жить в плену заносчивого подонка с замашками маньяка!
Сола тут же прикусывает свои пухлые губки, но поздно, ее слова уже зацепили меня, и я чувствую, как мой рот искривляет циничная ухмылка. Но вместо очередной колкости я лишь шумно вздыхаю и жестко хватаю стерву за подбородок, поворачивая к себе.
– Тебе стоит научиться держать язык за зубами, мое терпение на исходе. Иначе придется по-другому заткнуть твой грязный ротик. – Оттягиваю пальцами нижнюю губу, отчего она шумно выдыхает и резко дергает головой, отстраняясь от моей руки. – Будь вежливой.
– Сними наручники! – шепчет Сола срывающимся голосом и впивается в меня сердитым взглядом. Ее явно бесит реакция собственного тела.
– Пожалуйста, синьор Росси, – спокойно подсказываю, игнорируя требование этой стервы, что злит ее еще больше, заставляя глаза вспыхивать всеми гранями изумрудного. Девчонка непроизвольно приподнимает голову, уставившись на меня с немым вопросом. – Давай, – лениво жестикулирую и расслабляю плечи, – теперь повтори все вместе. Будем прививать тебе хорошие манеры.
Сола несколько секунд сверлит меня злобным взглядом, а после натягивает вынужденную улыбку.
– Синьор Росси, не соизволите ли вы освободить мои руки… пожалуйста, – приторно сладко произносит она именно то, что я хочу услышать, акцентируя особое внимание на последнем слове. Ну не стерва ли?
– Сола, – хрипло срывается с моих губ, когда я склоняюсь к ее лицу, – даже твоя притворная покорность заставляет мой член затвердеть.
Молчит, лишь обдает меня тяжелым дыханием, которое учащается от моей близости, пока я ловкими движениями освобождаю скованные конечности. Едва почувствовав свободу, Сола вскакивает, присаживаясь на край кровати, и растирает онемевшие запястья, на которых уже заметны следы от наручников. Тянусь к пострадавшей руке, чтобы осмотреть, но девчонка испуганно отшатывается, чем приводит меня в бешенство. Я раздраженно подаюсь ближе к ней и, схватив за предплечье, сильнее тяну на себя, только вот Сола активно сопротивляется, лишая меня последних капель выдержки. До хруста сжав челюсть, рывком дергаю ее на себя.
– Не надо меня бояться, я не сделаю ничего такого, что бы тебе ни понравилось.
– Уже сделал, – сдавленно шипит она, пытаясь отстраниться. – Ты хоть понимаешь, что похитил человека? И вообще, ты не имеешь никакого права распоряжаться моей свободой!
– С сегодняшнего дня слово «свобода» для тебя – непозволительная роскошь, – спокойно сообщаю, на что Сола злится еще сильнее и дергает на себя руку, кривя в отвращении лицо.
– Пусти!
Делает вид, что ей неприятны мои прикосновения, прекрасно зная, что я ненавижу ложь. Крепче сжимаю тонкое запястье и рывком усаживаю чертовку к себе на колени. Слишком близко. Сам себя мучаю, но не в силах уже остановиться, теснее прижимаю хрупкое тело, отчего девчонка вскидывает голову и пухлыми губами судорожно хватает воздух.
– Радуйся, что ты в моем доме. – Провожу носом по мягкой шее, втягивая сладкий запах нежной кожи. – Будь на моем месте тот человек, к которому тебя хотел доставить Маттео, ты бы быстро присмирела. – Услышав имя моего сына, Сола вздрагивает. – Но со мной ты чересчур смелая. Может, с тобой стоит быть чуточку жестче? Как думаешь?
Прикусываю бархатистую кожу зубами и не могу сдержать сдавленный стон, который переплетается с ее шумным всхлипом, окончательно вышибая из моей головы связные мысли. Чувствую лишь, как она сильнее упирается руками в мои плечи и яростно старается отстраниться, только вот мне плевать на эти жалкие брыкания. Языком скольжу вверх, к самой скуле, обжигая рецепторы ее терпким вкусом.
– Что ты имеешь в виду? – растерянно интересуется Сола, стискивая мой пиджак в кулачках. – Ответь! Что за человек? И зачем Матвею отдавать ему меня?!
Твою мать! Я замираю, восстанавливая дыхание, досадливо цокаю языком и снимаю девчонку с коленей. С иронией наблюдаю, как она отползает подальше. Встаю с постели и отхожу к окну. Не хочу видеть в ее доверчивых глазах страх передо мной.
– Ты что-нибудь слышала о торговле людьми? – спрашиваю ровным тоном, глядя в пустоту и потирая ладони.
– Издеваешься? Рабство? – истерично восклицает она, привлекая мое внимание. – Может ты не в курсе, но его давным-давно отменили. Жаль только, что насилие так и осталось безнаказанным!
– В мире мафии законы гражданского общества не соблюдают, детка. И поверь, твое тело стоит огромных денег, особенно для тех, кто знает, какую ты представляешь ценность для босса Коза Ностры. – Одариваю девчонку тяжелым взглядом. – Для всех ублюдков, что мечтают всадить мне нож в глотку, ты бесценна.
– Ч-что?
– Ты прекрасно меня слышала. Ты попала в эпицентр охоты, девочка, где у каждого только одна цель – ты. А открыл эту чертову охоту Матвей.
– Мафия? Ты в своем уме? Причем здесь вообще… отпусти меня домой! Я не имею никакого отношения к мафии! С чего им на меня охотиться?! И Матвей бы никогда так не поступил со мной! Ты лжешь! Все это чушь собачья! – надрывно кричит Сола, оглушая меня непрекращающимися воплями.
Поддавшись импульсу, достаю из внутреннего кармана конверт и швыряю его на покрывало.
– Открой.
Она замолкает и с минуту гипнотизирует глазами гребаный клочок бумаги, но потом дрожащей рукой все же вскрывает его. Лицо девчонки меняется, когда она понимает, что там всего лишь один билет в Москву. На имя Матвея.
Поднимает на меня недоумевающий взгляд и неосознанно хмурит лоб.
– Один билет. Ты бы не села в тот самолет, Сола.
Она выпускает конверт из рук и прижимает колени к груди, растерянно запуская тонкие пальцы в волосы, словно пытается и никак не может осознать услышанное.
– Ничего не понимаю. Зачем это Матвею? Причем здесь я? Кому я нужна? – бормочет под нос, спрашивая скорее саму себя.
Минуя кровать, подхожу к ней вплотную и приподнимаю пальцами напряженный подбородок, вынуждая вновь посмотреть на себя. То выражение, которое сейчас отражается в глазах малышки, убивает меня.
– Вопрос не в том, кому ты нужна, Сола. Ты просто не в то время, не в том месте засветилась рядом со мной, поэтому и стала миловидной пешкой на шахматной доске. – Мои пальцы грубо очерчивают выемку над ее верхней губой. – Тебе стоит забыть моего сына, девочка. Он никогда не любил тебя.
– Не прикасайся! Оставь меня в покое! – Она резко отталкивает меня ногой. – Это все ты! Не Матвей! Не я! Ты! Играешь в какие-то игры, запугивая меня своими байками! Я не верю тебе! – верещит во все горло и тут же спрыгивает с кровати, отчаянно устремляясь прочь.
Только вот ей не удается добежать даже до двери, потому что за считанные секунды я заключаю Солу в капкан своих объятий, не обращая внимания на то, как яростно она рассекает воздух конечностями.
– Я хочу, чтобы твоя неуемная задница поняла одно, – бросаю ее на кровать, – не ищи во мне врага, Сола, я не желаю тебе зла, – сдержанно цежу сквозь зубы и всей своей тяжестью вжимаю ее хрупкое тело в матрас.
В ответ она только сильнее брыкается. Не верит, идиотка, продолжая неистово толкать ладонями мою грудь, словно безмолвно обвиняя меня во всех своих бедах.
– Ты и есть зло! – злобно рычит мне прямо в лицо.
Изловчившись, девчонка хлестко ударяет меня по щеке, но тут же замирает, испуганно отвернувшись в сторону и явно ожидая ответного удара. А я, вопреки всякой логике, с абсолютным спокойствием отстраняюсь от маленькой истерички и незамедлительно покидаю комнату. Не хочу причинять боль, а она меня постоянно провоцирует. Соле стоит поголодать. Во всех смыслах этого слова. Не хочет ценить мою доброту, пусть наслаждается моим истинным лицом.
