Милана Смоленская
Поэзия опыта. Poetry of expirience

– Я не нравлюсь твоей бабушке. – Я тоже. Мы идеальная пара

29 июля 2012

Луиза Дэвис-Джонс была статной дамой 73 лет. Она жила в изысканно огромном особняке и знала толк в роскоши. Во время долгой поездки Джей немного рассказал Милане о своей бабушке, и полученных сведений хватило, чтобы Милана ожидала встречи со страхом и трепетом.

Но всё прошло намного лучше, чем она боялась. Они приехали в два часа и застали Луизу на террасе второго этажа, где она читала газету. Её интересовали исключительно разрушительные катаклизмы и громкие скандалы, поэтому хрупкая миролюбивая Милана не произвела на миссис Дэвис-Джонс никакого впечатления.

– Мэри-Энн нравилась мне гораздо больше, – сказала Луиза, глядя на внука и выразительно не замечая Милану.

– О вкусах не спорят, – сказал Джей, глядя на океан. – Мне нравится Милана.

– Полячка? – Луиза окинула Милану оценивающим взглядом.

– Русская, – сказал Джей.

– Всё понятно.

Это консервативно самоуверенное «всё понятно» очень напрягло Милану, но Джей предложил обсудить все подробности за чаем.

– Кто такая Мэри-Энн? – спросила Милана, как только они покинули террасу и спустились в сад, раскинутый на заднем дворе.

– Мне было шесть, ей – четыре, – улыбнулся Джей.

– Ты любил её? – поинтересовалась Милана, ничуть не успокоенная его словами.

– Конечно, – сказал Джей, обнимая её за талию. – Я люблю любить.

– Мне надо ревновать? – уточнила она.

– Ревнуй, – благосклонно разрешил он. – Только сначала объясни мне, почему девушек так интересуют бывшие?

Милана посмотрела на него, удивлённая таким сложным в своей простоте вопросом.

– Потому что… – начала она и перешла в наступление. – А разве они не должны нас интересовать?

Джей улыбнулся.

– Бывшие по какой-то причине не нынешние, значит, в них было что-то не то и не надо ими интересоваться. И вообще не всегда причина в девушке. Лови тренды, опережай время, чтобы не было будущих.

Милана нервно рассмеялась. Мысль о будущих девушках Джея Джонса омрачила её солнечное настроение.

– Я не нравлюсь твоей бабушке, – тихо сказала она, взглянув на совершенно породистые багровые кусты роз, высаженные по обеим сторонам аккуратной садовой дорожки.

– Я тоже. Мы с тобой идеальная пара, – сказал Джей, глядя на неё.

Милана улыбнулась, услышав в его словах милую попытку утешить её. Любовь Луизы к внуку была заметна и неоспорима.

– Она ничего про меня не знает, да? – спросила Милана.

– Она знает всё, – ответил Джей. – Что посчитала нужным узнать.

– А почему тогда она назвала меня полячкой?

– Чтобы проверить твой характер, – он улыбнулся. – Пока ты неплохо справляешься, но лучше ничего здесь не бей. Хорошо?

– Скажешь тоже…

Милана окинула сад долгим взглядом.

– Ты здесь рос?

– Я не куст.

Она рассмеялась.

В это время в сад вышла горничная и пригласила их пройти в столовую. Луиза Дэвис-Джонс уже ожидала их, восседая за столом, накрытым к чаю. В светлом брючном костюме с благородно белыми волосами она показалась Милане воплощением тех этикетных правил и норм, к которым она так стремилась в свой лондонский период.

Луиза обратилась к Джею с долгой речью, рассказывая ему о печальной участи неизвестного Милане Мориса Питерсона, который скоропостижно скончался на борту своего джета. Пока говорила хозяйка, гости замерли в почтенном слушании. Милану не покидало чувство, что Джей не имел ни малейшего понятия, по кому именно скорбела его бабушка. Его мерное кивание свидетельствовало о том, что он сочинял новую песню. Возможно, про роскошно одинокую смерть в облаках…

Наконец, после торжественно трагического «он был такой молодой» все приступили к чаю. Милана ощущала на себе изучающий взгляд Луизы и, подняв глаза, поняла, что пришло время подать свой малозначительный, но вполне благозвучный голос.

– Великолепный фарфор, – восхитилась она.

– Из него пила кузина Вудро Вильсона.

– Правда? Как интересно… – сказала Милана, с должным почтением взглянув на свою чайную пару.

– Да, это, действительно, очень интересно… – начала миссис Дэвис-Джонс.

Джей кашлянул.

– Джейсон, конечно же, знает эту историю, – Луиза одарила внука покровительственной улыбкой.

– Джейсон? – переспросила Милана и посмотрела по сторонам.

– Конечно, дорогая, – Луиза снисходительно улыбнулась, переключив своё внимание на Милану. – Разве у моего внука может быть простое имя?

– Я… – начала Милана, но была тут же перебита.

– Джейсон Гордон Джонс, почему ты не представляешься надлежащим образом? – строго спросила Луиза.

– Потому что моего портрета нет на горе Рашмор, – спокойно объяснил Джей.

Милана с трудом сдержала смех, но улыбка, появившаяся на её лице, не прибавила баллов в её пользу.

Чаепитие прошло в атмосфере, проникнутой чувством уютного дискомфорта, знакомого всем, кто хотя бы раз надевал тёплый колючий свитер на голое тело. Милана, обожавшая шерстяные свитера с оленями, ещё в детстве усвоила, что, какими бы прелестными не были их мордашки, покалывание и почёсывание не дадут расслабиться. Пока Джей отвечал за личную жизнь своего отца, Милана рассматривала картины и фотографии, украшавшие стены. И только когда они, наконец, покинули особняк, она поняла, как сильно была напряжена всё это время.

Та еще леди Элис. Только Луиза совсем не лицемерит со мной. Порция явного неприятия на десерт… Восхитительно вкусная искренность. Bon appétit, mademoiselle russe.

– Ты самый лучший! – Я единственный

29 июля 2012

Некоторое время они катались по городу, приводя в порядок мысли, и встретили закат на набережной, где Джей проветривал Милану после душного особняка и пытался развеселить её, искренне жалея о своём необдуманном поступке. Бабушка была не в настроении из-за преждевременной смерти Питерсона, своего двоюродного племянника, которому она хотела завещать дом. Поэтому появление красивой жизнерадостной и прекрасно воспитанной Миланы вызвало у неё приступ снобизма.

– Она не всегда такая, – уверял Джей.

– Ты не говорил мне, что ты Джейсон, – в мягком голосе Миланы послышался лёгкий упрёк.

– Потому что я Джей, – улыбнулся он.

– Ты родственник 28-го президента? – спросила она, остановившись у парапета.

– Вау! Ты знаешь всех президентов наперечёт? – восхитился Джей.

Милана фыркнула.

– Я училась в школе.

– Я тоже. Не знаю русских царей, извини.

– Всё в порядке, у меня дома нет императорского фарфора, – сказала она, не глядя на него.

– Да что с тобой? – Джей обнял её за плечи.

– Не знаю, – тихо призналась Милана. – Люблю традиции.

– Традиции?

Он посмотрел на неё с интересом. Она кивнула.

– Да, традиции. Они сохраняют целостность восприятия жизни, понимаешь? Традиции – это ориентиры, ценности, на которые равняешься и которые уважаешь. Когда все выражают только себя, без оглядки на опыт предшественников и на действия своих современников, – это соло в песочнице. «Взрослый мир», который я всегда себе представляла, но так редко вижу в реальности, он системный, там есть правила. Должны быть.

– «Соло в песочнице»? Тебе определённо надо в политику, – со знанием дела заявил Джей.

Милана смешно прикрыла рот рукой.

– Я много говорю, извини, – пробормотала она.

– Да всё в порядке, я очень хорошо понял, что ты любишь традиции.

Лёгкий ветерок ласкал её распущенные волосы. Отдельные пряди то взмывали в воздух, то падали на лицо, а она убирала их механическим жестом, совершенным в своей отточенной красоте.

– Знаешь, у тебя замечательная бабушка, – помолчав, сказала Милана. – Я просто соскучилась по классике.

– А у тебя красивая улыбка, и я по ней соскучился.

Она наконец-то улыбнулась и посмотрела ему в глаза.

– Ты же не… Я же…

– Что? – резко спросил Джей, за день пресытившись женскими риторическими изысками.

– Хочу американское Рождество! – неожиданно сказала Милана.

– Что? – не понял он.

– Американское Рождество, – терпеливо повторила она.

– Что ты имеешь в виду? – он улыбнулся.

Милана пожала плечами и посмотрела по сторонам.

– Ну… Сам знаешь, большой дом, много родственников, нарядная ёлка, вкусный обед, хоралы, чулки с подарками…

– Да, хороший сценарий, – одобрил Джей. – Можно будет посмотреть какой-нибудь фильм об этом.

– Фильм? Разве вы не встречаете Рождество всей семьей? – спросила Милана.

– Нет.

– Почему? – удивилась она.

– У нас каждое Рождество новая семья – лень знакомиться, – с улыбкой пояснил он. – Но ты не волнуйся! Мы с тобой нарядим ёлку и закажем себе самый вкусный обед. Если, конечно, не случится конец света.

Милана мягко рассмеялась.

– Ты удивительный оптимист.

– Реалист, – поправил Джей. – И ты права, я удивительный.

– Ты самый лучший, – она поцеловала его.

– Я единственный, – сказал он ей в губы.

Она улыбнулась и обняла его.

– А я фантазерка. Знаешь, я так сильно хочу нормальную любящую семью. Это моя детская мечта. Ненормальная я, не обращай на меня внимание.

Милана рассмеялась для большего эффекта, упраздняя значимость собственных слов.

– Поздно. Уже обратил.

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Знаешь, никогда бы не подумала, что такой крутой парень может целый год встречаться с…

– Крутой моделью с глазами цвета баксов, пустой душой и улыбкой с изгибом корысти, да?

– Oh fuck you, – произнесла она со своим неизменно лондонским акцентом.

Её фирменная многозначительная фраза на этот раз прозвучала тепло и нежно. Остаток прогулки Милана была весёлой и старательно расспрашивала Джея о кузине Вудро Вилсона, но он благоразумно решил перепоручить пересказ своей бабушке, которую предстояло вновь навестить на День благодарения.

Они вернулись в Лос-Анджелес на рассвете понедельника. Всю долгую дорогу Милана мечтала вслух и рассказывала Джею о своей учёбе в Англии, а он думал свои мысли и сочинял тексты. Последние несколько дней сильно сказались на творчестве – чувства сместились в другой жанр, и, чтобы избежать проникновенных лирических баллад, Джей старался направить свой поток сознания в нужное русло, предопределённое его популярностью.

Рождество казалось очень далёким праздником, но слова Миланы всколыхнули в сердце Джея новые эмоции, и циничные строки о деньгах, самолётах, клубах и «модных язычниках, поклоняющихся Bugatti», оказались вытеснены бодрыми ритмами Jingle Bells. Улыбка Миланы согрела остывшие мечты и пробудила чувства, давно вышедшие из моды, но ничуть не утратившие своей ценности для души, способной любить…

– Джей, я сейчас не готова любить. – Захочешь солнца, приезжай

23 декабря 2012

23 декабря 2012 года конец света не произошёл – ни в Нью-Йорке, ни в мире вообще. Но мой свет давно уже погрузился во мрак – я же так люблю опережать события. Что мне календарь майя?..

Снег медленно спутывался в волосах одинокой модели, неспешно вышагивающей по припорошенным аллеям Центрального парка. Она была в узких чёрных джинсах, чёрной кожаной куртке и вызывающе белом шарфе крупной вязки. Сжимала в руке тёплый стаканчик Starbucks и, не решаясь поднять глаза к небу, считала снежинки, приземлявшиеся на её кожу. Ледяные звёздочки быстро таяли, не дожидаясь, пока она загадает своё желание. Но её душа глухо безмолвствовала: равнодушная к волшебной сказочности момента, она давно уже перестала мечтать.

Быстрые мысли сменяли одна другую. Нерешённые дела, важные звонки, предстоящие вечеринки, съёмки… Одним словом, вся та целебная рутина, уже не первый день спасавшая её от срыва.

Джей был в Австралии. Выступал там на каком-то важном концерте и выкладывал много фотографий в Instagram. Она лайкала, но не всматривалась: при виде его улыбки щемящая тоска сжимала сердце Миланы с такой силой, что хотелось упасть и прекратить своё существование. Но она шла дальше, давно уже подчинив свои желания темпу модной походки, которой она покоряла подиумы и достигала своих одиноких высот.

Они так и не завели собаку. В сентябре Милана выпустила новую капсульную коллекцию, благосклонно встреченную поклонниками и байерами, изменила ценовую политику своего интернет-магазина, увеличив продажи втрое, снялась в клипе Джея и вновь приняла участие в осенней Недели моды в Нью-Йорке.

Наутро после завершающего показа у неё случился выкидыш. Джей был зол на неё за диеты и подиум, а Милана, убитая чувством вины, вдруг потеряла всякий интерес к жизни. По счастливому стечению обстоятельств, никто, кроме них двоих, не был в курсе неудавшейся беременности, и потому им не приходилось отвечать ни на чьи вопросы. Но общаться друг с другом стало намного сложней. Милана подолгу сидела на террасе их лос-анджелесского особняка и смотрела на океан, видневшийся в отдалении. То слушала, то напевала одну единственную песню «Skyfall» и выводила Джея из себя своей тусклой апатией.

Он пытался вернуть её к жизни и повёз в Париж, но там Милана столкнулась со счастливо замужней Ребеккой, которая жила в Пасси и воспитывала годовалого сына, и окончательно раскисла. Джей рассердился ещё больше, когда Милана отказалась ходить к психологу. Пытаясь спасти отношения и как-то реабилитироваться в его глазах, она переехала в Нью-Йорк, где заключила контракт с модельным агентством, и попробовала снова выстроить свой мир из серых руин. Получилось плохо.

Разговор, состоявшийся в одном из модных манхэттенских кафе, до сих пор снился Милане, и каждый раз во сне она проживала его иначе. Во время этих снов на её беззаботном лице появлялась мечтательная улыбка, сердце наполнялось позабытым теплом, а уши не желали слышать будильник. Но сны всегда обрывались на самом важном месте и, просыпаясь утром в своей небольшой неуютно пустой квартире, Милана встречалась с неизменно холодной правдой – вечной спутницей её одиночества.

– Возвращайся в LA, – попросил Джей, держа её за руку.

Милана сглотнула подступившие к горлу слёзы и отрицательно покачала головой.

– Я тебе сейчас не подхожу. Ты солнце, Джей, а я похожа на дождевую тучу.

Он улыбнулся и провёл рукой по её щеке.

– Отношения – это переменная облачность. Мы нужны друг другу, забыла?

– Джей, зачем я тебе такая? – спросила Милана, убеждённая в неизменности своего депрессивного состояния.

Он посмотрел ей в глаза, согревая теплом искренности.

– Я люблю тебя.

Не в силах выдержать его взгляд, Милана посмотрела в окно на серый занятой четверг и вновь ощутила себя во власти своего вредоносного одиночества.

Я люблю тебя, как солнце. Ты яркий и чёткий, с тобой тепло и хорошо, но я сейчас не могу без солнцезащитных очков и крема с SPF-35. Дело всецело во мне.

– Джей, я сейчас не готова любить. Поверь, так будет лучше для нас обоих.

Он поверил и, подарив ей на прощанье кулон-сердечко от Tiffany, сказал:

– Захочешь солнца, приезжай.

Милана улыбнулась и кивнула. Он легко поцеловал её в губы и посадил в такси. С тех пор прошло более месяца. Милана Смоленская привыкла к туману собственных мыслей и улыбалась только в объектив фотографов. Вне съёмок на её лице всегда были солнцезащитные очки и маска вежливой светской благожелательности. Сиять она и вовсе перестала.

Время лечит только тех, кто хочет выздороветь. А у меня странное состояние – присутствую здесь, но не живу. Время летит, а чувства остались в прошлом. Мир полон прекрасных ярких событий, а я совершенно пустая и тусклая. Я сейчас не интересна даже самой себе. Странно, что у меня столько поклонников…

Мне с собой удобно. Только пусто. Думаю о Джее и ужасно скучаю

4 июня 2013

Саундтрек эпизода: Shwayze ft. Cisco – «Rich Girl»

– Ты вся сделанная, 100% fake

– Да-да) Губы накачала, косу привязала, ресницы нарастила, на ногти не хватило

– Ты такая страшная. Что в тебе вообще нашёл Джей?

– Достали уже. Не нравится – отпишитесь от меня и осуждайте молча. Извините, иногда я бываю искренней

– Дай номер Джея

– Нет

– У тебя такая офигенная жизнь!

– Да у меня та же жизнь, что у вас. Просто она красиво запакована и подана с бантиком

– Если бы у меня были твои деньги, я бы столько всего купила))

– Не в деньгах счастье и не в вещах)

Но никто не поверит, конечно же

– На твоём месте, я бы встречалась с Андреасом

– Упражняйтесь, живите моей жизнью – это ваше право. Может, когда-то случайно пропустите свою, а ведь время не вернешь.

Обеспокоенно завистливые ищут успокоения. Либо испортить чужую радость, либо осудить. По сути, они тоже страдают.

– Ты толстая

– Не спешите кидаться камнями в других, ведь из этих камней можно построить себе отличный особняк)

– Ты с Альфредо?

– Нет

– Сколько стоит твоя мечта?

– Бесценна

– Где тебя можно встретить?

– Сама не знаю)

– Я бы хотела прожить один день на твоём месте

– Взаимно

По сути, хотела бы ненадолго переместиться в нормальность. В мире, где людьми правит желание заполучить всё самое лучшее, безопасней быть брюссельской капустой на тарелке капризного ребёнка. Но нет, я уже обречена быть сладким трёхэтажным тортом, который все хотят съесть, но праздник всё никак не наступит. Не дождутся!

Юный июнь застал двадцатидвухлетнюю модную миллионершу на одном из оживлённых пляжей острова развлечений, где она восстанавливала силы, потраченные на подиумы, съёмки и ведение бизнеса. Её одиночество скрашивала единственная подруга, красавица-модель Кэндис Сол.

Кэндис было двадцать. Шоколадная кожа, выразительные миндалевидные глаза цвета кофе, пухлые губы, высокие скулы и длинные чёрные волосы уже несколько сезонов подряд делали её любимицей дизайнеров и модных фотографов, напоминая им Наоми Кэмпбелл.

Кэндис родилась и выросла в Нью-Йорке. Она была улыбчивой и общительной и потому имела множество подруг, но на этот раз она предпочла общество Миланы, которой доверяла, как сестре, и которую считала своим модным наставником. Вместе они изящно грустили среди беспечно весёлой толпы. Кэндис переживала разрыв с бойфрендом, который оказался геем спустя четыре месяца совместной жизни, а Милана всё ещё искренне и безутешно тосковала по Джею.

Да-да, моё состояние оценивается в десятки миллионов долларов, но моё душевное состояние оценке не подлежит. До него, впрочем, никому нет дела. Чужие деньги странно возбуждают людей, чужие проблемы вызывают торжество злорадства, а затем волну полного безразличия.

Я утомлена. Это сейчас модно чувствовать. Устала от себя, от однообразных пустых дней, от грязных слухов и монотонно пошлого внимания. Никому нет дела до благотворительности, которой я занимаюсь, до искусства, которым увлекаюсь, до книг, которые читаю. Всем важно знать, с кем я сплю. А я сплю одна. Но это так неправдоподобно и скучно…

Свой день рождения Милана провела в Монако на яхте итальянца Альфредо, беззаботного наследника многомиллионного состояния, сделанного на оливковом масле, красном вине и автомобилестроении. Альфредо был парнем Джулии, модели, с которой Милана познакомилась на одном из показов весенней Недели моды в Милане. Пара распалась на следующий день и, как следствие, Милане приписали бурный роман с Альфредо. Милана неделю успокаивала Джулию, никак не реагировала на слухи и игнорировала букетные знаки внимания ветреного Ромео.

Джулия быстро оправилась и вновь встала на свои 14-сантиметровые Prada, а Милана никак не могла избавиться от шлейфа, в который вплетались всё новые имена. До Альфредо был богатый грек Андреас, но неуёмные наблюдатели быстро осознали беспочвенность своих подозрений – то, что Милана и Андреас были замечены вместе в одном модном доме, ещё не означало, что их объединяло что-то, кроме любви к Valentino.

Перед Андреасом были известный голливудский актёр, с которым Милана снялась в рекламе мужского аромата, модный фотограф, прославленный своей любовью к блондинкам, именитый баскетболист, с которым Милана была замечена на пробежке в Центральном парке…

В какой-то момент Милана поняла, что не успевает отслеживать и запоминать всех своих предполагаемых кавалеров. Её поклонники рисовали для неё жизнь, полную любви и роскоши, а Милана робко улыбалась и шагала в своём умеренном темпе под песни Ланы дель Рей.

Минимальная яркость, социозащитные очки, добровольное одиночество… Мне с собой удобно. Только пусто. Думаю о Джее каждый день, слушаю его песни, смотрю наши совместные фотографии, вижу его во сне и ужасно скучаю…

В январе Милана была на съёмках в Лос-Анджелесе и хотела позвонить Джею, но не решилась. С каждым днём, отделявшим её от прошлого, она становилась всё более беспомощной перед лицом любви, которой пренебрегла, но которой до сих пор было верно её эгоистичное сердце.

Чувствую себя пустой раковиной, выброшенной на берег безразличным прибоем. Игрушка по воле волн, жертва собственной слабости. Хотя… я же не принимала решение, значит, не несу ответственность за последствия. И не надо думать о том, что принятие обстоятельств – это осознанная позиция. Всё само так вышло. Точка.

Они поздравляли друг друга с праздниками в Facebook, демонстрируя хорошие отношения. Папарацци усердно ловили и Милану, и Джея в обществе других людей, сплетники плели сети домыслов, Милана огрызалась в Formspring, утратив былое спокойствие, друзья Джея никак не комментировали ситуацию, а сам Джей работал над новым альбомом, не давал интервью и не объявлял о расставании с Миланой.

Они просто существовали отдельно друг от друга, но расстояние между ними неумолимо увеличивалось. Поделили мир. У Джея – Лос-Анджелес, ещё одна точка невозврата на карте моего жизненного пути, а у меня – Нью-Йорк и остаток глобуса. Равнение на воздух – в смысле, куда занесёт.

Деньги дарят мне свободу и безлимит на ошибки. Что бы я ни делала – я всегда могу улететь в тёплые страны и залечивать там свои раны. Как жаль, что уже нельзя просто бродить по миру вольным путником, желающим познать жизнь. Сейчас везде границы, визы, таможни, валюты…

Раньше можно было набраться смелости, отправиться странствовать и увидеть всё своими глазами, и пережить то, о чём не в силах рассказать даже самый красноречивый сказочник. Самолёты – это всё-таки немного не то. Да и мир уже другой…

У меня есть свобода летать, но нет возможности скрыться от прошлого в незнакомом городе. То, что меня бесит, всегда рядом – со мной везде мои воспоминания и мысли, да и узнаваемость не даёт расслабиться. По итогу я бесцельно брожу – не по городам и странам, а по подиумам и клубам. Каждый клуб – как город, в какой-то мере. География моих скитаний всё время пополняется новыми геолокациями, фоны меняются, картинки мелькают, но на самом деле я стою на месте.

Так одиноко, хотя вокруг столько людей, которые меня знают. Точнее, думают, что знают. Я сама себя не знаю, иначе не была бы сейчас здесь. Чем холоднее в душе, тем сильнее тянет в жаркие страны – куда подальше от чувств. Перелётная птица любви ушла в авиарежим и совершенно не хочет возвращаться.