Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. 7. Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение
Кульченковы уже собрались уходить когда что-то произошло, по залу прошло какое-то движение, и на возвышение вышел скрипач и молодая женщина с очень серьезным замкнутым лицом. Скрипача Женя знала – это был Аркадий Аскадский, игру которого она уже слышала и оценила, он играл в ансамбле «Живой звук», а женщину …
Однозвучно гремит колокольчик
И дорога пылится слегка …
Голос у певицы был глубокий и сильный, и без микрофона ее было слышно во всех уголках длинного зала.
И пока эта пара, награжденная многочисленными аплодисментами, не окончила свое выступление, никто из кафе не ушел. А у Жени появилось жгучее желание узнать побольше об этой женщине, принимавшей аплодисменты и сдержанно раскланивающейся с невозмутимым и замкнутым выражением лица …
Надо сказать, что этой паре – сотруднице фирмы Валентине Суковициной и скрипачу Аркадию Аскадскому – в тетради Жени было посвящено немало страниц. Женя перечитала их, подумала, что из этого можно сделать не только рассказ, но и вполне добротный роман и, вздохнув, перевернула страницу.
К написанию романа она была не готова …
ТЕЛЕСЮЖЕТ
– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня наша очередная беседа.
Начал Виктор Скворцов.
– Но сегодня мы решили письма нашего корреспондента целиком не зачитывать …
– О причине я скажу несколько позже, – ступил в разговор Свиридов.
– А теперь по существу. В письме, которое мы получили, поставлен вопрос о моральном облике некоторых наших артистов, а именно о брошенных детях, о позабытых родителях и прочих неблаговидных поступках. Наш корреспондент так и пишет – телевидение знакомит нас с ужасающим аморальным поведением популярных артистов, так как же они смеют выступать в кино, на телевидении и в театре, и играть героев нашего времени.
Свиридов помолчал.
– К тем примерам, которые привел наш уважаемый корреспондент, я мог бы добавить и еще несколько похожих случаев, когда гражданин, получающий призы за сыгранные роли, или просто получивший общественное признание, совершает поступки, за которые обычный гражданин, не артист, заслужил бы не просто общественное порицание, но и мог быть привлечен к ответственности.
– Да, есть случаи, когда кое-кто в корыстных целях объявляет, что родил ребенка от известного человека и придает этот факт огласке. Чаще всего …
– Почти сто процентов таких случаев! – вмешался Скворцов.
– Чаще всего эти грязный пиар и все эти истории кроме публикаций в желтой прессе ничем не кончаются, хотя были и судебные процессы. Но есть и совершенно обратные примеры, когда молодая актриса отказывается в роддоме от своего ребенка, когда именитый артист не признает своего ребенка, когда случаются другие подобные случаи, никак не красящие популярных людей.
– Конечно, можно привести множество примеров, когда расставшиеся родители сохраняют дружеские отношения, не забывают своих детей, поддерживают их не только материально, но стараются общаться как можно теснее, но все же … Как говорится, в стае не без урода.
– И тут мне хочется вспомнить замечания многих великих артистов о том, что их личная жизнь – это их личная жизнь, и пускать туда они не желают никого. А у нас сейчас журналисты лезут под одеяло, влезают в замочную скважину … и так далее. Вот артист – или артистка – исполняют роль, исполняют очень хорошо, и получают за это исполнение премии и награды, а в газете или телепередача вдруг появляется порочащие их сведения. Иногда соответствующие фактам, иногда – нет, но эти сведения накладываются на образ, сыгранный артистом, и безусловно мешают художественному образу.
– Я не оправдываю аморального поведения многих наших известных артистов и вообще публичных деятелей, но мне бывает сложно отстранится от некоторых фактов их личной жизни, когда я смотрю кино или спектакль.
– Поэтому я категорически против широкого обнародования и смакования некоторых фактов из жизни известных людей. Причем даже после их смерти. И именно поэтому мы не зачитываем письма нашего корреспондента, где перечислены многие фамилии и многие факты, иногда сомнительного свойства.
– А вот как бороться с подобными явлениями – мы с Витей не знаем, не придумали. Подумайте и вы, наши уважаемые слушатели, а потом обсудим ваши предложения. Согласны?
ГОРЯЧИЙ СНЕГ
ШИФРОГРАММЫ
Шифрограммы из «Солнечного» были настолько срочными, что Мари послала курьеров к Свиридову.
Одна шифрограмма была от мэра города Анварова и сообщала о появлении в городе члена Госдумы с непонятными полномочиями, но с большими амбициями.
В другой, от Брызги, информация была более откровенной – приезжий приехал с вооруженным сопровождением и может натворить дел.
Шифрограмма от Шабалдина содержала сведения о попытках приезжего вмешиваться в работу Центра, а от Умарова пришла короткая шифрограмма с одним словом «SOS».
Свиридов поинтересовался, каким образом член Госдумы мог появиться на закрытом объекте, но в Думе никто ничего вразумительного ему ответить не смог.
Приказав Воложанину срочно собрать отряд в полном боевом снаряжении Свиридов послал шифрограмму Белоглазову о том, что в «Солнечном» творятся непонятные беспорядки и что опять может понадобиться его, Белоглазова, помощь.
Своему куратору Ефремову и Сторнасу о полученных сведениях Свиридов сообщил в последнюю очередь, когда отряд Воложанина был уже построен.
– Товарищи офицеры!
– Здравствуйте, ребята!
– Здравствуйте, командир!
– Вольно! Я получил из «Солнечного» тревожные сигналы – там куролесит какой-то член Госдумы, и, похоже, без царя в голове, но с вооруженным сопровождением. Наша задача – изолировать этого думца, изолировать его войско, а затем разбираться с последствиями его художеств. Разрешаю применять оружие, стрелять на поражение только в крайних случаях и без нужды не подставляться. Наши союзники – сотрудники Брызги и сотрудники Центра. О гарнизоне и внешней охране пока ничего не известно. Вопросы?
– Вопросов нет, командир.
– Тогда еще одно. Мы десантируемся так, как никогда еще не десантировались, и об этом вам потом предстоит забыть. А пока по одному подходите ко мне и протягивайте мне руку.
Свиридов высунул руку сквозь невидимую стенку кокона, взял первого за руку и втянул его в кокон, затем второго, третьего и так всех подряд, завершив процесс втаскиванием Воложанина.
– Сейчас мы все находимся внутри прозрачной перегородки, защищающей нас с вами от внешнего мира. Отсюда наружу можно стрелять, оттуда сюда – нельзя. Звуки оттуда слышны, отсюда туда – только если я захочу. В этом объеме мы мгновенно перенесемся в кабинет Брызги, и после этого защитная перегородка исчезнет …
И действительно все оказались перед изумленным Брызгой в его кабинете.
– Здравствуй, Назар. Рот закрой, и давай быстро вводи нас в курс дела.
– Привет, Анатолий … Привет, ребята. На территории отдела чувствуйте себя как дома, сюда этот мудец пока не суется …
МУДЕЦ
– Мудец?
– Так мы между собой именуем этого члена Госдумы, а зовут его Егор Степанович Повернитский. С ним четверо омоновцев из отмороженных, уже есть жертвы.
– Майор Воложанин! Выделите в помощь полковнику Брызге троих с нашей спецсвязью.
– Есть.
– Остальных пусть Назар разместит на отдых где удобнее. У тебя описание художеств мудака есть?
– А как же. Вон, в компьютере.
– Почитаю. Где мэр?
– В тюрьме. Мудец тюрьму уже прибрал к рукам, а сейчас до лагеря добирается. К тебе на территорию его пока не пустили.
– Пиши шифрограмму Белоглазову. «Прошу десантировать роту с вертолетов с посадкой на территории научного Центра. Явится к полковнику Умарову. Свиридов». Слушай, Назар, я помню – у тебя была такая флюоресцирующая желтая лента.
– Да есть такая.
– Придется пометить своих – а то как бы не подстрелить. Камеру приготовь для мудака.
– Как думаешь брать? Я даже не знаю, где он сейчас.
– Не парься.
И Свиридов исчез …
ЗАДЕРЖАНИЕ
Подумав, он решил, что наиболее подходящим для себя местом приезжий выбрал бы роскошную дачу бывшего начальника УИН Семеняки – и не ошибся. Московский гость разместился именно там.
Развалясь в огромном кресле тот отчитывал начальника УИН.
Отправив обоих в легкий гипнотический сон Свиридов поискал вооруженную охрану московского гостя – все четверо выпивали и закусывали в бывшем кабинете Семеняки, отделанным дубовыми панелями.
Этих Свиридов погрузил в более глубокий сон и вывел из строя их оружие.
Вернувшись к московскому гостю он надел тому наручники и заклеил рот куском скотча, а у начальника УИН позаимствовал его личное оружие.
Перевязать парашютным линем охрану москвича и сбросить всех их в подвал было делом недолгим.
Взвалив на плечо москвича и прихватив сопящего начальника УИН Свиридов перешел в кокон и отправился к Брызге.
По дороге, у какого-то строения он вытолкнул из кокона начальника УИН, и предстал перед Брызгой с москвичом на плече.
– Давай, куда его сгружать.
Тело перенесли в камеру, уложили на топчан, сняли скотч со рта, тщательно обыскали.
– Пока он спит наведаемся в тюрьму. Четверо его охранников в подвале виллы Семеняки.
– А ты не можешь вытащить мэра по тихому? Начальник тюрьмы – это что-то.
– Понял тебя, Назар.
И Свиридов изъял арестованного мэра из закрытой камеры и перенес его в кабинет Брызги.
– Анатолий Иванович, неужто это вы?
– Здравствуйте, Иван Степанович. Давайте ваши наручники, да и отдыхайте пока. Проснется мудак московский – займемся им.
– Связь с Умаровым, командир.
– Учитель, здравствуйте. К вам десантируется рота от генерала Белоглазова, в ваше личное распоряжение. Как охрана?
– Здравствуй, Анатолий. Думаю, наша охрана еще держится, но если не изолировать москвича …
– Уже, Учитель. Спит в камере в наручниках.
– По моим сведениям он успел расконвоировать два барака в тюрьме, а это уголовники.
– Назар, в тюрьме расконвоировали уголовников?
– Нет достоверных данных.
– Срочно узнай! Ведь они сейчас разоружат гарнизон, этих тюфяков из-за печки!
– Анатолий, десант прибыл. Я их пока поставлю параллельно внешней охране. Не дай бог уголовники на нас пойдут.
– Действуйте, Учитель. Сообщите всем, что я – здесь.
– Анатолий, мэр просит поесть чего-нибудь и бумаги с ручкой …
– Покорми. Пусть отдышится, а там поговорим.
– Товарищ полковник, докладывают, что роту гарнизона перебили и разоружили. Уголовники пошли в сторону аэродрома.
– Назар, два пулемета, боезапас – все сюда. Воложанин!
ДВА ПУЛЕМЕТА
Два пулемета, коробки лент, майор Воложанин – и Свиридов выгнал всех …
Вместе с Воложаниным в коконе с оружием они неслись над истоптанным снегом к казармам. Ограждение из колючей проволоки было прорвано, вышка повалена, а из крайней казармы валил дым.
На плацу темнел небольшой строй солдат, перед строем что-то энергично выкрикивал командир.
– Командир, они ушли на машинах!
– А гараж они тоже подожгли!
Колонна машин гусеницей тянулась по зимней дороге.
Кокон завис перед первой машиной, Свиридов бросил гранату на дорогу. Машины встали одна за другой.
– Слушать меня! – оказалось, в коконе есть усилитель. – Бросай оружие! Все, кто оружие не бросит, будут уничтожены! Без оружия выходите на дорогу!
Ответом был беспорядочная стрельба во все стороны.
– Что же, Юра … Придется пострелять и нам … Бери тех, кто слева от машин, а я возьму справа.
Выскакивающие из машин стреляли во все стороны и разбегались от машин, но там их доставали очереди, неизвестно откуда несущиеся сверху.
Разбегающиеся сосредоточили огонь на невидимой цели вверху и по невидимой стенке кокона градом застучали пули.
Пулеметы стреляли трассирующими и поэтому те, кто был поближе, выстрелили из подствольников по направлению трасс. Прямо перед Воложаниным бесшумно «расцвели» пятна взрывов.
И тогда он нажал спуск – по три злых коротких серии, прицельно, стараясь достать тех, кто подальше …
И Свиридов, и Воложанин стрелял короткими очередями …
А потом эта невидимая платформа неспешно двигалась над дорогой и Свиридов стрелял из пистолета по движущимся фигурам.
Разбираться с начальником гарнизона и начальником тюрьмы Свиридов поручил Брызге.
– Назар Захарович, разберись сам, а если у них не было письменного приказа – арестовывай. Пусть пишут объяснения. Пошли взвод вдогонку машинам – собрать оружие и трупы …
ОСТАТКИ КАЗАРМЫ
– А ты, Юра, собери своих и пошли осматривать казарму.
В разгромленной казарме уже суетились медики, и один из них налетел на Свиридова и начал орать на него.
– Идите, работайте. Видеооператора захватили? Снимать все подряд.
– Сюда рвется начальник гарнизона.
– Пошли его, Юра, к той самой матери! Пока сами все не увидим – я с ним разговаривать не стану.
Молодых солдат-первогодков застали во сне. Много было ножевых ранений, черепно-мозговых травм, потом нападавшие добрались до оружия и стали чаще попадаться огнестрельные раны.
– Все снимать! – приказал Свиридов видеооператору.
– Где главный медик? Сюда его.
– Ну, что еще нужно?
– Сколько человек вы сможете госпитализировать?
– Примерно половину. А вы кто такой?
– Я – главный. Белосевича. Роман Натанович? Все наличные машины скорой помощи немедленно в город к казармам гарнизона. Тяжелые ранения, кровь понадобиться.
Машины скорой помощи отъезжали, загруженные, а когда они приехали вновь, то около казармы стали тормозить белые иностранные джипы с красными крестами.
– Давайте начальника гарнизона!
– Я не знаю, с кем имею дело …
Свиридов расстегнул комбинезон и спустил его с плеча – блеснуло золото погона.
– Товарищ генерал-майор! Докладывает подполковник Багульников …
– Кратко и ясно доложите о происшедшем.
– Вечером нас посетил член Госдумы господин Повернитский. Провел беседу с гарнизоном о демократии, о любви к человеку, о ненасилии … Много философии … Его автоматчики разоружили охрану … А потом на нас напали уголовники из лагеря, и … сами видите …
– Вижу полную непригодность вашей воинской части к сопротивлению противнику. Ладно, с вами будет разбираться трибунал.
От Брызги Свиридов связался с Белоглазовым.
– Дементий Кузьмич, вынужден тебя побеспокоить. Хоть далекая периферия, а разбираться тебе. Жду тебя, да прихвати своих из трибунала. Да, даже так. Привет Женечке.
Свиридов устроился в крохотном кабинетике, где когда-то они разговаривали с Дианой Уайттеккер; рядом, в соседнем кабинете, расположились Воложанин и несколько его офицеров.
Свиридов зашел к ним – офицеры встали.
– Юра, собери сводки по раненым в гарнизоне – и тут, и у Белосевича.
Он помолчал.
– И списки убитых беглецов … Как-никак, но они тоже чьи-то сыновья …
– Анатолий, прибывает борт от Белоглазова. И на подлете борт из Москвы …
– Назар, от моего имени запроси – кто на борту из Москвы. Предупреди, что я могу дать команду сбить самолет.
– Да ты что, Анатолий?!
– В сложившейся ситуации – могу.
– К тебе мэр просится.
– Ладно, давай его.
– Анатолий Иванович, вы уже второй раз спасаете меня от смерти.
– А что, эти вам грозились?
– Кто-то либо узнал, либо они уже знали это заранее – мои дела по Таджикистану …
– Разберемся. Итак, что вы коротко можете рассказать, только коротко – подробности потом.
– Ко мне явился некто Повернитский, назвался членом Государственной думы. Документов я не видел, меня сразу связали. Судя по отдельным словам – звучал Таджикистан, наркотики. Дальше подробностей не знаю, был помещен в тюрьму. Контактов больше не было.
– Понятно, Иван Степанович. Бумагу – напишите, а пока отдыхайте. Силы нам с вами еще понадобятся.
– Анатолий, в московском самолете два члена Госдумы, генерал Ефремов и заместитель председателя Следственного комитета ФСБ Остроградский Сурен Вартанович. И с ними трое технических исполнителей.
– Дать добро на посадку.
– Слушаюсь, командир.
Свиридов направился к себе, в свой крохотный кабинетик …
– Командир!
– Галя?! Галина?! Здравствуй, милая Галя!
И они обнялись – капитан Суковицина и генерал Свиридов.
– Я могу помочь вам, командир?
– Ты – мой личный секретарь. Идем.
Офицеры Воложанина встретили Галину радостно.
– Назар, подготовь комнату побольше, и столы, столы … Вода, стаканы …
– Уже, командир.
ГОСТИ
Первым прибыл генерал Белоглазов с двумя генералами.
Свиридов и Белоглазов обнялись.
– Я же говорю, Анатолий Иванович, что от тебя одни неприятности! Здравствуй!
Затем прибыли пассажиры второго самолета – у всех скрупулезно проверили документы, кроме генерала Ефремова, который бывал тут неоднократно.
Все прибывшие расселись за простыми канцелярскими столами.
Заместитель председателя следственного комитета попытался начать, но Свиридов прервал его.
– Товарищи офицеры! В силу данных мне полномочий я временно принял командование над всеми структурами на данном объекте. Вас ознакомят с моими полномочиями, но время не терпит. В данный момент местная тюрьма охраняется по периметру десантниками генерала Белоглазова, поскольку внутреннюю охрану они уже разоружили.
– Как разоружили? А где наш коллега Повернитский?
– Вам, незваные гости, сейчас лучше всего помолчать. Иначе я прикажу вывести вас отсюда.
– Как!? Что такое?!
Но дружное пощелкивание взводимых затворов стоящих позади Свиридова офицеров умерило пыл этих «избранников народа».
– Предлагаю принять следующий порядок нашей работы. Пока мой секретарь готовит бланки ознакомления со спецдокументом я займусь тюрьмой. Остальным предлагаю ознакомиться с общей обстановкой на объекте и вашим гидом будет полковник Брызга Назар Захарович. А затем продолжим наше общее заседание. Прошу приступить к работе.
Оставив ворчащих гостей Свиридов перешел в свой кабинет.
Достав из своей походной сумки вторую «Беретту» он вставил в оба пистолета обоймы по 33 патрона и пристроил оба пистолета за поясом под правую и левую руки.
– Командир, вы хотите пойти к ним?
– Да, Юра. Ты же теперь знаешь, что я могу быть неуязвим – я попробую поговорить с ними.
Какой разговор состоялся у генерала Свиридова с вооруженными заключенными – никто не знает, но только через полтора часа все захваченное заключенными оружие было сдано, а на двух вышках, контролирующих всю уцелевшую территорию, стояли за пулеметами сплошь татуированные воры в законе.
И они поклялись в том, что застрелят любого, кто начнет бузить.
Этому поверили с трудом, но так распорядился Свиридов …
СОСТАВ ТРИБУНАЛА
Все снова собрались в общей комнате и капитан Суковицина стала знакомить присутствующих с полномочиями генерала Свиридова, и начала она не с членов Государственной думы.
А генерал представлял собой что-то вроде персонажа из американского фильма.
На широком ремне под правую и под левую руки в открытых полукобурах блестели «Беретты» с длинными вставными магазинами на 33 патрона. Такие же длинные обоймы выглядывали из карманов разгрузки. А на боку, на ремне, висел палаш, если можно было так называть невероятную комбинацию мачете и короткой кавказской сабли.
– Товарищ генерал-майор … Как нам к вам обращаться?
– Меня зовут Анатолий Иванович.
– Анатолий Иванович, нас волнует судьба нашего коллеги Повернитского … Нам сказали, что он арестован. Это же нарушение права неприкосновенности!
– Вашего коллегу ждет военный трибунал. А поговорить вы с ним можете. Под аудио– и видеозапись.
– Но это же нарушение Конституции!!!
– А смерти молодых солдат? А смерти заключенных? Так что помолчите о Конституции! Идите, пообщайтесь с бывшим коллегой!
Надо сказать, что Свиридов не кричал, а просто говорил достаточно громко, но весьма выразительно.
Члены Думы удалились в сопровождении офицера и видеооператора.
– А все-таки как же быть с его неприкосновенностью, товарищ генерал? – спросил Сурен Вартанович.
– Вот шифрограмма из Москвы по поводу нашего фигуранта. А пока давайте займемся делом. В тюрьме все спокойно, но это не надолго. Требуется новый начальник, новый персонал и новая охрана. Я несколько удивлен, что никто не прилетел из ГУИН – это их епархия. Значит, побеспокоим министерство – Галина Климентьевна, запишите.
– Есть, командир!
– Протокол осмотра угнанной колонны готов?
– Так точно, командир.
– Протокол осмотра разгромленной казармы?
– Готов.
– Заключения медиков?
– Целых два.
– Тогда прошу военного прокурора оформить обвинительные заключения и сформировать состав суда для рассмотрения дел бывшего члена Государственной Думы Повернитского и бывшего полковника Богульникова и назначить слецследователей для изложения дел. Заседание трибунала объявляю закрытым с присутствием заместителя председателя Следственного комитета ФСБ Остроградского, генералов Белоглазова и Ефремова и полковника Брызги при секретаре капитане Суковициной. Установите видеокамеры. Назар Захарович, организуй нам помещение.
– Анатолий Иванович, в соответствии с вашим поручением оглашаю состав специального трибунала под моим председательством. Члены трибунала – генерал-лейтенант Белоглазов и генерал-майор Свиридов. Спецследователи – по делу бывшего полковника Богульникова назначен заместитель генерала Белоглазова старший юрист майор Сапрыкина, спецследователем по делу бывшего члена Государственной думы прошу быть генерал-майора Свиридова.
– Прецедент, Сурен Вартанович!
– Ничего, Анатолий Иванович. У меня такое право есть.
– Анатолий Иванович, тебе доклад от Шабалдина.
Свиридов пролистал доклад.
– К прочим художествам господина Повернитского добавлены попытки обесточить территорию научного центра и снять охрану. По счастью, эти попытки были пресечены.
– Но если вы задумали судить депутата, то необходимо решение Думы о снятии неприкосновенности! Ему нужен адвокат!
– Вот радиограмма о снятии с этого господина депутатской неприкосновенности. Было специальное срочное заседание Думы. А без адвоката он обойдется.
– Ну, как же! Мы говорили с ним, он действовал из лучших побуждений!
– Вот и напишите свое личное мнение о его «подвигах»!
– Товарищ командующий! Саперы кончают забуривать и подрывать шашки для двух котлованов!
– Скажите заключенным в тюрьме, чтобы выделили две бригады для зачистки котлованов и совершения захоронений.
– И это вы поручите заключенным?! – один из думцев даже стал заикаться.
– И они это сделают. Назар Захарович, устрой всех на отдых. Завтра с утра и начнем.
– Слушаюсь, командир. Ты знаешь, что тут освободилось много жилых домов? Теперь прямо рядом у меня проживает весь оперативный состав, есть приличная гостиница …
– Майор Воложанин! Остаетесь за меня. Пристройте отдохнуть Галю …
– Есть, командир!
У ШАБАЛДИНА
Шабалдин уже привык к неожиданным появлениям Свиридова.
Они обнялись.
– Чего хочешь? Поесть, выпить?
– И того, и другого. И еще расскажи мне, что здесь происходит.
Стол был накрыт мгновенно.
– Этот самый идиот из Думы пытался проникнуть к нам на объект, но его просто не пустили. Еще он пытался отключить подачу электроэнергии к нам, но главный энергетик города не допустил его к щитам. По слухам, там охране пришлось стрелять. А у нас все тихо. Люди работают, Верещатская спит и видит, чтобы ты и Виктор приехали – у нее интересные новости. Сейчас практически весь наш персонал из города перебрался сюда, к нам, поэтому рейсовый автобус ходит два раза в сутки, в городе бардак. С завода сняли почти всю номенклатуру, вывезли рабочих и много станков – чем сейчас занят завод, не знаю. Лагерь у шахты сильно усох, работают в одну смену. Полгорода стоит с заколоченными домами. Поговори с куратором – может, он знает, что тут будет.
– Настроение начальника охраны?
– Научен горьким опытом предшественников и стоит насмерть. Без моего приказа не пустил гостей, хотя ему угрожали.
– А настроение работников филиала?
– Нормальное. Медики работают во всю. И Верещатская своим дрыхнуть не дает – ее установки работают в полную силу.
– Ладно, тезка. Я переночую у тебя, завтра заседание трибунала – тебя мне тащить туда не хочется, хватит твоего отчета. Да шифрограмму домой сейчас напишу …
На КПП у лагеря Свиридова остановил молодой часовой в тулупе.
– Вызовите начальника караула!
Предъявив прибежавшему лейтенанту свои документы Свиридов прошел на территорию.
Его встретил немолодой полковник, который явно нервничал.
Но на его краткий рапорт Свиридов ответил спокойно:
– Знаю, что очередь из автомата над головами непрошенных визитеров дали лично вы. Ваши действия полностью одобряю. Поблагодарите солдат за хорошее несение службы. А пока проведите меня по лагерю …
ПОЛОЖЕНИЕ В ГОРОДЕ
Утром, когда Свиридов появился в городском отделении ФСБ, его перехватил генерал Ефремов.
– Привет, Свиридов. Уделишь четверть часа?
– Обязательно сейчас?
– Весьма желательно. Тем более, это не имеет отношения к трибуналу.
– Давайте посидим у Назара в кабинете – он все равно сейчас готовит помещение для заседания.
– Понимаешь, Анатолий Иванович, тут в городе развивается сложная ситуация.
– А говорите, что с трибуналом не связано!
– Думаю, кое-что ты уже знаешь. А ситуация такова. След от той истории с наркотой все тянется – на заводе сменили не только руководство, но сперва поменяли номенклатуру продукции, а затем даже сняли почти всю программу. Но это производство передали на другое предприятие, и туда перевели часть оборудования. А поскольку производство весьма было специфическое, то забрали отсюда специалистов – а вместе с семьями да родичами это опустошило полгорода. Что делать с остатками завода – никто не знает, а эти «остатки» связаны с шахтами и секретной оборонкой. Возможно, ты знаешь, что добывают тут в шахтах обитатели лагеря.
– Знаю. Мы кое-что получаем оттуда напрямую.
– Никаких идей у тебя нет? Иначе город быстро умрет. Подумай?
– Информация нужна. И чем полнее, тем лучше.
– После трибунала я готов помочь тебе овладеть любой информацией. Кстати, что у тебя в твоем «Центре»?
– Тоже необходимо время для принятия решений …
ТРИБУНАЛ
К заседанию трибунала Брызга прибрался в помещении – длинный стол для членов трибунала под красным материалом, в стороне стол для присутствующих, стол для секретаря, две видеокамеры на треногах, табурет для подследственного …
На Свиридова буквально набросились члены Госдумы, но Свиридов не стал их слушать и отправил в отдельный кабинет под присмотр сотрудника Брызги, где члены трибунала знакомились с документами перед заседанием.
Члены трибунала и приглашенные стали занимать свои места. За столом с красным покрытием засветились генеральские погоны. Свиридов тоже снял комбинезон и засверкал погонами. За своим столом заняла место серьезная Галина Суковицина в строгой военной форме.
Расселись приглашенные.
Свиридов лично проверил наводку видеокамер – одна была настроена на общий план с табуретом в середине, другая – на крупный план сидящего на табурете, а еще одна камера снимала общий план трибунала.
– Можно начинать? Предлагаю начать с рассмотрения дела бывшего начальника гарнизона Багульникова. Нет возражений? Тогда введите Багульникова.
Офицеры из отряда Воложанина ввели Багульникова – без погон, без ремня, с измятым заплаканным лицом – и посадили на табурет.
Свиридов кивнул – и офицеры остались у двери.
– Галина Климентьевна, пожалуйста, прочтите установочные данные на подсудимого. – председатель трибунала обратился к Суковициной мягко, по отечески.
Галина прочла краткую справку о службе подсудимого.
– Спасибо. Вопросы есть? Нет вопросов. Тогда приступим. Ваше дело, господин Повернитский, рассматривает специальный военный трибунал в составе генерал-майора Свиридова, генерал-лейтенанта Белоглазова, генерала-лейтенанта Ефремова и полковника Брызги под моим председательством при секретаре капитане Суковициной. Предлагаю вам объяснить свои действия после приезда представителя Госдумы, приведшие к таким трагическим последствиям.
Повернитский что-то промямлил, потом начал читать по бумажке, но произносимое им было трудно различимо и малопонятно.
Вопросов к нему не было.
– Обвинительное заключение читает старший юрист майор Сапрыкина. – объявил председатель.
Чтение снова заняло минут сорок.
– Объявляю решение трибунала. Гражданин Багульников Василий Исаевич лишается всех званий, наград и привилегий, и в качестве рядового направляется в стройбат. Решение принято единогласно. Вам понятно решение трибунала, гражданин Багульников?
Председателю пришлось повторить вопрос дважды, пока сидящий на табурете обвисший и трясущийся человек издал некий утвердительный звук.
– Уведите гражданина Багульникова.
Багульникова пришлось выводить под руки, ноги его заплетались и он издавал какие-то нечленораздельные звуки.
Председатель пошептался со Свиридовым, потом пошептался с Белоглазовым.
– Ну, что? Давайте господина Повернитского.
Привели господина Повернитского – тот вошел гоголем и с порога заявил:
– Я член Государственной Думы, и как депутат лицо неприкосновенное!
– Вот радиограмма о решении специального заседания Госдумы о снятии с вас неприкосновенности, господин Повернитский.
И Суковицина подошла к Повернитскому и показала ему факс с решением заседания Госдумы.
– Я не признаю вашего суда! – уже менее уверенно заявил Повернитский, когда его усаживали на табуретку.
– Галина Климентьевна, пожалуйста, установочные данные на подсудимого.
Галина прочла краткую справку о жизненном пути г-на Повернитского.
– Спасибо. Есть вопросы?
– Есть. В каком избирательном округе был избран в Думу этот господин?
– Я… Я … Я прошел в Государственную Думу по партийному списку!
– Тогда ответственность с вами разделит ваша партия! Приступим.
– Ваше дело рассматривает специальный военный трибунал в составе генерал-майора Свиридова, генерал-лейтенанта Белоглазова, генерал-лейтенанта Ефремова и полковника Брызги под моим председательством при секретаре капитане Суковициной. Товарищ Свиридов, прошу вас зачитать обвинительное заключение о вменяемых подсудимому действиях.
Чтение заняло много времени, теме более, что Повернитский несколько раз пытался вмешиваться.
– Есть вопросы по существу дела? Нет вопросов.
– Я не совершал никаких противоправных действий! – почти завизжал Повернитский.
– Но после вашего вмешательства в порядок содержания арестованных мы имеем 75 человек раненых и больше двухсот убитых. Вы пытались вмешаться в деятельность секретного объекта и его энергоснабжение.
– Я никого не убивал! Я никого не убивал!
– Только ваши действия привели к случившимся противоправным действиям и гибели людей. Особо это опасно тем, что вы постоянно подчеркивали свое депутатские полномочия, козыряли званием депутата Государственной Думы. И только срочно принятые контрмеры ограничили масштабы последствий ваших действий.
– Я никого не убивал! Я никого не убивал!
Председатель пошептался со Свиридовым, потом пошептался с Белоглазовым, потом еще раз с каждым, а Свиридов напрямую перекинулся парой слов с Белоглазовым.
– Объявляю решение специального трибунала. Гражданин Повернитский Егор Степанович. Вы признаны виновным в совершении противоправных действий, что привело к гибели большого количества людей. При этом вы спекулировали званием депутата Государственной Думы, что дополнительно усугубляет тяжесть совершенного вами преступлений. Объяснения своих поступков, содержащихся в вашей записке в адрес трибунала бессодержательны. Мы единогласно решили, что вы заслуживаете высшей меры наказания …
