Мария Зайцева
Учитель на замену
11.
Анна сидела за своим (боже мой, своим!) столом в офисе городского прокурора, и как раз разбирала огромную кипу совершенно не интересных документов, когда услышала тихое вибрирование сотового. Телефонные звонки в рабочее время не поощрялись, но в обед в кабинете никого не было.
Анна взглянула на номер входящего и вздрогнула. Потом отклонила вызов, выдохнула, вернулась к работе. Очень интересной работе. По разборке и приведению в порядок очень интересных документов. Десятилетней давности. Таких важных, таких…
Экран телефона опять загорелся. Анна опять отклонила.
Так. Важные документы…
Может отключить? Но вдруг будет важный звонок? Мистер Блейк говорил, что она может понадобиться…
Опять звонит… Да сколько можно! Она же все сказала ему! Да что он себе позволяет!
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Приняла вызов, и, не слушая того, что начал быстро говорить собеседник, очень четко и громко произнесла:
– Пошел нахер, Майк Ричер!
И положила трубку.
И отключила все-таки телефон.
Если она понадобится мистеру Блейку, ему придется подождать. Или дозваниваться до нее по офисному телефону.
* * *
Майк какое-то время тупо смотрел на экран. Потом выматерился, набрал опять. Абонент не абонент. Выключила, стерва маленькая.
Ну надо же! Послала его!
Не, конечно, ему такое было не впервой. Посылали, конечно посылали. И напрямую. (Здесь, обычно, разговор был короткий. Но очень запоминающийся. По крайней мере, никто из тех, кто посылал Майка Ричера напрямую, дважды этой ошибки не совершал). И завуалированно. (Здесь все сложнее, конечно. Непосредственное (мать ее!) начальство мордой по земле не поелозишь, хотя хочется, пиздец, как иногда хочется…).
Но чтоб вот так, по телефону, не давая слова сказать! Девчонка совсем попутала берега.
Не, он, само собой, может даже заслужил. Скорее всего заслужил…
Сам дурак, так тупо подставился. Заработался, замотался… Забыл про этот день… Не, не так…
ОН ЗАБЫЛ ПРО ЭТОТ ДЕНЬ, БЛЯДЬ!
День Святого Валентина, блядь! Такой, пиздец какой важный праздник! Не позвонил, не поздравил, не …
Так, стоп. Не заводимся, успокаиваемся…
Не, ну все-таки, какая стервотина мелкая! Ну ведь только она может вывести его из себя буквально за одну секунду!
И ведь нихера ее не волнует! И то, что он работает, блядь! И то, что у него неделя тяжелая, блядь! И то, что он готовится к серьезному, пиздец, какому серьезному заданию! Блядь!
Ее только она сама всегда волнует!
Ах, не позвонил! Ах, не поздравил! Ах, всех подружек поздравили! Ах, она одна осталась в кампусе вечером, четырнадцатого, блядского февраля!!!
А то, что он только утром приволокся домой, весь в дерьмище, злой, усталый, голодный, и первым делом ей позвонил, чтоб доброго утра пожелать (ну и, само собой, может попытаться выцепить ее к себе под бочок на положенные ему за рабский труд сутки отдыха, но об этом не говорим…), так это, блядь, плевать!
Майк вспомнил, как тогда оторопело слушал ее злой, но все равно дико заводящий, голосок, с трудом вникая в слова, понимая только, что обидел, что обещал приехать (да???) и не приехал, что она его ни видеть, ни слышать, ни знать… Что это конец, это финал…
Он охренел, подорвался, несмотря на ломоту во всем теле и необходимость переодеться, потому что провонял насквозь шмалью, пока шарился по наркоманским притонам.
Он встретил ее возле ворот кампуса, перед парами, попытался поговорить.
Девчонка прошла мимо, презрительно скривив носик. Он ухватил за руку, утащил в машину.
Ну а как иначе? Вообще же берега попутала!
Ох, она разозлилась! Наорала на него, что позорит, что откуда он выполз в таком виде, пусть не врет, что работал, от него несет спиртным, ей стыдно перед подругами, у всех нормальные парни…
Ну и че-то еще говорила. Майк уже не вслушивался, просто глядел на нее, такую сексуальную, раскрасневшуюся, с этой ее грудью, с призывно расстегнувшимися, пока он ее тащил, пуговками, с этими ее губками, с притягательно размазанной помадой, не выдержал (а, может, и ночь бессонная дала о себе знать), полез лапами, уже по опыту зная, как ее утихомирить.
Они периодически так ругались, и всегда все заканчивалось одним: он не мог сдержаться, лез к ней, целовал, умиротворяюще бурча какую-то бессмыслицу, и потом аккуратненько заваливал на любую подвернувшуюся поверхность.
Анна, заведенная, злая, в такие моменты была невозможно, охренительно мокрой, словно ждала, когда он уже примется за дело. И отдавалась ему просто феерически, жадно целуя, кусая, бесконечно что-то бормоча в процессе, что-то, от чего он заводился еще больше.
Но в этот раз все пошло не так. Девчонка завизжала не своим голосом, нашлепала его от души по физиономии, гордо заявила, что между ними все кончено, и выбежала из машины.
Он офигел.
Посидел немного.
А потом дико, невозможно разозлился!
Опять разозлился на нее.
И на себя. Ну куда это все, блядь, годится??? Он, взрослый, серьезный мужик, терпит такую хрень от какой-то малолетки двадцатилетней!
Да пошло оно все нахуй! НАХУЙ!
Ричер уехал тогда. До ближайшего винного магазина, где от души затарился и ужрался прямо на парковке.
Он как раз выстраивал в голове планы, серьезные планы навестить девчонку в институте и … И чего он там делал бы, не додумывалось. Но, скорее всего, нечто охренительное, то, что потом обсуждалось бы долго… Он себя знал хорошо.
Но тут вмешалась судьба, в лице непосредственного (мать ее!) начальства.
12.
Доун Леннер ощущала себя в последнее время как-то … Не так… Не так, как обычно. Странно она себя ощущала.
И виноват в этом был Ричер.
То, что Майк Ричер – редкий засранец и заноза в заднице, она поняла сразу, как только его перевели в ее отдел несколько лет назад. Грубый, невоспитанный, с совершенным отсутствием дисциплины и какой-либо субординации, не любящий бумажную работу, отчеты, вообще все, что касалось сидения в кабинете.
Тем не менее, как руководитель, стремящийся к максимально эффективным результатам на вверенном ему участке, Леннер понимала, что работник он ценный.
Упертый, плохо поддающийся контролю, Ричер, вместе с тем, мог сделать невозможное. Мог работать сутки напролет, в самых ужасных условиях, не выпрашивая компенсаций, мог за две недели внедрения выйти на курьеров и поставщиков наркотиков, причем со стопроцентной доказательной базой, мог… Да много чего мог, главное правильно замотивировать, а уж это делать Леннер умела, как никто.
Майк Ричер был редкостной сволочью, мерзавцем, пьяницей, скотиной.
И у него был совершенно потрясающий младший брат.
И если бы кто-то раньше сказал лейтенанту Доун Леннер, что она будет постоянно, безостановочно, с осознанием невероятной глупости сложившейся ситуации, думать о нелюдимом, мрачном, грубом леснике из парка Чаттахучи-Окони, она бы, наверно, даже посмеялась. Скорее всего, посмеялась бы, уж больно нелепое предположение.
Сейчас ей было совершенно не до смеха. Ей стало не до смеха, когда она увидела своего лучшего оперативника, абсолютно зеленого цвета, с выхлопом такой силы, что, казалось, все вокруг моментально пьянели, на руках у брата.
Высокого.
Широкоплечего.
Небритого.
Лохматого, как медведь.
Мрачного.
Ни на кого не поднимающего глаз.
Он тогда едва два слова сказал, а она его голос до сих пор помнит.
Она.
Самый молодой и перспективный лейтенант полиции в Атланте, начальник отдела по борьбе с наркотиками, с всегда высокими показателями и нулевыми потерями.
Строгая.
Корректная.
Жесткая.
Жестокая даже, но только при необходимости.
Умеющая твердой, железной рукой управлять стадом маловменяемых и трудноподчиняющихся мужиков.
Умеющая подчинять.
Никогда не выходящая за рамки.
Каждую ночь во сне плавящаяся в жадных мужских руках, утопающая в серых безумных глазах. Текущая от одной мысли об этом, как кошка в охоте.
Это был непрекращающийся кошмар.
Длящийся уже три месяца.
У Доун не было подруг. Обычных подруг. Женщин, которые могли бы ей подсказать, что делать в такой глупой ситуации. Времени на психотерапевта у нее не было, да и не могла она поделиться своей бедой ни с кем. Она даже себе признаться в этом не могла.
Она гуглила ранний климакс (ага, в двадцать восемь лет!), заболевания с похожими симптомами (это был ужас просто), проводила в два раза больше времени в спортзале, упахиваясь до ломоты в костях.
Не помогало.
Приходилось признать, что причиной ее состояния была банальная нехватка секса. А то, что за восемь лет сознательной половой жизни в приблизительно похожей ситуации ее так не скручивало, не имело значения.
Пришло, значит, время.
Последний секс у нее был… Боже… Год назад? Полтора? Раньше такие перерывы тоже случались, но видно возраст, все-таки.
Дал по голове.
И по еще одному месту.
Выявив проблему, Доун со всей своей решительностью и прагматичностью приступила к решению. Связалась со своим бывшим, он перевелся из Атланты в Саванну. Съездила к нему на уикэнд.
Вернулась, как ей казалось, утихомирив зверя, успокоив бушующие гормоны. Записалась внепланово в гинекологу, чтоб выписали подходящую гормональную терапию на всякий случай. Опять впряглась в работу.
И проснулась среди ночи, в поту, с ноющим от тяжести, от прилива крови, низом живота. Проснулась как раз, когда ОН, обхватив ее большими сильными руками, прихватил зубами сосок, чуть потянул, лизнул, и довольно засопев, подмял под себя, проводя твердыми пальцами по коже, вниз.
Она его видела в городе до этого, днем. Мельком. Случайно. Он просто проехал на байке, даже не заметив ее.
Проблема никуда не делась.
Доун выходила из супермаркета, когда ей прямо под ноги выкатилась пустая бутылка из-под виски. Она нахмурила брови, поискала источник, и даже не удивилась, увидев в соседней машине своего подчиненного.
Майка Ричера. Пьяного в хлам. Он пытался включить зажигание. Понимая, что в такой состоянии он дальше первого столба не уедет, Доун лихорадочно решала, что делать. Можно было вызвать полицию. У нее выходной, но покараулить его, пока коллеги приедут и заберут, она может. Но тогда после отгула он точно на работу не выйдет. А у нее на него планы.
Можно привести его как-то в чувство, отвезти домой. Но где гарантия, что он не рванет опять за спиртным. Майк Ричер уходил в штопор крайне редко, но метко. Тут, похоже, как раз такой случай. Наверно опять что-то с его женщиной. В прошлый раз, когда брат его приволок просыпаться в отдел, он что-то говорил о…
Так, стоп. Его можно отвезти к брату. Тот о нем позаботится.
И это верное решение.
И совершенно не потому, что…
Не поэтому, в общем.
Майк был малотранспортабельным, тяжелым, как носорог, но и Доун не из слабаков. Перетащить его на соседнее сиденье она смогла. Забросила продукты в свою машину, решив, что вернется сюда на такси потом, все равно никакого скоропорта она не купила. Села за руль. Где живет брат Майка, Дэнни, она знала.
Совершенно случайно, само собой…
Только бы дома был.
Для подстраховки она предварительно набрала его номер, найдя его в контактах Майка. Представилась, предупредила, выслушала сдавленное ругательство (боже, какой голос…), потом краткое:
– Везите.
И повезла. Чувствуя при этом совершенно неуместное, глупое волнение.
Она всего лишь заботится о подчиненном.
Хочет, чтоб он был в строю.
Это надо для дела.
Только привезет – и все.
И уедет.
И надо эту мантру себе повторять все то время, что она будет у него в доме, чтоб совсем уж дурой не выглядеть.
Дэнни ждал на улице. По всему пространству небольшого дворика возле маленького, но довольно ладного домика в пригороде были разложены детали байка. Сам байк, вернее, его остов, возвышался тут же.
Дэнни, похоже, развлекался этим конструктором, когда она ему позвонила. Он не подумал умыться, пятна мазута так и остались на лице и руках, виднелись на груди в расстегнутом вороте грязной рубашки с оборванными рукавами. На самой рубашке свежих пятен не было, значит натянул на голое (боже!) тело, прямо перед ее приездом.
Доун, сурово хмуря брови, и стараясь не думать, как нелепо выглядит сейчас в легкомысленных джинсах-бойфрендах и майке, впопыхах одетой на спортивный лифчик, со скрученными в небрежный узел растрепавшимися волосами, пыталась говорить кратко и по делу.
И не смотреть.
И не замечала внезапно заинтересованных глаз мужчины.
* * *
Дэнни одним привычным движением вынул брата из машины, пресек попытки обняться и поцеловаться, нетерпеливо заткнул поток жалоб на бешеную стервочку, что совершенно не ценит такого мужика, что не думает, что он… Жизнью рискуя! …
Глянул еще раз на девчонку, привезшую Майка. (Бля, да какая там начальница, пошутила наверно), тихо сказал:
– Подождите здесь.
И отволок брата в комнату. С этим говном он разберется позже. Все равно, уже понятно, что в таком состоянии он никуда не денется из дома, но запереть для надежности стоит.
Девчонка стоит и ждет. Хорошенькая такая, маленькая, ладненькая. Где ее Майк подобрал?
– Спасибо, что привезли. Откуда вы его знаете?
– Я же представлялась, я его руководитель, лейтенант Доун Леннер.
Да ладно!
Да блядь, быть не может! Та самая сучка Леннер, о которой брат все уши ему просвистел! Он представлял ее огромной бой-бабой. Потому что именно такая, по его мнению, могла так замечательно ставить раком его бешеного братца.
А тут… Невысокая, стройная куколка, с совершенно потрясающими глазами и нежными губками, которые…
Так, стоп, чего-то засмотрелся, вон она уже непонимающе хмурит брови. А складочка-то между бровей привычная, часто она это делает. И выглядит сразу старше. Не на двадцать уже выглядит. Интересно, сколько ей? Явно не меньше двадцати пяти.
Опять отвлекся. Нет, надо все-таки из лесов почаще выбираться, совсем отвык с женщинами разговаривать. Стоит и пялится, как маньяк. Вот она щас как возьмет, да в наручники его, как социально опасный элемент…
Картинки, возникшие в мозгу при этом никак не помогли вернуться к нормальным мыслям. Дэнни даже головой захотелось помотать.
Блядь, приди в себя, идиот! Скажи че-нибудь уже!
– Вас подвезти домой?
– Спасибо, я такси вызову…
– Здесь долго ждать придется, давайте отвезу, у меня машина на ходу.
– А… как же ваш брат?
– Да чего ему, мудаку… Кхммммм….. В смысле, чего ему сделается…. Он спать еще часа четыре будет, а потом я его в озеро окуну. Есть тут одно озеро хорошее, неподалеку, я его все время там лечу. Дурь из башки вышибает сразу.
– Правда? Как интересно.
– А хотите, покажу?
13.
Анна вышла вечером из офиса, нервно оглянулась. С этой заразы станется караулить ее.
Он так уже делал пару раз, когда они ругались. Просто молча брал и сажал в машину, гад. Не обращая внимания на ее сопротивление. И не слушая.
А она важные вещи говорила, между прочим! Она человек, с ней нельзя как с куклой, которую просто берут на время поиграть.
А он так и делает! И врет, все время врет!
И пользуется все время тем, что она противостоять ему не может, когда он…
О Боже, забыть, надо забыть… Полно других мужчин. Серьезных. Заботливых. Беспроблемных. И взрослых.
Он не один на свете.
Вон, мистер Блейк…
Анна, чуть покраснев, припомнила намеки, всего лишь тонкие намеки, которые ей все это время делал заместитель городского прокурора. Конечно, это не флирт. Какой может быть флирт в наше время на рабочем месте? Это же самоубийство чистой воды.
Но то, как он смотрел… Как иногда, только в рамках работы, разумеется, касался ее слегка… Анна была умной девушкой и могла отличить мужскую заинтересованность от чисто делового профессионального общения. И было у нее опасение, что именно за красивые глазки ей пролонгировали практику…
Это смущало, пугало даже. И хотелось все время выяснить ситуацию.
И если вдруг это именно так, гордо уйти, хлопнув дверью, потому что Анна стремилась, чтоб оценивали ее деловые, а не внешние данные. И в школе, и в институте она всегда старалась опровергнуть миф о глупой блондинке. Она была лучшей, самой лучшей на своем курсе. И не собиралась сдавать позиции.
Но внимание взрослого, серьезного мужчины, но не позволяющего себе лишнего, слегка будоражило, конечно.
И пугало. А вдруг Майк узнает…
Так, к черту Майка. Нахер Майка!
Анна, поняв, что никто ее не караулит, села в машину и поехала к подруге, справедливо опасаясь, что он может ждать возле кампуса.
Лори вместе со своим парнем, будущим копом, кстати (Господи, какой-то ведьмин круг!), собирались сегодня в клуб. На празднование Дня Святого Валентина. Запоздалое, конечно же, неделю-то спустя. Но заявлено было именно так. Наверно для того, чтоб парочки, не успевшие насладиться самим праздником, могли его повторить по полной.
Анна, весь вечер самого праздника грустно просидевшая возле телефона в ожидании звонка Майка, теперь намеревалась оттянуться по полной программе.
Она переоденется у Лори, потом за ними заедет Рик с приятелем. Анна надеялась, что не копом.
* * *
Майк задумчиво разглядывал выходящих из здания клерков. Его не было видно с парковки, а вот у него обзор был отличный.
Так. Девчонка вышла, оглядывается. Его ищет, наверно. Смешная.
Не, он не такой дурак.
Если не прокатили обычные извинения, придется извиняться извращенно.
Так. А че это мы не домой? А куда это мы?
Майк рулил, привычно страхуясь, чтоб не заметили слежки, и раздумывал. В принципе, у него все готово. Все приготовления завершены. Надо только дождаться, когда девчонка придет к себе, а потом подойдет к окну.
Конечно, стремно до жути, братуха ржал, как конь, когда Майк ему все рассказал. Вынужденно, блядь, вынужденно рассказал! А потом как-то чересчур внимательно слушал. И согласился помочь. Легко согласился. И это, вместе с кое-какими наблюдениями, наводило на мысли.
Но потом, про это потом.
Куда же она все-таки намылилась?
К подружке, значит. Ну подождем, подождем. Мы терпеливые.
Майк ждал долго. Успел покурить, сожрать случайно найденный в машине кусок пиццы недельной давности, тяпнуть из фляжки виски.
Да че она там, ночевать собралась? Если так, то все его планы медным тазом…
Так, а это че за обсосыши?
Майк чувствовал, прям нутром чувствовал, что принаряженные шкеты на низком хищном Камаро явно не просто так тут нарисовались. Явно за его девочкой. А если так, то зря они наряжались. И машинку эту зря у папочки взяли. Ох, зря.
Далее Майк пронаблюдал торжественную погрузку двух разряженных красоток на заднее сиденье низко распластавшейся тачки, воодушевленные рожи кавалеров (ненадолго, это совсем ненадолго…), сжав зубы, отследил, куда рванули, и, уже не сдерживаясь, выматерился особенно грязно, поняв, что заходят они в самый распоследний гадюшник города.
Не, ну чисто внешне там все было в ажуре, но сам Майк его хозяина уже пару раз очень жестко брал, и совсем не на торговле воздушными шариками. Вот только закрыть не мог, хотя доказательная база была железная. Но и бабок для выхода под залог у твари было полно. И судебная система у нас самая лучшая.
Гуманная такая.
Он про это непосредственной (чтоб ее!) начальнице в последний раз очень много чего сказал.
И она поняла его правильно, наградив очередным взысканием.
Сука.
Так, ладно, не отвлекаемся.
Надо принимать меры.
Пацанов шугануть, девчонку вытащить и по жопе надавать. И потом….
Не отвлекаться!
Майк глотнул еще виски, прополоскал горло, поправил кобуру, и пошел в клубу. Сейчас всем будет весело.
