Мария Берестова
Не овладеешь ветром
Глава пятнадцатая
Десятое свидание проходило идеально: Нари показывала своё любимое озеро в окрестностях города и вытекающий из него ручей. Место это, тихое и спокойное, особенно ей нравилось: влажный ветер, такой непривычный, без морского привкуса, приносил с собой ароматы окрестных цветов.
Сегодня у неё было особенно хорошее настроение: она впервые пришла сюда не одна, и оказалось чрезвычайно приятно показывать все эти повседневные чудеса другому человеку. Эрмин тоже пребывал в наипрекраснейшем расположении духа: она сегодня впервые надела подаренные им серёжки. Они ярко блестели на солнышке и трепетали от каждого движения её головы, и казалось, что в её светлых волосах зажглись волшебные искорки.
Они сидели на пригорке среди луговых трав и любовались озером; разговор заглох. Эрмин просто исподтишка любовался Нари, а Нари…
Нари ужасно хотелось его поцеловать, но ей не давала покоя мысль, что когда-то давно она категорично высказала ему в лицо, что ни за что его не поцелует и даже скорее умрёт.
«Как бы сделать так, чтобы это он сам меня поцеловал?» – напряжённо размышляла она, хмуря лоб.
Задача виделась ей крайне сложновыполнимой, потому что князь, учтя все свои предыдущие ошибки, держался с ней чрезвычайно скромно и всем своим поведением недвусмысленно демонстрировал готовность ждать первых шагов к сближению от неё.
«Ну нет, я тебя подловлю!» – торжествующе подумала она спустя пять минут тяжких размышлений, поскольку ей припомнилось подходящее обстоятельство, на котором можно было бы сыграть.
Повернув голову к Эрмину, она недовольно, и даже с ноткой некоторого обвинения в голосе, вопросила:
– Так когда ты там собираешься требовать с меня моё желание?
Она была уверена, что выкрутилась просто гениально, потому что совершенно же очевидно, что в качестве обещанного ею желания он теперь непременно должен потребовать поцелуй!
Эрмин, однако, огорошил её насмешливым ответом:
– Да никогда, солнечная, – и с подкупающей искренностью в голосе объяснился: – Я просто хотел тогда, чтобы ты мне доверилась и на деле поняла, что я ничего тебе не сделаю.
Нари скривилась. Это был тот случай, когда его безупречный ответ вызвал в ней дикую досаду. Мог бы уже и сдать нимб куда-нибудь на хранение, всему она уже поверила!
Верно уловив, с чем именно связана её досада, Эрмин с любопытством переспросил:
– А у тебя что, есть пожелания? – и тут же прибавил: – Ты скажи, так я сразу потребую!
Ей сделалось стыдно и неловко, что он раскрыл её коварный замысел. Спрятав покрасневшее лицо в руках, она помотала головой в знак протеста.
Эрмин философски пожал плечами и откинулся на спину, заложив руки за голову и залюбовавшись небом и медленно скользящими по нему облаками.
Она подумала, что поступает по отношению к нему нечестно. Отвернувшись к озеру, она обиженно буркнула:
– Я думала, ты загадаешь, чтобы я тебя поцеловала.
Он удивлённо присвистнул.
– Знаешь, Нари, – ворчливо признался он, – если я и сделал какой вывод из отношений с тобой – так это, что пытаться принудить тебя к чему бы то ни было, и тем паче к близости такого рода, – это в высшей степени провальная идея.
В душе у неё разлилась приятная гордость; комплимент такого рода пришёлся ей очень по вкусу.
– Так что, – деланно легкомысленным тоном продолжил развивать тему Эрмин, – если ты хочешь меня поцеловать – то будь любезна сделать это сама.
Ответом ему было лишь независимое фырканье. Отчаянно краснея, Нари продолжала упрямо смотреть на озеро.
Минут пять они молчали, потом она подобралась к нему ближе.
– А может, и поцелую! – почти возмущённо заявила она, нависая над ним.
– Какие угрозы!.. – пробормотал он, занятый разглядыванием её лица: обрамлённое золотыми в лучах солнца прядями, оно казалось ему светящимся.
Она несколько секунд тоже вглядывалась в него – ей казалось странным, что его глаза сейчас выглядят совсем даже не ястребиными, а очень нежными и ласковыми, цвета её любимого мёда.
Наконец, решившись, она склонилась к нему.
Целоваться Нари не умела совершенно – молодые люди, с которыми она пыталась ходить на свидания, совсем не вдохновляли её на опыты подобного рода. Она весьма смутно представляла себе, что нужно делать, и всё, на что хватило её фантазии – коснуться своими губами его.
Тёплые и мягкие; она попробовала провести своими губами по его – это тоже оказалось приятно и очень мило, но совсем не похоже на то, чего она ожидала от поцелуев.
Выпрямившись, она гневно обличила:
– Ты что, совсем целоваться не умеешь?!
Он рассмеялся в ответ так искренне и задорно, что и она невольно прыснула смешинкой.
Опершись руками на землю, он приподнялся, чтобы их лица снова оказались рядом.
– Я-то умею, Нари, – ехидно поведал он. – А вот ты, оказывается, нет!
Это обстоятельство весьма его повеселило. Не то чтобы Нари произвела на него впечатление женщины, опытной в вопросах такого рода, но и столь тотального отсутствия навыков он как-то не ожидал.
Обиженно ткнув его в грудь кулачком, она упрекнула:
– И что тогда не помог, раз умеешь?
Он улыбнулся смущённо.
– Напугать боюсь, – тихо признался он, и в этих певучих словах ей почудилась какая-то несвойственная ему обычно хриплость.
– Не напугаешь! – блеснула она гордым взглядом и замерла в ожидании.
На губах его расплылась предвкушающая улыбка.
– Уверена?.. – спросил он таким тоном, что она тут же поняла, что точно испугается. Но не идти же теперь на попятный!
– Уверена! – с королевским видом ответила она.
Он протянул к ней руку; поправил прядь волос, попутно зарывшись в них пальцами. Другой рукой за талию он притянул её к себе ближе; теперь они оба сидели бок о бок, касаясь друг друга бёдрами, но лицом друг к другу. Нари показалось, что это весьма интимно и, возможно, даже неприлично; но развить эту мысль внутри себя она не успела, потому что… закончив с выходом на удобную для атаки позицию, князь приступил к делу.
Та рука его, что играла с её волосами, переместилась, придерживая её за затылок; властный поцелуй накрыл её губы прежде, чем она поняла, что происходит.
О да, он-то, определённо, целоваться умел, в отличие от неё! Нари даже не успевала понимать и осознавать, что именно происходит с её губами, и с языком, и с нёбом, и как это вообще, и что!..
Опомнилась она только тогда, когда обнаружила, что, лёжа спиной в траве, жадно пытается надышаться воздухом. Он, освободив её губы явно лишь для этой передышки, сам продолжал целовать – щёки, виски, шею… и Нари с ужасом поняла, что от этих поцелуев – особенно вон туда в основании шеи! – у неё опять перехватывает дыхание, и она совсем, совсем не может сделать вдох!
Впрочем, сосредоточиться на этом осознании она тоже не успела, потому что он вернулся к её губам – и она уже сама, обвив руками его шею, радостно открылась ему навстречу, желая снова почувствовать всю ту гамму переживаний, которую в ней вызывало соприкосновение их языков.
Вдруг незнакомое острое чувство пронеслось вдоль её позвоночника, заставляя выгибаться ему навстречу и прижиматься к нему теснее, как можно теснее. Ей сделалось беспокойно от желаний, смысла которых она пока не понимала, и её испугало то, что сердце её, казалось, пробивает грудь своими быстрыми сильными толчками, и вся её кровь, отхлынув куда-то к животу, оставила в голове звенящую пустоту.
Она попыталась отвернуться от его губ – не потому, что ей было неприятно, а потому, что она испытывала слишком острые ощущения, и ей казалось, что она вот-вот упадёт в обморок, не в силах совладать с этими ощущениями.
– Всё-таки напугал?.. – обеспокоенно переспросил он, чуть отстраняясь.
Смятение её ещё возросло – потому что ей настолько не хотелось, чтобы он отстранялся, что она едва удержалась от того, чтобы не ринуться к нему всем своим существом.
– Не ты напугал, – поспешно заверила она, испугавшись, что он поймёт её не так. – Просто очень… сильно… – не нашла она никакого подходящего слова, чтобы описать всё то, от чего её тело стало совсем чужим и горячим.
Он улыбнулся; помог ей сесть.
– Дыши! – с улыбкой велел он, и сам стараясь незаметно отдышаться. Ему ужасно хотелось показать ей, что он-то прекрасно себя контролирует, и его никакими поцелуями не смутишь!
Она мягко рассмеялась и завозилась, устраиваясь у него в объятьях.
Острота напугавших её ощущений постепенно покидала её тело; успокаивалось сердце, выравнивалось дыхание, голова переставала кружиться. На место это остроте пришло тёплое, глубокое, ясное счастье.
– Я тут подумал, – высказался вдруг над её ухом Эрмин, – может, мне всё-таки стоит вернуться к идее с шантажом? – она, рассмеявшись, небольно ткнула в него локтем. Он тоже рассмеялся и продолжил свою мысль: – Как насчёт такого, Нари? Больше тебя не поцелую, пока ты, наконец, не согласишься стать моей женой! – пафосно обозначил свой коварный шантаж он.
Повернувшись, она потёрлась лицом о его грудь.
– Неплохой ход, – томно возвестила она, а затем подняла на него глаза и, демонстративно медленно облизав губы, мягким шёпотом, в котором всё же звучал неуловимый оттенок насмешки, уточнила: – Но ты уверен, что сумеешь удержаться?
Он с восторгом вгляделся в светло-серые глубины её глаз.
– Не сумею, Нари, – согласился он, целуя её.
…спустя пять минут она всё же заявила, что он может забирать её со всеми потрохами хоть сейчас.
Князь, не промедлив и секунды, подхватил её на руки и куда-то понёс: у него, очевидно, уже всё было продумано.
В кои-то веки её это совсем не раздражало.
Возможно, потому что теперь она чувствовала себя любимой женщиной, а не вещью.
