Мария Берестова
Не овладеешь ветром
Глава пятая
Настроение Кьерина было заоблачно прекрасным. Остров, который он наметил себе под пиратскую базу, удалось захватить без единой потери со стороны его воинов. Выгоды от этого было немерено: и сама база, и захваченные рабы, и право дополнить узор своих татуировок новой гордой отметкой, и, как следствие, возросшая репутация. А то дядья всё не уймутся, что род достался такому молокососу! Нет уж, он всем докажет, что по праву занимает своё место.
В идеале, конечно, было бы подвести этот захват под ответственность Раннида – чтобы поссорить его с Ниией… Но тут уже нужна некоторая доля везения. Кьерин, правда, полагал, что удача ему и в этом улыбнётся.
Ещё один плюс – девчонка, которую он теперь нёс на руках.
Сперва она приглянулась ему чисто внешне: роскошные золотые волосы, каких он никогда не видел в Ньоне! И в остальном природа тоже не обидела, девушка на загляденье хороша, приятное личное дополнение к общей победе.
Теперь же Кьерин был очарован и характером своей добычи тоже; ему ужасно нравилось в Нари всё: и живость, и бойкость, и гордость, и упрямство, и наглость, и дерзость, и храбрость, и внутренняя сила! Ему даже в голову не могла прийти мысль, что захваченная девчонка попробует сбежать через порт, а тем паче – что ей такая затея удастся. «Чуть не сбежала в лес!» – хмыкал он про себя с восхищением.
Она была совсем не такая, как он привык, и это делало её особенно интересной. Ему чрезвычайно хотелось знать, что она ещё выдумает, сделает и скажет, – и он с предвкушением ожидал, сколько всего необычного и яркого готовят ему эти отношения.
Меж тем, Нари, в попытке согреть окоченевшие руки, положила их ему на грудь – осторожным невесомым движением, словно рассчитывала, что он не заметит её прикосновения.
Он нахмурился, осознав, насколько же она продрогла. До этого он как-то не успел задуматься об этом: сперва был слишком ошеломлён фактом её побега, потом импровизировал в попытках вытащить её так, чтобы не потерять авторитет перед подчинёнными, затем восхищался… Теперь ему сделалось стыдно, что из-за его небрежности она пострадала.
Он прижал её к себе крепче и ускорил шаг.
Наконец, достигнув каюты, он опустил её на койку – осторожно, чтобы не задеть ступни, – и зарылся в ларь со своей одеждой, откуда вскоре извлёк самую тёплую нижнюю рубашку, какую нашёл.
– Переодевайся, – велел он ей, подавая рубашку.
Она сверкнула на него глазами и замерла на койке.
«Чем ей моя рубашка не угодила!» – раздражённо подумал Кьерин и поторопил:
– Нари, ты простынешь. Переодевайся.
Лицо её сделалось упрямым-упрямым.
– Я не буду переодеваться при вас! – к его неожиданности, горячо и яростно воскликнула она.
Он удивлённо сморгнул. В своей мокрой рубашке она и так была всё равно что обнажённой – и он не заметил, чтобы этот факт как-то её смущал. Откуда теперь эта ложная скромность?
Нахмурившись, он хотел было вступить в спор, но припомнил, что она и так вся промёрзла, поэтому сейчас не лучшее время для доказывания своей правоты.
– У тебя две минуты, – буркнул он и вышел.
Сперва он планировал было послать дежурившего снаружи матроса в камбуз, за едой и горячей водой, но тут до него дошло, что так ему останется весьма глупо торчать под дверями собственной каюты. Это обстоятельство его разозлило, и он решил пойти в камбуз сам. По дороге вспомнил, что у неё изранены ноги, и было бы неплохо заняться их лечением, поэтому отправился искать мази – они где-то точно были, но он не помнил, где именно, а лекарь остался на берегу.
Две минуты неожиданно растянулись на четверть часа.
Когда он всё же вернулся, то обнаружил, что предоставленная сама себе Нари занялась проблемой с ногами самостоятельно, и уже умудрилась разорвать что-то из его имущества себе на бинты и начать перевязывать ступни.
– Ты совсем сбрендила? – пытаясь аккуратно сгрузить всё, что притащил, раздражённо вопросил Кьерин. – Хочешь умереть от заражения крови?
– Хочу! – дерзко сверкнула она на него непокорными глазами.
Он на секундочку завис. Глаза её были светло-серые, прозрачные, похожие на светящееся после ветреной грозы небо.
Тряхнув головой, он ворчливо отметил:
– А если не умрёшь, а если тебе только ноги отрежут?
Она скривилась.
Досадливо фыркнув, он принялся готовить себе плацдарм для дальнейших работ: откопал тазик, наполнил водой, достал подходящие тряпки и бинты.
Она следила за ним настороженным тревожным взглядом.
Наконец, закончив с приготовлениями, Кьерин сел прямо на пол перед нею, невозмутимо задрал платье ей на колени – она вздрогнула и хотела было отпрянуть, но он уверенно удержал ближайшую к нему ногу за лодыжку и принялся аккуратно, с помощью промоченной тряпицы, стирать с неё грязь и кровь.
Нога её ощутимо дрожала; он подумал, что она так и не смогла согреться, и, не отрываясь от своего дела, напомнил:
– Там горячий обед на подносе, поешь.
Она, впрочем, не спешила последовать его совету.
Некоторое время молчала, потом тихим бесцветным голосом спросила:
– И часто это ньонские князья моют ноги своим наложницам?
Он поднял на неё взгляд. Лицо её, совершенно оторопевшее, весьма его рассмешило.
– Никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь так делал, – насмешливо ответил он, переходя ко второй ноге.
Она вздрогнула, когда он начал её протирать, но не отдёрнула.
– Я бы и сама справилась, – наконец, весьма недовольно заявила она.
– Сказала девушка, которая только что призналась, что хочет умереть от заражения крови, – язвительно хмыкнул он, закончив с омыванием и берясь за лекарства. – Я лучше уж перестрахуюсь, Нари. – На чистую тряпицу накапал спирту и предупредил: – Осторожно, сейчас будет больно.
– Уж поняла, – скривилась она и деревянно застыла.
Кьерин постарался действовать максимально аккуратно, но ступни её были содраны в кровь там и сям: она, не глядя, бежала по камням и сухим веткам. Она вздрагивала и едва слышно сквозь зубы шипела от прикосновений проспиртованной тряпки; руки его отчего-то начинали дрожать. Он злился сам на себя и тоже шипел сквозь зубы какие-то ругательства.
Это обстоятельство вызвало у неё смешок.
– Больно мне, а материтесь вы! – высказала она, и тут же поморщилась от стрельнувшей в ступне боли.
– Ты же не знаешь ньонского? – подняв голову, прищурился он.
– Так по интонации очевидно, – вздохнула она, поёжилась, пошевелила пальцами на ногах и жалобно спросила: – Много ещё?
– Нет, – отрезал он, возвращаясь к необработанным царапинам.
Их количество и глубина оказали на него самое раздражительное действие.
– А давай ты больше не будешь бегать босиком? – хмуро предложил он, закончив, наконец, с дезинфекцией, и перейдя к заживляющей мази.
Она облегченно вздохнула и в его же тоне отреагировала:
– А давайте вы больше не будете меня запирать?
Он зыркнул на неё возмущённо; она ответила ему не менее возмущённым взглядом.
– Так хотелось свести более близкое знакомство с моими людьми? – хмыкнул он, перевязывая ей ступни.
Нари ничего не ответила, но поджала под себя ноги сразу, как только он закончил, и тут же независимым гордым жестом оправила подол.
– Пообедай, – велел он, поднимаясь.
Она ничего не ответила, глядя на него недовольно и обиженно. Влажные волосы её, потерявшие где-то косынку, стали уже подсыхать и золотились на её плечах лёгким светящимся облаком. Нежная кожа шеи контрастно выступала из-под мужского строгого ворота рубашки, отчего Нари казалась ещё более хрупкой и женственной.
От её красоты у него перехватило дыхание.
Сглотнув, он отрезал:
– Буду вечером. – Затем быстро добавил: – За портами с палубы следят теперь.
– Не дурочка, – зло зыркнула она на него.
Он мягко усмехнулся, но ничего не ответил и вышел.
…вернулся он гораздо позже, чем предполагал: слишком много дел требовали его внимания и непосредственного участия. Часть людей оставалась на острове, часть возвращалась с ним; нужно было расположить в трюме захваченных рабов, разобраться с добычей – что брать, что оставлять… дележи, споры, доходящие до драк!
Когда Кьерин вернулся в каюту, Нари уже спала.
Он с улыбкой полюбовался её мирным видом и устроился рядом.
Заснуть ему, впрочем, не удалось, потому что она, разбуженная его появлением, вдруг распахнула глаза, проморгалась, обнаружила его рядом и громко завизжала.
– Бездна! – подскочил на койке Кьерин, не ожидавший таких бурных реакций.
Нари, отвизжавшись, кубарем скатилась на пол.
Он удивлённо поморгал. Он, совершенно точно, не планировал сегодня никаких поползновений в сторону её тела, потому что слишком устал, и не понимал, чем её так напугала банальная совместная ночёвка.
– Нари? – вопросительно свесился с койки он.
С пола ему ответил яростный блеск её глаз.
– Я не буду с вами спать! – категорично и бурно высказалась она.
Он закатил глаза. Затем с насмешливой любезностью отметил:
– У меня тут всего одна койка, Нари. Если ты не планируешь спать со мной – то где?
Она села, подтянула под себя ноги, попятилась по полу от него, одновременно оглядываясь.
Каюта была невелика, и обилием спальных мест и впрямь, не баловала.
– За столом посплю! – наконец, сделала выбор Нари.
Кьерин устало потёр лоб. У него не было никаких сил спорить с ней, поэтому он буркнул:
– Как знаешь! – и устроился поудобней.
В ответ ему раздались фырканье и шорох.
Он незаметно скосил полуприкрытые глаза: она и впрямь села за стол, положила на столешницу руки и устроила на них голову.
«Дурочка!» – устало подумал он и, закрыв глаза, тут же провалился в сон.
Глава шестая
Нари, конечно, не спалось, и дело было вовсе не в неудобном положении.
Она злилась на Кьерина, который, видите ли, взялся тут таскать её на руках, промывать ей царапины, и вообще!
С Нари никогда ничего подобного не случалось. Молодые люди, которые жили в их деревне, были грубоваты и не очень-то умели ухаживать за девушками, а Нари не спешила выходить замуж за первый подвернувшийся вариант. Она была отличной рыбачкой, а ещё умела прекрасно коптить свой улов, да и покупали рыбу у красивой весёлой девушки куда охотнее, чем у кого другого. Отец её был моряком, и тоже помогал с деньгами, а деревенские её не обижали.
Нари не спешила замуж, потому что ей мечталось о чём-то более романтичном, чем грубые плоские шуточки и шелудивые ручонки, так и норовившие приобнять. Она даже думала перебраться однажды в город – в её глазах городские парни были овеяны романтичной дымкой предполагаемой изысканности манер.
И тут, видишь ли, в её жизни случилось такое совершенно чудесное явление, как заботливый мужчина, который кутает её в свой кафтан, носит на руках и моет ей ноги!
И всё бы хорошо, но мужчина этот – наглый ньонский пират, который разграбил её деревню, а саму её украл, потому что, видите ли, ему понадобилась новая наложница!
Тьфу три раза, и четыре сверху!
От разочарования и обиды Нари тихонько всхлипнула.
Однако тут же строго напомнила себе, что глупо сетовать на то, что укравший её мерзавец отличается некоторой романтичной заботливостью. Это в любом случае лучше, чем грубый насильник, которому вообще нет дела до её чувств.
Князь оказался всё же не совсем подлецом, и этим можно было как-то воспользоваться. Во всяком случае, потянуть время, придумывая план побега.
Нари тяжело вздохнула. Если князь довезёт её до Ньона, её шансы на побег стремительно и необратимо сведутся к нулю.
Значит, нужно сбежать до того, как они достигнут Ньона.
Можно даже прежним путём, через порт. Вот такой вот ночью, как сейчас. Главное, точно определить момент, когда они будут недалеко от берега. Плавала Нари отлично, но стоило трезво оценивать свои силы; долго она с морскими волнами не проборется.
«Либо доплыву до ниийского берега и буду свободна, либо утону и не стану наложницей», – оптимистично заключила Нари и решила следовать именно такому плану.
Для его осуществления было бы неплохо разобраться, каким маршрутом и с какой скоростью они следуют. Нари более или менее представляла себе карту местных берегов – в конце концов, ей случалось частенько ходить к материку, а уж про ветра в Многоземном море она могла бы целый справочник написать.
Осторожно взглянув на князя и убедившись, что он крепко спит, Нари тихонько встала и подошла к раздраенному порту. Ночной морской воздух пахнул на неё ароматом свободы и счастья.
Она высунулась наружу, наслаждаясь порывами такого родного морского ветра, и еле удержалась от радостного вскрика: ей была прекрасно видна и луна, и несколько ярких звёзд, так что не составило ни малейшего труда понять, в каком направлении идёт корабль.
Оставалось дело за малым: определить, с какой скоростью он двигается, чтобы примерно высчитать его путь.
Нари тихонечко обошла каюту в поисках того, что можно было бы использовать как лаглинь [1], но на первый взгляд ничего подходящего не нашлось. Однако она же была на корабле! Наверняка здесь можно будет потихоньку стащить откуда-то лаг, если даже в каюте она его не найдёт!
Или, если уж дела будут совсем плохи, можно попробовать определить положение корабля по звёздам – вон, астролябия в каюте имеется, а Нари худо-бедно умеет ею пользоваться.
Не слишком хорошо, правда.
Нари вернулась к порту, чтобы ещё разок взглянуть на звёзды и прикинуть, хватит ли её навыков для определения точного расположения судна с помощью астролябии.
– Точно сумасшедшая, – донёсся от койки обречённый вердикт князя.
Шараханья Нари по каюте его разбудили, и он сделал вывод, что она снова пытается сбежать через порт.
– Ты хоть понимаешь, насколько мы сейчас далеко от берега? – продолжил выговаривать он, садясь. – Утопнешь!
Нари прекрасно понимала, что прямо сейчас она и впрямь сбежать бы не смогла, потому что непременно погибла бы в борьбе с волнами. Однако намекать князю на то, что у неё есть более исполнимый план, было бы безумием, поэтому она лишь фыркнула насмешливо:
– Неплохой вариант!
Кьерин поморщился. Потёр лоб рукой. Очень хотелось спать, но строптивая девчонка под боком может учудить глупостей, поэтому лучше, наконец, разобраться, что её не устраивает.
– Почему ты хочешь сбежать? – прямо спросил Кьерин, для которого этот вопрос и впрямь был загадкой. Он полагал, что Нари сказочно повезло, что он обратил на неё своё внимание, и лучшей судьбы она желать бы не могла.
– В самом деле, с чего бы это!.. – хмыкнула Нари, которую весьма раздражала его незамутнённая уверенность в собственной неотразимости. – Я вам говорила, – напомнила она мягким тоном, словно обращалась к душевнобольному, – меня не манит роль вашей наложницы.
– Но почему? – искренне удивился Кьерин, вставая и делая к ней шаг. – Я очень богат, – попытался втолковать он ей. – Ты ни в чём не будешь нуждаться, никогда. У тебя будет всё лучшее из того, что ты пожелаешь! – пылко заверил он.
Она сложила руки на груди и насмешливо поправила:
– Кроме свободы.
Он нахмурился.
– О какой свободе ты говоришь? – переспросил он. – Ты женщина, Нари. Ты так или иначе принадлежишь мужчине!
Она возвела глаза к потолку.
– Большую часть своей жизни я прекрасно жила свободной, и никому не принадлежала, – жёстко отрезала она, и после добавила: – И вам не буду.
Отметя её бредни о том, что она якобы была свободной – должно быть, её отец был весьма глуп и не научил её жизни, – он с нажимом возразил:
– Ты уже моя, Нари.
Ему очень нравилась эта мысль, и выговаривать её было особенно приятно. Он был весьма доволен тем, что встретил такую необычную девушку, и что эта девушка теперь полностью принадлежит ему.
Нари, естественно, его собственнических притязаний не одобрила.
– Я своя собственная, – холодно поправила она.
Её упорство его обозлило. Ему захотелось немедленно утвердить над ней свою власть, заставить её признать, что она принадлежит ему и только ему.
– Твои иллюзии по поводу женской свободы совершенно несостоятельны, Нари, – сухо отметил он, делая ещё шаг к ней.
Она вздрогнула, но отступать было некуда – за её спиной стоял стол.
Он подошёл вплотную – впрочем, не прикасаясь к ней. Лунный свет из порта рельефно высветил черты его строгого лица, и по его выражению она поняла, что он сейчас скажет что-то очень страшное для неё.
– Если ты настаиваешь на том, что ты свободна, – мягко и певуче произнёс он, гипнотизируя её, – то, конечно, как совершенно свободная девушка ты прямо сейчас свободно выйдешь за дверь, – он скривил губы и язвительно закончил: – И я снимаю с себя всякую ответственность за то, что там с тобой сделает моя команда. Поскольку свободная женщина, конечно, сама в состоянии решать свои проблемы подобного рода, – сладким голосом добил он.
Отчаяние и чувство беспомощности захватили её с головой. Он загнал её в угол – во всех смыслах этого слова – и она не видела никакого выхода из этого угла.
– Ах, уже не хочется быть свободной? – издеваясь, поддел он. – Уже хочется быть моей?
Нари в который раз напомнила себе, что лучше он один, чем они все.
Он, в конце концов, даже не был противен. Совсем ещё юный – не красивый, но и не отталкивающий, – и с зачатками хороших манер. Он не казался человеком, который будет груб с женщиной, – в отличие от тех его похотливых товарищей, которых она уже имела несчастье наблюдать.
С ужасом Нари поймала себя на мысли, что, в самом деле, купить свою жизнь и безопасность ценой близости с ним – не такая уж и дурная сделка.
Ей сделалось мерзко и противно; особенно мерзко именно потому, что она всерьёз примерилась к мысли о том, чтобы отдаться ему в обмен на эту самую безопасность.
– Поцелуй меня, Нари, – вдруг ворвался в её размышления его требовательный голос. – В знак того, что хочешь быть моей.
Он был уверен в том, что наконец-то привёл её к покорности.
Однако даже загнанная в угол, напуганная и не видящая для себя никакого выхода Нари – не собиралась сдаваться.
– Как же ты жалок! – с глубоким чувством презрения чётко выговорила она ему прямо в лицо вместо поцелуя.
Этот неожиданный выпад вызвал у него скорее недоумение, чем гнев.
– Только и можешь, что угрожать мне своими бандитами! – ободрившись, продолжила пылко обличать его Нари. – Но я никогда, никогда тебя не поцелую, слышишь?! – она толкнула его в грудь руками; и, хотя он явно был сильнее её и мог проигнорировать этот тычок, он всё же сделал шаг назад.
На лице его читалось самое искреннее недоумение.
– О да, ты можешь взять меня силой! – нервно рассмеялась она, расхаживая по тесной каюте из стороны в сторону. – Или можешь запугать так, что я сама под тебя лягу! – она пронзила его взглядом гневным или убийственным. – Но я никогда не буду твоей, по-настоящему твоей! – разворачиваясь в очередной раз мимо него, ткнула она в него пальцем.
– Но почему? – вклинился в её страстный монолог его удивлённый вопрос.
Она, остановившись, смерила его злым взглядом, но он выглядел как человек, который в самом деле не понимает.
Она, к тому же, добавила ему очко симпатии за то, что он спокойно выслушал её вспышку и, кажется, сам хотел разобраться в её причинах. Поэтому она решила снизойти до убогого ньонца и объяснить ему по слогам самые очевидные из вещей.
– Ты уничтожил мой дом, – стараясь подавить дрожь в голосе, сказала она. – Разрушил мою жизнь. Замучил моих друзей и знакомых. Разве этого мало, чтобы ненавидеть тебя? – серьёзно и строго спросила она.
Он моргнул три или четыре раза, затем вполне спокойно ответил:
– Я дам тебе новый дом, гораздо лучше прежнего, и гораздо лучшую жизнь. И, если ты так хочешь, я оставлю твоих людей у себя.
Пришёл её черёд моргать, глядя на него с недоумением.
По его лицу и голосу читалось, что он и впрямь считает, что может просто взять и купить её прощение.
– Дай мне Господь терпения! – взмолилась Нари.
Князь, хотя и не поддержал её молитву, был полностью солидарен с этим призывом. Ему тоже катастрофически не хватало терпения в разговоре с этой странной девицей, которая не понимает очевидных вещей.
Лаглинь – длинный тонкий трос, который служит основой для лага, простого прибора, позволяющего измерить скорость парусного судна.
