Мария Берестова
Не овладеешь ветром
Глава седьмая
Нари смертельно устала. Этот день выдался слишком долгим и кошмарным. Она уже несколько раз признала неизбежность собственной скорой смерти, и это постоянное ощущение себя почти-трупом совершенно вымотало её психически и эмоционально.
Сил спорить с закостеневшим в своих заблуждениях ньонцем у неё уже не было – в конце концов, чего она ожидала от избалованного князька, который, очевидно, никогда не сталкивался с женскими отказами и в целом не представлял себе, что где-то за пределами его отсталой варварской страны женщины имеют право сами выбирать себе мужчин?
Однако, как ни крути, князю удалось произвести на неё какое-никакое положительное впечатление. Он казался вполне разумным, способным рассуждать, слышать чужие аргументы. Это не отменяло, конечно, того факта, что он был мерзавцем и варваром; но всё же он был разумным варваром.
– Давайте договоримся? – устало предложила Нари.
Предложение её вызвало у Кьерина заметное оживление: он тоже устал, ужасно хотел спать и, в самом деле, предпочёл бы договориться о чём-то миром, чем выходить на новый виток войны.
– Давайте вы просто отпустите меня в ближайшем ниийском порту? – предложила Нари, сама поняла, что вышло слишком прямо, и поспешно добавила: – Я всё равно никогда не стану такой наложницей, как вам хотелось, так что вы только даром потеряете время!
В лунном свете его ястребиный взгляд казался ещё страшнее: к нему примешивался едкий мистический блеск.
– Это называется не «давайте договоримся», – насмешливо поправил он, – а «давайте вы сделаете по-моему!»
Нари насупилась, потому что возразить было нечего.
– Вношу альтернативное предложение, – мягко заговорил Кьерин. – Ты перестаёшь грезить о побеге, а я не стану торопить тебя с принятием решения быть моей.
С его точки зрения, это был великолепный компромисс: она, конечно, весьма манила его как будущая любовница, но он уже вошёл во вкус от простых взаимодействий с нею, и вполне готов был подождать. С ней было интересно, и постельные развлечения перестали быть для него самоцелью, а теперь виделись лишь как один из элементов насыщенных и ярких отношений.
С точки зрения Нари, это был подлый и коварный удар. Она знала наглого князя всего один день – день, в который он пришёл захватчиком и разбойником! – но он уже успел произвести на неё впечатление своими манерами и своей разумностью. К своему стыду и гневу, она признала, что его выжидательная тактика вполне могла закончиться её капитуляцией.
«Неужели я вправду могла бы позабыть, какой он мерзавец?» – скривилась она, в ужасе прислушиваясь к своим чувствам.
Чувства её непреложно отвечали: да, могла бы.
Ей было мерзко и противно это признавать, но его заботливость и внимательность к ней уже тронули её сердце; и она уже иногда забывала, сколько у неё веских причин его ненавидеть. Если так будет продолжаться дальше – ужасные события сегодняшнего дня и совсем сгладятся в её памяти, а его чуткое осторожное отношение к ней даст свои неизбежные плоды. И она, в самом деле, сама радостно упадёт в его объятия.
Нари аж замутило от подобных перспектив. Мысль о том, что она может однажды отдаться этому мерзавцу добровольно, казалась ей и бесконечно унизительной, и возмутительной, и горькой, и страшной.
– Никогда! – решительно тряхнула она головой.
«Лучше смерть!» – гордо пронеслось в её мыслях.
Это соображение – что она скорее умрёт, чем добровольно останется с ним, – придало ей сил.
– Нари, ты дурочка? – устало вопросил он, подходя к ней, вглубь каюты. С укором добавил: – Я готов идти на уступки из уважения к тебе и твоему свободолюбивому нраву, но тебе не стоит так забываться и упускать из внимания тот факт, что мне может надоесть потакать твоим капризам.
Сердце её замерло от ужаса.
Она не то чтобы забыла, что ему… может надоесть «потакать её капризам»… Она просто уже записала его в «не совсем подлецы», и потому не ждала чего-то страшнее пустых угроз и выражений недовольства.
То, что он прямо напомнил ей, что ему «может надоесть», заставило её смотреть на ситуацию совсем уж пессимистично.
«Либо он ломает меня медленно и, как говорится, нежно, – сделала вывод она, – либо ему надоедает играть, и он ломает меня быстро и больно».
Альтернатива показалась ей кошмарной.
«Я в любом случае проиграю, – сделала вывод она. – Если только не смогу сбежать».
Но с последним её шансы тоже таяли на глазах. Возможно, если она сейчас сыграет покорность, ей удастся притупить его бдительность и вернуться к плану с «добраться до берега Ниии вплавь»?
Но этот план был безумным и зыбким. Если их корабль будет удачно проходить недалеко от берега, если она сумеет вычислить положение корабля, если ей удастся сбежать через порт, если ей удастся доплыть, если он не бросит своих людей на её поиски…
Нари определила бы свои удачные шансы как один против девяносто девяти.
От отчаяния и безнадёжности ей сделалось совсем тоскливо и страшно. Мысли, которые она гнала от себя весь день, – мысли о том, что у неё всё равно нет шансов, мысли о том, что всё равно всё кончено, что она всё равно умрёт, что её всё равно ждут только боль и страх, – догнали её, наконец.
В накрывающей её с головой панической истерике она взмахнула руками.
– Ах, вот как! – воскликнула она и прежде, чем он успел понять, что она делает, рванула к порту, быстрым движением забралась в него, высунула ноги наружу и, зацепившись руками за рамы, нервно обернулась и крикнула в его ошеломлённое лицо:
– Ни шагу ко мне, иначе прыгну!
Её истеричный голос срывался; ветер трепал светлые волосы, в лунном свете мерцающие мистическими бликами. Под её ногами разверзлась бездна: холодные морские волны сурово разбивались о корму корабля, и часть брызг долетала и до неё. По коже пошли мурашки от холода и страха.
– Ты что творишь?! – прошипел из угла каюты князь, впрочем, не делающий попыток приблизиться к ней. Однако его хищный острый взгляд так вцепился в неё, что, ей казалось, она и не сможет прыгнуть, потому что взгляд этот пришпилил её к кораблю.
– Я лучше… лучше умру, чем буду вашей! – звонким срывающимся голосом заявила она. – Или вы отпустите меня, или я умру, умру, так и знайте! – в истерике задохнулась слезами она.
– Куда я тебя отпущу, дурочка?! В открытое море?! – язвительно переспросил князь, внутри себя взвешивая шансы успеть вытащить её живой, если она и впрямь прыгнет.
Шансы были так себе.
– В ближайший ниийский город! – захлёбываясь ветром и слезами, поправила она.
– В ближайший ниийский город, – строго повторил он и кивнул: – Хорошо.
Она так задрожала, что чуть не вывалилась наружу.
Он резко шагнул к ней.
– Не подходите! – снова потребовала она, перехватываясь покрепче и с недоверием переспрашивая: – Вы меня обманываете, да?
– Смысл мне тебя обманывать, Нари? – сухо открестился он, складывая руки на груди, после чего пояснил: – Положим, я обману тебя сейчас. Чтобы через несколько дней снова наслаждаться подобными картинами? – дёрнул он подбородков в её сторону.
Он говорил справедливые вещи, но ей всё же не верилось, что он, в самом деле, так легко отступил.
– Вы меня отпустите, правда? В ближайшем городе? – срывающимся голосом переспросила она.
– Да, отпущу, в ближайшем ниийском городе, или в другом, если ближайший тебе не понравится, – сухо подтвердил он.
Она прикрыла глаза от облегчения.
В следующую секунду обнаружила, что не знает, как забраться обратно: она держалась тем, что упиралась обеими руками и почти висела над морем.
Он разгадал её затруднения и скучающим тоном уточнил:
– Я могу тебе помочь?
– Да, пожалуйста… – попросила она.
Он подошёл, перехватил её за талию – приятно тёплыми руками – и затащил обратно в каюту.
Несколько секунд она просто дрожала, пытаясь справиться с нервным перенапряжением.
Он, стоя в двух шагах, рассматривал её задумчиво и недовольно.
Когда она справилась с паникой и истерикой, то с ужасом поняла, что не видит на его лице ни досады, ни гнева, ни упрямства – ничего из того, что должно было бы на нём отобразиться, если бы она своим шантажом действительно достигла бы успеха.
– И в чём подвох? – тихо и устало спросила она.
Он наклонил голову, и она вздрогнула от его пронзительного взгляда.
– Ты забыла, Нари, – мягко и спокойно напомнил он, – что у меня полный трюм людей, которых ты назвала… – он издевательски протянул: – Своими друзьями и близкими. Конечно, я пошёл бы навстречу своей любимой наложнице, – с удовольствием протянул он, – и позаботился бы о них, а то и позволил бы ей самой определять их дальнейшую судьбу.
Утомлённо прикрыв глаза, Нари внутри себя признала, что проиграла окончательно и бесспорно.
Он насмешливо продолжил:
– Но, поскольку моя любимая наложница то ли вышла в ближайшем ниийском городе, то ли сбежала, то ли утопла, то ли нашла себе иного покровителя, – он явно с наслаждением перечислил все те альтернативы, которые она для себя рассматривала, – то, конечно, ничто не помешает мне сорвать на них своё неудовольствие.
Он сделал шаг вперёд, подходя к ней вплотную, и мягко продолжил:
– И поверь, Нари, моё неудовольствие… будет очень велико. И я позабочусь о том, чтобы они жили долго, долго, – он наклонился к её уху, – очень долго, и познали его во всей его полноте.
По щекам её покатились бессильные слёзы.
Её не страшила смерть.
Она верила в загробную жизнь, и верила в то, что Господь её не оставит.
Но теперь речь шла не о ней – а о тех, с кем она жила бок о бок всю свою жизнь.
– Вы… – выдавила она из себя с трудом. – Вы… отпустите их, если я… сделаю, как вы хотите?..
Он оглядел её поникшую фигурку с торжеством и великодушно заверил:
– Любой каприз, Нари. Вернуться на тот остров, устроиться в любом другом месте мира, найти новую жизнь в Ньоне. Сможешь поговорить с каждым и решить, что для кого будет лучше.
– Хорошо, – бесцветно ответила она.
Он всё-таки нашёл способ её сломать.
– Ну наконец-то! – с облегчением воскликнул он и весело спросил: – Можем, наконец-то, отправиться спать? И никаких дурацких визгов и побегов из моей кровати? – иронично поддел он.
Она уставила безразличный мертвенный взгляд куда-то в его переносицу, и тихо покорно произнесла:
– Как вам будет угодно, господин.
После чего медленно прошла мимо него и послушно легла на койку, вжавшись в стену.
Он, наблюдая за этим манёвром, нахмурился.
Что-то царапнуло его изнутри – но он не смог понять, что именно.
Вместо торжества победы он чувствовал…
Горечь и разочарование.
Помотав головой, пытаясь отогнать эти неуместные чувства, он тоже лёг, обняв её со спины.
Она не отпрянула, не оттолкнула и даже не вздрогнула, просто замерла в его руках холодной безвольной куклой.
– Точно простынешь, психованная, – пробормотал он недовольно ей в волосы.
Она не отозвалась, и это почему-то вызвало досаду.
Он высвободил одну руку, подоткнул вокруг неё одеяло, потом прижал к себе крепче, пытаясь согреть.
В сердце что-то продолжало неприятно скрести; как будто произошло что-то дурное, что-то ужасно дурное, чего никак не исправить.
Сжав зубы, Кьерин отогнал от себя это досужее чувство, закрыл глаза и велел самому себе засыпать.
Это ему вполне удалось.
Драматично настроенному читателю, жаждущему страданий, предлагается закрыть книгу на этом месте и самостоятельно продумать дальнейшую кошмарную судьбу Нари.
Читатели, которые верят, что светлое начало в Кьерине всё-таки победит, приглашаются к дальнейшему чтению.
Глава восьмая
Нари утомлённо держала на губах пустую глупую улыбку.
Кьерин, который додумался «оживить» сломанную игрушку приказом улыбнуться, мрачно смотрел на это представление и чувствовал закипающий гнев.
Всё получилось совсем не так, как он хотел!
Он думал припугнуть девчонку, чтобы она перестала выкобениваться; но он не ожидал, что её покорность будет… настолько всеобъемлющей.
Как будто из неё разом выбило всё – силу, жизнь, энергию, характер, – оставив лишь красивую пустую оболочку. Она двигалась, когда он приказывал двигаться, говорила, когда он приказывал говорить, и делала то, что он приказывал делать; и это так бесило!
– Да прекрати ты уже!,. – в сердцах воскликнул он.
Нари послушно перестала улыбаться. Лицо её застыло в пустом нейтральном выражение.
Кьерин про себя произнёс длинный матерный монолог.
– Прекрати себя так вести! – внёс он коррективы в неверно понятый приказ.
Она глупо моргнула, и, глядя в пустоту, уточнила:
– Как господину угодно, чтобы я стала себя вести?
– Нормально! – почти проревел Кьерин.
Нари, пожалуй, даже позабавилась бы его реакциям, но ей было уж слишком скверно на душе. К тому же, ей пришла в голову мысль, что она ему быстро надоест, если будет продолжать в том же духе, и он сам со зла её убьёт, и всё, наконец, закончится.
– Если господин изволит рассказать, как мне следует себя вести… – завела свою покорную шарманку Нари.
Он прервал её высказывание раздражённым жестом, потом устало потёр глаза.
Слушать, как она называет его господином, было приятно только в первые пять раз.
После десятого начало раздражать.
После пятидесятого – бесить.
– Эрмин, – зло поправил он и уточнил: – Называй меня по имени, и без этих «господинов».
– Как прикажете, Эрмин, – покладисто согласилась она.
Он прожёг её яростным взглядом. Никогда ещё собственное имя не казалось ему настолько неприятным.
– Ты испытываешь моё терпение, – уведомил он, сложив руки на груди.
Она ничего не ответила, продолжая тупо смотреть в пространство. Свежий морской ветер – они находились на верхней палубе – красиво играл её волосами. Несколько прядей неудобно забросило ей на лицо, но она даже не дёрнула рукой их поправить, стояла всё с тем же безразличным выражением.
Он чувствовал, как внутри него закипает гнев. Хотелось вытворить что-то – облить её водой, толкнуть, сбросить за борт! – лишь бы добиться живой реакции.
Он устало напомнил себе, что девчонка просто над ним издевается, и что, пожалуй, она даже имеет на это какие-то права, потому что вчера он, в самом деле, хватил через край. Ему по-настоящему понравились её дерзость и непокорство, и он не хотел давить и угрожать.
«С другой стороны, – подумалось ему, – эта её демонстративная покорность и есть очередная форма бунта, ведь так?»
Он сентиментально улыбнулся. Гнев в нём остыл, ему на смену пришло восхищение её находчивостью.
«Вот ведь выкрутилась!» – мелькнуло у него в голове. В самом деле, после сегодняшнего утра, которое он провёл в компании пустой безразличной куклы, ему точно и в голову не придёт мысль добиваться от неё покорности! Спасибо, распробовал!
– Нари, – тепло сказал он, предлагая её примирение, – хорошо, ты была права. Я перегнул вчера палку. Прости меня.
Она промолчала.
Он нахмурился.
– Ты простишь меня, Нари? – требовательно спросил он, с ужасом догадываясь, что сейчас услышит.
– Мне нечего вам прощать, Эрмин, – оправдала его опасения она.
В нём стало нарастать раздражение.
Чего ещё ей надо?! Да, он всё понял, он не должен был ей угрожать, он не должен был давить, он чувствует себя виноватым перед ней, и он извинился! Почему она продолжает издеваться!..
– Нари, – попытался он ещё раз, решив, что девчонка считает, что короткого «прости» тут недостаточно, – я правда сожалею. Мне не следовало угрожать тебе. Ты меня вчера ужасно напугала, – попробовал он объяснить свои чувства. – Я был не уверен, что сумею тебя вытащить, если ты прыгнешь, – он хмурился, подбирая слова, и был так занят этим, что не заметил, как на её лице мелькнул оттенок живого чувства, которое, впрочем, она почти тут же перехватила, снова застыв в выражении нейтральной внимательности. – Я испугался и думал лишь о том, как заставить тебя выкинуть всякие мысли подобного рода из своей головы. Теперь я очень сожалею о своих угрозах, – с подкупающей искренностью в голосе заверил он. – Пожалуйста, давай забудем их как недоразумение?
Ей на язык просился язвительный ответ, что, ежели ему так дорога была её жизнь, как он пытается сейчас объяснить, то ему было бы достаточно просто выполнить её условие и отпустить её.
Его извинения не произвели на неё ни капли впечатления: это были извинения человека, который по-прежнему полагал, что она принадлежит ему, и сожалел лишь о том, что использовал неверные способы управления ею.
Она ничего не ответила, продолжая размеренно моргать и пялиться в пустоту.
Он вздохнул, осознав, что прощать его она не намерена.
– Ступай в каюту, – уныло велел он, отворачиваясь и опираясь на фальшборт.
Привычный морской запах окутал его своими объятиями.
Она пару секунд поразглядывала его спину, но ничего не сказала, а спокойно отправилась в каюту, размышляя о том, поможет ли ей её новая тактика устроить побег – раз уж он так любезно извинился за свои угрозы и, видимо, не планировал воплощать их в жизнь.
«Если он привыкнет, что я всегда во всём слушаюсь, – сделала логичный вывод она, – то перестанет ждать от меня подвоха».
Она тут же поозиралась по сторонам в поисках вожделенного лага, но в обозримом пространстве его не наблюдалось.
Однако сердце её преисполнилось оптимизмом. Он, видимо, всё же не был совсем уж подлецом, и, кажется, не станет срываться на других за её побег. Значит, всё ещё не потеряно! Значит, у неё ещё есть шансы!
А если он перестанет везде водить её сам, и будет вот так отсылать, то она вполне сможет разобраться с местоположением корабля и подготовиться к побегу!
В каюте она удобно устроилась на койке и принялась размышлять. В голове её так и сяк крутилась карта местных вод: она пыталась прикинуть наиболее вероятный маршрут корабля.
Спустя час это занятие было прервано вежливым стуком в дверь.
«Эк его!» – насмешливо фыркнула она и поспешила спустить ноги на пол и принять глупую деревянную позу.
Не дождавшись ответа, за дверью постучали ещё раз, и Нари усомнилась в том, что это князь – тот как раз должен был ожидать отсутствия ответа.
«Ну, кто бы ни был, пусть тогда валит обратно, раз такой вежливый!» – насмешливо подумала она.
Однако вежливость гостя, видимо, было исчерпана двумя попытками постучаться, и дверь, наконец, открылась.
Визитом её почтил дружок князя, тот самый Нейланд Дрангол, которому она немного симпатизировала.
«Хитёр», – оценила она ход Кьерина.
Подумав, решила придерживаться прежней тактики: безразлично застыла.
– Здравствуй, Нари, – меж тем, продолжил демонстрировать наличие манер Дрангол.
Она промолчала.
– Я переживаю о вашей ссоре с Эрмином… – начал излагать цель своего визита Дрангол.
«Нельзя поссориться с тем, кто относится к тебе как к вещи», – ехидно поправила внутри своей головы Нари, сохраняя нейтральное выражение лица.
Далее Дрангол продемонстрировал удивительные чудеса красноречия. Его монолог в защиту друга был прекрасен, и отдельные пассажи, возможно, даже тронули бы сердце Нари, – если бы она не додумалась мысленно сдабривать каждый из них насмешливыми комментариями.
– Он правда очень переживает, Нари, – проникновенно заключил Дрангол. – Ты по-настоящему ему дорога.
«О как! Не просто вещь, а дорогая!» – мысленно покивала она.
Не дождавшись никакой реакции, Дрангол вздохнул и уточнил:
– Я тоже у тебя в немилости?
Она всерьёз задумалась, как стоит себя вести. Она определила как правило отвечать Кьерину только на прямые вопросы, но стоит ли распространять это правило и на остальных?
«Дудки! – решила она. – Я принадлежу этому рыжему индюку, так что всех остальных могу смело игнорировать!»
Дрангол тихонько вздохнул и сел с нею рядом. На койку.
Нари напряглась: «Интересно, послушной наложнице стоило бы теперь отойти?»
Она, право, сомневалась в своей роли. Решила, что уйдёт из каюты, если Дрангол начнёт к ней приставать. А до этого так и будет изображать предмет.
Приставать визитёр не торопился, или не собирался вовсе.
– Нари, – наконец, начал он новую порцию уговоров, – Эрмин привык всего достигать упорством и силой. Он совсем не умеет выстраивать отношения с женщинами, поэтому делает совершенно идиотские ошибки. Будь к нему снисходительна, прошу тебя.
«О каком выстраивании отношений ты говоришь, идиот? – мысленно возразила Нари. – Я не давала своего согласия ни на нахождение на этом корабле, ни на нахождение в этой каюте, ни тем более на какие-то отношения с этим рыжим придурком!»
За этим негодованием она чуточку упустила контроль над лицом, и оно из нейтрального стало упрямым. Дрангол заметил эту перемену и грустно усмехнулся.
– Он тебя не удержит, так? – констатировал очевидное он.
В его голосе слышалось слишком много горечи.
Она невольно вышла из образа и бросила на него взгляд, полный негодования и укора: мол, как вроде бы умный человек может оправдывать происходящий бедлам?
Он развёл руками.
– Я хочу видеть своего друга счастливым, – объяснил свою позицию он и серьёзным, глубоким тоном спросил: – Нари, на каких условиях ты была бы готова дать ему шанс?
Её охватило негодование: за то, что он готов слепо поддерживать друга в тех ситуациях, где тот очевидно не прав, за то, что он смеет защищать Кьерина, за то, что он, в отличие от Кьерина, понимает, что она не вещь, но ничего не делает для того, чтобы это понял сам Кьерин, и, напротив, ищет способа помочь ему в его притязаниях.
Она гневно вскочила, пронзила Дрангола презрительным и обличающим взглядом и ответила:
– Вещи не ставят условий своим хозяевам.
Ядом в её голосе можно было отравить весь корабль.
Вопреки её ожиданиям, он не рассердился и не огорчился. Напротив, он выглядел как человек, который получил тот ответ, которого и ожидал.
– Я тебя услышал, Нари, – спокойно кивнул он и вышел.
Она посмотрела ему вслед взглядом «и что это было?» – и решила получше рассмотреть имеющуюся в её распоряжении астролябию. По правде сказать, она не совсем умела ею пользоваться, но надеялась освежить память и сообразить, как действовать.
