Мария Берестова
Не овладеешь ветром
Глава одиннадцатая
Больше всего на свете Нари хотелось прихватить деньги и сбежать куда-нибудь далеко-далеко, где её точно не найдут никакие ньонцы. Однако сперва её задержала попытка разузнать что-то о своих товарищах. Для этого она принялась отираться на портовом рынке, и вскоре ей удалось устроиться продавать рыбу: красивая улыбчивая девушка всё ещё была хорошим способом повысить продажи. Уже через месяц на рынке стали бродить сплетни о произошедшем, но узнать точных подробностей о конкретных людях Нари не смогла, а самой возвращаться на родной остров ей было страшно: что, если там хозяйничают те страшные люди?
Решив, что на острове ей больше делать нечего, она снова испытала большое желание сбежать, но снова подавила его в себе: она надеялась в этом порту перехватить возвращающегося из плавания отца. Беда была в том, что она не знала ни времени его прибытия, ни названия корабля. В последний раз он отправился куда-то в Даркию, но она весьма смутно представляла себе его маршрут, поэтому было совершенно неясно, когда его ждать.
В этих колебаниях прошло ещё полгода: Нари то отчаивалась и уже совсем было решала отправиться в бега, то набиралась мужества и полагала необходимым заехать на остров и оставить там весточку о себе, то, не имея сил принять решение, пускала всё на самотёк в надежде, что сумеет перехватить отца здесь.
Первое время она ужасно боялась, что по её душу вернуться ньонцы. Раз за разом она прокручивала в голове планы, как спастись. Логично было бы хотя бы продать тот дом, о котором Кьерин знал точно, и поискать другой, но Нари предположила, что он при желании легко найдёт её след: сумел же он так быстро восстановить её документы! Когда у тебя есть деньги и связи…
Переходить на нелегальное положение Нари боялась; да она и не представляла себе, как это сделать. Она и так постоянно терзалась мыслями о том, что её ограбят!
Отъезд в другой город в её глазах ничего ей не давал: человек, обладающий богатством и упорством Кьерина, отследил бы её перемещения без проблем, а она бы, вдобавок, потеряла шанс найти отца.
Можно было бы попытаться уехать в другую страну, но Нари не знала языков, и, опять же, не представляла, как решить дело с документами и не оставить следов.
Поэтому, как ни глупо это оказалось, она продолжила жить в том самом доме, который купил Кьерин. В конце концов, дом этот был и вправду хорош – гораздо лучше того, в каком она жила всю свою жизнь.
Не придумав ничего лучше, Нари решила дождаться отца и уехать с ним. Желательно, куда-нибудь далеко-далеко, в Райанци, например. Главное – подальше от Ньона и его сумасшедших князей.
Так она и жила кое-как: работала на рынке, чтобы быть в курсе всех новостей, расспрашивала команду каждого пристающего к порту корабля и…
Чувствовала глубокую, с каждой неделей всё более её затягивающую, тоску.
Её прежняя привычная жизнь была разрушена; она не имела связи ни с кем из старых знакомых. Она совершенно не знала, как жить теперь, и не испытывала никакого желания заводить новые знакомства. Замкнувшись в себе, она сосредоточилась на единственной цели – дождаться отца – и запрещала себе думать о том, что будет, если она так и не сможет его найти.
Жизнь её ковыляла вперёд кое-как, из дня в день, наполненная одними и теми же событиями. В этой однообразной бессмысленной рутине хорошо было только одно: воспоминания о пережитом ею сглаживались, отступали куда-то в глубины прошлого и начинали казаться выдуманным кошмаром. Оглядываясь назад, Нари теперь не могла поверить, что это она сигала с высокого порта в море, бегала по камням, дерзила пиратам… В её простой размеренной жизни не было места таким потрясениям, и ей всё меньше верилось, что всё это действительно с ней происходило.
Так прошёл год, и представляется вполне возможным, что Нари так и прижилась бы в этом городе, торговала бы до конца своих дней рыбой и вышла бы замуж за какого-нибудь рыбака или моряка.
Однако однажды вечером, возвращаясь с рынка домой, она обнаружила у своих дверей знакомую угловатую фигуру с рыжей шевелюрой.
– О нет, только не вы! – эмоционально простонала она в небо.
«Так и знала, что он однажды припрётся!» – мелькнуло у неё в голове вопреки правде о том, что она, совершенно точно, не ожидала его, понадеялась, что он уже выкинул эту историю из головы, и даже причислила его к разряду примерещившихся ей выдумок.
– Мне казалось, не так уж я тебе и досаждаю, – раздражённо откликнулся Кьерин, который не то чтобы ожидал более теплого приёма, но всё же надеялся… Бог весть на что. Что она за год поостынет и заочно проникнется к нему добрыми чувствами?
– Вы мне ужасно досаждаете, – не согласилась она и язвительно отметила: – Но вас, как всегда, это не интересует, ведь так?
В своей голове она уже размышляла, куда драпануть и как спрятаться, если незваный гость вернётся к своим наглым притязаниям на её свободу. Теперь-то город она знала отлично, и была уверена, что сумеет улизнуть!
Впрочем… она, прищурившись, оглядела окрестности и не обнаружила его сопровождающих. Они, конечно, могли припрятаться, но это казалось нелогичным.
– Я тут один, – верно расценив её взгляд, спокойно отметил он.
Она нарисовала на лице вопрос: мол, и чего припёрся, да ещё и в одиночку?
Он равнодушно пожал плечами и сухо заявил:
– Соскучился.
– Не могу сказать того же о себе, – не замедлила с ответом она, и тут же с удивлением обнаружила, что ответ этот был не совсем искренним.
Не то чтобы она скучала по его наглому обществу… по правде сказать, она и вообще о нём не вспоминала. Но всё же, всё же…
Логичной её реакцией в сложившемся положении должен был стать страх; но страха не было. Она давно уже устала его бояться, и поэтому перевела его в разряд «совсем не подлецов» и перестала ждать от него подвоха. Планировал бы что-то дурное – давно бы сделал. Глупо выжидать год, а потом являться осуществлять свои коварные планы.
«Впрочем, – пришла ей в голову догадка, – он, возможно, всё ещё носится с идеей сделать меня своей наложницей, но теперь решил действовать более цивилизованно».
Выстроив версию, она совсем уж успокоилась. Не преуспев силой и напором, князь решил сменить тактику и зайти с дипломатической стороны. Вон, как основательно подготовился! Отпустил на свободу, дом подарил, деньгами обеспечил, свалил в закат и не «досаждал», как сам он выразился, а теперь явился с трагичной рожей и говорит, что скучал. Ну точно! Надеется её охмурить!
Нари сделалось весело. Роль наложницы её по-прежнему не манила, но поглядеть, как именно планирует охмурять её князь, было интересно.
«Тут, главное, вовремя сбежать, – напомнила самой себе она. – А то ещё вернётся к прежней тактике».
– Ну что ж, – решила она, – буду великодушной и, так и быть, напою вас чаем.
Он улыбнулся; на лице его читалось заметное облегчение: видимо, он не знал, как поступить, если она его прогонит.
«Ха, – мысленно потешалась над ним Нари, – купился, наглая рожа?»
Она пустила его в дом; князь был сама любезность, держался скромно, говорил вежливо и вызывал у Нари вопрос, не слишком ли часто в последний год его били по голове.
Согрев чаю и даже выставив вкуснейший малиновой пирог – для себя берегла, но ладно, так и быть, пусть тоже полакомится, – Нари решила осторожно перейти к допросу. В конце концов, князь был единственным доступным для неё источником достоверной информации о её товарищах.
С любезным выражением лица выслушав похвалы и чаю, и пирогу, и уюту в доме, и своему наряду, она прервала поток льющейся из его уст патоки прямым вопросом:
– Так что там, вы говорите, с моими друзьями?
В их последнюю встречу она была слишком растеряна, чтобы задавать вопросы, и всё это время мучилась мыслью, что нужно было вцепиться в него ещё тогда и вызнать все нюансы.
– Придерживаю десяток под рукой, чтобы, если что, использовать как рычаг давления на тебя, – насмешливо ответил князь.
Нари сняла с повестки дня вопрос, сильно ли его били по голове. Нет, прежний мерзавец, просто сверху лоск навёл!
Она смерила его возмущённым взглядом и демонстративно примерилась к ножу, которым резала пирог.
Он посмотрел на нож в её руке с живым любопытством и уточнил:
– А что, ты уже научилась им пользоваться?
– Научилась, – буркнула она, хотя на самом деле её навыки владения ножом ничуть не улучшились с их прошлой встречи.
Он тихо рассмеялся, догадавшись, что она соврала, но перестал испытывать её терпение и принялся рассказывать:
– В самом деле, часть твоих товарищей просто согласилась перейти под мою руку, и сейчас прекрасно живут в моих ньонских владениях, – лицо Нари чуть прояснилось, – ещё часть, – продолжил князь, – предпочла осесть в Ниии, но, если не ошибаюсь, – он невозмутимо откусил пирог, – не было никого, кто изъявил бы желание вернуться на тот остров. Так что, видимо, я всё-таки его захватил, – покивал он сам себе, словно кто-то оспаривал его притязания.
«Ну ладно, живи тогда», – отказалась от кровожадных мыслей Нари, прибавив князю сразу десяток очков симпатии, как человеку, который, насовершав ошибок, во всяком случае, имеет мужество их признать и попытаться исправить хотя бы частично.
«Может, он и вообще нормальный?» – мелькнула у неё в голове внезапная мысль, но потом она припомнила, что её, видимо, предполагают охмурять, так что вполне естественно, что князь пытается показать себя с лучших сторон, и не стоит совсем уж обольщаться. Ещё неизвестно, как он отреагирует, когда она снова его пошлёт.
Глава двенадцатая
Князь попивал чай и выглядел непривычно мирно. Или, возможно, дело было в том, что Нари смотрела на него сейчас другими глазами и причисляла к условно безобидным – во всяком случае, в настоящий момент. Когда она его пошлёт, естественно, безобидным он быть перестанет, поэтому нужно как-то заранее позаботиться о том, чтобы на момент посыла они находились в людном месте.
«Не будет же он меня сразу в лоб в наложницы звать, – логично предположила она. – Сперва же охмурить надо!»
В ней снова заиграло живое любопытство. Пока что окружавшие её мужчины не радовали её творческим подходом к процессу охмурения: попытки обжиманий, приглашения испить вместе чего-нибудь алкогольного и прочие прелести рыбацких фантазий. От князя с его налётом великосветского воспитания она ожидала некоторой изысканности.
Гость не разочаровал. Допив чай, достал из кармана тонкую деревянную коробочку с богатой декоративной резьбой и заявил:
– Я так-то к тебе с подарком.
Было ужасно любопытно, но Нари стало интересно повредничать. Наличие заранее подготовленного и явно дорогого подарка подтверждало версию с тщательно продуманным охмурением, так что мысль о том, что над князем можно чуточку поиздеваться – куда он теперь денется? – оказалась слишком соблазнительной.
Изящно приподняв брови, Нари дерзко стрельнула глазами:
– А кто вам сказал, что я от вас соглашусь подарки принимать? – поддела она.
Князя аж перекосило от возмущения; должно быть, не ожидал, что его продуманная атака столкнётся с таким неожиданным препятствием.
Нари мило похлопала ресничками.
– Чайку попили? – уточнила она и сладко пропела: – Ну и будет с вас! Не буду врать, что было приятно повидаться, – она демонстративно откусила кусочек пирога, тщательно разжевала, проглотила, и только потом, «спохватившись», удивлённо предложила: – Вам напомнить, где выход?
Князь моргал так растерянно, что ей даже сделалось его немного жалко. Должно быть, он посчитал, что, раз его пустили в дом, то контакт налажен, и дальше дело будет двигаться по накатанной. «Ну-ну, мечтай!» – язвительно подумала она.
Меж тем, князь справился с растерянностью. Лицо его застыло в хищном упрямом выражении, и Нари поняла, что, кажется, переборщила, и его пора переводить из условно безопасных обратно в весьма опасные типы.
Это соображение отозвалось в её душе разочарованием, и даже горечью, что немало её удивило. Увы, она вынуждена была признать, что надеялась всё же обнаружить в князе цивилизованного человека, и её весьма огорчило, что вежливость его была лишь вынужденной маской.
Нари непринуждённым жестом слегка передвинула свой стул, чтобы в случае чего ей было удобнее вскочить. Однако, как и всегда, манёвр этот не прошёл мимо его внимания. Остро и пронзительно взглянув на неё, он раздражённо спросил:
– И что ещё я должен сделать, чтобы ты, наконец, перестала меня бояться, Нари?
«Да-да, так я и поверила!» – мысленно покивала сама себе она, но вслух произнесла только:
– Если вы действительно хотите, чтобы я перестала вас бояться, то будьте так любезны встать, удалиться и более меня не беспокоить.
Лицо его совершенно застыло.
Нари ожидала вспышки; но секунды текли, текли, а его челюсти так и оставались сжатыми – настолько сжатыми, что она испугалась за его зубы.
Прошла почти минута.
Потом он встал, забрал свою коробочку, сухо ответил:
– Как изволишь, – и, развернувшись, отправился на выход.
Нари от потрясения чуть не подавилась чаем.
«Вернётся со своими людьми и выкрадет!» – впрочем, тут же нашла объяснение его поступку она, поэтому поспешила попытаться вырулить на более безопасное поле.
– Подарок можно было бы и оставить!.. – капризно протянула она.
Спина его дрогнула; он медленно развернулся. Сложив руки на груди, смерил её насмешливым взглядом и невинным тоном высказал:
– А может, я уже передумал его дарить?
Ей с трудом удалось подавить смешок. Кажется, не она одна тут любит повредничать.
– Вы не можете быть так жестоки, – поддразнила его она. – Я же теперь умру от любопытства!
Ей и в самом деле было ужасно любопытно, что он там такого выдумал, чтобы её впечатлить.
Черты его хмурого напряжённого лица разгладились; губы тронула нежная сентиментальная улыбка, которая почему-то показалась Нари весьма знакомой – хотя она, хоть убей, не могла припомнить, улыбался ли он так ей раньше.
Он энергичным шагом вернулся к столу, встал рядом с нею и лукаво высказал:
– Подарю, если пообещаешь исполнить одно моё желание.
Пальцы Нари крепко сжались на ручке чайной чашки; весёлое настроение вмиг её покинуло, и она отвела глаза, предчувствуя, что неприятностей ей всё же не избежать, как бы она ни старалась из них выкрутиться.
Сверху тяжело вздохнули.
– Нари, – раздался тоскливый голос князя, – по-твоему, я действительно отложил собственные планы и явился сюда только для того, чтобы обманом выпытывать из тебя какие-то дурацкие обещания?
Звучало разумно.
В конце концов, она всегда может взять свои слова назад. Попытаться, во всяком случае.
– Обещаю, – сверкнула она на него непокорными глазами.
Он хмыкнул, вытащил свою коробочку и отдал ей.
Нари восхищённо провела пальцами по резьбе – тонкая работа, такая шкатулочка и сама по себе является ценным подарком, – потом открыла.
Внутри лежали изумительные золотые серёжки в форме солнечных дисков. Солнечные лучики были украшена на концах огранёнными прозрачными камнями, которые, преломляя свет, словно сами сияли изнутри.
Нари восхищённо ахнула; такой красоты она отродясь не видела. Занятая любованием, она не заметила, как прояснилось лицо князя, как засветилась на его губах довольная улыбка.
– Но откуда вы?.. – невольно вырвался у неё радостный и благодарный взгляд в его сторону. – Я же не!..
Она пыталась сказать, что в день набега на её остров на ней не было серёжек, поэтому как он смог узнать, что она обожает носить именно этот вид украшений.
– Я видел твои уши достаточно близко, – напомнил князь, от которого, и впрямь, не укрылось, что уши у неё были проколоты.
Он долго раздумывал над лучшим подарком для неё, поэтому теперь был крайне доволен, что угадал.
Припомнив обстоятельства, в которых он имел возможность поразглядывать её уши пристально, она нахмурилась. Сообразила, что её тут охмуряют, вообще-то. А она! Она ведётся, как наивная овечка!
Строго поджав губы, она с резким щелчком закрыла коробочку и чопорно произнесла:
– Я не могу принять столь дорогой подарок.
Произносить эти слова было почти что больно: серьги ей и впрямь безумно понравились. Ей отчаянно хотелось хотя бы померить их – потому что носить такую роскошь на портовой рынок, точно, не стоило. Однако мысль о том, что князь пытается купить её согласие дорогими подарками, была слишком горькой и унизительной, поэтому она лишь задрала гордо подбородок и взглянула на досужего соблазнителя весьма твёрдо.
Князь ошарашенно перехватил ртом воздух, возмущённо взмахнул руками, кажется, даже слегка подпрыгнул при этом, а потом обиженно воскликнул:
– Ну уж не дороже дома!
Нари досадливо скривилась, припомнив, что, вообще-то, он и впрямь уже потратил на неё немерено денег. Она, впрочем, полагала это справедливой компенсацией – в конце концов, это он лишил её дома, так что ему и восполнять! А что дом оказался так хорош, так это его собственный выбор был, она его об этом не просила!
Однако теперь, в виду плана с охмурением, подаренный дом стал видеться ей в совсем ином свете: как некий аванс, принимая который, она соглашается и на его покровительство, и на следующую из этого роль его любовницы.
Вскочив, она придвинула к нему несчастную коробочку и зло прошипела прямо ему в лицо:
– Всё верну, до последнего грошика!
Он растерянно заморгал.
Рассерженная Нари, меж тем, полезла в шкаф в поисках купчей.
– Сколько вы за него отдали?! – гневно спросила она и утвердила: – Всё верну, всё!
Купчая упорно не находилась, и она, раздражаясь всё больше, принялась вытряхивать предметы из шкафа на пол.
– Нари! – прервал её строгий и недовольный окрик.
Она обернулась.
Он так и продолжал стоять у стола, растерянно потирая лоб.
– Будь так любезна растолковать бестолковому мне, – язвительным тоном попросил он, – по какому поводу ты устраиваешь столь показательную истерику?
Она гневно фыркнула. Он что же, думает, она постесняется назвать вещи своими именами?
Вернувшись к столу, она встала против него и уверенно заявила:
– Я не стану вашей наложницей! – позабыв о том, что планировала произнести этот решительный отказ в людном месте, чтобы точно не нарваться на последствия его негативной реакции.
Однако он, вместо того, чтобы гневаться, посмотрел на неё как на круглую дуру и уточнил:
– Так я и не предлагал.
Этот неожиданный пассаж выбил почву у неё из-под ног, поскольку она совершенно перестала понимать, что тогда ему нужно.
Тяжело опершись на стол, она растерянно и жалобно переспросила:
– Но зачем же вы тогда явились?..
Вселенная, видимо, решила окончательно добить её, потому что он смущённо замялся.
Он. Смущённо! Замялся!..
Пресвятая Дева Мария, да он даже покраснел!
Нари была совершенно, непоколебимо, железно уверена, что краснеть Кьерин не умеет вовсе. Ей даже хотелось протереть глаза: вдруг это они её обманывают?
Он, впрочем, довольно быстро овладел собой, распрямил плечи и декларировал:
– Я хотел бы за тобой ухаживать, если ты позволишь.
Нари жалко заморгала: ну, она же так и сказала! Намерен охмурять, чтобы она сама согласилась стать его наложницей!
– Чтобы сделать предложение, – продолжил объясняться Кьерин.
Понимания, впрочем, он не достиг, потому что Нари всё ещё рассматривала его слова в контексте «предложение стать его наложницей».
Хмуро поразглядывав её и осознав, что выражаться придётся максимально прямо, он набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в море, и высказал:
– Предложение стать моей женой, Нари.
С таким трудом давшиеся ему слова, впрочем, не произвели на неё никакого впечатления.
– Ну, знаете ли! – обиженно протянула она. – Могли бы придумать что-то более правдоподобное! – и разочарованно отвернулась к окну.
Её реакция кольнула его в самое сердце; он целый год мучился, колебался, ярился, пытался выкинуть её из головы, в конце концов, сдался и решился попытать счастья – а она, видите ли, мало того, что не оценила глубины его переживаний, так и вообще не поверила в них!
Это неверие резануло его мучительно.
– Я совершенно серьёзен! – обиженно воскликнул он.
Она обернулась, смерила его скептическим взглядом и горько произнесла:
– Да что ты говоришь, жутко знатный и безмерно богатый глава славнейшего рода Кьеринов? Жениться на простой рыбачке? Ты меня за совсем уж скорбную умом дурочку держишь?
Ей было ужасно, глубоко, бесконечно обидно, что из всех способов её охмурить он выбрал такой подлый и гадкий: кормить её обещанием жениться на ней. Когда-нибудь потом. Попозже. Обязательно. Вот как только – так сразу.
Он гордо выпрямился и холодно заявил:
– Это в вашей просвещённой Ниии принцам запрещено жениться на рыбачках. В нашем варварском Ньоне, – язвительно выговорил он, – княгиней рода Кьеринов станет та женщина, которую на эту роль выберу я. И никто, никогда не посмеет и слова сказать против моего выбора, – в голосе его отчётливо звучали раскаты сдерживаемого гнева, как будто какой-то самоуверенный нахал уже пытался оспорить его право жениться на Нари, и он уже раздумывал, каким именно образом этого нахала казнить.
Нари раздосадовано фыркнула. Она ровным счётом ничего не понимала в брачных обычаях ньонцев, поэтому не могла опровергнуть только что выдвинутую аргументацию.
– В любом случае, – упрямо возразила она, решив отложить разбор деталей на потом, – выходить за тебя замуж я тоже не планирую, грозовой наглец, – припомнила она его прозвище, разумеется, переиначив его на свой лад.
Он, что ли, в самом деле вообразил, что стоит ему предложить ей брак – как она стечёт покорной лужицей к его ногам? Дудки! Знает она этих ньонцев! Там что наложница, что жена! Разница не так уж и велика.
Недовольно рыкнув, он смерил её грозовым мрачным взглядом.
– Идиотская женщина! – вынес вердикт он и рванул к выходу. – Исчадие бездны! – обозвал от дверей, выбежал наружу и уже в окно добавил: – Ты мне желание обещала, психованная!
– Ну-ну, мечтай, – буркнула ему вслед Нари, зачарованно разглядывая оставленную на столе шкатулку с серёжками.
«Я просто их померяю, он и не узнает!» – уговорила она саму себя и понеслась к зеркалу.
