Мария Берестова
Любовь не с первого взгляда
А вот делиться этой внутренней картиной своей жизни ей ни с кем особо не приходилось – хотя время от времени она и предпринимала такие попытки.
Скажем, отец слушал её с большим вниманием, но обычно у него не хватало времени на длинные разговоры, поэтому Кая, стремясь дать ему побольше возможности отдохнуть, в какой-то момент перестала пытаться выдавать ему всю полноту своих рассуждений.
Дядя, напротив, был не способен сосредоточиться и терял её мысль через несколько секунд. В целом было очевидно, что его мало интересует что-то сверх голых коротких выводов.
Брат-церковник был отчасти хорош в этом, но имел тот недостаток, что непременно сбивался на собственный монолог, не дослушав. При нём Кае ни разу не удалось договорить свои мысли до логического конца – где-то в самом начале они уходили в какой-то философский диспут, где больше говорил брат, чем она.
С женским полом ситуация была вообще крайне плачевной. Мало того, что её не очень-то хотели слушать, так если слушающая ещё и была хоть сколько-нибудь старше, то непременно давала вежливый совет воздержаться от подобных многословий, которых женщине говорить не пристало, даже если она принцесса. Тётушка из троюродных однажды и вообще зло сказала, что Каю с такой привычкой ждёт крайне несчастливый брак, потому что мужчины не переносят, если женщина начинает умничать, и милой племяннице нужно научиться держать себя в руках.
Более или менее её готова была слушать лишь прислуга, но, в силу ограниченности своего образования, эти люди обычно не могли понять волнующих королеву глубин и смотрели на неё пусть преданными, но совершенно не вникающими в суть дела глазами.
В общем, Кая давно забросила это дело, и в лучшем случае позволяла себе записывать некоторые особо интересные, с её точки зрения, размышления в дневник.
А тут она умудрилась выдать пятиминутный и крайне занудный монолог своему жениху после их первого поцелуя!
Господи, это полный провал!
Оказавшись у себя, королева выдернула из причёски шпильки и распустила волосы. Посмотрев в зеркало, с ужасом поняла, что до сих пор слегка краснеет.
Нет, решительно, она выставила себя сегодня полнейшей дурой. Мало того, что сгорала от смущения, как какая-то неискушённая селянка, так ещё и кинулась в эти свои рассуждения, и…
О Господи!
Кая вспомнила характер и предмет своих рассуждений и со стоном спрятала лицо в ладонях.
Бог ты мой, она же выдала ему все свои мысли как на духу, по предмету столь откровенному, о коем и вовсе беседовать неприлично. А она там мало того, что попыталась сходу выстроить классификацию поцелуев, так ещё и вообще меры не знала, вдаваясь в подробности и нюансы, какие приличной девице и знать-то не пристало.
«Какой ужас!» – только и думала королева, с содроганием вспоминая отдельные пассажи своего вдохновенного монолога.
Признаем прямо. В любом другом контексте манера королевы и впрямь могла поставить жирнющий крест на её личной жизни. Мужчины и впрямь не слишком любят столь пространные рассуждения, выходящие из женских уст, а уж выдать такую прагматичную аналитику в столь неподходящий момент – это и впрямь серьёзный промах.
Но Кае, решительно, повезло с женихом, который и сам был мастак запарывать романтические моменты по той же причине, что и она: думал слишком много и не вовремя.
Если браки по любви строятся на взаимной сердечной склонности, то этих двоих в этом браке по расчёту, определённо, сведёт общая любовь к занудству.
Потому что та неумелая и несколько поверхностная классификация, которую Кая на коленке родила в первую же минуту после своего первого же поцелуя, произвела на Канлара самое неизгладимое впечатление.
Даже более неизгладимое, чем вид её вздымающегося декольте – беспроигрышное женское средство, которому все остальные дамы отдавали решительное предпочтение в вопросах устроения личной жизни.
Глава семнадцатая
Возможно, если бы Кая нашла в себе силы обсудить с Канларом предмет своих волнений, это пошло бы на пользу им обоим. Но, как водится в таких случаях, она предпочла всячески избегать контакта с ним, и радостно сбежала в свой монастырь, так и не поговорив.
Признаем прямо, Канлар не был таким уж великим знатоком женской психологии, поэтому оказался несколько обескуражен. Ему-то показалось, что в их отношениях произошёл некоторый сдвиг, и что пусть небольшой, но яркий опыт в саду пришёлся по душе им обоим. Однако явно избегающая его королева выглядела и действовала так, будто предпочла бы оказаться от него как можно дальше.
Честно говоря, Канлар даже стал переживать по этому поводу, и с дотошностью принялся выискивать в своём поведении, чем же он мог так обидеть королеву. На свет Божий было извлечено множество мнимых «грехов» и притянутых за уши промахов, которые могли послужить причиной такого охлаждения.
Если бы Канлару пришла в голову счастливая мысль посоветоваться хоть с кем из своих сподвижников – а ребята там, как уже отмечалось, были сплошь женатыми, – опытным взглядом ему бы объяснили, что к чему. Но Канлар посчитал делиться проблемами подобного рода неэтичным, и попросту замкнулся в себе.
Чем ближе подходил день свадьбы, тем более хмурым становился жених – ему с всё более несомненной отчётливостью казалось, что брак с ним сделает королеву несчастной, что это было изначально провальной затеей, и что он был трижды самонадеянным идиотом, возомнив, что справится с ролью короля-консорта и сможет выстроить счастливые отношения с королевой.
Неизвестно, до чего бы он себя накрутил, но, к счастью, вечером накануне свадьбы его прервали.
Камердинер с некоторым изумлением доложил, что к его сиятельству пожаловала её величество.
Кая, действительно, честно провела пять дней в монастыре, ночуя в келье, но на предсвадебную ночь отправилась к себе. По каким причинам ей бы потребовалось в обход всех и всяческих правил этикета прийти так поздно в покои к мужчине – пусть и жениху – было неясно, и Канлар логично предположил что-то из ряда вон выходящее и тревожное.
– Ваше величество! – почти бросился он к ней. – Что-то случилось?
Та, однако, выглядела вполне невозмутимой и спокойной и ответила сдержанным успокаивающим жестом:
– Нет, ничего серьёзного.
Канлар был несколько обескуражен. Что, впрочем, не помешало ему пригласить королеву сесть и приказать подать чаю – хотя для чая было уже и поздновато.
Между тем, Кая, кажется, и не планировала обозначать цель своего визита. Она просто сидела с крайне невозмутимым видом, как будто это было в порядке вещей – заявиться в комнату к мужчине, чтобы там помолчать.
Первым не выдержал Канлар. Попытавшись прояснить ситуацию, он заметил:
– Вы могли вызвать меня запиской в какое-то более удобное для деловой встречи место. Бог весть что о вас подумают, если заметят!
Кая перевела на него несколько бессмысленный взгляд и невозмутимо парировала:
– Напротив, я постаралась сделать так, чтобы меня заметили, и, надеюсь, они подумают именно то, что и положено думать придворным сплетникам.
Канлар окончательно перестал что-либо понимать.
К счастью, королеве пришла мысль пролить свет на загадку своего поведения, и она протянула жениху лист бумаги.
Подойдя с ним поближе к свече, Канлар узнал в этой бумаге официальное письмо от ниийского короля, которое, и впрямь, прибыло рано и могло бы застать королеву, не будь она занята своим благочестивым делом.
В письме, против опасений, не было никаких ультиматумов или угроз. Король весьма сдержанно поздравлял королеву с прекрасным выбором, желал счастливого брака и сделал почти незаметный акцент на тех качествах, коими должен обладать хороший супруг – среди коих, в самом деле, затесалось и здоровье.
Можно ли было считать это завуалированной угрозой – сложно сказать, но Канлар предпочёл увидеть в этом именно угрозу.
Королева, судя по всему, расценила ситуацию так же.
– Просветите меня, будьте так любезны, – вернулся Канлар к столику, возвращая Кае листок, – чего вы хотите добиться вашим смелым ходом?
Королева неопределённо повела плечом и голосом на редкость безразличным объяснила:
– Большинство наших гипотез сходится в том, что план короля предполагал либо отсутствие у меня наследников, либо рождение детей от него, причем скорее первое – потому что во втором случае неясно, чем не подходил брак с его младшим сыном, ведь внуки не хуже детей в этом вопросе. Поэтому, полагаю, в высшей степени важно убедить его, что за наследником дело не станет – это, возможно, позволит обезопасить вас. Ведь вас нет смысла убивать, если дело уже сделано, так?
В логике королевы наблюдались некоторые изъяны, связанные, очевидно, с тем, что у неё не было много времени подумать над содержанием полученного письма, и она принимала решения отчаянно быстро, понимая, что уже завтра для подобных демаршей будет поздно – ведь нет ничего странного в том, что супруги спят в одних покоях. Да, впрочем, это не доказывает факта наличия между ними регулярных супружеских отношений. А вот если королева, едва вырвавшись из монастыря, не в силах подождать даже одного дня, рвётся в спальню к жениху, презрев все правила приличия, – это очень жирный намёк на то, что с супружеским долгом между ними всё более чем прекрасно.
В этом смысле королева была права; но Канлар справедливо полагал, что, ежели король надумает извести его, то что мешает ему взяться и за младенца? Хотя, признаем, близко следующие друг за другом смерти короля-консорта и наследника престола будут выглядеть более чем подозрительно – но кто сможет обвинить в них ниийского короля?
Всё это промелькнуло в голове Канлара буквально за пару секунд. Вздохнув, он присел рядом с королевой, взял её руки в свои и с непривычной ей нежностью упрекнул:
– Что же вы творите, дорогая?
Она посмотрела на него серьёзно и болезненно:
– Я не хочу в ближайшее время становиться вдовой, – решительно мотивировала она свой поступок.
– Ну, пусть ещё попробуют сперва со мною сладить, – ободряюще усмехнулся Канлар, осторожно гладя её ладони. – Право, этот вопрос не стоил таких решительных мер. Мы бы нашли иной способ убедить всех в нашем супружеском согласии.
Королева тяжело вздохнула, отчаянно посмотрела на него и призналась:
– Я испугалась.
Канлар был потрясён – и её тоном, и взглядом, и самим поступком.
– Ну что же вы, право, – посетовал он, ласково целуя её ладонь.
Вдруг её руки сильно задрожали:
– Господи, – впервые осознала она последствия своего демарша, – что обо мне теперь будут говорить! – и отчаянно покраснела.
Королева с детства блюла свою репутацию самым строжайшим образом. Соблюдать этикет досконально было её образом жизни, и сейчас, наверно, впервые со времён детства она позволила себе импульсивный поступок, который противоречил её привычным нормам и рамкам.
Мысль о том, что о ней будут шептаться, передавая из уст в уста потрясающую новость о том, как она бегает по ночам к мужчинам в постель, показалась ей убийственно ужасной.
Она часто заморгала, сдерживая слёзы.
– Господи, ну что же вы, – расстроился её состоянию Канлар. – Право, всё не так страшно. В конце концов, я ваш жених, и завтра мы сочетаемся законным браком. Это совсем не то же самое, что какая-нибудь тайная связь на стороне.
Она посмотрела на него с надеждой, цепляясь за его утешения.
– Возможно, – добавил он, – если вы прямо сейчас аккуратно вернётесь к себе, всё ещё можно будет исправить. Мало ли, зачем вам понадобилось спешно посетить меня. С вашей безупречной репутацией на что-то фривольное подумают в последнюю очередь.
Королева рассмеялась, уронила голову на руки и слегка потёрлась щекой о его руку.
– Нет уж, – с чувством заявила она. – Решила – так решила! Пусть думают именно то!
Поспорить с тем, что им было скорее выгодно, чтобы подумали именно то, не получалось. Брак по расчёту, скреплённый страстью, сразу повышал статус такой политической единицы: ясное дело, что посеять раздор между влюблёнными сложнее, чем между случайным образом связанными друг с другом людьми. Нелюбимый и нежеланный консорт – величина слабая, политически презираемая. Напротив, консорт, ставший желанным супругом, и сам представляет из себя значимую политическую силу, и усиливает саму королеву.
– Тогда вам стоит посидеть подольше, – разумно сделал вывод Канлар, отпуская руки королевы, чтобы налить ей чаю.
Та приняла чашку и задумчиво отметила:
– В идеале стоило бы остаться на всю ночь, но, кажется, у вас не предусмотрено для этого места.
Она обвела взглядом покои главы внешней разведки, которые, и впрямь, не предполагали возможности остаться на ночь. И даже скопившийся по углам полумрак, до которого не доходил свет свечей, не вселял оптимистичной надежды найти в этом полумраке ещё одно спальное место.
– Вы можете поспать в кровати, а я займу кресло, – предложил Канлар.
– Да-да, – язвительно отвергла идею королева, – и тогда вы не выспитесь, а завтра важный день, между прочем!
– Ну и отлично, что не высплюсь! – рассмеялся Канлар. – Сыграет на нашу легенду, разве нет?
В глазах королевы зажглись весёлые хитринки:
– Нет, мы поступим иначе, мессир, – она решительно встала, не допив чая, – сейчас мы с вами шумно и весело отправимся ко мне!
– В самом деле? – приподнял бровь Канлар, глядя на королеву с самым весёлым выражением лица: в таком настрое он её ещё не видел.
– Именно так! – победно улыбнулась та. – Пусть шепчутся о том, как я вас среди ночи к себе притащила, и пусть непременно подумают, что всё дело в том, что у вас тут слишком узкая кровать!
Канлар искренне рассмеялся. Такого хода он никак не ожидал.
– Хорошо, хорошо! – отсмеиваясь, согласился он. – Тащите, ваше величество, я постараюсь шуметь самым примерным образом!
И парочка заговорщиков вышла в коридор.
Надо сказать, что от покоев Канлара до покоев королевы, и впрямь, идти было довольно далеко. Но главным было то, что по дороге придётся пройти мимо покоев фрейлин – именно на их длинные носы и чуткие уши и рассчитывала Кая.
Затея, кажется, удалась вполне: во всяком случае, пара дверей скрипнула, когда они проходили мимо, смеясь и обмениваясь какими-то весьма вольными фразочками. Право, если после этого весь дворец не будет гудеть от сплетен – королева изрядно разочаруется в штате своих придворных дам!
От этой выходки грусть королевы и упадническую рефлексию Канлара как водой смыло. Им обоим было весело – и от того, что они бросили вызов вечно довлеющему над ними этикету, и от того, что сделали это вместе и почувствовали себя сообщниками, и от того, что было что-то бесконечно притягательное в том, чтобы бродить по ночным коридорам дворца, смеясь и флиртуя, и обмениваясь беглыми весёлыми взглядами всякий раз, когда им казалось, что их демарш замечен.
– Что ж, оно того стоило! – с улыбкой резюмировала королева, когда они добрались до кабинета. – А теперь – нам следует хорошенько выспаться, чтобы завтра произвести неизгладимое впечатление!
Канлар полностью с нею согласился и, поцеловав ей на прощанье руку, отправился обживать уже подготовленную для него комнату, ранее наполненную мольбертами, клавесинами и прочими девичьими вещичками.
Несмотря на полученный заряд адреналина, королева, как и всегда, заснула легко и быстро, чего нельзя было сказать о её женихе – впрочем, он был привычен спать меньше.
…а сплетни, и в самом деле, уже шуршали по всем дворцовым углам, переносясь по пустынным коридорам неведомыми путями и к утру обрастая совсем уж немыслимыми подробностями.
Из-за этого на другой день почти все придворные дамы были крайне не выспавшимися, но весьма довольными – и тем, что стали свидетелями столь пикантной подробности из личной жизни ранее безупречной королевы, и тем, что брак, казавшийся им до этого немного странным решением (дамы не были сильны в высокой дипломатии) явно стал в их глазах овеян романтической дымкой тайной любви.
Часть вторая
Глава первая
Королевская свадьба, без всякого сомнения, была событием исключительным. В столицу съехалось чуть ли не полстраны, не говоря уж о зарубежных гостях – месяца оказалось вполне достаточно, чтобы многие из них успели прибыть.
В столице запланировали грандиозные многодневные мероприятия, в других городах тоже ожидалась волна празднеств. Повод повеселиться был весьма своевременным: последний год правления отца Каи прошёл тяжело, болезнь короля угнетала и приближённых, и простой народ, и ожидание его скорой кончины здорово выматывало нервы. И, хотя король оставил по себе страну в хорошем стабильном состоянии, траурный год выдался тяжёлым – наводнения на севере и востоке страны ударили по урожаям, и избежать голода удалось только благодаря активной внешней торговле.
В условиях траура по ушедшему королю коронация Каи прошла тихо и скромно, не вызвав ощущения праздника. Поэтому в каком-то смысле её свадьба стала и праздником её воцарения – народ чествовал это событие как начало её царствования, забыв, что она уже год как справляется с этой задачей. Возможно, тут сыграло роль то, что многим сложно оказалось воспринимать незамужнюю девушку как полноправную правительницу.
Выбор жениха был встречен восторженно. Поскольку о дипломатических шагах ниийского короля никто не знал, свадьба королевы представлялась в сознании простых обывателей как нечто романтичное и сказочное. В любовь, внезапно вспыхнувшую между королевой и достаточно молодым ещё сподвижником её отца, все поверили безоговорочно. Надо сказать, что фигура Канлара тут же стала чрезвычайно популярной в народе, всплыли факты его биографии и появления в стране. Народное сознание рисовало его мужественным и трагическим героем, который, лишившись родных, родины и богатств, приехал в их страну пытать счастья, и верой и правдой служил доброму королю Виону. Драматичные баллады о женихе королевы разошлись даже без усилий господина Се-Приента.
Пышная и прекрасно спланированная свадьба вполне поддержала эту легенду. Королева была чрезвычайно красива в пышном нежно-голубом платье, отделанном богатой серебряной вышивкой. Жених в своём новом, с такими спорами выбранном, костюме выглядел молодым, подтянутым и красивым. Когда они стояли в храме, составляя на редкость гармоничную пару, многие матроны прослезились, а юные девицы возмечтали, что их свадьба будет непременно такой же красивой.
Тренировки в саду оказались не напрасными: торжественный поцелуй прошёл без эксцессов, а улыбки на лицах новобрачных были, пожалуй, совсем не нарочными.
Венчание проходило при открытых дверях, как и предполагала традиция, а снаружи, на главной площади города, за небольшим кордоном толпилось огромное количество простых людей, мечтающих взглянуть на торжество хоть краешком глаза. Выйдя из храма, королева и теперь уже король-консорт приветствовали подданных. В нарушение регламента Канлар картинно поцеловал королеве руку – этот жест был встречен криками восторга.
От шумной и пёстрой многоголосой толпы у человека непривычного начала бы болеть голова, но Кая с детства присутствовала на подобных мероприятиях, поэтому привыкла. Она без устали приветствовала толпу, принимая их поздравления, пока королевский кортеж медленно двигался от храма ко дворцу. Путь, на который обычно уходило пять минут, занял в этот раз час.
Канлар, который привык во время таких событий находиться в массовке правительственных чиновников, которые ехали где-то в середине кортежа и мало кого интересовали, чувствовал себя весьма неуютно, находясь в центре всеобщего внимания. Все его усилия уходили на то, чтобы не ударить в грязь лицом, и приветствовать людей с такой же непринуждённой улыбкой, с какой это делала королева. По его мнению, даже самая сложная дипломатическая операция была менее напряжённым явлением, чем такой вот публичный выход – а ведь ему теперь придётся привыкать ко всей этой шумихе.
К концу пути Канлару уже ощутимо хотелось кого-то убить; а вот Кая выглядела непритворно оживлённой. Перед большим приёмом у них было несколько минут на то, чтобы немного прийти в себя, поправить костюмы и освежиться.
– Как вы от этого ещё с ума не сошли? – искренне удивился Канлар, массируя виски: от шума и пестроты у него явно начиналась мигрень.
Королева посмотрела на него несколько непонимающе, потом спохватилась:
– А, это вас с непривычки. Да, иногда бывает трудно. Но ведь это люди, ради которых мы с вами живём, ради безопасности и счастья которых мы работаем ежедневно. Меня очень поддерживает, что они так радуются за меня – в такие моменты я чувствую, что всё это не зря, – сентиментально улыбнулась она.
– Я об этом как-то не подумал, – растерянно признался Канлар, которому толпа казалась просто безликим чудовищем, целью которого было оглушить и ослепить.
Королева рассеяно сделала внутри своих мыслей пометку о том, что супруга было бы неплохо обучить азам искусства правления, потому что, кажется, у него нет представления о том, что есть королевская власть, к отправлению коей и он теперь имеет прямое отношение.
– Ну, сейчас-то вам будет веселее, – с оптимизмом отметила она.
На торжественный приём было приглашено всё министерство внешней разведки в полном составе – Кая предположила, что их поздравления будут Канлару куда приятнее, и оказалась права.
Наверно, если бы не поддержка друзей, Канлар бы на этом приёме тронулся умом – от бесконечной вереницы счастливых лиц, каждое из которых жаждало высказать свои поздравления и удостоиться нескольких минут внимания. Да, кого-то из этих людей Канлар знал, кого-то хотя бы случалось видеть, но большая часть оставалась для него незнакомцами. Королева же, напротив, явно помнила каждого, и каждому новому человеку сияла навстречу самой искренней улыбкой.
По правде говоря, у Каи сегодня и в самом деле случился праздник: она повидалась со многими знакомыми, некоторых из которых не видела годами. Если для Канлара каждое новое лицо было лишь докучной пятиминутной задержкой, то для Каи это был тот или иной приятный привет из прошлого, воспоминание о встрече или событии, дружеский взгляд или слова единомышленника – перед её глазами прошла чуть ли не вся её жизнь.
Приветствия и поздравления, с перерывом на торжественный обед, заняли весь день. Но даже праздник не помешал королеве заниматься делами.
Во-первых, накопились вопросы за пять дней отсутствия – подробно их планировалось обсудить завтра на совете, но некоторые документы требовалось подписать срочно. К счастью, старый канцлер был опытен в подобного рода делах, и легко выбрал момент, когда у королевы выделилось несколько минут.
Во-вторых, на празднество приехали троюродные родственники в почти полном составе – не было только одного престарелого дядюшки и одной племянницы в положении. Особенно отличился дядя – двоюродный брат отца Каи, глава ветви, – который громогласно поздравлял Канлара с вхождением в семью и даже полез панибратски обнимать его. Новоявленный член семьи от такого напора даже растерялся, а вот Кая, похоже, ожидавшая чего-то подобного, ледяным тоном осадила родственника:
– Ваша светлость, – жёстко, но незаметно для окружающих прихватила она его за руку, не давая докончить неуместный жест, – его величество положено приветствовать иным образом.
Непривычное титулование резануло слух всем, и только королева в своей невозмутимости выглядела так, как будто называла мужа величеством уже лет пять, и просто стремится уберечь провинциальную родню от этикетной оплошности.
Дядя скрипнул зубами и раскланялся по всем правилам регламента.
Молодой князь – возможный жених – тоже отличился в свойственной их ветви манере. Поздравляя королеву, он умудрился втиснуть сожаления по поводу их несостоявшегося союза, что было прямо-таки уже на грани приличий.
Кая, впрочем, даже и бровью не повела; очаровательно улыбнувшись, она медовым голосом почти пропела:
– Не грустите, князь, я скоро вас утешу, – хитро поглядела на мужа и добавила: – У его величества превосходные связи при других королевских домах!
Князь не позволил себя смутить, вернул королеве обаятельнейшую улыбку и вставил ответную шпильку:
– Ну, если уж анжелец берётся сватать, то дело беспроигрышное, – имея в виду особую страсть анжельцев к сводничеству, которая в их стране не считалась чем-то зазорным, а вот в Райанци казалась несколько бесцеремонной.
– А я вас, ваша светлость, не как анжелец сосватаю, а как дипломат, – включился в обмен любезностями Канлар.
Все трое ещё с полминуты постояли, вежливо улыбаясь друг другу, после чего троюродные отошли.
Вслед им Кая еле слышно фыркнула: манера родственников её скорее забавляла, чем раздражала. В конце концов, никаких реальных неприятностей трону они не доставляли, а что язык бойкий – так это семейное.
После многочисленных приветствий и поздравлений предполагался ещё и бал. К счастью, от молодых требовалось лишь открыть его танцем – после чего они могли быть свободны. Полноценный вечер с их участием предполагался только на третий день праздника – и слава Богу, потому что даже и полную положительной энергии Каю уже начинало пошатывать от усталости, что уж говорить о несчастном Канларе, который к концу действа улыбался уже весьма напряжённо.
Оттанцевав положенное, они под шум рукоплесканий и поздравлений смогли, наконец, уйти.
Интерлюдия
В не очень-то большую гостиную набилось одиннадцать человек. Здесь были двоюродные братья и двоюродная сестра отца Каи: глава семьи, дядюшка-военный и бесцеремонная тётушка, которая давала Кае совет не умничать с мужчинами. Дядюшки были с жёнами.
Младшее поколение было представлено князем-женихом, его родными братом и сестрой, дочерью бесцеремонной тётушки с мужем и сыном дядюшки-военного.
Дочка бесцеремонной тётушки с осуждением рассматривала лепнину на потолке, качая головой, после чего, наконец, высказалась:
– Да уж, шикует! Такие хоромы для гостей устроить!
Половина присутствующих тоже перевела взгляд на потолок, любуясь изящными плафонами с природными мотивами.
– Не в этом случае, – опроверг замечание глава семьи, который расположился в кресле, закинув голень одной ноги на колено другой, и попыхивал трубкой, несмотря на присутствие дам, – это покои для детей короля, одни из. Когда-то именно здесь жил батюшка, поэтому их зарезервировали за нами. Тем паче, что сейчас во дворце только кузина да тётка живут.
Кузиной ему приходилась та тётушка с волками, а тёткой – неопределённая дальняя родственница, которую мы застали на вечернем чае королевы.
– Ну ладно, – сморщила носик дочка бесцеремонной тётушки. – Но празднество всё-таки получается излишне пышным! Вы это видели? Фонтан с шампанским! – обличающе ткнула она в окно, откуда была видна часть сада с означенным объектом роскоши.
– Шампанское – это дааа, – восторженно согласился младший брат князя, который уже свёл знакомство с этим фонтаном.
Бесцеремонная тётушка закатила глаза и выговорила главе семьи:
– Так-то ты их воспитываешь?
– Помилуй, что же дурного в шампанском? – невозмутимо откликнулся тот, попыхивая трубкой.
– Яблоко от яблони!..
– Чья бы корова мычала!..
После этого обмена репликами некоторое время царило молчание. Наконец, выпустив колечко дыма, глава семьи заговорил:
– Ну, что вы думаете о нашем новом короле?
Бесцеремонная тётушка поморщилась, а сын дяди-военного иронично хмыкнул. В ответ на это глава семьи и князь закатили глаза. В процессе князь умудрился залюбоваться плафонами.
– Он хороший управленец, – наконец, тихо начала сестра князя, невзрачная девушка с блеклой невыразительной внешностью. – Сегодня на приёме были его люди, они понимают его с полужеста, и выглядят искренне расположенными. Я слышала кусочек их разговора, они переживали, что он теперь не сможет уделять министерству столько внимания, как прежде, и их беспокоило даже не то, как будет идти работа… я так поняла, один из них, его заместитель, прекрасно с этим справится… они переживали о том, что ему будет не хватать его любимого дела, и уже планировали, как организовывать встречи, чтобы он чувствовал себя по-прежнему комфортно с ними.
Все слушали её внимательно. Благодаря своей невыразительности девушка отличалась незаметностью, поэтому была идеальна для миссий, в которых было нужно аккуратно что-то подслушать во время массовых мероприятий.
– Спасибо, дочка, – поблагодарил её глава семьи. – Итак, его люди его любят. А что мы вообще знаем о его работе?
Бесцеремонная тётушка поставленным лекторским тоном перечислила всё, что было известно про министерство внешней разведки и его главу, при этом, что удивительно, обращаясь исключительно к проверенным фактам.
– Благодарю, – сдержанно отреагировал глава семьи. – Похоже на то, что он знает толк в своём деле. Да и кузен недаром доверил ему столь ответственную миссию. Кстати, кто-нибудь сталкивался с его работой напрямую? – оглядел он собравшихся.
Дядя-военный отвлёкся от созерцания прекрасного гобелена и отрапортовал:
– Он вычислил наши последние шашни через махийскую сторону.
– Ого! – с некоторой долей уважения присвистнул глава семьи. – Похоже, его агенты знают толк в своей работе!
По задумке троюродных, узнать об их шашнях с махийскими церковниками должна была внутренняя разведка, на основании пьяного хвастовства со стороны князя.
– Что ж, – резюмировал, попыхивая трубкой, глава, – похоже, он неплох в своём деле, и, по мнению племянницы, будет настолько хорош в роли её мужа, что стоит того, чтобы для него ввести новый регламент.
– Не факт, – возразила его доселе молчавшая жена, – возможно, королева выбрала его не за профессиональные заслуги. По дворцу упорно ходят слухи, что это брак по любви.
– Да ну! – с изумлением хлопнул себя по ляжкам князь. – Чтобы сестрёнка – и влюбилась? Кто поверит в эти бредни?
Половина родственников слаженно закивала, подтверждая, что таки да, в версию с внезапно вспыхнувшей любовью они не верят.
– Нет, ну они однозначно спелись, это-то точно, – авторитетно заметила бесцеремонная тётушка.
– И он, говорят, жуткий зануда, – с улыбкой отметила её дочка. – Я разговаривала сегодня с дамой, которая была дружна с его любовницей. По описанию – он точная копия кузины.
– Любовь не любовь, а они девять лет работают вместе, – отметил сын дядюшки-военного.
– Да все говорят, что там любовь! – возмутилась жена главы семьи. – Вы кого хотите спросите! Да и сами же видели их вместе!
– Ба! – не согласился князь. – Изобразить можно что угодно, нам ли не знать!
Дискуссия перестала быть конструктивной.
– А может, всё же, и любовь… – задумчиво пожевал губами глава семьи, покусывая мундштук. – Эк она его сегодня защищала!
– Работает над статусом, – возразил князь.
– Этак мы ни к чему не придём, – заметил его младший брат. – Нам нужно больше информации.
